Мотл Грубиан. Фронтовик. Поэт. Стоик

А дождь стал лить с такою прытью,
Как будто нанят кем-то был.
Спокойный к этому событью,
Отец мой капли с ходу пил.
          М. Грубиан. В люди. Из серии стихов «Детство»
               
                МОТЛ ГРУБИАН. ФРОНТОВИК. ПОЭТ. СТОИК

   Мотл Грубиан – подлинные его имя и фамилия. А вошёл в поэзию Советского Союза, при котором жил, творил и который защищал от фашистов, он - как Матвей Михайлович Грубиян.
   Родился 12 июня 1909 года в Соколовке Васильковского района (Украина).

   Познакомилась я со стихами Мотла Грубиана случайно. Увидела его сборник «Я звал тебя, жизнь!» («Советский писатель», Москва, 1958; перевод с еврейского). Пока не дочитала, не закрыла.
   В этой книге нет, как чаще бывает, рассказа о жизни и творчестве автора. Только стихи и переводчики. Кто только не переводил его стихи! Из известных мне фамилий: Л. Озеров, Л. Гумилев, С. Наровчатов, Е. Евтушенко…
   Всех переводчиков здесь я называть не буду. Они есть в книге.

   Безусловно, при переводе теряются эмоции, заменяются слова. Не знаю, как звучат стихи М. Грубиана на идише и как их воспринимают те, кто понимает этот язык. Прочитав их на русском языке, могу предположить, что автор следил за тем, чтобы при переводе сохранилось главное: мысли, вложенные в стихотворения. Писал он и на русском языке.
  Темы разные. Любовь к Родине, о детстве, родителях, войне, природе, любви…

                МОЯ СТРАНА

Как бы жил без тебя я,               
                родная страна?
Как без правой руки, как несчастный без меры…
Если б глаз твоих мне не сияла весна,
Что бы стало моею надеждой и верой?
Брёл бы я в неизвестность,
Как жалкий слепой…
Ничего без тебя я, отчизна, не стою.
Есть ли доля светлее –
Идти за тобой,
Мрак и горе развеяв
Над отчей страною,
Чтоб нигде не осталось
И тени ночной?

   Какие-то советские поэты «по заказу» сочиняли стихи на патриотические темы; и им приходилось «кривить душой».
  Не знаю, в каком году Мотл Грубиан написал «Моя страна». Возможно, на фронте или в лагере в Инте, или после того, как вернулся. Я вижу в этом стихотворении искренность.
  Ведь не страна, как страна, объявляла советских людей «врагами народа», а отдельные личности, волею судьбы оказавшиеся у кормила правления СССР.

   Я верю в искренность этого стихотворения, потому что автор – участник Великой Отечественной войны. По моим наблюдениям, фронтовики – особый народ. То, что им пришлось пережить на фронте, в госпиталях, не могло им позволить кривить душой, поступаться своей честью, становиться на колени.

   Национальность здесь не имеет никакого значения. Для фашистов все советские люди были русскими. И сами фронтовики не делили себя во всех родах войск Красной Армии по национальностям и вероисповеданиям. Это была семья, братство. Перед ними был враг и его надо было уничтожить – таковой была их единая молитва.

  Меня восхищает образность его стихов.
  Как художник, мазок за мазком, создаёт на полотне картину, так и поэт Грубиан, слово за словом, на листе бумаги создавал свои поэтические произведения; свою картину окружающей жизни. Окрас слов, как и мазков кисти, то светлый, то тёмный; то романтичный окрас, то печальный…

 Из серии стихов «Человек поёт»:

 Скажи мне, когда, встречая восход,
 Лес открывает глаза…

Найди мне ветку, которую ветер
Не тронул хотя бы раз…

                МЕЧ
Веками поэты не устают:
Оду мечу поют,
Славят холод и остроту
И синюю наготу.
А жил бы сейчас на свете
Первый силач-кузнец –
Лавровый ему венец
Сплели бы поэты эти…
Уйти б из древнего плена!
Мечтаю о той поре,
Когда весной, на заре,
Сломают меч о колено,
Чтоб смолкла оружья речь,
Светило солнце – не меч!

 Хорошая мечта: «Чтоб смолкла оружья речь».
 Никогда не приходило мне в голову, что лес имеет глаза…
 Биографию М. Грубиана я прочитала в Википедии.

                ВОЙНА

   Это название цикла стихотворений о Великой Отечественной войне. Лишь под некоторыми стихотворениями о войне М. Грубиан поставил дату. Он награждён медалью «За боевые заслуги».

