Одинокий рыбак

Рыбак приплывает каждую среду с острова близ маяка. В небольшой лодке лишь он, старый пес и свежая рыба. В городе, конечно, и своих рыбаков предостаточно, но его товара ждут с каким-то особенным трепетом. Это ведь Джей, тот самый парень Джей из крайнего дома, чей-то старый друг, чей-то бывший сосед.

У него есть акцент. Тот самый, с севера, где слова рубят топором и склеивают на глаз в предложения. Грубый, быстрый, неотшлифованный слог, заставляющий прилагать не мало усилий, чтобы не терять кусочки фраз. Но ему идет. Говори он как угодно иначе, было бы странно. Он вообще не говорит много слов, да ему и не надо. Все предельно просто: как неделя прошла, да привет кому передать и еще, порой, по мелочи.

Легко разгружает свой товар, и пес, пребывающий с ним в каком-то тандеме, вальсирует по лодке, совершенно не мешаясь под ногами. Черная лохматая псина ирландских кровей. Долговязый и на первый взгляд немного шальной на морду, но в реальности самое флегматичное в мире создание. Любопытен к водящимся вокруг людям, но не то, чтобы слишком. Так, взглядом проводит, носом поведет, уставится на что-нибудь, порой, и дальше за хозяином. Из того, на что псу не плевать: чайки и дети. На первых хрипло лает, ко вторым питает симпатию, позволяет трепать себя, даже верхом залезать. Может с час стоять и смаковать прикосновения, если хозяину довелось завести с кем-то длинный разговор.

Стоит сказать, что за свою рыбу Джей ни с кого не берет денег. Раньше, говорят, брал, но копейки. На острове-то они ему ни к чему. Пока хватает на необходимую провизию, в большем он не нуждается. И теперь по какому-то негласному, всем известному правилу он привозит рыбу, а взамен получает все необходимое. И никаких посредников в виде монет, потому что это ведь Джей, честный до ужаса и совершенно простой.

Каждую среду я жду его на этом пирсе прежде, чем выходить в море. Надо ли мне там быть? О, нет. Не лучше ли было, занимайся я в это время исследованиями? Разумеется, да. Но мне это нужно. Это скупое общение. Этот кивок головы, даже сладкий зевок его пса.

Мы друзья.

Он, конечно, не знает об этом. Вообще, наверное, моего имени не знает – я приехала в этот городишко, когда Джей уже жил отшельником на своем маленьком острове. И, увидев его впервые, я испугалась. А он, увидев меня, улыбнулся. Ничего не спросил, ничего не сказал. Улыбнулся.

С того дня я не видела на нем подобных улыбок. Привык. Он здесь поздним утром каждую среду. И я. Мы оба здесь, на пустом пирсе, который несколько часов назад кишел рыбаками на разный калибр, а теперь… Только мы.

Море сегодня не спокойно. Погода хмурая. Едва ли подходящая для лишних телодвижений. Но он не пропустил ни единой среды, и эта не будет исключением. Немного опаздывает, но это ничего. На катере есть, чем себя занять: проверить оборудование, разложить мелкие, вечно валяющиеся где-то вещи по местам, помыть раковину, помыть пол, протереть пыль в таких укромных уголках, о которых даже не подозревала, проверить оборудование еще раз, рассеянно глянуть на собранные данные с мизерным шансом наткнуться на сенсацию. Видимо, не сегодня.

Сердце подскочило, услышав хриплый собачий лай и кричащий хор чаек. Воровато выглядываю в окно, чтобы проверить, далеко ли они, и сразу же отскакиваю от него, потому что меня не просто заметили, а уже и приветственно покивали.

– Хорошая погода, да? – бросаю первое, что пришло в голову, спускаясь с катера, не сразу сообразив, какую ляпнула глупость.

Мужчина поднимает на меня продолжительный взгляд, что в полнейшей тишине как-то слишком уж давит на нервы. Надо же, его пальцы и без визуальной информации умеют быстро завязывать необходимые узлы, чтобы лодку не унесло в море.

– Чудесная, – вдруг, отвечает, кивнув псу, чтобы тот отошел.

Перехватывает не самый легкий ящик и швыряет его на пирс. Сам перешагивает через край на твердую поверхность, не потеряв равновесие ни на секунду. Ну, надо же. Долговязый – ласковая кличка, которой я называю пса в своей голове – топчется пару секунд, присматриваясь, где бы лучше прыгнуть. Комплекция у него не самая грациозная, да и возраст уже не тот, но прыжок получается легким, почти элегантным. Приземлился, отряхнулся, утробно прорычал что-то пролетающим чайкам, вильнул мне хвостом пару раз и размеренной трусцой побежал к пляжу.

– Надо же, – усмехаюсь, – сколько ему лет?

– Не считал, – бросает мужчина, оглядывая лодку, чтобы проверить, не забыл ли чего.

– Ну, а имя-то у него есть?

Кажется, его серые глаза еще никогда не смотрели на меня вот так прямо.

