Устное вирусное творчество

  Я опять на хуторском кладбище. В прошлое воскресенье, на Пасху, тут никого не было. Нынче встречаю земляков и
родственников. Кладбище у нас выше хутора, на меловом лбище. Отсюда видимость вдоль реки в обе стороны - миллион на миллион, как говорят лётчики.
Из хутора доносится звук гармошки.
Кстати - о лётчиках. Это на гармошке, хуторе  , как обычно  ближе к обеду, играет бывший военный лётчик, замполит, наш хуторской поэт.
Вот ведь хуторяне! Здесь к профессиональным поэтам и писателям отношение, как у героя шукшинского рассказа "Срезал" - с желанием поддеть и развенчать. Поэтому я тут даже не заикаюсь о своих книгах. Засмеют и разделают .
А вот к хуторскому поэту у земляков, как говорится - респект и уважуха. Его повторяют и цитируют, его оберегают от всякой критики. А за неуважение к местному таланту могут и пятак, как здесь предупреждают, начистить. И ведь  не то, чтобы замполит стихи сочиняет. Он переделывает известные песни. Помню. как всем хутором мужики напевали переделанную им "Свадьбу" :

"По проселочной дороге шёл я раком,
И была она пуста и обман,
Только вдруг меня ударили по с...ке
И в глазах поплыл сиреневый туман".

Хуторской корифей издевается не только над стихами и песнями. Для него Муслим Магомаев - это муслим Помогаев. А Иосиф Кобзон - это Иосиф Фордзон,
Я , бывая на хуторе,всегда захожу к сбитому замполиту. Он ко мне относится, как к недоталанту. Сверху вниз. Отстраненно, как и положено славянскому акыну. Но этим мне он и интересен.
И я, отбыв на кладбище, отправляюсь к дому поэта, на переливы его  гармошки. И уже калитки меня останавливает очень знакомая мелодия.
И слова.
 
"А ну-ка девушки с корона
вирусом,
Пуская поет о вас страна,
ты только само
изнасилуйся,
За то тебе не будет ни хрена!"

 И я, не входя  во двора поэта, спешу ,в свой домик. Чтобы записать этот шедевр.
Знаете, со временем я всё больше понимаю хуторян с их чутьем на настоящее.