   Но сначала стихотворение, которое невозможно читать без волнения (хотя и другие – тоже). Его нет в упомянутом сборнике. Перевод В. Соколова.

          ПАДЕНИЕ ЗВЕЗДЫ
Когда упал я раненый, упала
Невдалеке небесная звезда,
Мне улыбнувшись. Это ведь немало –
Звездой упасть, мне думалось тогда.
На холмик тот, где смерть нас поджидала,
Упасть и мир мгновенно озарить,
И жизнь свою, и гибель подарить
Родной отчизне – это ведь немало.
Я цену жизни ощутил тогда.
В глазах моих темнело и мерцало,
А мне казалось: это та звезда
Со мною рядом в травах догорала.

    А эти стихи о войне из названного сборника:

                ОКНА
Не живём мы больше в окопах тёмных,
Не вбираем голову в плечи укромно.
Слышу голос орудий гневный,
Бормочу про себя: «Ани агевер» (Я человек).

   А родимцевские солдаты
   Тащат пушки к стене зубатой.
   Сколько тогда огней блестящих
   Зажгли мы в этих окнах дрожащих!

Три дня и три ночи тогда стрелял я,
Сапоги мои кровью насквозь пропитал я,
От выстрелов стёкла дрожали в окнах,
Но была моя вера в победу глубокой.

   Я живу, и рядом со мною поле,
   И сёстры пришли лечить мои боли.
   О солдатах Родимцева рассказать и о прочем
   Не хватит и тысячи одной ночи!

               КОГДА МЫ ГОРОД ЗАНЯЛИ К УТРУ

Когда мы город заняли к утру,
Казалось, - и деревья ликовали,
Как будто бы сменили им кору
И вновь они все молодыми стали.
   Забыли птицы свой недавний страх:
   Не посвист пуль, а щебет птиц над садом!
   И плотник с острым топором в руках
   Калитку чинит, сбитую снарядом.
И лишь колодец заново копать
У дома было как-то страшновато:
Вонзишь железо, станешь выбирать,
И кажется – в крови твоя лопата!

    Часть из стихотворения «ФРУКТОВЫЙ САД»:

Запах сада свеж и сладок,
Сливы падают с ветвей.
Золотые глуби сада
Сторожит старик еврей.
Груши, сливы, сон счастливый,
Мир от солнца заблестел.
Здесь эсэсовец хвастливый
Вздёрнуть сторожа хотел.
Только враг его не вздёрнул,
Не замучил, не убил.
Здесь с дивизией упорной
Черняховский проходил…

                ПОД ОРЛОМ

Мама моя
Рыбу варила не так,
Как крестьянка Ариша
Там, под Орлом…
Но когда я увидел
Аришу
С тарелкою рыбы,
Столько запахов
От рыбы той исходило,
Словно её
Мама варила.

   Но когда садится солдат
   За стол
   В дни этой войны тяжёлой,
   В горле солдата
   Встаёт
   Рыбья кость,
   И спросить тогда
   Хочется мне –
   Вкусна ли уха
   Из щуки,
   Выловленной после дождя
   Из пруда?

Сколько лет на земле
Буду жить,
Помнить буду
И век не забыть
Этой вкусной
Рыбы,
Этого пира
За широким
Крестьянским столом
Под Орлом!

   И когда я глотнул
   Свежей воды,
   Затянув свой ремень
   Потуже,
   И на ремне
   Зазвенел
   Солдатский мой
   Котелок,
   Я увидел –
   Глаза Ариши
   На миг обволок
   Влажный туман…
   И, благословив
   На дорогу, меня
   Проводила к порогу
   Ариша,
   Руки на сердце сложив.

- Иди, мой сын, -
Сказала она, -
И головушку
Ты принеси домой,
Когда пройдёт война
Имя своё
Чистым храни.
Врага беспощадно
С нашей земли
Гони,
Не опозорь себя,
Сынок.

   И ушли мы в степь
   Лютовиновскую…
   И седьмую неделю
   Полк наш не спал,
   Дождь по лицам хлестал.
   Встаю поутру,
   И выходит
   Вместе со мной
   Сосед мой
   Фёдор,
   Из Орловской области
   Родом.
   И спросил меня
   Фёдор-сосед,
   Не слыхал я –
   Есть Тургенев,
   Такой писатель,
   Из Парижа в Россию
   Он убежал –
   Оттого что не мог
   В Париже спать он…
   А здесь у нас
   Яблоки есть
   Румяные, спелые.
   Есть ещё
   Орловская картошка,
   Вот и взгрустнул
   По родным местам
   Тургенев тогда немножко…
   И в родные
   Вернулся места
   И родные увидел
   Ракиты,
   Что пылают огнём
   На рассвете,
   К небесам простирая
   Ветви.
   И хлеба здесь
   Полным-полно
   И иного ещё другого
   Немало!
   А мы
   Седьмую неделю
   Не спим,
   Ракиты Тургенева
   Здесь храним
   И с Фёдором вместе
   Ждём фронтовых
   Свежих известий.

