Матрёшка

В твоей красной старой кофте я теперь сижу,
И от пуговицы нитку пальчиком кручу.
И в твоём, моем кармане слиплись монпансье.
От твоей косички бантик на моём хвосте.
И мне перышко щекочет старой ранки шрам.
И поет-стучит мне сердце: пам парам парам.

Надин Ревозян







Почему? – вопрос, который я задавала себе миллионы раз.

Почему рыдаю, когда Рождественская поет про Дельфинов-молчунов, когда вижу бездомных собак, когда Арсений Тарковский читает свои стихи в «Зеркале», почему романс «Там нет меня» полгода могла спеть только до второго куплета, а потом ком в горле? Почему еду и еду во снах, но все не доезжаю много лет? И в этих снах теряю, без конца теряю свой паспорт… И так много в них ночи и снега? Почему не могу принять объятий, как замираю в них и могу обнимать только сама? Почему сижу за щедрым столом жизни, ем, пью, но ни вкуса, ни наслаждения получить не могу? Почему я смотрю на Мир из-за стекла? И даже когда выхожу в Мир жить, то все равно смотрю глазами той, что осталась за стеклом…Внутреннее сиротство… Земля Нелюбви.
Держу в руках себя, большую яркую Матрешку, шестую по счету. Все вроде с ней в порядке. Цветная такая, нарядная. Открываю. А пятой нет. И четвертой нет, нет и третий, и второй, и…первой. Я помню Первую. Маленькая, раскрашенная в два цвета. Неказистая, не нарядная. Я поменяла тебя на жвачку. Ты мне не нравилась. Я не знала тогда, что если тебя нет, то не прорастет вторая, третья и так далее. И никогда не будет седьмой. Ах, как же я старалась быть седьмой! Столько сил, энергии, денег и изумрудной пыли. Но слепила только шестую из папье- маше. Я не знала, что если тебя нет, то остается только лепить из папье-маше. Я украшала и украшала этот суррогат . Я верила, что если я буду сильно стараться, он станешь настоящим, и из него родится Седьмая. Но, спустя много лет, я поняла, что из папье-маше на Землю Любви не пройти.
И я стала искать Тебя… Порой я доходила до полного отчаяния, я звала тебя, не зная имени, я не могла его вспомнить… Порой мне казалось, что вот я уже почти нашла. Но снова приходила ночь, и я теряла свой паспорт.
И вот однажды я увидела в стене дверь, которой раньше не было. Я открыла ее и вошла. Ты сидела на стуле и смотрела в окно. И рассматривала твою красную кофту, твой затылок с двумя хвостиками в белых бантах. – Господи…я узнала тебя. Я подошла к тебе и встала на колени.- Наденька, здравствуй…
Ты повернулась ко мне и посмотрела на меня своими моими большими голубыми глазами и улыбнулась. И я не могла выдержать твоей улыбки. Я зарыдала, и слезы лились на мое папье-маше. И оно становилось мокрым. И по мокрой, разукрашенной бумаге стекала на пол краска и сквозь нее я наблюдала, как прорастает Седьмая, как стучит в ней настоящее Сердце, и долгожданный покой усмиряет воющую Тоску.
- Пожалуйста, прости меня, - говорю я тебе.
Ты пододвигаешься на стуле и предлагаешь мне сесть рядом.
Я сажусь с Тобой. Я сижу с Тобой.
- Я тебя очень люблю.
Ты поднимаешь свое лицо и снова улыбаешься мне. И сердце мое, этот измученный, мужественный камушек, наполняется живой кровью, которая начинает бежать по моим жилам.
Я улыбаюсь тебе. И чувствую, как Дыра во мне зарастает. И моя душа начинает вить уютное гнездо.
Ты беззаботно берешь меня за руку и говоришь: хочешь, я тебе спою? И еще я умею танцевать, и садиться на шпагат, и могу сшить кота из синей фланели, правда, пока только его голову. И еще у меня есть красивые пуговицы от кофты бабушки и платья мамы. Хочешь, я тебе покажу?
И я понимаю, что только этого я и хочу все эти годы. Мы сидим с тобой рядом, рассматриваем твои акварельки, пуговицы и другие сокровища и иногда смотрим в окно, в котором больше нет стекла. Там, за окном Бог собирает красные яблоки в плетеную корзинку, и кормит ими с руки Золотую Райскую Птицу. Та вкушает дары и гордо взирает на нас с ветки, иногда, правда, почесывая лапой за крылом.
- Смотри, какая она смешная, - говоришь мне ты. Я ее зову «Чепушиная Птица», чтобы сильно не важничала. Она делает вид, что не довольна. Но на самом деле, ей это имя нравится. Сейчас будет петь.
Я устраиваюсь поудобнее. Ты обнимаешь меня. Я больше не каменею. И Птица поет. Земля Любви.