В. Глава 53

53


     Я чуть не прыснула от смеха, когда он это сказал. “Особенный день”, “дамы и господа”! И вид у него при этом был такой… отрешённый. Как будто отшельник, который после многих лет уединения решил выйти к людям. Не исключаю, что нечто подобное он и в самом деле чувствовал. Но прозвучало это просто уморительно. Конечно, никто из сидевших рядом со мной даже не улыбнулся. Я специально посмотрела: лица у них у всех остались каменными. Что ж, ничего удивительного, в этом зале, кажется, каждый играл свою собственную роль. А мне ещё предстояло с ней определиться. Но каков этот Аркадий! Пытался сделать вид, что ничего мне не должен и ни о чём мы не договаривались. Мужчины всегда так – стараются уйти от ответа в самый нужный момент. Что ж, подумала я, теперь-то ты уже никуда не уйдёшь. Городской строительный комитет – это тебе не девочка-журналистка, которую можно вот так вот просто задвинуть. То есть это ты так решил, что меня можно просто задвинуть. Не тут-то было! Конечно, Евгений Борисович появился как нельзя кстати. Вот это, я понимаю, мужчина! Столько харизмы, столько уверенности в себе! И сразу поставил Аркашеньку на место. Но хватит, хватит, надо сосредоточиться на деле.
     – В последние годы в нашем городе сложилась порочная практика, – говорил архитектор звонким, нервным голосом. – Молодым конструкторам даётся совсем немного шансов себя проявить. Однако то, что случилось при проектировании «Золотого города», представляет собой случай поистине вопиющий!
     Мама дорогая, усмехнулась я про себя, и откуда у него вдруг полезли такие выражения? Он что, воображает, что находится на сцене? Если так, то ему, пожалуй, быстро намекнут, что это отнюдь не соответствует действительности.
     Но – странное дело – председательствовавший Вернидуб совсем не собирался вмешиваться. Он очень внимательно слушал околесицу, которую нёс Аркадий, и даже иногда кивал головой в знак согласия. Я кинула взгляд на тучную фигуру Войнова, который занимал отдельное огороженное место по левую руку от меня. Он сидел неподвижно, огромный, насупленный и кидал мрачные взгляды на говорившего. Потом я посмотрела направо, туда, где расположился в своей коляске Приёмов. Тот вёл себя совсем иначе: весь подавшись вперёд, так что едва не вываливался за ограждение, он смотрел на Аркадия пристально, не мигая. Думаю, он и сам не замечал этой своей позы. А вообще, всё это выглядело довольно нелепо. Я однажды (совершенно случайно) попала на боксёрский бой. Как ни странно, увиденное мне даже понравилось. Двое обнажённых по пояс мужиков лупили друг друга со страстью, самозабвенно. В конце поединка одному из них прилично разбили лицо, он был весь в крови. Жестоко, конечно, но завораживает. Не отражение ли это жизни вообще? Люди готовы дубасить друг друга до потери пульса, лишь бы получить своё.
     Вот и эти двое: Войнов и Приёмов. Трудно представить себе более разных людей. Один – массивный, тяжёлый, неповоротливый, другой – ополовиненный, нервный, худосочный. В боксе бы их на один ринг не допустили. А в жизни – пожалуйста, ведь у нас у всех равные возможности, не так ли? Но самое смешное, что Войнов сейчас выступает в роли жертвы. Это несмотря на все его регалии, на всю репутацию и так далее. А инвалид в коляске приглашён как эксперт. И они с самым серьёзным видом весь этот балаган посмотрят. И примут какое-нибудь очень серьёзное и взвешенное решение. Эх, если б я могла написать статью именно в таком духе! Нечто гротескное и парадоксальное, в стиле картин Пикассо. Но нет, пустые мечты, наш редактор о таком и слышать не захочет. Будь в рамках, проявляй уважение ко всем без исключения, – вот его девизы. Его можно понять, он держится за своё место. И именно поэтому никогда не станет кем-то больше, чем просто редактором.
     – Думаю, настало время для коренных изменений! – гремел Аркадий со своей импровизированной трибуны. – Для пересмотра всей сформировавшейся и порядком устаревшей конъюнктуры. И сегодняшнее наше заседание должно стать первым и решительным шагом к этой цели.
     Нет, правда, он говорил именно так, слово в слово. Я ведь, разумеется, включила диктофон, и после ещё не раз переслушивала запись. Просто для поднятия настроения, потому что подобную речь нельзя было слушать без смеха. А растянул её Аркадий надолго, минут на пятнадцать. Удивительно, как половина слушателей не заснула до того, как он, наконец, приступил к делу.
