Фрагменты из книги А вот была история

А вот была история …!*

Костюм

В октябре 1964г, после поступления в университет, я сказал родителям, что мне для приличия нужен костюм, так как старый уже стал мал, появились потёртости, особенно на локтях и ходить в нем мне будет неприлично. Отец со мной согласился, и, выбрав свободное время,  мы пошли с ним в посёлок по магазинам присмотреть, а может, и купить недорогой костюм. В те времена приобрести приличные вещи было трудно, их просто не было или появлялись очень редко, и  их тут же буквально расхватывали. 
Не только я, многие мои сокурсники одевались очень скромно, а некоторые просто бедно. Вспоминаю Николая Фокина, который всю зиму, на  первом курсе, проходил в легком летнем трико. Он был сирота и поступил из детдома. Очень «скромно» одевался Ю. Новиков. Почти все зимы,  в период учебы, он работал кочегаром. Следует сказать, что эти нехватки и бедность - результат прошедшей войны. Однажды, я присутствовал на лекции о международном положении в одной библиотеке города Иркутска, и лектор о внутреннем состоянии экономики Союза сказал, успокаивая присутствующих. Привожу почти дословно:
- Сейчас, мы стали жить уже гораздо лучше. Почти в каждой семье у мужчин в шкафу весит не одна рубашка, а две – три!  Женщины, в своих одеждах стали выглядеть красивее. Поймите товарищи, мы очень много тратим на оборону, мы вынуждены это делать … .
И вот, пройдя по нескольким магазинам, мы ничего хорошего не нашли, костюмов просто не было, и, только в последнем отец обратил внимание на строгий, черный китайский костюм 56 размера, а я носил в то время одежду 46–48 размера. Отец спросил продавца:
– Если мы купим этот костюм, можно ли будет его перешить на сына? – и показал на меня.
– Запросто, у меня есть знакомый портной, большой мастер, – ответил продавец и, немного помолчав, продолжил: – После закрытия магазина мы вместе можем сходить в ателье, он снимет мерки и все сделает чин чина рем!
Мы с отцом немного приободрились, но я все-таки засомневался и сказал отцу:
– Может, не надо?
– Давай сходим в ателье, узнаем, что скажет портной.
Дождавшись закрытия магазина, мы с продавцом пошли в ателье, но оно оказалось закрытым. Продавец несколько раз выругался по этому поводу и, обращаясь ко мне, спросил:
– Ты же в Иркутске учишься, да?!
– Да, – ответил я.
– Когда туда едешь?
– Сегодня, поздно вечером.
– Забирай костюм, там же полно ателье, там тебе сделают все чин чина рем!
Заплатив стоимость костюма, мы с отцом, он был очень доволен, пошли домой.
Приехав в Иркутск, дня через два пошел в ателье, которое располагалось на улице Урицкого. Народу было немало, но очередь продвигалась быстро. Приемщик, молодой мужчина, быстро снимал мерки с клиентов, записывал, а иногда даже шутил. Моя очередь была за женщиной средних лет, она держала, как и я, сверток. Когда подошла ее очередь, приемщик обратился к ней:
– Ну а вы, красавица, что желаете?
 Женщина, слегка нагнулась к нему и как можно тише произнесла с просьбой в голосе:

*Публикуются отрывки из книги
  – Помогите отремонтировать мужской костюм, у меня муж пьяный рубанул его топором!
– Не знаю, не знаю, а вообще, покажите-ка, я ни разу не видел «рубленых» костюмов?
Она развернула сверток и, расправив пиджак, положила его на стол. Господи! На середине пиджака от многочисленных ударов топора была просто дыра, по краям которой свисали коротенькие ленточки, отдельные разрубы были и на плечах, откуда виднелась вата. Все вокруг даже замерли от увиденного, а потом послышались шуточки.
Приёмщик повертел пиджак и сказал:
– Нет, его восстановить уже невозможно. ¬– И, наклонившись к ней, спросил также тихо: – А сам муж-то живой?
– Живой, конечно, а почему вы спрашиваете?
– Да, может, ты мужа сама зарубила, когда он в костюме был!
– Ну и шуточки у вас! – сказала женщина и, скомкав пиджак, быстро пошла к выходу.
* * *
– Ну, а у вас что, молодой человек? – спросил меня приёмщик.
– Мне нужно перешить костюм, он мне великоват, – сказал я.
– Зайди в примерочную, надень, я посмотрю, где ушить, – и указал мне на кабинку с большим зеркалом почти во всю стену, вход в которую закрывался толстой шторой.
