Некий сценарист

Некий сценарист подвизался писать исторические проекты. Брал два-три события из одного периода, прикидывал так, сяк, эдак, и выводил между ними связь, переворачивая с ног на голову бытующие представления. Находил более мелкие события, факты и фактики, что-то «логически додумывал» сам, и все получалось, да так здорово! Неожиданно выяснилось, что вместо брата-близнеца Людовика XIV, в железной маске томился вовсе не убитый в Портсмуте, но изрядно состарившийся герцог Бекингем, которого упек туда отнюдь не Ришелье, тайно питавший к нему нежные чувства. Это сделала Анна Австрийская, обманом заманившая герцога в Лувр в ту самую ночь, когда на первой же дуэли пьяным мушкетером по прозвищу «Аббат», был убит молодой гасконский дворянин Шарль Д’Артаньян. Один из тех троих Д’Артаньянов, что послужили вдохновением для А.Дюма (разумеется сына, которого отец нещадно эксплуатировал всю жизнь, воруя у него сюжеты)…
Такая же интересная вышла история с Юлием нашим Цезарем, вместо которого 23 ножевыми ранениями был убит его безымянный двойник. Он же был оплакан, сожжен и развеян, из-за двойника началась и гражданская война, в которой победил молодой Октавиан будущий Август, промолвивший знаменитую фразу, исказив которую, зачем-то приписали все тому же убитому двойнику. А сказал Гай Октавиан следующее, увидев голову погибшего в сражении Брута: «Et tu, Brute!» (brutus - тупица (лат.)), что в переводе на древнерусский означает "Ну и тупица же ты!" А Цезарь в это время находился в Верхнем Египте, блаженствуя с самой красивой женщиной мира. Ну, может и не с самой, но царицей точно. Впоследствии они с Клеопатрой отплыли на запад, совершив такую же подмену, оставив вместо царицы служанку, которая долго пудрила мозги Антонию, довела парня до гибели, а потом и сама была отравлена оставшимся приглядывать за «царицей» евнухом Раманипуштрасукхьей. Евнух тоже прожил недолго - его прирезал прапраправнук убийцы Архимеда, еще в детстве поклявшийся отомстить потомкам римского воина, убившего великого ученого за то, что тот послал Марцелла на три веселые сиракузские буквы, когда решал задачу с тремя неизвестными. Цезарь же с Клеопатрой доплыли до берегов будущей Бразилии - именно Гая, нашего Юлия, жившие до ацтеков тольтеки признали «Белым Богом Пришедшим Перед Закатом Со Стороны Восходящего Солнца». Жили они, естественно, долго и счастливо, правда, разругались через пару лет. Ну, дела семейные, с кем не бывает…
И пошло дело-то! Сценарии нарасхват, деньги рекой, мобильный трещит от звонков продюсеров, пылающих желанием заманить в свои липкие лапы новоявленного гения, предложения руки, сердца и тела. Да и самому сценаристу так понравилось находить новаторские объяснения мотивов и последствий известных событий, что он просто не мог не обратить внимания на обстоятельства странной (всего-то на семьдесят втором году жизни) смерти дорогого Леонида Ильича Брежнева. Все казалось подозрительным: поведение генсека в последние две пятилетки, его необъяснимая страсть к сверкающим побрякушкам, странная речь, еще более странный смысл этих речей, если удавалось их разобрать. А эти странные книги эзотерического содержания, за которые его наградили огромным билетом Союза писателей с почетным номером 1, прочтение которых вызывало жуткую мигрень, а у некоторых даже тошноту? Разве это не подозрительно?! Окружение дорогого Ильича также вызывало смутные сомнения по каждому из пунктов так и не принятой теории Ломброзо, обилие же разноцветных гостей из африканских демократических республик, еще недавно считавшихся мощным оплотом каннибализма, просто во весь голос вопило о государственном заговоре!
Начал сценарист собирать улики-свидетельства и уже вскоре родилась невероятная теория, доказательства которой в этот раз были не «логически додуманными», а самыми, что ни есть убедительными! Наш некий сценарист пришел к выводу, что Брежнев и не умер вовсе - подсказка нашлась в документах роддома, в котором, как считала официальная историография, родился будущий пятикратный герой СССР. Там под номером П174АНС43-б, которым наградили большой палец девочки, родившейся 19 декабря 1906 года значилась Авдотья Кузьминична, мама Леонида Ильича, родившая его лишь через тридцать лет, что подтверждалось обнаруженными в архиве письмами Микояна к бывшей любовнице Троцкого Магдалене Кармен Фриде Кало, в которых он с грустью признавался: «…устал смотреть на этот маскарад! Жаль, что мне самому не сорок…». Выходило, что на момент смерти Леониду Ильичу было не 72, а лишь 42 года! И кто же при полном гособеспечении умирает в таком, можно сказать, еще юном, полном сил и задора возрасте?! 
От счастья, что набрел на золотоносную прям жилу, потерял некий сценарист всякий страх, нюх, попутал все рамсы, да и выложил кусочек будущего сценария в Сеть. Увлекся, понимаешь, с головой уйдя в расследование, позабыв, что есть реальный мир, где живут опасные люди, у которых может быть все: бита, которой неизвестные в масках перебьют все его компьютеры с мониторами да телевизорами в придачу, пистолет, который легко входит в открытый от изумления рот, охлаждая вскипевший от страха язык и даже утюг, способный развязать самый сложный Гордиев узел. У них может быть даже специально обученный старикашка с мерзким, доносящимся через мембрану на груди голосом: «Ты идиот, парень и ногами угодил прямо в жир!», - хрипел старикашка через мембрану - "Редкостный идиот, но мы наставим тебя на путь истинный!" Противный такой старикан, и смех у него кашляюще-гнусный, от которого по спине то ли кипяток, то ли холодок струится…
Не струсил некий сценарист, но возмутился: "Е-мое, вы че творите, козлы?!" И давай вспотевшими от гнева ладошками выталкивать из новой 10-комнатной квартиры шипящего через мембрану глашатая, даже встал с любимого кресла! Это уже потом, после охлаждающего действия ствола, понял – погорячился, был неправ, а собственная шкурка важней всех обстоятельств смерти и даже жизни дорогого Леонида Ильича. Ну его на фиг, лучше писать про дур провинциальных, едущих в столицу в надежде поймать идиота, что купится на байку для лохов о тяжелой женской доле, чем трогать загорающее на горячих кубинских бедрах тело очередного вождя народов. Это было смелое решение! Очень! Возможно, самое смелое за всю его жизнь…
Так он и сделал, и с тех пор живет припеваючи. Сам я, правда, не видел, не моего бреющего полета птица, но точно знаю, что припеваючи. Встречались мы всего раз, когда он получал дежурную награду за гениальный шедевр о девушке, которой удалось-таки найти лоха-олигарха. Сценарист, как сценарист, сутулый, с прищуром, пенсне, лысый - ничего особенного, но одет дорого. Ботинки, ручка с золотым пером, пенсне с рубиновым стеклышком. Помню, удивила его привычка держать во рту чайную ложку, но потом я вспомнил об успокаивающем действии холодного железа и понял, что так он напоминает себе, что слово серебро, а молчание злато. И предложил свою ложку – его-то уж нагрелась, поди…