А я до сих пор не знал,
Что Фёдор –
Сын
Той самой Ариши,
Что рыбой меня угощала
За широким столом
В селе под Орлом.

   Сколько лет на земле
   Буду жить,
   Не смогу я
   Крестьянку Аришу забыть!

Мы гоним фашистов
По мценским дорогам,
Их обозы
Закрыли собой
Все пути,
И Фёдор несёт
Добытый в бою
Пулемёт,
И твёрдо мы знаем,
Что скоро
В этих краях
От немцев
Останутся
Только кресты
Да затоптанный, выжженный,
Весь изрытый обозами
Шлях.

   Вот ракиты
   В огне,
   И поклясться
   Хочется мне,
   Что видят они
   Освобожденья огни
   И что видали они,
   Как с небом
   Смешалась земля
   В эти дни…

Сколько лет
На земле
Буду жить,
Никогда не смогу я
Забыть
О вечере том,
Когда Ариша
С тарелкою рыбы
Вышла радушно ко мне
Там, в селе
Под Орлом!

        ДОМОЙ
По дороге в Яроватку
На Одессу людям путь…
И евреям вдруг солдатка
Говорит: - Как ноет грудь!

После стольких испытаний
Новой жизнью заживём.
Станет дорог каждый камень
В нашем городе родном.

Говорит вторая: - Я бы
В Чёрном море поплыла!
Хорошо б на Ланжероне
Этот день я провела.

А два брата восемь суток
Бились там, румын тесня.
На красавицу Одессу
Шла туманная броня.

Зажигаются, наверно,
Над театром фонари,
А ребята спят в постелях,
Их не будят до зари.

И волна береговая
Обнимает спящий мол…
В героической Одессе
Мирный день опять расцвёл.

И Одесса, как невеста,
Празднично наряжена,
Виноградниками снова
Радостно окружена.

И, пока мужчины
Дремлют,
Женщины
Всё говорят,
И колёса под вагоном
Всё стучат,
Стучат, стучат.

Стало на сердце светлее.
Шёл бы поезд поскорей!
А одесские каштаны
Всё видней в окне, видней!

   По городам (Орёл, Мценск, Одесса) и по упомянутым военачальникам (А. И. Родимцев, И. Д. Черняховский) можно судить, на каких фронтах происходили те бои советских бойцов с немецкими фашистами и их многочисленными союзниками в нападении на СССР.

                О ЛЮБВИ
      Я ВИЖУ
Ты после всех невзгод
Ещё родней и ближе.
О, как твоя рука
Тепла,
Нежна!
Неправда,
Что прошло
Полжизни.
Ясно вижу:
Твои глаза по-прежнему горят,
Меня влечёт твой взгляд,
Зубов сверкающая белизна.
Ты после всех невзгод
Ещё родней и ближе.
О, как твоя рука
Тепла,
Нежна!

Прошло немало,
Годы те промчались,
И сердца твоего
Видна мне глубина.
Я вижу: ты грустна,
Ты вспомнила, печалясь,
О зарослях лесных,
О ветках навесных,
Которые касались
Твоих густых волос,
О той скамье,
Которую луна
Поджечь пыталась каждый вечер,
Набрасывала нам она
Накидку златотканую на плечи.

Потом настали будни,
Дни невзгод,
Дни встреч,
Разлук, -
Так шёл за годом год.

Но я сегодня вижу:
Ты после всех страданий и невзгод
Ещё роднее стала мне и ближе.
 
                Это стихотворение с долей шутки

             НАБЕРУ ТЕБЕ Я НЕБА…

Неужели, дорогая, для тебя я горше хрена,
Неприветлив, как булыжник, непонятлив, как полено.
Неужель у каждой встречной я на шее виснуть рад?
Если так, тогда я лошадь и жевать я должен сено.

Если б звёзды в поднебесье не всходили, пламенея,
Там висели б, верно, слёзы, те, что пролил по тебе я,
И сияли б, и дрожали, и мерцали, как алмазы…
О, не сыпь мне соль на раны, пощади мой бедный                разум!

Коль не я, - так кто же любит? В заповедной чаще дикой,               
Где любовь нашла жилище, полновластный я владыка.               
Для тебя в подземных норках наловлю чудных зверушек,               
Подарю с деревьев гнёзда, реки, полные ракушек.

