Пушкин. А был ли... Зайчик?

«Не всё хорошо, что от Битова».

     Предлагаемый… опус ни в коем случае не претендует на звание научного исследования.

     Предание о Зайце, спасшем Пушкина, гласит… впрочем, вы не хуже меня знаете это предание, следовательно, приводить его нет никакой нужды.

    Быль или вымысел?
    Вряд ли быль, так как из положения А.С. Пушкина  в возке, а он, вероятнее всего, по случаю зимы был крытым, наш гений просто не мог увидеть никакого зайца. Перспектива, отрывающаяся перед седоком открытого возка, ограничивалась… спиной кучера, которая  своей унылостью и однообразием не могла надолго удерживать живой или уже склонный к дремоте взгляд поэта. Если же слово «сани» понимать буквально, то есть как розвальни, то взор седока обычно наслаждается не тем, что манит впереди, а тем и только тем, что оставлено им с сожалением или без оного, но позади. 
     Зайца мог увидеть кучер, тогда ему и надо было ставить памятник! И то только в том случае, если кучеру было лень тащиться в столицу, если у него там не было сердечной зазнобы или его не манили «брега Невы» «неведомою силой». Но предположение, что кучер как-то особенно пристально следил за дорогой несостоятельно, так как дорога там была, да и сейчас наличествует, в единственном экземпляре, встречный транспорт тихоходен и нечаст. Взор рассеян и не на чём особенно не сосредоточен. Зайцы же… настолько не редкость, что если разворачиваться перед каждым, так и жизнь бы в псковской губернии прекратилась бы задолго  до рождения великого поэта.
     Допустив, что кучер смотрел на дорогу зорче, чем Илья Муромец на известной картине, затруднишься представить изумление кучера от того, что за всю дорогу он не увидел ни одного зайца! Вот это он точно счёл бы дурной приметой или вообще - началом конца! А представьте себе положеньице, что, развернувшись и пустившись в обратный путь, возница и его пассажир опять упрутся, но уже не в благовестного, коль скоро он помогает избежать неприятностей, а в злокозненного зайца – ни вперед нельзя, ни назад! И так до скончания века?! Ещё комичнее ситуация будет, если заяц окажется тем же самым!
     Вполне допускаю, что примета о зайце была, но, значит, были и средства избежать дурных последствий при таком предупреждении, как то: покрутиться на левой пятке, бросить щепоть соли через левое плечо, завязать пучком волосы или переждать какое-то время. Впрочем, за полным набором мероприятий нейтрализующих колдовство следует обратиться к Джиму из «Приключений Гекльберри Финна», но, наверное, и у некоторых крестьян псковской  губернии, подверженных суевериям, было их в достаточном объёме. Что могло помешать кучеру применить один из конечно же известных ему приёмов?

    От каких бед Заяц спас Пушкина?
    Живое воображение Гения не могло не подсказать ему всех последствий неудачного мятежа, а он ведь не мог исключить и такого варианта, так как достаточно хорошо знал всю эту публику, для себя лично и всех своих товарищей. Так от какой же беды уберег Пушкина заяц, какая беда могла  оказаться свыше всех его предположений? Только единственная – он мог не успеть к началу событий, но, промаявшись неизвестное количество дней по почтовым станциям, попасть ещё и под раздачу из-за нарушения условий ссылки!
    Если же Заяц был предвестником неудавшегося мятежа, то тут же возникает другой вопрос, почему же Поэт не послал срочно гонца к Пестелю, Кухельбеккеру или кому-то ещё с известием, что мятеж тщанием михайловского зайца обречен на неудачу?   
    Вряд ли мог быть какой-то, принимаемый всерьёз, заяц, кроме уже готового к употреблению в дорожных запасах нашего великого Поэта. Те же, которые бесконтрольно резвились на полях Михайловского и прилегающих к нему  окрестностях, могли вызывать в Поэте желание поучаствовать в их травле или сожаление о невозможности этого, а могли не вызывать вообще никаких чувств. Спасительный заяц, мне кажется, был вымыслом и, тем более, не был вымысом Пушкина, а того кто хотел или не хотел видеть его на Сенатской площади. Кто одновременно хотел… и, чтобы Пушкин был соучастником событий, и обеспечить ему алиби достаточно курьёзным способом, чуть ли не высмеять Пушкина: – тут МЫ решаем судьбу Отечества, а он(!) в ссылке отдыхает вместе со своей Музой, когда необходимо воспевать великие события! Одно неоспоримо: талант автора этой… байки был не сопоставим с талантом Пушкина. Впрочем, не следует исключать и того, что только самое смехотворное алиби и может быть самым надёжным? Так кто же автор и каков масштаб его таланта, если придуманная им байка живет уже почти две сотни лет? А вот здесь моя компетенция заканчивается, и я охотно переадресую этот вопрос пушкинистам.
       
    А успел бы Пушкин на Сенатскую площадь?
    Александр I умер 1 декабря 1825 года. Вряд ли известие об этом было направлено адресно великому поэту  фельдъегерем, вот в Псков, наверное, а это 300 верст, и дня за три это известие  доберётся,  120 же верст до Михайловского, особенно, последние 30, прошло в общей сложности  дней минимум 5-6, а то и все 10, пока добралось известие до Пушкина. Выражение «весть разлетелась» здесь никак не проходит и в те времена эта фраза, не более, чем аллегория. Скорость «разлёта» вести не могла превышать скорости конского аллюра, а иногда, из-за погодных условий, была и ниже скорости пешехода.

