Федя

               (свидетелем этой истории был я сам)
        Жарким было лето 1945 года в Баку. С утра пораньше мальчишка лет 13- 14ти
По имени Аркадий (мать его почему – то упорно называла Гадиком. Моя же мать
считала, что этот Гадик подрастёт  - станет настоящим гадом), он вышел из дома
и отправился на разветвлённую, прилегающую к нашему двору, железную дорогу.
Уже в то время он «шестерил»,  нашим взрослым дворовым бандюганам. Вот он и этим днём вышел на «разведку», чтобы посмотреть, что в этом хозяйстве плохо ле –
жит или плохо стоит (в смысле опечатанных вагонов).
           Проходя мимо состава, не понятного назначения – состав включал три вагона
пассажирских, на одном из которых, красовался красный крест, остальные вагоны –
теплушки, пассажирами которых были сплошь военные. Его окликнули:
            - Эй, пацан, куда идёшь, далеко живёшь? –Гадик слегка струсил, у военных
были суровые лица.
            - Да вот, дяденька, живу я совсем рядом, во дворе. Наш двор двадцать восемь.
Суровые лица расплылись в улыбке. Офицеры загомонили, засуетились.
            - Нам двоих надо разместить на временное проживание. Спроси у взрослых,
можно ли?
            - Я сейчас узнаю – и «резанул» с места ко двору.
Информацию получила братва – пожали плечами; «да, хрен с ними, вон у Грушев –
ских какая квартира, спроси у них». Семья Грушевских состояла из, довольно пожи-
лых людей (обоим около семидесяти). Предложение было кстати; подспорье в про –
довольствии, да и в общении не плохо было бы. У них поселились, очевидно, тоже
семейная пара. Он медицинский офицер – полковник, она была в звании майора. Та –
кое размещение понравилось остальным офицерам военного эшелона. Таким образом
восемь квартир нашего двора были заполнены одиночными офицерами. Позже выяс-
нилось – это был эшелон военных штрафников аж из самого Берлина. Состав их был
заполнен шмотками . Чего там только не было! Даже легковая машина типа наших
«москвичей» первого выпуска…
              Как только закончилось переселение, начались безобразия. Ежедневные куте-
жи порой заканчивались перестрелкой. Жильцы вынуждены были, порой, закрывать
двери на засов, дерущиеся иногда ломились в дверь. Вскоре кончились деньги и в ход
пошла распродажа огнестрельного оружия вместе с патронами. И всё это делалось через Гадика. Но, прежде чем отнести пистолет по назначению, частенько постреливали и мы сами. Вот в таких условиях нам пришлось жить около месяца.
               Объектами раздоров были женщины нашего двора ни когда не имевших му –
жей. Но, в их число, вошла женщина по имени Тося, по слухам, имевшая когда – то
мужа. Тося была успешным парикмахером на дому – делала модную прическу жен –
щинам (по тем временам химическую завивку). Деньги у неё были и это не давало
покоя её ухажерам в погонах. Но, по истечении месячного срока, все квартиранты. в
получасовом интервале , как ветром сдуло. Наступила желанная тишина во дворе.
                Кто – то из женщин потом забрюхатела, Тося – же обзавелась условным
мужем из гражданских. Тот имел покладистый характер, покуривал себе травку, не
обременял себя работой, в контакт с соседями не входил. Мы уже было стали привы-
кать к установившейся размерной жизни, как вдруг…
                Появился он – Федя. В гражданской одежде, с худющей, до безобразности,
солдатской котомкой на плече, и, ступая твёрдым шагом, прямиком к Тосиной квар –
тире. Кто – то из женщин, посмотрев вслед мужику, буркнула: «муж явился».
                Два дня супруга отмывала и наряжала пришельца, на третий явился и сожи-
тель. Федя мирно приветствовал мужчину. Тося сервировала небольшой столик на балконе , поставила бутылку и ушла из дома по делам…
                И четверти часа не прошло, как загремела посуда; пустая бутылка швырнутая об стенку, разлетелась на мелкие кусочки, остатки салата повисли на стёк
лах и раме окна и гремел такой отборный мат, который даже наши бывалые хулиганы
не слыхивали.