Когда я надел свой костюм и, увидел себя в этом большом зеркале (а у нас дома было одно небольшое зеркало), растерялся от увиденного. Я был смешон! Я был похож на клоуна, не хватало только больших ботинок с загнутыми носками и колпака! Рукава пиджака были длинными и широкими и скрывали мои ладони. Плечи сваливались, нагрудный карман оказался на уровне пупка, он был такой широкий, что можно было застегнуть борта, наверное, где-то на спине. А брюки, когда их застегнул, вообще с меня сваливались, и, чтобы не оказаться в одних трусах, я держал их за пояс руками. Ширина брюк была такой, что туда вошел бы еще один мужик полнее меня. Мне вдруг стало стыдно, лицо моё покрылось краской и горело, руки вспотели, глаза бестолково бегали, я ненавидел себя и старался не смотреть в зеркало. Мне тут же захотелось как можно быстрей избавиться от этого костюма и убежать из ателье. Но, увы, приёмщик уже раздвинул шторы и, увидев меня, захохотал, запрокинув голову, и сквозь смех сказал:
– Ну и денёк сегодня! Еще два таких клиента, и я не доживу до вечера, умру со смеху! Но он тут же взял себя в руки, видимо, я совсем плохо выглядел, подошел ко мне и, успокаивая меня   серьезным голосом объяснил:
       – Молодой человек, здесь очень много работы, его нужно полностью распороть, перекроить и заново сшить как новый костюм. Сдай его туда, где купил, возьми лучше отрез ткани, придешь ко мне, и я сошью тебе костюм.
Я так и сделал.
Пещера

      В 1975г. работая   начальником  геологической партии, полевую базу я организовал в долине правого притока р. Большая Бирюса на р. Сухой Миричун, в пяти километрах от её устья. Почему называется Сухой? - да потому, что когда нет долго дождей, вода в русле течет «тонкой струйкой» или вообще исчезает, оставаясь в виде луж в глубоких ямах, хотя  долина реки  широкая и довольно протяженная. Но во время дождей, особенно затяжных, река буквально набухает и бежит бурным потоком, размывая берега. Исчезновение воды в реке явно свидетельствует о наличии здесь пещер, поскольку значительную часть её русла и бортов, слагают карбонатные породы, преимущественно известняки.
       Недалеко от базы, на левом не крутом склоне, нами был выделен перспективный участок на золото и полиметаллы. Здесь предстояло провести поисковые работы, включая поверхностное опробование, выполнить магниторазведку, электроразведку и на благоприятных аномальных участках пройти канавы. Для решения поставленной задачи перед началом основных работ, в залесённой части участка, предстояло прорубить профили и их разметить. На рубку просек я поставил двух рабочих. Один из них Алексей, бывший лесничий, уволенный из лесхоза за какую-то провинность, а второй  студент 3-го курса Казанского университета. Звали его Камиль.  Алексей тайгу знал хорошо и охотник он был не плохой.
       Каждый из них рубил строго свои профиля, т.к. работа была сдельная, т.е. сколько сделал за это и получи. Лет Алексею  было около 45-ти, любил шутить, знал много различных прибауток, различных историй, но врал, рассказывая особенно молодым, про тайгу, зверей, как говорят - уши в трубочку заворачивались!
       И вот однажды вечером, это было в конце июля, придя с работы, сидя за ужином за большим общим столом, Алексей, выдержав паузу и, глядя на меня, сказал:
     - Знаете, я сегодня нашел дыру в земле, она ведет в преисподнюю!
     Все сидящие за столом повернули головы в его сторону, ожидая продолжения. Я молчал и подумал: «Врёт в очередной раз». Алексей продолжал:
     - Дыра большая, метра 2 в диаметре под большим кедром.
     - Берлога медвежья, - сказал один из рабочих.
     - Какая берлога, что я не видел по – твоему, берлог. Это ты первый раз в тайгу попал, а я то, уж 20 лет хожу по лесу, и добыл около десятка медведей, - возразил Алексей на одном дыхании.
 И обращаясь ко мне, сменив тон, сказал:
     - Иваныч, не вру. Я туда камень бросил, он падал, и были слышны его удары о стенку тук, тук, тук.  Камень внутрь летит секунд  пять - семь.
        Это меня заинтересовало. Я спросил:
      - Дыра широкая, человек пролезть сможет?
      - Даже два смогут! – ответил Алексей.
      - Хорошо, завтра у нас по плану выходной,  вечером топим баню, а утром сходим, с желающими, посмотрим твою дыру, - объявил я.
     Утром позавтракав, желание пойти высказали все. Я предложил остаться на базе повару – женщине и возчику. Мы взяли с собой небольшую бухту стального изолированного геофизического провода, веревки три связки метров по 15, топоры, две защитных каски, фонарик и двинулись по тропе во главе с Алексеем к намеченному месту. Был ещё туман, от обильной росы быстро промокли сапоги и брюки, но не прошло и тридцати минут как начали пробиваться лучи солнца. Чувствовалось, день будет хороший. Пройдя ещё минут сорок,  Алексей объявил:
    - Вон, у того здорового кедра дыра и пропустил меня вперёд.
