Остров Пинос. Глава вторая

Битва на Гаити.

Так как же выглядел этот знаменитый разбойник, навевавший одним своим именем такой ужас на всех английских купцов и капитанов?- спросил Сквайер.
Бен кашлянул в кулак, и, сделав многозначительную паузу, медленно словно нехотя произнес:
Роста он был невысокого, немного ниже среднего. Однако кряжистым,жилистым и очень широким в плечах. Руки его были непропорционально длинными, а ноги кривыми, так что создавалось впечатление, что он несколько косолапит при походке. Но при этом его ловкости можно было только позавидовать, так как демонстрировал он её с регулярной постоянностью, как ходя по качающейся в шторм палубе, так и действуя своим кортиком. Лет ему было где-то за пятьдесят, ибо лицо его было довольно широким, но землянистого цвета и настолько морщинистым, что истинный возраст его определить было довольно трудно. Его мясистый, орлиный нос был очень крупным, однако щеки впалыми и совершенно сизыми от бесконечного пьянства. Несмотря на то, что он с гордостью называл себя истинным англичанином в глаза не могло не бросаться его ирландское происхождение: из-под широкополой шляпы вырывались вечно всклокоченные рыжие с проседью волосы, а косматые рыжие и жесткие как у моржа брови нависали над глубоко сидевшими глазами. Он всегда любил идеальный порядок на своем судне, был всегда чисто выбрит, однако одевался просто- широкая шляпа и ботфорты были постоянным его костюмом. Этим он разительно отличался от неряшливого Билли Бонса или Долговязого Джона, ходившего всегда вычурным как заправский франт. Тот кто видел Джорджа Флинта хоть раз в жизни, навсегда запоминал острый, пристальный взгляд его стальных глаз, сверлящий насквозь каким-то могильным холодом. Но страшнее всего была его улыбка: зубы были у него мелкие, но идеально белые и давали настолько сильный контраст со всем его внешним обликом, что казалось перед тобой стоит сам дьявол. В самом деле ему не нужно было громких криков и страшных угроз- ему достаточно было улыбнутся, чтобы у жертвы сердце само по себе останавливалось в груди. Характер его как и вся внешность  был весьма противоречивым: он то становился необычайно благодушным и приветливым, то наоборот впадал в мрачную угрюмость и за целый день он мог произнести не более нескольких слов. При всем этом он страдал регулярным вспышками ярости в которой становился настоящим демоном и к нему боялись подходить даже поверенные люди. Однако в решительную минуту хладнокровия ему было не занимать и горе было тому, кто хоть на миг дерзнул бы замешкаться в его приказании. Поэтому на борту у него царила железная дисциплина и нарушителей даже в мелочах ждала плачевная участь. Вопреки распространенному мнению он не был сторонником всяких извращенных пыток и издевательств над попавшими к нему в плен и пускал лишних с его точки зрения людей в расход без лишних слов. Он ненавидел оставлять после себя ненужные глаза и уши, поэтому шансов не было ни у кого... Флинт ни в грош не ставил ни Бога ни дьявола, так же как чужая жизнь не стоила для него ничего. Однако законы берегового братства, в котором он являлся незыблемым авторитетом, чтил превыше всего. И если в случае конфликта кто либо из его команды обещал обратиться в береговое братство, дабы пожаловаться на него, то он моментально прекращал даже самую буйную вспышку ярости. Но в таких случаях дело всегда доводилось до конца и судьба жалобщика как правило была плачевной. Однако мне не раз доводилось слышать, что иной раз неправым признавали и самого Флинта. В таких случаях он честно выплачивал положенное без каких либо последствий для оппонента. За это его уважали и боялись. Даже Долговязый Джон, бесконечно бравировавший перед всеми,  старался лишний раз не перечит ему.
Бен вновь замолчал на непродолжительное время.
А скажи Бен- подал голос Хокинс: В своей беседе на "Испаньоле" Сильвер вскользь упомянул о какой-то знаменитой битве, в которой он потерял свою ногу, а Пью иллюминаторы. Ты знаешь что нибудь об этом?
