Тетрадь комбата

                Моему неукротимому учителю – старпому
                «Неукротимого» с благодарностью посвящается.
 

                1.

     Какой у нас самый западный город в стране? Нет, не Калининград – столица Янтарного края, а маленький Балтийск – бывший немецкий Пиллау – западней уж некуда, только море! В  главную военно-морскую базу Балтийского флота на новый сторожевик (всего-то шестой год пошёл кораблю) – СКР(1) «Неукротимый», после окончания училища и своего первого офицерского отпуска, как раз накануне празднования Дня ВМФ(2) получил назначение для дальнейшего продолжения службы лейтенант Евгений Коляшин.

     – Командиром батареи универсального калибра пойдёте, Евгений Петрович? – заглянув в какой-то журнал, спросил его офицер отдела кадров флота в Калининграде.

     – А почему «универсального»? – на всякий случай поинтересовался Коляшин.

     – Там узнаете! Согласны на «Неукротимый»?

     – Да, согласен.

     – Добро! Тогда оформляем вам предписание.

     «Универсальный – пригодный для многих целей, выполняющий разнообразные функции…» – прочитал потом про себя Евгений  в  толковом словаре  русского  языка  и  вслух обрадовался.  – Вот это должность!  Во повезло!

     Так и записал в своём дневнике. А уже в понедельник, самым первым автобусом, в новенькой парадной лейтенантской форме Коляшин приехал в Балтийск и бодрым шагом добрался до военной гавани, глазами выискивая свой корабль. Но мичман – дежурный на проходной, его неприятно огорошил:
     – Нету вашего «Неукротимого», товарищ лейтенант! Вечером, дай бог, только придёт. Вы погуляйте пока где-нибудь… Сегодня много ваших братьев-выпускников к нам пожалуют!

     – А где же он тогда? В море, да? – растерянно спросил расстроившийся  Евгений.

     – Из Ленинграда спешит! Был там на военно-морском параде, в Неву заходил. Минуточку… – и словоохотливый мичман снял трубку зазвонившего телефона.

     – Дежурный по КПП(3), мичман Любанько! – представился он, вслушиваясь, и через некоторое время продолжил. – Так точно, товарищ капитан-лейтенант, прибывают! Разрешите вопрос… «Неукротимый» когда зайдёт в базу по плану?.. Есть!!! – И энергично положив трубку обратно на телефонный аппарат, снова взглянул на Коляшина, широко улыбнувшись. – Ну вот, вам можно сказать, повезло! Помощник оперативного дежурного звонил, сказал, что «Нюрка», простите – это мы так любя в нашей бригаде «Неукротимый» называем, очень торопится домой и ошвартуется к ужину, часов в 19. Погода хорошая ожидается, ясная, вы подождёте свой корабль? Скоро кафе – наша «стекляшечка» – должна открыться. Проходите!

     – Очень хорошо! Как же я теперь без своей «Нюрки»? Буду ждать её! – облегчённо выдохнул лейтенант и проследовал в гавань.

                2.

     Евгений минул причалы с большими десантными кораблями и, обогнув двухэтажное здание клуба, в котором размещался политотдел дивизии ракетных кораблей, оказался перед самым обычным футбольным полем. Судя по густорастущей на нём траве и отсутствии сеток на воротах, моряки за два летних месяца редко гоняли здесь мяч. Заприметив первую же скамейку, Коляшин разместился на ней, сразу ослабил на воротнике своей белоснежной рубашки черный галстук и сдвинул на затылок форменную фуражку. Торопиться было особо некуда – можно и расслабиться!

     Мичман на КПП оказался «ясновидцем» – на небе ни облачка и солнце уже начинало припекать, но в тени зеленых деревьев было вполне комфортно. Вскоре Евгений обратил внимание на двух молодых и сияющих, как и он, выпускников-офицеров в парадной форме с кортиками (один высокий и худощавый, второй – упитанный коротыш, на голову ниже первого), вышедших из клуба и направившихся прямиком в сторону противолодочных кораблей. «Повезло Тарапуньке и Штепселю(4)! Должности, наверно, уже свои пошли принимать.» – решил Коляшин, доставая из кейса толстую тетрадь – его лейтенантский дневник, чтобы записать первые офицерские впечатления о Балтийске.