– Фил, – если честно, нечто подобное и представляла, – дети предпочитают Ватсон.

Об этом я, кстати, слышала. Они прозвали его так то ли из-за схожести с жуткой собакой, то ли от того, что они неразлучны. Фила без Джея не существует, как и Ватсона без Шерлока.

– Если я все же решусь потрогать, он адекватно среагирует?

Он вдруг смеется. Низко и очень тихо. Улыбка смотрелась почти инородно на этом лице, но грела не хуже объятий.

– Адекватно – это как? – уточняет, стерев улыбку с губ, но оставив где-то в прозрачных глазах.

– Ну, конечности меня не лишит? – так же усмехаюсь, испытывая легкое удивление от того, насколько легко плывет разговор. – Тактильные привилегии я, пока, наблюдала только у детей.

– Да, я не самый ласковый хозяин, – соглашается он, следя за псиной взглядом, – если решишься, покоришь его сердце в лучшем случае.

– А в худшем? – хохотнула я.

– В худшем он решит, что хочет быть твоей собакой, – бросает мне взгляд.

– Ничего не имею против, – улыбка уже почти до ушей, – он лапочка.

– Мм-хм, – поджимает губы, – в худшем для меня.

Как же приятно, господи, в разы больше дружелюбного интереса, чем я рассчитывала, правда вот имени так и не спросил.

– Джей, верно? – завожу эту тему, потому что есть нечто очень личное в том, чтобы давать кому-то свое имя.

Кивок.

– А ты, видимо, Сара.

– А? – не поняла я, чуть притормозив. С чего бы он это взял?

– Не угадал? – усмехается мужчина, взглянув как-то очень по-доброму. – Выглядишь, как Сара.

– Любопытно. Что-то в лице или много знакомых с этим именем?

– Включая тебя, – задумался Джей, – не знаю ни одной. Так что, да, что-то в лице.

Искренний смех являет себя против всех желаний. Ну, еще бы не смеяться с такого глупого разговора. Мужчина поддерживает его мягким смешком.

– Будешь ждать, пока спрошу? – уточняет собеседник, и на какой-то миг посещает идея о том, что он видит все намерения насквозь. А потом так же быстро всплывает вопрос. Ну и, собственно, что? Нравится, да. Вообще не стыдно.

– Джеки.

– Славное имя, – кивает он, чуть замедлившись, чтобы пропустить меня первой на песчаный берег.

Я иду. Не ясно, куда, но иду. Фил, сделав пару кривых кругов и навострив уши на парочку храбрых чаек, наконец-то замечает, что я еще тут. Целенаправленно подбегает поближе. Обнюхивает с ленивым интересом, дотронувшись невзначай носом до ноги. Рука как-то сама находит мохнатую голову, и пальцы ворошат жесткую шерсть между ушей так легко, словно делали это тысячу раз. Он чуть запрокидывает голову, увеличивая площадь соприкосновения и мокро шмыгнув мне носом в запястье. Улыбка расцветает сама собой. Внимание животных всегда приятно.

Джей не соврал, сказав, что псина любит ласку – он бежал со мной рядом до самого рынка, неизменно напоминая о собственном присутствии, дотрагиваясь носом до меня или обдавая руку горячим дыханием. Совру, если скажу, что это не было лестно. Я-то думала, люди четвероногому по большей степени не интересны.

В сами лавки я заходить не стала, все же нескромно навязываться на таком уровне я не умею. Нам с Филом было очень весело шататься на улице. Он внимательно слушал, подставляя под руки голову и спину, а я говорила, какой он красавец, тем самым голосом, каким мы часто говорим с детьми.

Всегда хотела собаку. С самого детства. Большую, долговязую и страшную. График всегда останавливал, ведь огромное количество времени я провожу в море, но вот ведь замечательный экземпляр пса, чудесно адаптировавшегося под полуморской образ жизни. С удовольствием торчит в лодке, верно следует за хозяином сквозь городские улочки, безболезненно сидит под дверьми магазинов, не убегая, но и не особо страдая. Обученная вежливая псина. Хах, и приятный мужчина в придачу. Какое совпадение, как раз то, чего не хватает.

Короткий взгляд Джею. Он беседует о чем-то с хрупким старичком над ящиком картошки. Эх. Падаю на бортик прямо на сырой асфальт, и перед носом возникает собачья морда. Да, знаю, выгляжу жалко.

Одинокий рыбак. Одинокий вдовец. Угораздило же меня, господи.

Прикосновение к плечу заставляет отвлечься от мохнатого друга. Брови падают к переносице. Вопросительный взгляд на мужчину.

– Яблоко? – уточняю, принимая не совсем понятный подарок.

– Рыба была бы логичнее, – соглашается он, – но ты бы вряд ли оценила.

Ха, ну да. Я не ем мясо, но вот ему-то об этом откуда знать?

– На лице написано, да? – усмехаюсь, расстегивая маленький рюкзак.

– Встречал несколько морских биологов, – пожимает он плечами.