Бен на миг вскинул верх глаза, словно собираясь с мыслями, а потом произнес:
Да. Он имел ввиду битву на Гаити. Я хорошо знаю про что говорил тогда Окорок, так как непосредственно сам участвовал тогда в ней. И хвала Господу вышел оттуда живым...
По всей видимости Бен не любил вспоминать эти события, так как говорил с явной неохотой и периодически замолкал, явно собираясь с мыслями. Возможно что он что-то вспоминал, а возможно просто собирался с духом, прежде чем произнести новую фразу. Но ясно было, что тогда он пережил настолько глубокое потрясение, которое без сомнения перевернула всю его сущность и то, что довелось пережить ему сделало из него уже совершенно другого человека. Так же как годы проведенные на острове вновь изменили его существо, в очередной раз превратив его в совершенно другую личность.
Тогда я был ещё совсем зеленым юнцом- сказал Бен: Я рано остался без родителей и был предоставлен самому себе. Моим домом стал Бристольский порт. Я перебивался как мог: работал носильщиком, воровал и в итоге попал в острог. Там то я и свелся с джентльменами удачи и вскоре начал ту же карьеру. Несколько лет я проходил в команде у Ингленда в качестве бруканьера. В итоге я меня приметил Долговязый Джон- он у Флинта исполнял обязанности квартирмейстера и очень ценил хороших охотников. Так попал в команду к самому Флинту- который всегда с особой тщательностью подбирал людей и никогда не имел дело со случайными личностями. Судя по всему дело тогда предстояло нешуточное: экспедицию из трех кораблей снаряжали несколько недель. Нам нужно было напасть на французскую колонию, располагавшеюся на западной оконечности Гаити. Туда свозили все золото с окрестных рудников, откуда его должна была через пару дней забрать специально снаряженная эскадра для переправки в Кале. Надо казать, что охранялась эта колония на должном уровне: по обеим сторонам гавани высились могучие береговые форты, вооруженные тридцатидвух фунтовыми орудиями, которые перекрестным огнем превратили бы в решето любой корабль, попытавшийся форсировать гавань. Прибавить к этому ряд береговых укреплений и гарнизон, мощный гарнизон- атаковать подобную крепость можно было целой военной армадой. Поэтому французы даже не приняли во внимание возможность нападения пиратов, что было катастрофическим упущением с их стороны.Флинт рассчитывал только на внезапность нападения и как потом выяснилось расчет его оправдался вполне.
Бен вновь кашлянул и мотнул головой, будто разгоняя мысли. Сквайр выпустил густой клуб дыма, доктор сделал новый глоток джинна и неслышно поставил стакан на стол.
К Гаити мы подошли тремя кораблями. Флагманским был старый "Морж" под командованием самого Флинта, бывшего адмиралом данного похода. Это был большой трехмачтовый корабль, имевший на борту пятьдесят орудий, среди которых была целая батарея тяжелых, бивших на три тысячи ярдов. Резвым ходом он не отличался, так как имел особо толстую и прочную обшивку, но обладал неплохой маневренностью и был весьма грузоподъемным. Вторым кораблем- тридцатишестипушечный "Дорадо" командовал Эдгард Пью (при этих словах джим Хокинс непроизвольно вздрогнул). Этот человек отличался неимоверной злобой и вспыльчивостью, а так же какой-то поистине звериной жестокостью. Он был очень авторитарным, чрезвычайно злопамятным и мстительным. Пью всегда был сам себе на уме и горе было тому, кто дерзнет ему перечить- несколько раз его обвиняли в необоснованном убийстве членов команды. Пленных он всегда допрашивал с особым пристрастием, а пробовавших его обмануть или упрямиться, выбрасывал за борт живыми с привязанными к ногам пушечными ядрами. Однако если ему попадались женщины, то он всегда отдавал их  на поругание своим людям- было впечатление что он с особой ненавистью относился к противоположному полу. В отличии от хладнокровного и расчетливого Флинта, Пью отличался бесстрашием, граничащем зачастую с безрассудством и всегда рассчитывал брать нахрапом, что зачастую вполне оправдывало себя...