     Евгений внимательно всматривался в знакомую гавань с кораблями, но в эти минуты почему-то не писалось… Пока учился в военно-морском училище все корабельные практики проходил здесь же. После первого курса – на флагмане флота – артиллерийском крейсере «Октябрьская революция», после окончания второго – на учебном корабле «Гангут», который заходил в Балтийск из Кронштадта и на котором их курсантская рота совершила свой первый дальний штурманский поход в Северное море. Закончив четвёртый курс, снова практиковался в Балтийске, в соседней противолодочной бригаде на небольшом по водоизмещению сторожевике, на котором уже самостоятельно принимал участие в артиллерийских стрельбах, реально не мешая, а помогая на корабле командиру БЧ-2(5).

     Так он и сидел, вспоминая минувшие курсантские годы, лишь изредка посматривая на тех двоих лейтенантов, слоняющихся по причальной стенке мимо ошвартованных бортами кораблей, на трапах которых большими синими буквами  красовались их названия: «Образцовый», «Сильный», «Дружный», «Свирепый». Наконец эта пара завернула в курилку, где «Штепсель» – низенький офицер достал сигареты и предложил высокому – «Тарапуньке», но тот, явно не курящий, демонстративно отказался. А ещё через некоторое время несколько удрученными они уже возвращались обратно по беговой дорожке стадиона к клубу. Поравнявшись со скамейкой, на которой расположился Коляшин, лейтенанты не сговариваясь, разом поздоровались с ним, и тот, что был меньше ростом, спросил первым:
     – Тоже «Неукротимый» ожидаешь?

     – Здорово, мужики! Его самого… Меня Женя зовут. – приветливо откликнулся Евгений. – Присаживайтесь… К ужину должен быть!

     – Сергей! – протянул руку упитанный светловолосый крепыш.

     – Николай! – представился второй –  чернявый и сухопарый, и тоже пожал руку Коляшину. – А откуда знаешь?

     – Мичман на проходной выдал «военную тайну»! – пошутил Евгений. – А вы что в клубе-то делали?

     – В политотдел ходили, хотели рапорта оставить в очередь на получение жилья, – раскрыл их первоначальные планы Сергей. – Да там нет никого! Сегодня же понедельник – день политической подготовки! Вот и «вымерли» все…

     – Слышали, что с квартирами в Балтийске туго?! – заинтересованно вопросом отозвался Женя, отметив про себя, что надо бы тоже поторопиться – «жилая очередь» сегодня до вечера наверняка может заметно вырасти.

     – А где с ними не туго? Зато получается, что мы все будем служить и «квартировать» на одном корабле! – резюмировал Николай. – Лейтенант Бубунов, назначен на «Неукротимый» командиром ГАГ – гидроакустической группы. Тихоокеанское военно-морское училище имени адмирала Степана Осиповича Макарова.
 
     – Командир первой зенитно-ракетной батареи – ЗРБ-1, лейтенант Самотёсов! – озвучил свою должность и фамилию Сергей. – Черноморское ВВМУ имени Павла Степаныча Нахимова. Тоже адмирала!

     – Лейтенант Коляшин! Командир третьей артиллерийской батареи универсального калибра – БУК получается. Значит мы с тобой, Серёга, в одной боевой части комбатами будем!

     – А почему «универсального»? – сразу, как и сам Евгений недавно в отделе кадров флота, поинтересовался Бубунов.

     – Значит пригодного для стрельбы по разным целям – воздушным, морским и даже береговым. Сто миллиметров – это, братцы, очень солидно! – ответил со знанием дела будущий «универсальный комбат». – Правда в нашем Калининградском училище имени Стаханова (про знаменитого в стране шахтёра-новатора Женька загнул, конечно) – мы такие пушки не изучали (и это было чистой правдой). Самому уже хочется быстрее взглянуть на них!

     – А как же ты тогда стрелять будешь по всем целям? – не унимался с вопросами Николай.

     – Как-как?! Как и все! До меня же на «Неукротимом» стрелял кто-то… Изучу свою артиллерию с принятием должности!

