6-Накануне

Накануне

Вернувшись из гостей, Павел Андреевич не зашел в дом, а спустился на цокольный этаж, где размещалась его художественная мастерская. Из-за нехватки помещений в союзе художников мастерские зачастую размещались в подвалах жилых домов. Обитая железом дверь, вела в слабо освещенный неширокий коридор.
Отыскав свой вход, Авсюков оказался у себя. Не включая свет, на ощупь добрался до дивана, стоявшего у длинной стены напротив узких окон, прилег на него. Тишина и привычная атмосфера располагали к неторопливым размышлениям, в такие минуты, о чем бы ни думалось, все текло ровно, без выкриков, без интонаций, как в спокойном сне. Вспоминая о поездке к Афанасию и Полине, он запоздало задавал себе вопрос: «Надо ли было это делать, беспокоить людей? Подумаешь, на склоне лет сошлись двое, дело житейское»,– Авсюков, их понимал и поддерживал, но примерить на себя подобный ход развития своей личной жизни у него не получалось. В этом вопросе Афанасий не стал для него родной матерью. Он не мыслил для себя на старости лет подобный альянс. «Жениться глупо, не жениться еще глупее», – это в юности гадают, в его возрасте уже известно: как ни поступишь – в любом случае будешь жалеть.
Потому, должно быть, Павел Андреевич и не поступил так, как по воле судьбы поступил Афанасий, живущий в других обстоятельствах. Оправдывая свое одиночество, больше все же для укрощения сердечной обиды, Павел Андреевич опускался до недостойных сравнений с жизнью других, на поверхностный взгляд, таких же, как и он, неприкаянных. Далеко не вдаваясь во внутренние причины их такого же одинокого положения, и, то лишь для того только – прости Господи – чтобы утешиться, успокоиться и, как всякий другой, продолжать жить по-прежнему. Считая для себя главным разобраться с причинами своего душевного мятежа, обрести спокойствие и вернуть себе прежнюю уверенность.
Павел Андреевич тихо лежал в темноте, в окружении знакомого интерьера  мастерской,  думая о себе самом, о своем одиночестве, впадая то в забытье, то в дрему, где уже трудно было понять, что мысль, а что видение. Вся его прожитая жизнь, как на экране, протекала перед глазами, с почти осязаемой достоверностью, требуя придать разрозненным картинам законченную форму, из чего можно было бы сделать вывод. Вывод о том, что, возможно, он что-то упустил в свое время, что-то не успел, что - то не сделал или сделал не так. Разум Павла Андреевича и на излете сил жаждал истины. Надо ли было поступить так, как это сделал Афанасий, или искать свой путь? Вопрос, что тревожил его воображение, принуждал Павла Андреевича уже по-другому вспоминать свою Марию, вспоминать уже как-то отстраненно. Гипотетически допуская союз с другой, как это было уже, с той воображаемой молодицей, что уже являлась к нему на прогулке, Павлу Андреевичу стало неловко от таких предположений. Нет, он прожил, как прожил, и все, что с ним произошло, все как нужно, как на роду написано, это не тот случай, чтобы строить свою жизнь по примеру других. Не надо пришивать чужую пуговку к своему кафтану.
От этих простых и непреложных истин к нему пришло облегчение. Думы думами, они мало что меняют в привычном для нас ходе событий, дела – это другое. Он повернулся на бок, стараясь уснуть.