     Действительно, у основания толстого кедра была воронка диаметром около 3-х метров, борта которой слагал  влажный рыхлый грунт, а у самого основания, на глубине 1.5 метров виднелось темное отверстие вытянутой формы и шириной чуть более метра. Было видно, что дыра под небольшим наклоном уходит на глубину в твердые породы. Я бросил туда небольшой обломок породы, который стукаясь по стенкам дыры, полетел вниз.   
       Решили измерить её глубину, опустив привязанный продолговатый камень к стальному проводу. Камень свободно лег на дно. Подняв его, я обратил внимание, что он сухой, это означало - воды на дне нет. Растянув провод, мы измерили его длину, которая оказалась около 40 метров. Да, это явно был вход в пещеру!
      Начали готовиться к спуску, предварительно положив через воронку берёзовое бревно, очистив его от коры. Желающих первым войти в неизведанную пещеру появилось у всех, и каждый наперебой предлагал себя. Прекратив споры, сказал:
     - Первым полезу я!
       И сразу же, почти взвизгнув, запричитал завхоз, молодой худощавый парень:
     - Да что это такое, если вы начальник, так вам всё можно, я  не согласен, я тоже хочу быть первым!
Я посмотрел  на него, потом перевёл взгляд на окружающих и сказал решительным голосом:
     - Хорошо, ни я и не ты не полезем, первым спускаться будет студент.
       Камиль был среднего роста, спортивного телосложения, по его словам в институте занимается боксом. При пожатии руки чувствовалось, что парень он сильный. Разговаривал мало, голос был глуховатый и говорил не громко. Он больше молчал.
     Мы связали веревки, сплели их со стальным  проводом, получилось что-то наподобие каната длиной 45 метров. Я лично обвязал Камиля концом каната вокруг пояса два раза и для страховки пропустил через широкий кожаный ремень. Надев каску и, взяв в руки фонарик, Камиль начал спуск в пещеру. Мы вдвоём, с Алексеем, уцепившись за веревку, потихоньку отпускали её вслед за Камилем, который уже скрылся в дыре.
      К этому времени, когда мы начали спуск, туман рассеялся, солнце начало подсушивать края воронки, отчего по её бортам и от нашей тряски, в дыру, нет-нет да и скатывались отдельные камушки. Вот тут до меня дошло: «Какую я совершил глупость, загнав  совершенно в неизвестную пещеру студента! Ведь на него сверху может свалиться обломок породы, он может   заклиниться в узком месте, и вообще оттуда не сможет выбраться по какой-нибудь другой причине». Страх охватил меня, по спине пробежали мурашки. Отгоняя дурные мысли, крикнул, стараясь не выдать своего ужасного состояния:
     - Камиль, ну что там, что видишь?
     - Здесь узко, попытаюсь пролезть, - глухо и еле слышно донеслось из дыры.
     - Если тяжело давай поднимайся!
     - Всё, прошел это место, - еле разобрали мы.
   Мы вновь начали отпускать веревку. Вдруг, я почувствовал резкий рывок и веревка начала ускользать из рук. Вцепившись, что есть силы в веревку, отчего я чуть не упал, но упёршись каблуками в землю, даже задрав дёрн, нам  удалось остановить ускользающий канат. Мы начали потихоньку отпускать его, но было очень тяжело, наш канат был сильно натянут. Наконец веревка ослабла и повисла тряпкой. Спросил Алексея:
      - Посмотри сколько ещё осталось веревки?
      - Он уже на полу, тут осталось метра 4, - ответил Алексей.
        Я крикнул в дыру:
      - Ты живой, почему молчишь?
        Мои мысли метались в голове одна страшней другой. Я с напряжением вслушивался в каждый звук.
        Из дыры послышалось слабое бормотание. Кто-то сказал:
      - Живой! Что-то отвечает?
      Все стояли вокруг воронки и, склонившись, молча,  смотрели в дыру.
      Прошло около пяти томительных минут показавшимися мне вечностью, прежде чем почувствовал троекратное подергивание каната – наш условный сигнал на начало подъема. Приказав остальным держать бревно, через которое был переброшен канат и, чтобы оно не скатывалось от середины воронки, мы с Алексеем начали тянуть Камиля наверх, что есть сил. Протянув метров пять, веревка немного  ослабла, потихоньку выбирая её крикнул:
      - Ну что, там, Камиль?
      - Сильно не тяните, я не успеваю,- еле расслышали мы.
        «Фу, живой», подумал я, вытирая пот со лба.
        Прошло около семи минут (я постоянно засекал время), и наконец, … показалась оранжевая каска!
        Мы помогли Камилю выбраться на край воронки, он был почти весь перепачкан глиной, но довольный и улыбался. Я обнял его и сказал:
      - Слава Богу, вытащили живого!
        Напряжение постепенно уходило от меня. Развязав веревку и, сняв ремень, который был порван на половину,  все начали  расспрашивать его, что он там видел:
      - Да ничего хорошего. Большая камера в диаметре метров 18, в одной стороне, в нижней части стенки, у основания, темно, видно там тоже дыра. Высота камеры около 4х-5и метров, дыра как раз в потолке кончается, вот я с него и полетел. Хорошо, что вы удержали, а то упал бы на груду камней. Далеко мне отойти не удалось, боялся, что ваш конец веревки упадет ко мне. Пахнет там сильно сыростью, - закончил рассказ Камиль.