     – А если война? – не сдавался Бубунов.

     – Ну чего ты пристал к человеку?! – снимая фуражку вступился за третьего комбата первый. – Если война – сразу стрельнет куда надо! – И сам уже переключился на Коляшина. – Жень, а в тетрадь-то зачем всё время заглядываешь и пишешь там? Уже что-то изучаешь?

     – Дневник начинаю вести про нашу службу! Вот почитайте! – И Евгений показал товарищам первую запись.
     «Встретил своих сослуживцев, таких же, как я, выпускников-лейтенантов – Бубунова Колю (акустика) и Серёжу Самотёсова (ракетчика). С оптимизмом настоящих «укротителей» все вместе ждём наш «Неукротимый»!»
 
     – Сдаётся мне, что для начала – ближе к обеду, нам придётся «укрощать», где-нибудь свои военно-морские желудки! – со вздохом напомнил Николай.

     – Это да! Война-войной, а обед на флоте должен быть по расписанию! – улыбнулся в ответ Коляшин. – Кстати, скоро местная кафешка откроется!

     Первый августовский день, на удивление троицы лейтенантов,  тянулся крайне медленно, лишний раз подтвердив «избитое» определение, что понедельник – день тяжелый, хотя бы потому, что оказался для молодых офицеров очень томительным от безделья. Зато повезло с отличной солнечной погодой, и с временем прибытия «Неукротимого» – дежурный по КПП мичман не обманул. 
     Дождались-таки!

                3.

     В начале десятого вечера в каюту № 3 постучали…

     – Разрешите, товарищ лейтенант! – просунул голову в открывшуюся дверь прыщавый матрос-рассыльный. – Вас старший помощник к себе вызывает!

     – А куда? В конец коридора? – откликнулся Коляшин.

     – Да, напротив его 23-й каюты. Там уже два, нет три лейтенанта стоят.

     – Иду!

     Евгений живо проследовал по офицерскому коридору корабля и остановился в одиночестве у открытой двери каюты капитан-лейтенанта Виктора Алексеевича Барановского. И где же его друзья-товарищи? Их, прибывших в один день новичков, вместе с Коляшиным уже должно было быть не три, а четыре персоны. Только куда сейчас подевалось недостающее трио? Старпом «Неукротимого», бросив взгляд на единственную фигуру, застывшую в коридоре, сразу произвёл на лейтенанта впечатление, если коротко и в двух словах, то – «Держись, комбат!».

     – Это вы правильно сделали, что с тетрадью явились. Будет что записать! – первое, что произнёс Барановский и уточнил. – Вы командир третьей батареи лейтенант Коляшин, верно?

     – Так точно!

     – Остальных я уже отправил по каютам за тетрадями! Снимаю норматив по их прибытию!

     Через минуту полноценный квартет построился в одну шеренгу. «Прибывшие по приказанию» по очереди представились Барановскому, четвёртым оказался лейтенант Андрей Веселов – выпускник Киевского политического училища, назначенный на должность секретаря комсомольской организации корабля.

     – Записывайте! – громко произнёс старший помощник командира. – Первое. Опоздание в строй – выговор! Второе. Вызов к начальнику без тетради для записей – выговор! На первый раз прощаю… Третье! Отсутствие без уважительной причины на приборке – строгий выговор! Успеваете?

     – Так точно! – за всех ответил комсорг. – Разрешите вопрос?

     – Да!

     – Товарищ капитан-лейтенант, а благодарность на корабле за что объявляют?

     – Вам это, по крайней мере на первом году службы, знать не обязательно, потому как поощрения редко когда случаются. Понятно?

     – Так точно! – снова за всех доложил Веселов.

     – Это всем ясно? Все записали?

     – Так точно!!! – хором отрапортовал лейтенантский строй.

     – А кто уже успел ознакомиться с распорядком дня? – строгим взглядом, словно «рентгеном», пройдясь по каждому офицеру снизу вверх, произнёс Барановский.

     Возникла заминка…
     – Я прочитал! – спас ситуацию командир гидроакустической группы Бубунов.

     – И?

     – Скоро по времени ожидается вечернее проветривание, то есть приборка.