Третьим кораблем был знаменитый двадцатипушечный барк "Счастливое избавление". Им командовал один из самых отъявленным мерзавцев, когда либо бороздивших моря- Горвард Шарки...
Голова этого мерзавца настоящая мечта для всех каперов- вставил Сквайер: Адмиралтейство предлагает за неё десять тысяч фунтов.
Да- ответил Бен: Это был настоящий маньяк, помешанный на всякого рода извращениях. До сих пор ходят легенды о чудовищных оргиях, которые устраивал он. Он всегда любил сравнивать себя с знаменитым Лолонэ и всячески старался превзойти его, выдумывая всякий раз все более чудовищные способы умерщвления своих жертв. Что стоила одна из его диких выходок, когда он приказал с нескольких пленных офицеров заживо снять кожу, после чего набив соломой, собственноручно приколотил к носу своего корабля...
Он был совсем молодым человеком, но чудовищно много пил и отличался истеричным и довольно трусливым характером, что тщательно пытался скрыть своим необузданным нравом, в котором доходил иной раз до безумия. Вместе с тем он отличался чрезвычайной подозрительностью и всегда был осторожен. Однако следует заметить, что в дерзости и хитрости нападения ему не было равных- он всегда рассчитывал все до мелочей и воплощал в жизнь совершенно безумные идеи.
Про него говорят, что захватив как-то раз испанский торговый корабль, этот молодчик собственноручно вырезал всю его команду, включая даже корабельного пса- сказал Ливси.
Это истинная правда- ответил хмуро Бен: Это было недалеко от Каракаса, и сих пор среди членов берегового братства ходит этот рассказ. Что стоит одно лишь его деяние, когда он захватив преследовавший его каперский корабль, пришел на нем обратно на Ямайку с победным флагом. Только настоящее чудо спасло губернатора, вышедшего встречать на своем корабле вернувшегося героя. И это он чуть не сотворил под самым носом у целой эскадры, стоявшей в то время в гавани.Эта проделка воздала ему много славы- многие ненавидели и боялись его, однако своей дерзостью он компенсировал все с лихвой...
Бен вновь ненадолго замолчал, после чего продолжил: Словом у нас было три корабля, сто шесть пушек и больше четырехсот человек. Против нас было больше восьмисот прекрасно обученных солдат, около трех сотен рекрутов из местного населения и более двухсот орудий разного калибра. Словом только сумасшедший мог при таком расположении сил атаковать эту цель...или сам Джордж Флинт.
Время для нападения мы подобрали удачно: над морем навис густой туман, но берег был виден довольно сносно. Там все было как раз подготовлено к приходу эскадры, должной появиться со дня на день. Французы даже не ожидали нападения и появление, чем прекрасно воспользовались мы. Высадив десант, нам в жесточайшем рукопашном бою, длившимся несколько часов, удалось взять один из фортов,потом и другой, несмотря на то, что их охраняло не меньше пятисот человек. Кровь лилась рекой и мы двигались вперед прямо по трупам. Французы, засевшие в глубине гавани, пытались помочь осажденным огнем орудий, но береговые скалы хорошо защищали нас от их огня. Потом они пытались контратаковать с суши, но мы отбросили их назад. Они попытались вывести против нас два имевшихся у них корвета, дабы помочь фортам с моря, но Пью потопил один из них, а второй, получив повреждения, ушел обратно в гавань. В итоге, нам удалось занять хорошую позицию, с которой мы могли обстреливать город, но дальше дело пошло совсем не так гладко. Враг быстро опомнился и встретил нас плотным огнем из замаскированных береговых укреплений в глубине гавани. Время было нашим врагом, поэтому у нас не было времени на долгую осаду, для которой можно было использовать захваченные форты. Как не были велики наши трофеи, но быстро разделаться с береговыми укреплениями, оставшимися в гавани, у