Почти литр чая

     Чай пью часто. Много, и даже на ночь. Говорят - это вредно. Согласна, хотя однажды это спасло мне  жизнь.

     Поезд равномерно постукивал колесами покидая сырой и пасмурный белорусский апрель. За окном чернели поля, а ветер клонил к земле голые ветки деревьев.
     Таможню проехали еще ночью,  и с утра за окном всё начало постепенно меняться. Украинское солнышко светило сквозь ветки, покрытые, как кружевом, еле заметными листочками. И вдруг мир за окном вспыхнул - поля цветущих маков до самого горизонта! А из динамиков : “...мы едем ребята по самой красивой, по самой прекрасной земле”, и душа распахнулась навстречу теплу и свету.

     Железная дорога  в Феодосии проходит  вдоль набережной.  Моря ещё не видно из-за деревьев, но оно там! Оно врывается воздухом в открытое окно от которого невозможно оторвать взгляд, ведь вот сейчас, через секунду  можно будет увидеть его -  море!!! И вот оно уже сверкает и переливается обещая бесконечное счастье. 

     Афанасьевна  поселила нас в “летне фазенде” -  фанерном домике с плоской крышей. На пляже было ещё холодно, но дом прогревался за счет крыши, лежа на которой можно было подставлять своё промерзшее за зиму тельце жаркому южному солнышку. Ночами  было всё ещё прохладно, но  в домике была печка.
     Весь тот день было пасмурно. Дом не прогрелся,  и ночь обещала быть холодной. Мы решили затопить печку. Топилась она углём. Мы, городские жители, никогда толком не умеющие обращаться с печью,  закрыли на ночь заслонку. Пытались сохранить тепло до утра.

     Спали мы всегда так крепко, что просыпались утром ровно в той позе, в которой заснули. В этой позе Афанасьевна и нашла бы утром наши остывшие тела. Если бы не чай. Почти литр, выпитый на ночь, до утра никогда не дотягивал, и в ту ночь я проснулась, чтобы выйти во двор - «удобства» были только там.

     В полусне пробравшись за дверь, вдохнула свежего ночного воздуха и упала. Очнулась, почувствовав, что волочат меня обратно в дом. Это Володька вышел во двор услышав шум падения. Спросонья ничего не понял, но, к счастью,  не успев втащить меня в дом, упал сам.
     Когда мы окончательно очнулись лёжа на голой земле с ужасной головной болью, начали соображать - дело было в угарном газе.
     Ночь коротали во дворе укутавшись одеялами. Так закончился для нас этот день - 30 мая

     Утром Афанасьевна, узнав что случилось, хотела выселить нас к чертовой матери - доверия к нам у неё пропало, а желания разбираться с трупами постояльцев и не было никогда. Но она смягчилась, увидев наши лица во время её рассказа о событиях в Минске. Радио и телевизор были только в её доме, а там по всем каналам передавали новость о вчерашней трагедии. 
     На подгибавшихся ногах мы плелись на почту - звонить домой. По дороге остановились как вкопанные вдруг осознав - останься мы в Минске, обязательно пошли бы на тот концерт.
     Неисповедимы пути твои, Господи!

     В те годы с билетами на поезд было сложно. Но сердобольная кассирша тоже смотрела новости. Она посоветовала нам прийти ровно через час, когда снимут бронь,  и вечером мы уже ехали в Минск. На похороны.

***
     30 мая 1999 года минчане пришли на берег реки Свислочь. Там был праздник пива и приуроченный к нему концерт на открытой площадке. Внезапно началась гроза, сопровождаемая крупным градом. Около двух с половиной тысяч молодых людей попытались укрыться от непогоды в подземном переходе. В результате давки более 150 человек получили  серьезные травмы. Погибли 53 человека, среди них  два сотрудника милиции, пытавшиеся спасти людей и семнадцатилетняя дочь моей подруги.