     – Правильно. А все ли из вас ознакомились с расписанием по приборкам?

     – Так точно!!! – снова и уже почти в унисон проголосил оживающий квартет.

     – Коляшин, а вас я буду контролировать лично и всегда! Спросите почему?

     – За что?.. Простите, почему?

     – Потому что заведование вашей батареи – ваш ют, то есть наш ют, это лицо корабля! Оно должно быть всегда умытым и подкрашенным, как ухоженное личико Гюльчатай(6)!
 
     Старпом продолжал…
     – «Неукротимый», как вы знаете, успешно выполнил поставленную   командованием   задачу   в   Ленинграде.  Командир корабля капитан третьего ранга Тихомиров Александр Константинович, искренне рад вашему прибытию. Это же надо – сразу четверо лейтенантов!  Вот помучаемся… Перед сходом на берег просил передать, что завтра побеседует с каждым из вас. Но, это завтра, а сегодня?

     – До утра вы старший на борту! – догадался вслух командир ЗРБ-1 лейтенант Самотёсов. – Разрешите вопрос?

     – Да! Но, если вы насчёт моего «помучаемся», то – нет, не разрешаю! Потому что уже не сомневаюсь в том, что никто из вас раньше меня в койку сегодня не «отобъётся»(7). А ложусь я очень поздно!

     – Так вы сова?.. – в полголоса смело поинтересовался Бубунов.

     – Нет, я баран! – откровенно признался Барановский. – Так меня нерадивые матросы за спиной называют. Хотя иногда и козлом тоже!

     – Простите, я в том смысле, что все люди делятся на сов и жаворонков… Вы же понимаете?

     – Главное, чтобы вы это понимали! Записывайте ещё… Первое! Лейтенанты, прибывшие на СКР «Неукротимый», должны быть совами, которые до самого отбоя и ночью тоже изучают должностные инструкции, дабы скорее сдать зачёты на самостоятельное обслуживание своего заведования и дежурство по кораблю.    Второе!   Все  лейтенанты  должны  быть  жаворонками, которые рано встают, чтобы не опоздать на физзарядку и утреннюю приборку.  И, наконец, третье… Кем должны быть лейтенанты, Коляшин?

     – Летающими козлами… – не поднимая глаз, продолжая делать записи в свой дневник, ответил Евгений. – Ну, или конями, как пегасы, чтобы быстро носиться по кораблю!

     – Не правильно! Кто сможет ответить? Кем вы должны стать?

     – Дятлами! –  схохмил  в строю лейтенант  Веселов  и тут же принялся оправдываться. – Потому что они не дают раньше времени заснуть совам и поспать подольше жаворонкам!

     – Хорошее предложение! – на мгновение на лице Барановского промелькнула улыбка. – Но, про пегасов с крыльями мне нравится больше. Продолжаем записывать…

     И старший помощник на своём знакомстве и первом инструктаже «зелёных» лейтенантов сообщил им, что всех с нетерпением будет ждать утром на физической зарядке экипажа. А это ни много, ни мало  – три круга по причалам вокруг стадиона!

     Первый вечер на «Неукротимом», равно, как и трудный понедельник, подходил к своему концу. «Затянулся денёк, дожить бы до утра!» – сделал финальную запись в тетради Евгений.

                4.

     «Команде вставать! Личному составу приготовиться к построению на стенке. Форма одежды – брюки, голый торс!» – прозвучало в динамике распоряжение дежурного по кораблю – командира радиотехнического дивизиона (РТД) старшего лейтенанта Валерия Васильчикова – непосредственного начальника лейтенанта-акустика Николая Бубунова. «Словно и ночи не было!» – наспех умывшись, успел подумать Коляшин, выходя на построение.

     Экипаж – матросы и старшины, а также обеспечивающие утренний распорядок дня офицеры и мичманы уже стояли на причальной стенке, когда появился старший помощник – в спортивных штанах, кедах и светлой футболке с красной надписью «Трудовые резервы». Все прибывшие накануне лейтенанты, позёвывая и озираясь по сторонам, тоже вышли на построение.

     Приняв доклад дежурного по кораблю, Барановский громко окликнул командира батареи универсального калибра.
     – Комбат, руководите строем и вперёд! Три полных круга!