       - Слышал журчание воды, сосульки каменные в потолке есть? – спросил я.
       - Нет, журчания не слышал. А наросты маленькие есть, - и вытащил небольшой кусок породы из кармана. Это был обломок от кальцитового сталактита.
       - Камушки падали на голову?
       - Да, падали, хорошо, что каску надел.
       - Больно было?
       - В боксе бьют больнее, - ответил Камиль.
        Собрав все вещи, мы пошли на базу.
        Спал я в эту ночь очень плохо. Снились сплошь одни кошмары. Утром посмотрел на себя в зеркало, седых волос не было видно, и подумал: «Слава Богу, что всё закончилось благополучно!».
        Образ Камиля, его голос и имя, я не забуду никогда.

Диспетчер Вера

     Было начало августа. Дождь, не переставая, поливал двое суток. Река Нерха и ручьи, вблизи нашей базы, вздулись от воды и бежали бурными коричневыми потоками, неся древесный мусор. Утро третьего дня было сырым, пасмурным, без дождя. Подул легкий ветерок, чувствовалось, что наконец-то затяжной дождь закончился и скоро небо прояснится.
      Большой камеральной работы на базе не было, подогнали «хвосты» в мокрые дни. Я решил съездить на коне в п. Нерху, купить хлеба, решить вопрос о передаче одной лошади коопзверпромхозу, которую мы ни как не могли приучить возить вьюки, и взять лекарства у местного фельдшера для нашего работника, у которого заболели зубы. Возчик запряг мне спокойного коня, и я по тропе, быстрым шагом, а иногда рысью, поскакал в поселок, до которого было около 12 километров.
     Ехать было легко, груза с собой никакого не было, тропа была широкая, набитая, да и конь за дождливые дни хорошо отдохнул. Подъезжая к поселку, ветер уже начал освобождать небо от туч и все чаще стало выглядывать солнышко.  Я уже выехал на край летного поля, куда выводила тропа, и оставалось до диспетчерской не более полутора сотни метров, как заметил в открывшейся двери Веру – жену начальника аэропорта Жоры. Она глядела в мою сторону. Проезжая мимо диспетчерской, я уже было открыл рот, чтобы поздороваться с ней, как Вера, опередив меня, сказала умирающим голосом:
      - Ой, Виталий, мне плохо, - и начала опускаться на пол вдоль дверного косяка и взглянув в  мою сторону, закрыла глаза.
       Я, испугавшись, не слезая с коня, крикнул:
     - Вера держись, сейчас Марию Ивановну приведу! – и, пришпорив коня, помчался в другой конец поселка, где жила фельдшер Мария Ивановна. Дом её был хорошо виден даже от диспетчерской, поскольку поселок совсем маленький. Женщина она была возраста около пятидесяти лет, русская,  жила в Нерхе давно, приехала сюда молодой девушкой после окончания медучилища. Она лечила всех и от всех болезней! 
     Прискакав к дому, где проживала «великий фельдшер» и, наспех привязав коня к ограде, я быстро вошел в дом. Мария Ивановна стояла у печи и жарила рыбу. На сковороде шипело и скворчало масло, в руках у неё была лопаточка для снятия и переворачивания рыбы. Увидев меня, Мария Ивановна радостным голосом заговорила:
    - Виталий Иванович приехал, что за нужда вас в такую погоду к нам загнала!? Давайте рассказывайте!
    - Мария Ивановна, погодите, я сейчас проезжал мимо диспетчерской, с Верой плохо, стояла в дверях дома, мне показалось, она без памяти повалилась на пол. Давайте  срочно к ней, спасайте.
    - Ох, ты, Верке плохо стало. Ну, надо же! Ладно, вот рыбу дожарю и пойду.
     Я посмотрел в стоящую перед ней большую чашку, в которой рыбы было ещё больше половины и, сказал:
   - Послушайте, да  пока вы всё поджарите, она умрёт.
     Мария Ивановна молча перевернула рыбу на сковороде  на другой бок, лизнула пальцы руки, на которые попали мелкие брызги и, посмотрев на меня, сказала:
   - Верке мужика надо, а не лекарства! Жорка  вечно по тайге шатается, то на рыбалке, то на охоте, а про неё совсем забыл, вот она  с ума и  сходит! Кобыла!
     После этих слов, я потерял дар речи, и не знал что сказать, а она продолжала:
   - Не переживай, не умрёт! Вот сучка, я ей скажу!
     Постояв немного, подумал: «Ну, я и обмишурился, приняв всё за чистую монету!». Собравшись с мыслями, спросил:
   - Мария Ивановна, дайте, пожалуйста, лекарства обезболивающие, у нашего рабочего зубы болят.