нас не получалось. Именно там и были сосредоточены самые мощные орудия, не подпускавшие нас на расстояние выстрела, но на наше счастье помимо артиллеристов в основном там были рекруты- обученные весьма плохо на скорую руку. Единственным способом заставить замолчать орудия было высадить туда десант, что было практически нереальным в этих условиях делом. Корабль Пью после ряда тяжких попаданий затонул прямо в гавани- самому Пью осколком ядра выбило глаза и разворотило половину лица. Каким-то чудом его, зацепившегося за обломок реи, подобрала проходящая мимо шлюпка. Шарки, увидев, что дело туго, моментально обрасопил паруса и обстреливал позиции врага далеко с моря, отчего толку практически не было. Ясно было,что он готовился дать деру при первой же возможности. И дело было проиграно, если бы не Флинт. Маневрируя на свойм корабле под огнем батарей, он сумел подавить их огонь, и подойти к берегу почти вплотную. Однако его корабль получил тяжелейшие повреждения, весь дымил и напоминал плавучий вулкан. Каким чудом он держался на воде-сказать не мог никто. Квартирмейстеру Сильверу ядром перебило ногу и он лежал при смерти. Никто тогда и не мог подумать, что этому дьяволу в итоге удастся в прямом смысле выкарабкаться с того света...
Доктор издал короткий смешок. Бен многозначительно посмотрев на него и продолжил:
Шарки, увидев, что дело пошло на лад, поднял паруса и войдя в гавань, подавил остатки сопротивления, после чего первым приступил к грабежу города. Корабль Флинта подошел уже после него и встал на якорь вторым. Несколько часов там царил настоящий ад: высадившиеся пираты осточертело грабили город. Разъяренный Флинт приказал перебить всех защитников крепости до единого. Обезумевший от рома Шарки  приказал заживо зажарить на костре одного из знатных французов на глазах у его семьи, после чего предал их всех лютой смерти.
 Размеры добычи просто поражали: Золото и серебро сваленное грудами, лежало по всему берегу: такого мы ещё никогда не видели. Вскоре мы приступили к дележу захваченного. На сходке со стороны "Моржа" присутствовал Флинт и Билли Бонс. Со "Счастливого Избавления" Шарки и Нэд Галлоуэй, со стороны "Дорадо" Дэрак Муллинз и Алистер Кой, больше известный под прозвищем Черный пес. Пью был тяжело ранен, к тому же он потерял свой корабль, почти всю команду и сейчас его авторитет стремительно скатывался к нулю. Сама сходка прошла крайне коротко и бурно: Флинт был в бешенстве и открыто обвинил Шарки в трусости и пассивном ведении боя, поэтому заявил, что тот не получит и пятой доли добычи. Шарки в ответ пришел в неистовство, уповая на договор и грозя береговым братством. Однако в этот раз сам дьявол не смог бы поколебать решимости Флинта- он упорствовал на своём. Сначала разговор шел на повышенных тонах, потом быстро перерос в перебранку и в результате вылился в яростную ссору. Все готовы были схватиться за оружие и дело в любую секунду грозило перерости в настоящее побоище. Половина команды Флинта была мертва, корабль его сильно поврежден- но этот факт ни мало не останавливал его. Он готов был перегрызть Шарки глотку, обзывая его подлым трусом и бездырем, приправляя это отборной бранью. Шарки истерично визжал в ответ, брызгал слюной, грохая по столу кулаком- его корабль был лишь слегка поцарапан и людей было вдвое больше чем у Флинта. Вскоре Флинт, который никогда не позволял никому орать на себя пришел в неистовое бешенство. Черный пес пожалуй был единственным, кто проявлял благоразумие, пытаясь примирить враждующие стороны, но этим только сделал ещё хуже. Сначала Шарки, а потом и Флинт яростно напали и на него. Неизвестно чем бы закончилось это дело, но пришедшая новость о приближающейся французской эскадре, мгновенно остудила пыл противников. Нужно было немедленно