     – Товарищ капитан-лейтенант, а куда бежать-то? –  поинтересовался Евгений, выходя из строя, но, старпом уже скомандовал сам:
     – Экипаж, нале! (с паузой) – Во!!! Шагом!.. Марш!!! – И снова Коляшину. – Комбат, на флоте бабочек не ловят! Направляющие сами знают куда бежать. Главное – не растягивайте строй. Вперёд!!!

     – Бегом!.. Марш!!! – подал команду лейтенант, назначенный старшим на физзарядке, ускоряясь в беге рядом со своим пока ещё «неукрощённым» строем.

     Так, с физической зарядки, началось первое утро лейтенанта Коляшина. Но уже после возвращения «зарядившегося здоровьем» экипажа обратно, Барановский снова вызвал Евгения к себе командой дежурного по кораблю.

     – Командиру батареи универсального калибра прибыть в каюту № 23! – громко прозвучало во всех динамиках.

     – Ну что, cправились с первым заданием? – спросил комбата на пороге старпом.

     – Так точно!!! – жизнерадостно ответил Евгений, держа в руках дневник – тетрадь для записей своих первых «служебных подвигов» и наставлений старшего помощника.

     – Какие были замечания? – продолжал расспрос Барановский.

     – Да вроде никаких… Носились все, как кони летающие! В смысле, пегасы…

     – И что, у вас совсем нет замечаний? – у старпома поднялись брови.

     – Ну… Если только что – первая шеренга матюкалась… Но не сильно! Какое же это замечание? Темп вот не высокий держала. Медленно бежала, в общем.

     – А вы, что?

     – Я приказывал держать шире шаг! Надо же было три круга сделать! А мы еле-еле два пробежали…

     – Фамилии матросов!

     – Так я не знаю… Не наши они, в смысле – не из БЧ-2…

     – Пять минут даю, чтобы выяснить фамилии провокаторов…  Подскажу – в первой шеренге «маслопупы» из БЧ-5(8) стояли! Время пошло!

     На исходе пятой минуты.
     – Разрешите, товарищ капитан-лейтенант! – постучал в каюту Барановского, вернувшийся из матросского кубрика мотористов, лейтенант Коляшин.

     – Докладывайте! – живо отозвался по пояс раздетый Барановский, отрываясь от умывальника.

     – Старшина первой статья Геворкян, старшина второй статьи Пилипчук, матрос Лэптяну и старший матрос Столбиков. – зачитал комбат из своей тетради звания и фамилии провинившихся на физзарядке.

     – А-а-а… Ну, понятно. Раздолбаи-годки(9)! – вынес предварительный вердикт старпом, прекрасно зная всех старослужащих моряков поимённо. – Нарушители дисциплины, мать их!..

     – Можно и так сказать, товарищ капитан-лейтенант. Не хотят козлами, то есть пегасами летать и здоровье своё укреплять…

     – Ну, так вот! – на полном серьёзе, уже вынося окончательный «приговор грешникам», произнёс Барановский. – Добро вам лично в обеденный перерыв с этой четвёркой провести дополнительную физическую зарядку. И я тоже выйду – проверю! И не забудьте в тетрадь записать: «Дисциплина строя, даже бегущего – превыше всего! А офицер на корабле – начальник любому матросу!». Вам понятно?

     – Так точно!

     Так лейтенант Коляшин остался без «адмиральского часа»(10), чтобы с первого дня прививать «порядок в строю» старослужащим матросам или, как они себя величали на флоте – «годкам».

                5.

     Дневник комбата полнился ежедневными записями. Евгений за три дня успел  принять дела и обязанности командира батареи у старшего лейтенанта Александра Синичкина, убывающего в отпуск, а затем на учёбу в Ленинград на 6-е Высшие специальные офицерские классы – учебное заведение-мечту любого молодого морского офицера – на повышение квалификации или переподготовку по выбранной специальности. Целый год учебной расслабухи! «Синица» обещал вернуться в бригаду помощником флагманского специалиста по артиллерии, то есть в штаб, с повышением… «Эх, а мне бы этот год только на корабле продержаться!» – с грустью подумалось Евгению, провожая на трапе счастливого отпускника, сдавшего дела и должность командира БУК(11) Коляшину.

