Вернись, радость общения! Детство...

Вот эта чертова инфекция! Обняться нельзя. Прикоснуться нельзя. К человеку, который твой…

Детство вспоминаю. Подружку любимую,  Шурочку.  Нам по пять лет.

Живём в большой деревне. Наши дома недалеко от  дороги, по сторонам которой высокие старые берёзы. Шурочкин дом  через пять домов.  Дорога спокойная, нет машин совсем. Изредка протарахтит  голубой трактор с прицепом, и опять тишина. 

Лето, утро, на улице уже тепло.  Сижу за столом, мучаю манную кашу. Я люблю жидкую, а тут густая… И ещё яйцо!  Ёрзаю на стуле, вздыхаю. Ныть бесполезно, сбежать тоже не получится, хоть мама уже на работу в правление колхоза ушла, но папа  дома. Сидит возле окна, чинит мои сандалики.  Поглядывает и приговаривает: «Ты,  дочка, на меня не смотри, ты, кушай, а то не вырастешь, вон какая маленькая, да худенькая. Барсик толще тебя. Вот съешь всё и гуляй тогда.  Шурка-то, небось, ждёт».  Черный кот Барсик на подоконнике разместился, заинтересованно смотрит в окно. Наверное на попискивающих цыплят. Услышав своё имя, поворачивает большую усатую голову и сурово глядит на меня.

Я замираю над кашей, смотрю, как  папа  ловко работает. У него вместо левой кисти протез, а к нему есть всякие мудрёные штуки, чтобы можно было делать разные дела. Папа и табуретку раскачавшуюся может починить, и в огороде землю копает, и  скотину кормит,  и яйца в сараюшке собирает…
 
Наконец, всё съедено и папа выпускает меня на улицу. Шлёпаю сандаликами по тёплой тропинке к дороге, смотрю в сторону дома Шурочки и вижу  -  через пять домов девочка у дороги стоит!   Она меня тоже видит!  Ура! Шура! Сердечко стучит!

Мы несёмся навстречу друг другу по краешку дороги под шумящими на ветру берёзами, широко раскинув руки!
И обнимаемся крепко-крепко!  Вот оно – счастье!

Помнится эта радость от встречи, от объятий, от тепла летнего, от детства…

Вернись скорее радость общения! Без косых взглядов, масок, ограничений и условностей.