уходить- вступать в бой с таким врагом означало верную гибель. Но Флинт упрямо настаивал на своем, сказал, что пусть он провалится к дьяволу, чем Шарки получит больше того, что он сказал. Он готов был дать бой не только людям Шарки, но и даже идущей эскадре, однако тут же часть его собственной команды, подстрекаемая боцманом- рыжим верзилой Аллардайсом, взбунтовалась, требуя немедленного отхода. Флинт готов был собственноручно перерезать всех смутьянов, но природная трусость Шарки сделал свое дело: сквозь зубы он пробормотал проклятье и поклялся, что не оставит дела так просто и береговое братство будет очень недовольно решением адмирала. На это Флинт со своей знаменитой усмешкой заявил, что согласен с этим и каждый обязательно получит причитающееся. С этими словами он кинул косой взгляд на Аллардайса.Получив свое, Шарки убрался по добру-поздорову. Кое-как залатав своего "Моржа" Флинт погрузил на него все оставшееся золото и отплыл прямо перед самым носом у французского адмирала. Нам удалось уйти от погони, но корабль был перегружен и поврежден. Мы не добрались бы до Саванны, поэтому Флинт решил сделать остановку на одном из удаленных островов, долгое время служившей его базой. Именно откуда в течении нескольких дней он в сопровождении пятерки матросов и Аллардайса, высказавших ему на Гаити неудовольствие, он перевозил золото на берег. Потом они на долгое время пропали, а потом как-то утром мы услышали выстрел и увидели приближающуюся от берега шлюпку. В ней был Флинт. Голова его была перевязана синим платком и он был совершенно один... Вот так вот произошло все это, господа... Вот так.
А как карта попала в руки к Билли Бонсу?- спросил я.
Этого я не знаю- ответил Бен: В битве на Гаити я получил ранение из мушкета, на которую не особо обратил внимание. Просто перемотал тряпкой и все. Мы прибыли в Саванну, где встали на якорь. Перед самым прибытием у меня поднялась температура и я попал в госпиталь, где едва не помер от заражения крови. Меня подняли там на ноги. Именно там я и услышал, о смерти Флинта.
А что же произошло с его кораблем?- спросил доктор: Я слышал, что его попытались взять на абордаж, но случайно сожгли, а почти всю команду переловили перевешали.
Не совсем так, сэр- медленно ответил Бен: Кто-то сдал всех. Поговаривали, что это дело рук Билли Бонса. Ему как штурману Флинт передал карту сокровищ. Однако Бонс захотел взять все себе, просто избавившись от остальных. Говорят, что он просто договорился с губернатором Саванны, что сдаст ему шайку знаменитого разбойника в обмен на свою голову. Не знаю как там было на самом деле, однако властям удалось схватить немногих: старый "Морж" не мог выйти в море и его просто сожгли, дабы он не попал в руки властей, а команда, тайно погребя Флинта, просто растворилась на берегу.
Это все, бен?- спросил Сквайер.
Да, мистер Трелони- ответил Бен: Дальше вы уже все знаете.
Интересная история- сказал я: Что,же, господа теперь настало время и мне сказать свое слово.
С этими словами я вытащил из портфеля потрепанную черную тетрадь и положил ее на стол: Вы узнаете этот документ, господа?
Да, конечно!- воскликнул Трелони: Клянусь громом! Это же тетрадь Билли Бонса.
Да, да- это она- вставил доктор: Она была в том парусиновом пакете и лежала поверх карты.
Так- сказал я: Я хочу поблагодарить ещё раз мистера Хокинса за то, что на некоторое время предоставил её в моё распоряжение. А так же мистеру Треллони, что великодушно позволил мне снять копию со знаменитой карты.
Вам нужен оригинал?- спросил Трелони.
Да, желательно- ответил я: Он сейчас будет нужен нам как никогда.
Через несколько минут развернутая карта и раскрытая тетрадь лежали уже на столешнице. Все присутствующие встали со своих мест, и окружив стол, с интересом уставились на них.