     Прошёл месяц…  Лейтенанты успешно справились с первыми зачётами, а главное получили допуск на самостоятельное дежурство по кораблю. В службу все потихоньку втягивались. Хотя… Всякое случалось!

     Николай Бубунов на выходах в море, неожиданно обнаружил у себя «хроническую морскую болезнь» – укачивался командир ГАГ(12) со страшной силой так, что без страха на него смотреть было нельзя. От приступов тошноты акустик, подобно хамелеону, сначала краснел, затем бледнел и желтел, а потом зеленел. В общих чертах  – жуть полная! Коляшин сочувствовал и, как только мог, поддерживал Бубунова, называя того по-дружески в шутку, «адмиралом Нельсоном(13)». Но, это «подражание» лейтенанта знаменитому английскому флотоводцу не нравилось ни командиру корабля, ни старпому, ни всем офицерам в его БЧ-7(14). Частенько «за нахождение по учебной тревоге с тазиком в каюте, вместо командного пункта», Николай получал «нагоняй» от своего начальника – командира РТД(15) старшего лейтенанта Васильчикова. Нормальные служебные отношения у них явно не складывались.

     Минуло ещё пару месяцев…
     Штатный комсорг Андрей Веселов вовсю проникся своей кипучей организационной и культурно-массовой деятельностью в экипаже. Чувствовалась, что работа ему нравилась! А за образцовый боевой листок с патриотическими стихами, подготовленный им лично к празднику Октябрьской революции (полночи сам сочинял и рисовал «бедняга»!), от заместителя командира по политической части капитан-лейтенанта Карена Рубеновича Оганесяна, Андрюха получил благодарность. Первым среди лейтенантов!

     Но больше всех повезло Серёге Самотёсову, которого осенью по разнарядке и ходатайству флагманского специалиста ракетно-артиллерийского вооружения бригады, откомандировали с корабля в Кронштадт, на дополнительную двухмесячную специальную подготовку – изучать свой зенитно-ракетный комплекс. Довольный «Сэм» (так коротко он просил себя называть) радовался, как младенец! «Хоть бы меня куда-нибудь послали! Я тоже хочу учиться!» – записал в дневнике Коляшин и сам же потом сделал две приписки. Первая: «Поинтересовался в обеденный перерыв у полусонного командира БЧ-2 старшего лейтенанта Сергея Караева, а затем на большой приборке спросил о том же старпома – про возможность съездить в Ленинград на завод «Арсенал»… Был послан обоими начальниками вербально – «холостым выстрелом» в одно известное с рождения место!». Вторая приписка была короче: «В распорядке дня для мечтателей есть время на самостоятельную подготовку!».

     Но это самое время уже не тянулось, не шло, а стремительно  летело для комбата… Так закружила и поглотила его во все тонкости и перипетии корабельная служба!

     Как-то вахтенный на трапе «Неукротимого» – главный старшина Журенко из гидроакустической группы Бубунова в самый разгар обеденного перерыва подал сигнал – четыре длинных звонка, означающих приближение старшего начальника – не иначе как самогО командира бригады ракетных кораблей капитана второго ранга Валерия Анатольевича Корнейко. Дежурный по кораблю лейтенант Коляшин, поправляя на ходу форму одежды, следуя наставлениям старпома, «быть всегда на вахте бодрым и опрятным», стремительно покинув столовую личного состава, выбежал встречать командование на ют. Так и есть – комбриговский  «козлик»(16) остановился напротив  трапа, высадив Корнейко. Валерий Анатольевич искренне любил и опекал «Неукротимый» –  ведь  сам  ещё  шесть  лет  назад  был его первым командиром.

     – Смирно! – по уставу скомандовал комбат и сразу представился. – Дежурный по кораблю, лейтенант Коляшин.

     Комбриг энергично проследовал по трапу, отдав воинское приветствие, как и положено на флоте, кормовому флагу, а затем по очереди поздоровался за руку с лейтенантом и со старшим помощником Барановским, который проявив невиданную прыть, успел выскочить из кают-компании и добежать до юта. Ну, точно «летающий пегас»!