   - Вот от этой болезни лекарство есть! У меня самой зуб болит. Поедешь обратно, к Верке не заходи, узнает Жорка, греха не оберёшься. У нас здесь живут охотники, народ наблюдательный.
    - Когда ехал-то, к ней не заходил? – спросила она.
    - Да нет, я сразу к вам, за помощью.
    - Правильно сделал! Ну, сучка, ну сучка!
     Роясь в ящике с лекарствами, она еще несколько раз сказала про Веру нелицеприятные слова. Наконец, она дала пачку каких-то таблеток и, я смущённый вышел от неё. Сделав все дела в посёлке, вернулся на базу. Вера осталась жива. В последующем, при встрече с ней, я старался вести только деловой разговор.

Больничная палата

      В больницу люди попадают случайно и не вовремя! Вот и я, в апреле 1974г. следуя на велосипеде в город Нижнеудинск, сильно разогнался под горку, и неожиданно на переднем колесе лопнула шина. Перелетев через руль, сильно ударился правой стороной лица об асфальт, содрав кожу, а очнувшись, даже забыл куда ехал. Меня на машине сопроводили в травпункт, где врач определил сотрясение мозга, и сразу же положил в стационар.
      Всё случилось не вовремя. Начиналась подготовка к выезду на полевые работы, необходимо было вести приём рабочих, получать снаряжение, карты  и др. Нужно было отвезти сына к матери в Выдрино на время полевых работ.   
       В больнице, увидев себя в зеркале, ужаснулся. Почти вся правая сторона лица была опухшей и покрылась бурой корочкой-коростой на небритой щеке, под глазом темно-синей дугой сияла гематома, а белок глаза был красным от крови. Левая сторона лица была приличной. Естественно, до полного приведения физиономии в надлежащий вид выходить на работу не могло быть и речи. Распугал бы весь коллектив.
      Даже маленькие дети, которые находились в больнице, на нашем этаже, и бегали по коридору, перестали шуметь и заглядывать к нам в палату, боясь меня. Во время  обхода врача в компании 5-6 практиканток, симпатичных девушек  из медучилища, я ложился на правый бок так, чтобы скрыть травму, показывая только левую часть лица, но доктор, подойдя ко мне со своей свитой, спрашивал:
       - Ну что, красавец-геолог, как дела?
       - Всё хорошо, выздоравливаю!
       - Покажи-ка своё личико.
       - Может не надо, - отвечал я.
       - Давай, давай, смотри, сколько молоденьких девушек пришло на тебя посмотреть, да и мне интересно знать, как идет лечение.
       Я резко поворачивался и глядел на них, моргая красным глазом. Девушки от неожиданности отшатывались назад, переглядывались и тихо шептались:
     - Ой, какой страшный, правда!?
       А врач, улыбаясь, говорил:
     - Ничего, всё пройдёт, даже такой он красивее крокодила! Правда, Виталий?! Девушки! А к больному надо относиться с любовью.
         Доктор осматривал моё лицо, говорил, что скоро всё заживет, спрашивал, пью ли я таблетки антибиотики и советовал присыпать на ночь рану стрептоцидом. Я быстро поправлялся.
         После меня они подходили к следующему больному – мужчине, звали его Владимир, работал он в леспромхозе, помогал трактористу вывозить спиленный лес на площадку для разделки. В больницу попал с переломанной ногой в двух местах, ударило по ноге лопнувшим тросом. После снятия гипса кости срастались плохо и его положили на некоторое время под наблюдение. Лет ему было около сорока пяти. Врач ещё не успевал к нему подойти, а он уже спрашивал, когда же у него срастутся кости. Врач смотрел на свет очередной рентгеновский снимок, тыкал в него пальцем и показывал практиканткам. После говорил, не глядя на Володю:
      - Гопака, плясать тебе ещё рано, полежи, понаблюдаем.
        Затем персонал переходил к деду, которого звали Степан, и его кровать стояла напротив Володи. Это был кряжистый дед за шестьдесят лет. Попал в больницу, упав с крыши дома, ударившись головой о землю почти воткнувшись, повредив шейные позвонки. У него в районе подбородка был одет металлический обод, за который цеплялся тросик и через два маленьких блока на спинке кровати к нему были подвешены грузила для вытяжки  позвонков. Поворачиваться он не мог тем боле крутить головой, а только вертел своими огромными глазами как филин. Разговаривал мало, часто ни к кому не обращаясь, говорил самому себе:
      - Ну, на хрена я полез на крышу?
        Врач, обращаясь к нему, спрашивал:
     - Так дядя Степа, на сколько сантимов мы подросли?
     - Доктор, когда вы с меня снимите ошейник?- в свою очередь интересовался дед Степан.
    - Погоди немного, снимем обязательно. Надо чтобы у тебя всё восстановилось.
        Доктор прощупывал пальцами позвонки, спрашивал больно или нет, показывал студенткам, где произошло вероятное смещение и затем, успокаивая всех, уходил в другую палату.