                … - Пока я Родине свою жизнь отдавал, вы здесь ****овали. Я здесь всех
научу как надо Родину любить, Вы все сами побежите навстречу врагу.
                Сожитель спокойно стоял не в далеке, прислонившись спиной к стене.
Казалось он ни фига не понимал в том, что случилось, не понимал и безсвязной речи
Фёдора. А то не унимался. Распоясался до такой степени, что стал выбрасывать квар-
тирную мебель через ограждение балкона. Наступило временное затишье. Затишье
переросло в кульминационный момент: в руках у него оказался автомат …детский.
Потрясая им, орал на весь двор: перестреляю всех паскуд и проституток.
             Визг отчаяния раздался со стороны женщин, кое – кто даже пытался, прикрыв голову руками, залезть в какую – то щель. Послышался звон стёкол близ расположен-
ного окна, прикладом игрушечного автомата разбивались они. И только появление Тоси, успокоило буяна. В глубине двора, накурившись «плана» (наркотик), посмеива
ясь над Федей, стояла малочисленная кучка блатных и приблатнённых. Герой этой
комедии, конечно, проспался, привёл себя в порядок, стал вставлять стёкла, пригова
ривая: « по – хозяйски ломал, по – хозяйски и вставлю».
             Следующим днём, пацаны, уже было решили, идти в заводской кинотеатр на
просмотр трофейного фильма «Девушка моей мечты», как кто – то из вездесущих
пацанов сообщил, что Тося несёт бутылку водки домой. Решено было остаться на
дворовый концерт, в главной роли которого был Фёдор Котик (натуральная фамилия)
Предвкушалось интересное содержание.
             И началось. Выдув свою норму спиртного, Федя, одетый своей женой «с иго –
лочки», появился в дверях квартиры. Произнёс короткую, пламенную речь на весь
двор, что б всем слышно было.
             - Что? Разве здесь воры живут? Тявки. Вот я одет как принц гамбургский . На мне новенькие бочата…Пусть найдутся настоящие воры, я с ними хочу поговорить.
Закончив речь, слегка пошатываясь, спустился со ступенек и зашагал прочь со двора.
Мы были разочарованы; спектакль фактически не удался. Ребята уже собрались всё – таки пойти в кино, как в воротах двора узрели Фёдора. Бедняга шел, сильно шатаясь,
без костюма (да, да и без брюк), майка выпущена из трусов, но на шее болтался гал-
стук. Часов, конечно, тоже не было, как не было и сапог, Начиная от глазницы до
подбородка, краснела щека. Не членораздельно издавал мычащие звуки, дошел до
порога дома и тут его прорвало:
             - Паскудники, не знают с кем связались. Да я вас , как гнил давил…да я…да я
И, к ужасу дворовых женщин, скинул с себя трусы и майку и, невероятным образом,
Взобрался на крышу дома (дворовые квартиры были одноэтажными). Пройдя по
крышам домов, до крайнего, стоя во весь рост, стал «принимать парад» пассажиров
ожидавших на перроне электропоезд. Расстояние от перрона до крыши крайнего дома было не более пяти метров.
            Люди на перроне ни чего не понимали, но с удовольствием смотрели на его
голое тело, а, может быть разглядывали наколки, которыми было усыпано всё тело.
Можно было прочитать: «не забуду мать родную и папашу старика», обрамляющие соски «танцевали» от взмахов рук, русалки соседствовали с портретом Сталина…
 Его громогласное: «что стоите, маршируйте в парадном строю, или я вам мозги повышибаю – разносилось далеко окрест…
                - - - - - - - - - - - - - - -
И тут я понял, что сделал весёлое открытие; Федф – то защищал Родину за тюремной
решеткой в звании ЗКа. А подробности его отсидки таковы: ещё весной 1940 года,
дворовые бандюганы вскрыли вагон заполненный мешками с высокосортной мукой.
Похватали по мешку и разбежались по «берлогам». Фёдору, участнику этого грабежа,
показалось мало, оставив ношу в углу своей квартиры, он устремился за вторым и
угодил в руки милиции, успевших приехать к раскрытому вагону.
              Уже, находясь в заключении, он поучал молодых воришек: «жадность
фрайера погубит». Фраза оказалась крылатой и дошла до наших дней.