     – Я отобедаю у вас, Виктор Алексеевич. – на ходу произнёс Корнейко и размашистым шагом двинулся по палубе корабля до наклонного трапа на шкафут(17), при этом всё время оглядываясь на дежурного. – Старпом, а что это он у вас каши мало ест, что-ли? Голос какой-то тихий у артиллериста… Совсем не командный.
     И это уже был персональный сигнал Барановскому!

     Проводив командира бригады до кают-компании, старший помощник вернулся на ют, на котором уже стоял, как вкопанный, Коляшин.

     – Что с вашим голосом, лейтенант?

     – Ничего. Голос как голос. Не тенор, но близко…

     – В том-то и дело, что не бас!

     – Ну не всем же Шаляпиными быть... – робко «дерзнул» комбат.

     – Да нет уж, «любимый, мой родной»! – «признался в любви» старпом. – Значит будем персонально с вами репетировать басовые звуки. Командное «соло» разрабатывать!

     Отправив  старшину – вахтенного на трапе, к двери  кормового тамбура (чтобы никого не пускать на выход), Барановский  вышел на стенку и, изображая начальство, со словами «Командуйте, лейтенант!», ступил на сходню.

     – Смирно! Товарищ капитан-лейтенант, дежурный по кораблю…

     – Не-не-не… Нет, так не пойдёт! Очень тихо... Повторим. Вы это… Про тенор свой забудьте и встречайте сразу командира бригады! – и старпом вновь выскочил на причальную стенку. – Пошёл комбриг!

     – Смир… Но! – очень старательно снова выкрикнул Коляшин.  – Товарищ капитан второго ранга!..

     – Да нет же!.. Где басы? Вы Калининградское училище окончили?

     – Так точно!

     – И я его выпускник. У меня командиром роты был капитан третьего ранга Дворецкий Роман Иванович! Помните такого?

     – Конечно, знаю. Наш начальник ракетно-артиллерийского факультета. Уже капитан первого ранга!

     – Вот! А уж Роман Иванович спуску вам не должен был давать! Повторим ещё разок! Со старанием и чётким произношением! – и старпом вновь ступил на трап «Неукротимого» с причала. – Про басы не забудьте!

     – Смир-р!..Но! Товарищ капитан второго ранга, дежурный по кораблю лейтенант Коляшин! – вложив всю силу в голос, прокричал комбат.

     – А в хоре нашем училищном пели?

     – Так точно! На первом курсе… Но третьим голосом – признался комбат, надеясь на скорое завершение своего сольного выступления.

     – Оно и слышно, что вас не слышно! Опять повторим…  Делаю заход по новой!

     – Смир-р-но-о!!!

     – Ещё разок!

     – Смир-р-но-о-о!!!

     – Уже лучше! Давай с ударением на «но»!

     – Смир-р-р! Но-о-о!!!

     …Репетиция продолжалась минут пятнадцать, пока вахтенный на трапе, держащий входную дверь кормового тамбура, уже не взмолился:
     – Товарищ, капитан-лейтенант! Тут это… Офицеры на выход просятся!

     – Добро! – «сжалился» над охрипшим Коляшиным старпом. – Не забудьте только в тетрадь свою записать, что встречать любого начальника на дежурстве следует не просто «бодрым и опрятным», но и голосом громким, то есть – командным!

     А ещё через полчаса комбат провожал на юте командира бригады.
     – Си-и-но… – только и смог просипеть Евгений.

     Корнейко молча пробежался по трапу на выход и чуть не плюнул с досады… – Надо будет отработать этот строевой элемент со всеми лейтенантами в бригаде!
     Старпом это тоже услышал…

     Корабельная служба продолжалась, как продолжались и дневниковые записи «неукротимого комбата».  Хорошую школу ежедневно преподавал ему личным примером старший помощник СКР «Неукротимый» капитан-лейтенант Виктор Алексеевич Барановский – голосистый «дятел» или летающий «пегас», кому как нравится или не нравится. Казалось, что он на это совсем не обижался…

                Вместо эпилога
                (из дневниковых записей комбата)

                Декабрь 1983 г.
     – «Начали подготовку к переходу в район Гибралтарского пролива для встречи с Черноморского флота ракетного крейсера (РК) «Грозный. Ожидаем с проверкой офицеров штаба Балтийского флота».