Наберу тебе я неба для одежд твоих венчальных,
Башмачки сошью из листьев с гладей заводей зеркальных;               
Вместо пуговок – орехов насбираю, для красотки
Чтобы свадебное платье застегнуть до подбородка.

Под венец мою невесту, как царицу, поведу я…
Но любимая не рада, отвернулась, негодуя,
Гневно губку прикусила, - ей и горько, и обидно:
Ни к чему мои подарки – сам я нужен ей, как видно.               

                КУЗНЕЦ, ПОЭТ И ЗАПЕВАЛА

   Мотл Грубиан родился в семье учителя. Не знаю, когда его семья оказалась в Минске. Там он в 1938 году окончил литературный факультет педагогического института имени М. Горького, а затем – Литературный институт в Москве.
   Его стихи начали появляться в печати с 1930 года именно в Минске. Там же вышли сборники «Из подвала – к солнцу» (1935 г.), «Лирика» (1940 г.).

   Работал с тринадцати лет: кузнец, каменщик, портной, столяр. На фронт ушёл в 1941 году. Был трижды ранен. В 1943 году получил тяжёлое ранение и был демобилизован. Однополчане вспоминали Мотла, как смелого бойца и как запевалу.
   Наверное, в его книге «По следам войны» (вышла на белорусском языке), есть подробности; на каких фронтах он был, в каких частях, где и как был ранен, в каких госпиталях находился.
   Вся его семья во время войны погибла в Минске.

   С фронта М. Грубиан вернулся в Москву. Работал в Еврейском антифашистском комитете.
   Со своей женой Ханой Абрамовной Блущинской (1914-1984) был знаком задолго до того, как они стали супругами. У них родилась дочь Лариса.

                АРЕСТ

   Выписываю из «Нового энциклопедического словаря» (РИПОЛ КЛАССИК. Большая Российская энциклопедия. Москва. 2004):

   «Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) создан в СССР в августе 1941 г. Вёл работу среди советской и мировой общественности по разоблачению преступлений фашизма.
   В ноябре 1948 г. в условиях пропагандистской кампании по «борьбе с  космополитизмом» ЕАК распущен, большая группа его деятелей арестована (С. А. Лозовский, И. С. Фефер, И. С. Юзефович, Л. М. Квитко, П. Д. Маркиш, Д. Н. Гофштейн, Л. С.  Штерн и другие); в том же году убит председатель Комитета С. М. Михоэлс.
   В июле 1952 года руководители Комитета были приговорены к расстрелу или длительным срокам заключения.
   В 1955 году Верховный суд СССР признал обвинения беспочвенными и приговор в отношении всех осуждённых отменил. Официальное сообщение о реабилитации опубликовано в январе 1989 года».
   Посмотрите дальше на дату смерти арестованных и всё поймёте.
 
  Без команды Иосифа Джугашвили (он же – Сталин) никакой бы кампании по «борьбе с космополитизмом» не появилось. И слово-то какое знали коммунисты, не привычное для их слуха: «космополитизм»! Небось, не все выговорить могли.
  История, наверное, сохранила автора, в чью голову пришло так замысловато назвать ту репрессивную кампанию. Говорят, что не получивший никакого образования Иосиф Джугашвили, много читал.
  Может, именно он и вычитал «космополитизм». Чтобы заковыристее было.

   Фронтовик Матвей Михайлович Грубиян был арестован 19 февраля 1949 года (по другой информации – в 1948 г.), как сотрудник ЕАК.

   Выписываю из того же энциклопедического словаря:

   «Космополитизм (от греческого kosmopolites – космополит, гражданин мира), идеология т. н. мирового гражданства. В философии стоицизма все люди являются гражданами единого мирового государства – Космополиса.
   В эпоху Возрождения и Просвещения идеал мирового гражданства был направлен против раздробленности государств (Данте, Кампанелла), выражал идеи освобождения индивида от феодальных оков (Лессинг, Гёте, Шиллер, Кант, Фихте).
   В современных условиях Космополитизм выступает в виде различных социально-политических ориентаций – от взаимодействия и сближения народов и государств до нигилистического отношения к национальной культуре и традициям».

   А мечта Владимира Ульянова (он же – Ленин) о мировой пролетарской революции – разве это не желание иметь единое мировое государство – Космополис? Он мечтал также о едином алфавите в Европе и о многом другом «всемирном».