     Но вот когда он всё-таки приступил к делу, я перестала что-либо понимать. Минута славы, выпавшая на его долю, совершенно вскружила молодому человеку голову. Он начал сыпать терминами направо и налево, в результате чего его речь стала походить на какой-то технический справочник. Общую идею уловить оказалось чрезвычайно трудно. Однако опять же – никаких протестов со стороны Вернидуба или его заместителей. Все продолжали слушать Аркадия, не изменяя выражения лиц. Видимо, всё это было им совсем не впервой. Невесёлая, походу, у них работёнка!
     И всё же, когда архитектор приступил к выводам, кое-что стало проясняться.
     – Из всех приведённых мною расчётов можно сделать вполне однозначное заключение: в проекте господина Войнова слишком много неоправданных допущений. Речь идёт не просто о строительном объекте, речь идёт о комплексе, который должен будет обслуживать сотни тысяч людей каждый месяц. Главная, я бы даже сказал – первоочередная наша задача заключается в том, чтобы обеспечить их безопасность. Но именно этого в проекте, который предлагает господин Войнов, я не вижу! Предложенное им решение для галерей – однозначно небезопасно. Надеюсь, что уважаемые члены комитета примут во внимание мои доводы и отправят проект на доработку. У меня всё. Спасибо за внимание.
     И вот тогда заговорил Войнов. Он встал со своего места, большой, массивный, почти угрожающий. Видно было, что архитектор долго сдерживался. Галстук, который он надел по такому случаю, весь сбился набок, да и вообще вид у него был какой-то помятый. Очевидно, нелегко ему дались последние деньки.
     – Я хотел бы сказать… хотел бы сделать заявление, – начал он хриплым голосом. – И прошу уважаемых членов комитета меня выслушать. – Это было излишне, потому его и так внимательно слушали. – Вам всем известно, что я участвовал в проектировании нескольких важных объектов в нашем городе. Вам также известно, что проекты эти… никогда не вызывали нареканий. Моя репутация… говорит сама за себя. Но сейчас я апеллирую не к ней. Сейчас я апеллирую всего лишь к здравому смыслу – и к математике. Да, уважаемые господа, к математике. Все расчёты – все мои расчёты – у вас перед глазами. Вы достаточно опытны и компетентны, чтобы перепроверить их, что вы, уверен, уже сделали. Если в них действительно есть столь грубая ошибка, как утверждал сейчас… наш юный коллега, то… То я вовсе не буду против доработки и всего остального. Однако я настаиваю, что никаких грубых ошибок допущено не было – и не могло быть допущено. И ещё одно, уважаемые господа. В речи нашего юного коллеги было много математических выкладок. Никто не ставит под сомнение то обстоятельство, что математика в нашем деле очень важна. Однако не менее, а может быть, и более важны физика и химия. Наш молодой коллега (Войнов упорно избегал называть Аркадия по имени), кажется, уделил им непозволительно мало внимания. Между тем надёжность галерей и их креплений определяется не только потенциальной нагрузкой. Особенности материала играют огромную, основополагающую роль. А в проекте достаточно чётко указано, что для креплений данной конструкции планируется использовать сверхпрочный хром-ванадиевый сплав. Не знаю, возможно, наш молодой коллега не обратил на это должного внимания… Да и потом, далеко не факт, что он в достаточной мере посвящён в специфику тех или иных сплавов. Так или иначе, я бы попросил членов комитета принять во внимания данное обстоятельство.
     Закончив своё выступление, Войнов сел на место так же быстро, как и встал. Он вытирал лоб платком, было видно, что речь далась ему нелегко. Мне показалось, что говорил он вполне искренно, но какой-то неприятный осадок от его речи всё равно остался. Не знаю, может, это просто были мои фантазии, только… Ещё когда у нас на первом курсе были занятия по психологии, мне хорошо запомнились слова преподавателя на одной из лекций: “Если хотите убедить людей в своей правоте, никогда не оправдывайтесь. Когда человек прав, ему нет нужды в оправданиях”. Так вот, Войнов, хоть и говорил весьма складно и убедительно, всё-таки именно оправдывался. Начал говорить о материале креплений, пытаясь сгладить этим впечатление от критики самого проекта галерей. Потому что, насколько вообще можно было понять позицию Аркадия, он выступал именно против галерей. Ну, или я уже совсем всё перепутала.
     У меня, однако, не было времени всё толком обдумать, потому что тут наступила самая кульминация всего этого заседания. Вернидуб, блестевший своей лысиной, как накалённой лампой, торжественно произнёс:
     – Господа, мы выслушали обе стороны и ознакомились с их доводами! Теперь позвольте предоставить слово всеми нами уважаемому Владимиру Леонидовичу Приёмову, который сегодня выступает в роли эксперта!