     – «Ура-а-а! Сдал последний зачёт командиру корабля А. К. Тихомирову на допуск к самостоятельному несению ходовой вахты. «Неукротимый» с Коляшиным – полный вперёд, наш курс в Балтийские проливы и Атлантику!»

     – «Лейтенант Бубунов (командир ГАГ) со своей «морской болезнью» отправился в госпиталь. Собирается списываться из плавсостава. Жалко Коляна… Хороший парень!»

     – «Пришла телеграмма из Ленинградской военно-морской базы – лейтенант Самотёсов (командир ЗРБ-1) с серьёзной травмой головы «загремел» в военно-медицинскую академию. Позднее (после операции) он сам дозвонился до корабля и честно поведал о неприятной истории, приключившейся с ним.

     В кронштадском ресторане «Волна», куда все местные «леди и джентльмены» заходили вечерами «поволноваться», наш крепыш и холостяк «Сэм» в пьяной драке получил сзади удар по «репе»! Бутылкой «Портвейна», а это ноль-семь литра, однако… Больше Серёгу мы на корабле не видели!»

     – «Слышал от старпома на утренней приборке, что РК «Грозный» скоро станет флагманским кораблём Дважды Краснознамённого Балтийского флота. За ним мы и идём! Будем лидировать «дядьку Черномора» до Балтийска.»

     – «Лейтенант Андрей Веселов уже собрался на повышение! Куда? На вечернем чае в кают-компании признался, что переводится с «Неукротимого» на «грозный крейсер»! Там ему светит капитан-лейтенантская должность. А начинал ведь с обычной благодарности от замполита… Как оказалось, у нашего крутого комсорга наверху и связи имеются, тоже крутые!»
                …………………………………………………………………
     «Да! Самое главное – большое спасибо старшему помощнику командира В. А. Барановскому! Уезжать на учёбу никуда не понадобилось, всему научился на корабле!» – сделал последнюю запись Коляшин в своей первой рабочей тетради.

                Не из дневника комбата:
 1    СКР – сторожевой корабль проекта 1135М «Буревестник».
 2    День Военно-Морского Флота в России отмечается в последнее воскресенье
      июля.
 3    КПП – контрольно-пропускной пункт.
 4    Тарапунька и Штепсель – популярный в  СССР  комический дуэт разговорного
      жанра: Ю. Тимошенко (Тарапунька – высокий) и Е. Березин (Штепсель –
      маленький).
 5    БЧ-2 – артиллерийская или ракетно-артиллерийская боевая часть на военном
      корабле.
 6    Гюльчатай – женский персонаж  популярного советского приключенческого
      художественного фильма «Белое солнце пустыни».
 7    «Отбиться» – от слова «отбой» – отход личного состава ко сну.
 8    БЧ-5 – электромеханическая боевая часть на военном корабле; («маслопупы» –
      устоявшееся на флоте прозвище матросов-мотористов).
 9    Годки (жарг.) – матросы последнего года службы (за шесть месяцев до
      демобилизации).
10  «Адмиральский час» – дополнительное время в распорядке дня на отдых экипажа
      после обеда на кораблях Военно-Морского Флота. 
11   БУК – батарея универсального калибра (входит в состав БЧ-2).
12   ГАГ – гидроакустическая группа (входит в состав РТД БЧ-7).
13   Нельсон – командующий британским флотом адмирал Горацио Нельсон
      (1758-1805 гг.) не мог избавиться от «морской болезни» до конца своих дней.
14   БЧ-7 –  боевая часть управления (радиотехническая) на корабле.
15   РТД – радиотехнический дивизион, входящий в состав БЧ-7.
16   «Козлик» – автомобиль УАЗ-469 – основной командирский автомобиль в армии;
       унаследовал прозвище «Козёл» от старого ГАЗ-69.
17   Шкафут – средняя часть верхней палубы корабля.

     апрель, 2020 г.                Санкт-Петербург               

                © Н. Кирюшов, 2020 г.