        После ухода врача Володя доставал из тумбочки кусок сала толщиной в пять пальцев, нарезал и молча, медленно ел. Затем всё заворачивал в газету,   укладывал в тумбочку, подходил к окну и, глядя куда-то вдаль через стекла, говорил:
       - Ветер дуить, дуить, чо дуить!?
         На следующий день светило солнце.
       - Солнце светить, светить, чо светить!?
         А если шел дождь жаловался:
       - Дождь идёть, идёть, чо идёть!?
         Я улыбнувшись, однажды спросил:
       - Володя, а тебе какая погода нравится?
         Повернувшись ко мне, ответил:
        -Погода хорошая - когда здоровье хорошее. Хреново здесь лечат, ногу залечить не могут.
         Поезжай в Москву, там быстро вылечат.
         - Куда, в Москву? Там еще хуже ветеринары. Я за всю жисть, как нас вакуировали, дальше Иркутска не был.
         - Вот вылечишься, обязательно съезди в Москву, Ленинград, Севастополь, посмотри города, сходи в театр.
         - В театр! слушать за свои деньги как эти прос… ки поют, так я их кажный день по радио слышу.
         - Ну тогда сходи в музеи, посмотришь древние вещи.
         - Там всё мёртвое, - отвечал Володя.
         - В зоопарк сходи, там живые обезьяны, - не унимался я.
         - Ты чего придумал, зоопарк! Вот я с работы прихожу, иду в стайку, там у меня, корова – Майка, телёночек, за перегородкой чушка, куры, пяток гусей, а во дворе собачка и кошка дома. Вот это зоопарк! Зоопарк. Нужны мне твои мартышки.
         Я не знал, что ему ответить и замолчал.
         С 16 часов, согласно расписанию, к больным приходили посетители, в основном родственники.
          Деда Степана почти ежедневно навещала его супруга - Надежда, дед называл её ласково Наденькой.
         Она заходила в палату просила у нас извинения, здоровалась, и, пройдя к кровати деда, садилась на табуретку. Бабушка была не высокого роста, слегка сутулилась, из-под цветного платочка всегда свешивалась прядь седых волос. Поставив узелок с едой на тумбочку, брала за руку Степана, и глядя на него спрашивала:
        - Ну что Стёпушка, как ты себя чувствуешь, что сказал врач?
          Дед, старался легонько поворачивать  голову, но торопился, отчего тихо позвякивали  гирки на тросике, смотрел на неё большими глазами, в которых начинали мелькать искорки, и отвечал:
        - Да ничего Наденька не сказал конкретного, ещё полежать говорит нужно.
        - Ты уж терпи Стёпушка, лечись, я дома справлюсь как-нибудь, только вот  скушно без тебя.
          Немного поговорив, она развязывала узелок, говорила, что сварила ему вкусные щи, и сейчас его покормит.
          Дед потихоньку ел с ложки и всегда говорил:
        - Очень вкусно, а сама ела!?
        - Я поем, ешь Стёпушка, не беспокойся.
         Однажды он спросил:
        - Как Сережка, сын?
        -Прислал телеграмму, приедет в гости на майские праздники, отпуск оформляет.
         Поговорив ещё некоторое время, она, прощаясь, целовала деда в небритую щеку, всем желала здоровья и тихонько уходила.
         Наблюдая непроизвольно за ними, становилось как-то теплее на душе, ведь они сохранили любовь и уважение на долгие годы, и разговаривали здесь в палате, словно  были молодыми.
Командировочка на Кубу

          В восточной части города Нижнеудинска базировались две воинских части (дивизии) одна танковая, а вторая инженерная. Здесь был выстроен целый военный городок с пятиэтажными жилыми домами, в которых проживали офицеры, большие казармы для солдат, магазины, дом культуру, детский сад и др. К городку прижимались территории - парки, огороженные колючей проволокой, на которых ровными рядами стояла военная техника и склады. Дальше от городка, к лесу и, в частности рядом с нашим посёлком, за автодорогой, были оборудованы стрельбища и танкодром. Часто, особенно летом, проводились учения с призывом людей из запаса, мы их называли «партизанами». Учения сопровождались стрельбой, иногда такой громкой и интенсивной, что в наших домах дребезжали стекла, особенно когда стреляли танки. После развала СССР воинские части были расформированы, а весь жилой фонд и инфраструктура были переданы городу.
      Военные принимали активное участие в жизни города и района. Помогали в ремонте ЛЭП, частично дорог, помогали организациям запчастями, во время большой воды через реку, иногда, наводили понтонный мост, участвовали в различных спортивных и культурных мероприятиях.
      В начале 1983 года, на соревновании по шахматам, в ДК  города, я познакомился с одним молодым офицером – капитаном, звали его Сергей. В разговоре выяснилось, что он, как и я, тоже оформил документы в командировку за границу, на Кубу, от министерства обороны, и тоже ждет вызова. Сергей был очень доволен, симпатичное  его лицо светилось, много шутил. Мы стояли в окружении мужчин и, он,  улыбаясь, в шутку, но прозвучало уж слишком откровенно, сказал:
       - Я еду заработать деньги и, исполнить свою мечту … переспать с негритянкой!
