Мама мыла раму

Вот уже неделю как отец выставил зимние двойные рамы. Окна, с ватой между стёклами, белыми полосками бумаги, прочно приклеенными клейстером на стыках рам, спасали зимой, когда за окном крутилась пурга и утром стёкла до половины были завалены снегом и печка пожирала уголь и не могла им насытиться.
 
Каждое островное лето начиналось с нудных моросящих дождей. Вязкий туман и облака опускались на городок, стиснутый между сопками и холодным Охотским морем. Смешно, но, чтобы вымыть окна нужно было ждать «у моря погоды».

Сегодня дождя не было.  Небо из серого стало молочным. Всегда неспокойное море тоже подустало и экономнее разбрасывало пену. Мы с мамой принялись за работу. С деревянных, окрашенных белой масляной краской рам, мы соскабливали полоски бумаги. Работа в четыре руки шла весело.

Из открытого окна тянуло влажным воздухом с запахами хвои, йода и цветущего морского шиповника.  Слышны были крики чаек и ворон. Птицы собирали на берегу моллюсков и выброшенную волнами мелкую рыбу.

Отец принёс нам из кладовки пачку старых газет. Мы стали вытирать скомканными газетами вымытые стёкла. Вдруг мама остановилась, – Посмотри, ведь это твой учитель музыки! Я выхватила у неё уже мокрую и помятую газету. С фотографии смотрело лицо, так похожее на лицо Рахманинова, лицо нашего учителя, в которого были влюблены все девчонки музыкальной школы.

Он преподавал у нас два года, а потом исчез, говорили, что уехал в Москву, где учился в консерватории. Я помнила уроки музыки, на которых вместо того, чтобы играть, переворачивала ему нотные листы, а его длинные, узловатые в суставах пальцы носились по клавиатуре и ошеломляющий поток звуков обрушивался на меня и ещё долго преследовал, когда я после урока шла домой.

Я попыталась расправить газету и прочитать статью, но на мокрой бумаге уже ничего прочитать было нельзя…
2020