2. Варенцовы

Август 1919 года. Славный град Тобольск. Бывшая столица Сибири, которой подчинялась территория от Урала до Чукотки. С февраля 1917 года в Тобольске трижды поменялась власть. Ещё год назад к Тобольску было приковано большое внимание. Большая Пятницкая улица. Дом недалеко от генерал-губернаторского, в котором в прошлом году содержалась царская семья. Раннее утро.
 
Алёшку разбудил чёрно-белый кот Кешка, начавший играть с его пяткой, высунувшейся из-под одеяла. Напольные часы в зале отбили 5 ударов. Заскрипели половицы. Это Вера Александровна – Алёшкина мама прошла на кухню. На соседней кровати что-то пробормотал во сне Глеб, вчера вечером приехавший из Омска. Взгляд упал на маскарадный костюм французского мушкетёра, видимый сквозь неприкрытую створку платяного шкафа, в котором Алексей участвовал в прощальном танцевальном вечере в гимназии.
 
- Да, - вспомнил Алёшка.
На том вечере он познакомился с Анфисой Колмаковой, выпускницей Тобольской Мариинской женской гимназии. На ней было платье насыщенного тёмно-синего цвета, из-под которой виднелись кружева нижней юбки «шалуньи». Пригласив её на тур вальса он представился ей как Д’Артаньян из Гаскони королевский мушкетёр. Рассмеявшись, обозначив при этом ямочки на щеках, она сказала:

- Ну, тогда я Констанция Буонасье.
Оба рассмеялись. Затем они танцевали, ели мороженое.
Кружась в ритме вальса, возле бюста Александра II, Алёшка, набравшись смелости, шепнул ей в ушко:
- Любезная Констанция, разрешите проводить Вас до дому.

Сладостные воспоминания прервал вошедший в спальню братьев отец – Николай Александрович Варенцов, служивший преподавателем истории и литературы Тобольского духовного училища, мужчина  с бородой в стиле Гарибальди и большими залысинами на высоком лбу.

- Ну, молодёжь, пора вставать. Самовар уж закипает.
Алёшка, Глеб, сестра Ольга и отец с матерью, помолившись, приступили к утреннему чаепитию.

У Веры Александровны вдруг на глазах появились слёзы.
- Ты чего матушка, спросил Николай Александрович.
- Как же наш Боря то-там в ихнем Петрограде. Там же говорят голод. Говорят уж и людей начали есть. Известий-то от него уж с прошлого года нет, ответила Вера Александровна.
- Ну, какие могут быть известия? Революция, гражданская война. Почта не работает мама, - сказал Глеб.

- Глебушка, расскажи брат, что там Омске происходит. Ты ведь поздно вчера приехал. Как добрался? Что видел в дороге? - спросил Алексей.
Глеб встал из-за стола, вынул из кармана офицерских бридж портсигар и закурил папиросу.
 
- Рассказывать особо нечего. Смутное время выпало на нашу долю.
- Это точно. Смутное время. Нам всем надо как-то приспособиться и пережить его. Верю, что Россия преодолеет это всё и выйдет из него более сильной. Так уже не раз случалось в нашей истории, - сказал Николай Александрович, и добавил:
- Алексей, ты на работу-то не опоздаешь. Ведь там, в банке, к тебе присматриваются. Оценивают со всех сторон. Да и крёстного подводить нельзя. Он же за тебя поручился перед Корняховским.

- Да, батюшка. Сейчас начну собираться, - ответил Алёшка, и, перевернув пустой стакан на блюдце, пошёл переодеваться.
Во дворе, у поленницы дров его уже поджидал Глеб. Он опять вынул портсигар, намереваясь закурить.

- Глебушка, позволь рассмотреть его, - показывая на портсигар, попросил Алёшка.
На передней крышке был двуглавый орёл и выгравирована надпись «ВОЙНА 1914-1915». На тыльной – вензель с завитушками «В.Г.»
- Он из чистого серебра. Это мне один старый польский еврей ювелир подарил и нанёс гравировку.
- Наверно дорогой.
- Не знаю. Я защитил его дочь от хулиганов.
Вместе они вышли на улицу.

- Брат. Ты ведь служишь в Госбанке. На тебя какие обязанности возложены?
- Я служу помощником контролёра. Помогаю ему вести книгу учёта активов банка, - ответил Алёшка.
- Старайся Алёшка проявить себя только с хорошей стороны. А сейчас мне нужно по начальству. Вечером ещё поговорим, - сказал Глеб и, издавая «Анной на шее» тихое позвякивание, направился в сторону Большой Ильинской.
Алёшка, не мешкая, боясь опоздать, побежал на работу.
 
Старший контролёр Михаил Соломонович Гаскин уже сидел за своей конторкой и что-то писал, заглядывая в балансовую ведомость и поминутно поправляя съезжающие на нос очки.

- Здравствуйте, Михаил Соломонович, - сказал Алёшка, и, присел за дальнюю конторку.
- Таки здгавствуйте Алексей Николаевич, - ответил Гаскин, не сводя глаз с бумаг.
Вскоре комната наполнилась шарканьем ног, перелистыванием каких-то бумаг, негромкими словами переговаривающихся между собой банковских служащих.