    Мог ли Пушкин вовремя узнать о дне мятежа?
    А как? Не посылали же за ним специально? Это мятежники знали, что мятеж будет приурочен ко дню коронования и дата для них не имела значения, но Пушкину именно дата и была необходима для расчета возможности прибытия. Но предположим, что Поэт был извещён вовремя… Сборы вряд ли меньше суток. 30 верст… и вполне возможно, что снежной целины до дороги Смоленск – Псков могут занять и двое суток. На своей(их) лошади(ях) не проедешь больше 30 – 40 верст в сутки, это только Чацкому и барону Мюнхгаузену  подчинялись все силы природы, а Пушкин мог продвигаться только в пределах лошадиных сил. На перекладных, а тем более на почтовых лошадях, да без подорожной грамоты ссыльный Пушкин… нет, не приехал бы он в Санкт-Петербург к 14 декабря.

    Пострадал бы Пушкин?
    Рассуждать об этом можно только предположительно, но исходя из того, что и А.С. Грибоедов и Д.В. Давыдов были вхожи в круг декабристов, но никак не пострадали в результате расследования, можно считать, что и Пушкина миновали бы тяжкие испытания, ну разве только за выезд без высочайшего соизволения.
    Если считать, что Николаю I так уж необходимо было подвергнуть Пушкина репрессиям, то признание последнего, в том, что он непременно бы был среди заговорщиков,  вполне для этого хватило бы. В иные времена, совпавшие со столетней годовщиной гибели Поэта, вполне обходились и гораздо меньшими причинами для более суровых наказаний, а если этих причин не было вообще, то их придумывали, не особо напрягая свою фантазию.

    Зачем Николай I спросил Пушкина о его возможном месте 14 декабря?
   То, что Поэт может быть только в конфронтации с властью, знали и до нас, следовательно, он  потому и спросил, что хотел убедиться в масштабе личности своего собеседника. Николай I вполне понимал, что никак по-другому Пушкин ответить не мог по многим причинам. Но главная одна, что характерно, и Николай I, и Пушкин понимали, что вопрос этот… в первую очередь был о том: Пушкин – Поэт или просто гениальный стихотворец? Долг дружбы, бравада и прочие мерехлюндии  не имели никакого значения. Этот вопрос был, как «быть или не быть» Поэту! … и спасибо Николаю I за то, что он поставил вопрос ребром! Не после этого ли вопроса Пушкин стал ещё и Гражданином?
    Если же считать, что Пушкин был гоним царизмом, то он сам и вполне осознанно выбрал свою стезю, и где гарантия верности ему Музы, выбери он в тот роковой день путь… гимнюка?

    Кстати, разве примета, предупреждающая о чем-то дурном  и помогающая этого дурного избежать – дурная? Тогда почему нет памятника Буревестнику, но не революции – этого добра хватает, а настоящему, тому, который прячась, предупреждает о грядущей буре? Или той самой тучке на горизонте, о которой мы читали в морских романах, что предупреждает о скором шторме?

Версия.
         Своим рождением… заячья примета, если она и была, то  со 100% вероятностью обязана своим появлением на свет какому-нибудь горе-охотнику, не сумевшему подстрелить зайца, даже перебежавшего ему дорогу. Разумеется, дальнейшая охота у такого стрелка будет безуспешной, а заяц, перебежавший ему дорогу, станет той причиной, на которую можно сослаться в случае неудачи и…  притчей во языцех.
Плохие охотники ссылаются на зайца, а вот любители петь, не имея ни слуха, ни голоса ссылаются на проделки медведя.

     P.S. Ссылка на дорожные мытарства, однажды приключившиеся с Пушкиным по вине зайца, несостоятельна – будто бы во всех остальных случаях он передвигался с курьерской скоростью и никогда ни на одной станции не видел ни кривых, ни пьяных ямщиков, а лошади всегда были в наличии и свежие. Говорит же она только о том, что придумавший байку о зайце человек, был небезразличен Поэту, а Поэт всеми силами пытался придать этой байке правдоподобие.

     P.P.S. Уже не единожды я говорил, что отношусь без пиетета к тем самым участникам событий на Сенатской площади, которых впоследствии назовут «декабристами». Офицерам негоже подставлять своих солдат под свои же пушки ради собственных прихотей или амбиций, не дело для честного человека проверять кого-то «на слабо». Как ни крути, но чисто по-ленински Николай был абсолютно прав. Ну не считаю я декабристов лучшими людьми того времени, а все поэты и писатели дают мне этому лишнее подтверждение! Только не думайте, что я замахиваюсь на наше Всё! Отнюдь! Просто прошу вспомнить, с кем в основном общались Есенин и Маяковский, Куприн и Гиляровский, Моэм и Хемингуэй. Неужели Байрон общался исключительно с членами Королевской Академии, а Рембо только с Бессмертными? Что все они брезгливо и стороной обходили злачные места? Какую-то и весьма приличную часть их приятелей составляли деклассированные элементы, падшие женщины, наркоманы, воры, бандиты и убийцы, а сколькими шедеврами мы обязаны этому окружению великих? Вы думаете, что Пушкин исключение? Как скоро бы наскучили Гению правильные слова о скучных предметах, говори Пестель только о «фрунте и рядах» или о бюджете крестьянской семьи в его вотчине, о мерах и средствах повышения производительности труда, о кооперации, об образовании крестьян, родовспоможении и массе прочих дел, которыми он должен был заниматься, как офицер, землевладелец и крепостник, и не под шампанское, жжёнку или ром с чаем.