Да, в этой профессии не мало веганов. Вообще сложно разделить образ жизни от работы, если ее суть в том, чтобы изучать животных. Каким образом любить их, быть очарованной ими, религиозно изучать цикл жизни, а потом возвращаться домой и готовить себе их на ужин?

– Понятно, – хмыкаю, оставив фрукт на дне рюкзака. – А за что?

– За компанию.

Перехватывает ящик, набитый продуктами, поудобнее и шагает в сторону пирса. Фил поднимается, как по команде, и я вслед за ним. Раз уж моя компания настолько ценна, почему бы не побаловать их ей еще немножко?

– Очень вряд ли это считается компанией, – улыбаюсь, заметив, что пес замедлил движение и ждет, пока ему почешут макушку.

– Не тебе решать, – бросает Джей, обогнав нас на пару метров.

Да, действительно. Фил срывается с места на неприсущей старым собакам скорости. Сбившиеся над чем-то в кучу чайки громко разлетаются в стороны. Эффект, правда, не долго держится – стоит отойти хоть на шаг, как они вновь собираются над чем-то интересным на асфальте. Псина издает тот самый смешной рык, который можно назвать лишь ворчанием. Еще пара попыток прогнать пернатых, и он оставляет это дело, бросившись обратно к хозяину. И правда, что с этих чаек возьмешь?

– Кстати, а почему именно среды? – вопрос вылетает как-то сам собой, стоит лишь поравняться с мужчиной, пока расфокусированный взгляд бездумно следует за четвероногим другом. Серьезно, что за собака такая? Жуткая, но до такой степени элегантная, почти эластичная. Взгляда не оторвать.

– По вторникам почта приходит.

– А? – поворачиваюсь в его сторону, ожидав чего угодно, но не этого. В глазах насмешка, они даже потеряли часть своего серого холода. – А, – тяну, насильно заставляя голову анализировать так легко брошенную фразу. Почта. Он приезжает за свежей почтой. А зачем?

Взгляд, должно быть, стал совершенно тупым, пока я соображала, при чем тут это, но, слава морским богам, в голове что-то щелкнуло. Джей является одним из самых надежных средств коммуникации с ребятами на маяке именно потому, что не пропускает ни одной даже самой мерзкой дождливой среды.

– Неужели, были другие теории? – любопытствует он, так и не скинув усмешку с лица.

Взгляд физически ощутим, и приходится шагнуть с тротуара на дорогу, чтобы обезопасить себя хоть немного.

– Ну, – проскальзываю мимо перекрывающих дорогу колонн, ступая на мягкий песок, – возможно, я позволила себе думать, что нечто особенное происходит с рыбой в среду, и очень надеялась быть посвященной в этот древний секрет.

Низкий смех. А я сегодня в ударе.

– У меня очень плохие новости.

– Да я уж поняла, – отмахиваюсь, оглядывая пляж, но не находя никаких признаков присутствия на нем собаки.

Занимаюсь этими нехитрыми поисками, пока мы не подходим к пирсу. Фил, как оказалось, давно уже запрыгнул обратно в лодку и теперь расхаживал по ней, сурово поглядывая на ждущих своего часа птиц. Хм. А собаки, оказывается, всякие разные бывают. Самый яркий пример четвероногих живет у моей сестры, и это избалованная громкая шавка, за которой ухаживать тяжелее, чем за новорожденным. А вот этот на контрасте кажется совершенно разумным существом, понимающим человеческую речь и даже больше. Как, интересно, такие выращиваются.

Хотела было спросить, но мысли запнулись о пристальный взгляд. Почему он так смотрит? Ждет чего-то? Давно мы тут вообще вот так стоим?

Джей кивает на пирс, мол, поднимайся, чего стоишь. Я, конечно, поднимаюсь, но не отказываю себе в подозрительном взгляде.

– В чем дело? – ожидаю опасности в любой момент.

– Среда, – бросает Джей, слегка задев меня своим плечом.

– И? – замираю на месте, потому что следовать за ним дальше отчего-то неловко.

– Рабочий день, – усмехается он, кивком указав на мою лодку.

А. Точно.

Шумный смех, какой-то совершенно ненормальный. Странное чувство. Как может быть неуютно и комфортно одновременно?

Так и стою посередине пирса, не смея сделать и шагу вперед. Джей не задерживается надолго. Находит место ящику с продуктами, хлопает проходящего мимо пса по спине, легко избавляется от всех своих узлов и отталкивается от крохотного причала. Происходит обмен долгих пристальных взглядов.

Я думаю, что по уши влюбилась. А он привычно кивает на прощание, притаив улыбку где-то в уголках губ. Фил то ли лает, то ли воет пролетающим чайкам, но я позволю себе думать, что это он мне.

Рыбак приплывает каждую среду с острова близ маяка. Он привозит рыбу и увозит письма. Едва ли он когда-нибудь возьмет меня с собой. И совершенно точно не вернется в его старый город, что теперь мой новый мир. Одинокий вдовец. Говорят, что был когда-то счастлив.

Мы друзья.

Но он, конечно, не знает об этом.