    Все засмеялись, кто-то стал давать советы, а некоторые  предупреждать.
    После этого мы встречались с ним раза три и обменивались, в основном, короткими фразами, отвечая на вопросы: «Как дела, что нового, когда вылетаешь за кордон?».
     На железнодорожном вокзале города, в декабре месяце, я встретил нашего общего знакомого, который сказал, что Сергей, недели две назад, вылетел в командировку на Кубу на два года. Подумал: «Повезло человеку, чёрт, а когда же мне придёт вызов?» 
     Прошло месяца три. Наступила весна. Был яркий солнечный день, повсюду, из  сероватого снега проглядывали темные пятна почти черной земли. На тротуарах и кое-где на дороге, по краям обледеневшего снега стояли лужицы. Я шел по городу, глядя себе под ноги и обойдя очередную снежную кашицу, взглянул вперёд и, не поверил своим глазам, мне навстречу шел … Сергей. Мы оба обрадовались нашей встрече:
    - Привет, - воскликнул я, - говорят, что ты на Кубе загораешь, а ты здесь!
    - Привет, да вот вернулся,  - слабым голосом ответил Сергей.
    - Почему, что случилось? 
    - Отправили в Союз за аморалку, выгнали короче, - выпалил Сергей.
    - Не понял!?
    - Ну как не понял, переспал (он сказал по-другому!)  с негритянкой. Эти суки, сексоты, доложили руководству, и закончилась моя командировочка. Но зато, исполнил свою мечту! - улыбнувшись, закончил Сергей.
     - Ну, ты даёшь! А супруга была с тобой, как она отнеслась к этому?
     - Нет, она должна была вот-вот вылететь ко мне на Кубу. Как узнала про это, сразу уехала с дочерью в Хабаровск, к своим родителям и собирается подавать на развод. Доделаю по службе срочные дела и дня через три полечу к ней, надо семью спасать.
     - Давно вернулся с Кубы?
     - Дней пять назад.
     - Ну и, как … негритянка? – я спросил его.
       Помолчав немного, с некоторой твёрдостью в голосе он ответил:
     - Ты знаешь, моя жена лучше!
     - Ой, Серёга, я по этому поводу знаю анекдот.
     - Ну, давай расскажи, хоть чуточку веселей будет, а то скукота одолевает - сказал он.
     - Возвращается мужик, после ночи от одной женщины, друг его спрашивает: «Ну как она, расскажи?». Он отвечает: «Ты знаешь, моя жена лучше». На следующий раз к этой женщине пошел друг и после возвращения, его спросил уже первый мужик: «Ну, как она тебе?», он подумал немного и сказал: «Ты прав, твоя жена лучше!».
      Сергей не засмеялся, а только улыбнулся и достал сигарету. Было видно, что он внутренне подавлен, обо всём случившимся сильно переживает, хотя всячески старается это скрывать. В свою очередь он спросил меня, видимо решил сменить тему разговора:
      - А ты когда летишь на свой Мадагаскар?
      - Не знаю, сказали что сообщат, вот жду.
      - Будешь там, не делай глупостей.
      Расставаясь, я сказал, успокаивая его:
      - Ну, пока, Сергей! Наводи мосты, желаю успехов, всё будет хорошо!
      - Пока. Тебе успешно съездить на Мадагаскар.
       Больше  я Сергея  не видел.
Ремонт квартиры, 18+

      В начале 2005 года мы с Лидой приняли решение переехать в Иркутск, после того как стало ясно, что наши сыновья к нам уже жить не приедут. Они создали свои семьи, родились дети, успешно работали. Мы вполне нормально воспринимали сложившуюся ситуацию и не сердились на них. О необходимости переезда в Иркутск послужила и болезнь Лиды. Необходимо было наблюдаться постоянно в хорошей клинике.
       Двухкомнатную квартиру в Иркутске подобрал знакомый риэлтор и позвонил нам с просьбой приехать и посмотреть. Квартира расположена в кирпичном доме, на втором этаже, раздельные комнаты, большой балкон и что немаловажно, добираться до центра было легко. Она нам понравилась. Заняв значительную сумму денег у друзей, сроком на три месяца, до продажи своего дома, мы совершили сделку.
         Внутреннее состояние квартиры было плохое. В ней проживала женщина с тремя детьми и ремонт долго не проводился. Составив перечень работ, я по рекомендации сыновей, заключил договор с «хорошей» бригадой строителей. Объем работ предстояло выполнить большой и в короткий срок.
         Оформив очередной отпуск, выехал в Иркутск и, поселился в квартире, с целью следить за качеством ремонта, оперативно покупать и доставлять необходимые материалы. Спал на кровати-раскладушке, постоянно меняя «позицию» в зависимости от места ремонта, чтобы не мешать строителям.
