ГКБ, НКВД и начало войны

ФЕРМА АВАНТЮРИСТОВ. Глава 11

К настойчивому поручению местного кэгэбиста, майора Щипитюка, заполучить под любым предлогом и старательно проштудировать дневниковые записи Штальца-старшего, Сараев отнесся с неохотой. Потому, сразу и не признался Щипитюку, что бос сам давным-давно отдал ему этот дневник. А посему, клянчить у немчика дневник  Штальца-старшего, Витёк для виду наотрез отказался.

Сараева никогда не смущало, что люди ему врали или что-то утаивали. Значит, человеку зачем-то это надо. Врал и он, но штудировать чужой дневник, даже под каким-то благовидным предлогом... Витьку показалось это, как будто без спроса залезть в  квартиру к хорошему знакомому. Не то чтобы очень противно... Но!? Но потом, отчего-то ему стало вдруг жутко интересно. Вот и соврал Витёк Щипитюку. Тот в свою очередь, предложил все же Сараеву хорошенько подумать. А для подстраховки, эту деликатную миссию майор Молчи-молчи решил перепоручить еще и Перегуду.

Штальц тоже предполагал, что дневник отца Штальца-старшего, Сараев или Перегуд тут же переправят в КГБ, но виду не подавал.  Вилли без отговорок разрешил Толяну полистать записи отца на досуге, а потом и вовсе взять с собой. Видимо, у Штальца был расчет. Он надеялся, что кэгэбэшники выудят что надо из отцовского дневника и догадаются, кем на самом деле был Отто Бэрг. Фрау фон Шеффер предупреждала Вилли, что он не тот, за кого себя выдает и может быть очень опасен. А дневник теперь представлял настоящую опасность для Штальца-младшего, и он предусмотрительно от него избавился. Так коллеги Щипитюка узнали и о Рудневе.

С появлением в Дубраве Перегуда однообразная жизнь немецкого инвестора заметно разнообразилась. Тем более, что основные переговоры по земле уже были позади. Юрист Сварский улаживал формальности с бумагами совместного предприятия. Ремонт дома близился к завершению. На полях сновали трактора со студентами. Отчего же и не расслабиться. В Дубраву зачастили веселые компании, а вместе с ними и рубаха-парни в штатском, якобы по служебной надобности. Один кэгэбист приезжал даже с женой друга Сараева, когда тот был на дежурстве в  трезвяке. Да так и завис на все выходные. Штальц понимал эту «секретную» надобность и входил в положение... Благо комнат в доме оказалось множество, даже на чердаке. Да и бесплатная охрана, в сложившейся ситуации с Бергом, ему не была лишней. Подручным Отто Берга подставить Вилли не составляло труда, а уж тем более отправить в далекую Сибирь. Один доктор Принц чего стоил.

Что там хотел нарыть в дневнике майор Молчи-молчи  Сараев не знал. Да его это мало интересовало, как и сам дневник Штальцевского папаши. Витёк листал странички, бегло записывая перевод и удивлялся размашистому, но весьма разборчивому тексту. Сальские степи, полиплоидия, известкование и раскисление почв... Не самое занимательное чтиво. Хотя читать из первых рук про НКВД-шников и репрессии было очень интересно, но... Тут взгляд Сараева вдруг остановился на строчках о начале войны.

К началу третьей декады июня 1941 года во все береговые зенитно-артиллерийские подразделения, куда и был прикомандирован капитан-лейтенант Ханс Штальц, пришел запрет на отпуска. А чуть позже, 21 июня,  во время штабных командных учений, поступил приказ вскрыть секретные конверты с кодовым словом «die Bombe Russland». Их содержание нужно было довести до личного состава, что в принципе означало нападение на Россию и начало войны.
До конца июля морской береговой офицер Штальц тщетно строчил рапорты командованию, членам Военной администрации Вермахта. Ханс наивно полагал, что являясь специалистом по России, он мог быть гораздо полезнее в аналитическом отделе Вермахта по Восточному фронту и югу России. Однако, морское командование в упор не хотело замечать капитан-лейтенанта Штальца. Посему, как командир батареи, он так и торчал среди этих грозных пушек и прочих зенитных орудий, в которых абсолютно ничего не понимал.
И тут Ханс вспомнил про своего давнего приятеля агроном-кадета Генри. Хотя какой он там кадет. Все однокашники уже давно побаивались его так называть. Генри вовремя сориентировался, в 1923 году вступил в партию, а уже через два года пробрался в руководство Штурмовых отрядов и в «Сумрачное Солнце». Тогда на свадьбе в Буйлине Гетц и предложил Хансу перебраться под его крыло. Но Штальц наотрез отказался заниматься оккультными делами. Черная форма и кожаный черный плащ не привлекали Ханса. Космолеты и прочая антигравитационная мистика его не интересовали, хотя Герни и предлагал съездить на стартовую площадку для Глокке под Кёнигсбергом.
В России Штальца ждала его давняя мечта воплотить в жизнь идеи коллег о рискованном земледелии, эксперименты с полиплоидием. Концессия Маныч-Крупп в бескрайних российских степях никак не хотела его отпускать. Да и Энрика мечтала побывать в России.
Вот и сейчас, береговой офицер Штальц не нашел ничего лучше, чем обратиться напрямую, к самому Генри Гетцу с личным письмом. И не просто с письмом, а с безумной просьбой определить его в корветтен-капитаны, в плавсостав. Ни больше, ни меньше. Для солидности добавил, что имеет опыт морских походов. Будучи студентами Мюнхенской сельскохозяйственной школы они вместе с агроном-кадетом Генри катали подружек на яхте Штальца-старшего по Боденскому озеру.

Ханс уже представлял, как рассмеётся Генрих от его безумной идеи, но ему уже было все равно, только бы не береговая зенитная артиллерия. Расчет Штальца оправдался. Конечно, не совсем то, что хотел настоящий специалист по югу России. Но ему все же нашлось место под Дрезденом, в Службе военной администрации, Kriegsverwaltung. К сожалению, на восточном направлении от Балтийского до Черного моря все места для Шпинат-майоров, как называли интендантов в простонародье, были уже укомплектованы. Впоследствии, после ошеломляющих успехов на Украине, его определили в формировавшуюся хозяйственную инспекцию по Кавказу. Данное подразделение занималась тремя направлениями. 1.Подбор немецких кадров на должности оставленные русскими специалистами. 2.Отдел производства. 3.Учет и регистрация.