        Рассказывая Лидии, очередной раз по телефону, как движется ремонт, она предложила посмотреть объявления на возможность купить еще земельный участок в садоводстве поближе к городу. Я согласился, хотя особого желания приобрести дачу у меня не было, поскольку я «наработался» при строительстве собственного дома в Вознесенском. Однако я всё же купил газету «Все объявления Иркутска», чтобы узнать рынок земельных участков. Она была толстая около 32 страниц (точно не помню) с мелким убористым текстом. Сейчас эту газету не продают.
      Вечером, когда ушли строители, я расположился на своей раскладушке, достал газету и начал её просматривать. Каких только не было объявлений и чего только не предлагали; квартиры, дома, участки, автомобили новые и после аварии, домашнюю технику, стройматериалы, старую и новую одежду, собак, птичек, даже деньги под залог, и прочий  хлам! Сделав несколько звонков продавцам земельных участков, которые мне казались наиболее подходящими, был удивлён их высокой ценой. Меня это не устраивало. Газету я всё-таки решил досмотреть до конца, т.к. читать больше было нечего.
        И вот, открыв предпоследнюю страницу, я увидел стилизованные картинки-объявления девушек, предлагающих интимные услуги. Страница буквально пестрела с громкими призывами посетить салон, внизу под каждой картинкой были указаны номера телефонов.
       Скажу банальность, проституция - один из  пороков общества. В советское время мы и допустить в мыслях такое не могли, что вот так в открытую, подобное придёт и к нам.  Всё это, по своей сути, грязно и аморально. В тоже время лично мне, не понятно, как сами девушки, женщины идут на это. У них, у каждой есть родители, братья сёстры. Если они узнают, чем занимается их родственница, то, как она оправдывается, что ею движет? Сексуальные желания или просто заработать деньги?  Как говорил мой один друг, повторяя известные слова: «Прежде чем бороться с врагом надо его знать», и я решил позвонить по одному из телефонов.
       Набрал номер, пошел вызов, жду. Трубку подняла женщина и, поздоровавшись, спросил:
      - Вы оказываете интимные услуги?
        Телефон молчал не долго. Вдруг из него послышался громкий, злой, шипящий голос, в котором нормальные слова вылетали вперемешку с нецензурными:
      - Ты куда звонишь старый кобель, а? Ты куда звонишь, ты чего захотел, кобелина ненасытная? Оторвать тебе надо … .
        Я даже слегка испугался и подумал: «Неужели она видит меня?»
        Быстро извинившись, выключил телефон. Посмотрел внимательно на объявление, по которому звонил. Оказывается, одна из цифр - 8, в указанном номере, была написана не четко, с потёртостью и  выглядела как 3. Видимо не я первый ошибся, звоня по этому номеру! Я её отлично понимал. Попробуй-ка, выдержи, если ты порядочная женщина, да ещё и в возрасте, и тебе постоянно звонят с такими предложениями!
        Сделал поправку, звоню снова. На этот раз ответила милым голосом девушка. На мой тот же вопрос ответила:
        - Да, конечно.
        - Девушка, а что вы умеете?
          Девушка как начала рассказывать бодрым голосом все возможности и способности, что я даже начал краснеть, а в конце сказала:
        - Приезжайте, не пожалеете, у нас такой сексодром! Мы даже до и после предлагаем кофе бесплатно!
        - А сколько лет вашим девушкам, может быть вы все старенькие?
        - Что вы! Мы студентки,  нам всем 18-21, а вот малолеток не берём.
        - А когда же вы успеваете учиться?
        - Днём,  а с семи вечера работаем.
          Они называют это работой!
        - Девушка, а я вот побаиваюсь, а вдруг когда буду у вас, нагрянут менты, или бандюганы.
        - Да вы что! Хозяйка на этот счет все вопросы решила. Ни разу такого не было!
        - И сколько стоит ваша услуга?
        - Совсем не дорого. У всех цена такая (назвала сумму) за час, а у нас чуть подешевле.
        - Нет, девушка, всё-таки дорого, - возразил я.
        - Да, что вы дорого, вы, наверное, не местный и первый раз? От нас можно будет быстро уехать на такси, приезжайте, не бойтесь!- Она настойчиво приглашала.
        Чтобы закончить разговор у меня мелькнула мысль:
        - Девушка, а у вас скидки есть? – спросил я.
        - Какие скидки, кому? – удивлённые нотки послышались в её голосе.
        - Ну, ветеранам Отечественной войны.
          Из телефона раздался вначале заразительный смех. Почувствовав, что её разыгрывают, и немного помолчав,  ответила:
        - Дядя,  Героев Советского Союза обслуживаем бесплатно! – И положила трубку.
          Да, ни совести, ни каких-то моральных принципов у этих девушек уже нет. Что за специалисты придут на производство после окончания вуза, как они будут создавать свои семьи и, кто в этом виноват? Большой вопрос.
         Вот такая была история.