   В Интернете я прочитала о выставке, которая была (с декабря 2019 до февраля 2020 гг.) в выставочном зале федеральных архивов - историко-документальная выставка из цикла «Лидеры советской эпохи». «Маленков» - это о Г. М. Маленкове.
   Опять же в энциклопедическом словаре он представлен так: политический и государственный деятель; секретарь ЦК, член Политбюро КПСС и прочее…Входил в ближайшее окружение И. В. Сталина; один из наиболее активных организаторов массовых репрессий в 1930-х-начале 1950-х гг. Он был одним из организаторов дела Еврейского антифашистского комитета.
   Прожил тот «лидер советской эпохи» долго. Интересно бы узнать, каются ли подобные особи в своих грехах перед смертью? Вероятно, нет.
   Такие, как он и подобные ему, позорили страну.

   Не знаю подробностей о том, в чём обвиняли М. Грубияна. Что же за пакостные люди были, которые велели арестовать трижды раненого фронтовика! Отправили его в лагерь в Инту (Коми). Может быть, работал в шахте.

                ВОЗВРАЩЕНИЕ

   Вернулся Матвей Михайлович в 1956 году (по другой информации – в 1955-м; как бы то ни было, арест его длился 7 лет). Хана с дочерью жили в Минске. Он перевёз их в Москву. Им дали комнатку на улице Новокузнецкой.
   Хана 4 года училась в студии Соломона Михайловича Михоэлса (1890-1948; настоящая фамилия Вовси).
   Он – актёр, режиссёр, педагог, народный артист СССР (1939 г.). С 1929 года – художественный руководитель Московского государственного еврейского театра. Председатель Еврейского антифашистского комитета (с 1941 г.). В 1946 году получил Государственную премию СССР.

   После окончания учёбы актрису Хану направили на работу в Минск, в «БЕЛГОСЕТ» - еврейский театр. С. М. Михоэлс в 1948 году приехал в Минск на премьеру спектакля. Там был убит. В упомянутом мной энциклопедическом словаре написано, что «убийство было организовано Министерством госбезопасности СССР».
    В 1949 году театр в Минске закрыли. В Москве Хана Блущинская устроилась на работу заведующим труппой в Театре имени А. С. Пушкина. Там она и познакомилась с Владимиром Высоцким, который свою актёрскую карьеру начинал в этом театре. Он знал стихи Матвея Грубияна. 
    Есть воспоминания их дочери Ларисы. Это было в 1963 году. К ним пришёл Владимир Высоцкий (на ул. Малая Бронная) с гитарой, в чёрном свитере. Пел почти час.
 
   Поэзию Матвея Михайловича знали многие. Начали выходить сборники его произведений. Интересно, что одним из его переводчиков был сын Н. С. Гумилёва и А. А. Ахматовой – Лев Гумилёв.
  Познакомились они в тюрьме, так как историк, географ Л. Н. Гумилёв «подвергался репрессиям в 1930-50-х годах».
   Н. С. Гумилёв (1886-1921), русский поэт. Участник 1-й мировой войны, офицер; награждён двумя Георгиевскими Крестами. Расстрелян «как участник контрреволюционного заговора». Ещё при Ленине! В 1991 году дело было прекращено из-за отсутствия состава преступления.
  Оправдание пост-фактум, конечно, имеет какое-то значение. Но убили молодого мужчину. Не дали ему насладиться жизнью.

   В издательстве «Советский писатель» вышли сборники М. Грубияна «Я звал тебя, жизнь!», «Ключи», «Лодка и течение». После его смерти - «Письмена на листьях» (1981 г.; это же издательство); «Мой мир» (1979. «Художественная литература»).
   Ещё упоминаются его книги «Беспокойный ветер» (1970) и «Вечный огонь» (1976). 
   Не знаю, стали ли какие-то его стихи песнями.
   Умер поэт-фронтовик М.М. Грубиян (Мотл Грубиан) 9 февраля 1972 года; похоронен на Востряковском кладбище. В Интернете есть фото его могилы. Там и скульптура плачущей женщины; на памятнике слова: «Родному любимому мужу от жены».

   Из стихотворения М. Грубияна «Чири-бири-бом» (1963, перевод П. Семынина):

Птица, возьми на одно крыло
Жизнь мою, а другим подними
Песни мои…

   Получился грустный рассказ о хорошем поэте. Пусть у него была трудная жизнь, но остался он в истории Великой Отечественной войны, как храбрый воин; а в литературе – как автор оригинальных произведений; а на Земном шаре - как добрый человек; никому не сделавший зла.
----------------------------------------------
Фефер Исаак Соломонович (1900-1952), еврейский поэт (СССР). Расстрелян.

Квитко Лев Моисеевич (1890-1952), еврейский поэт (СССР).  Расстрелян.

Гофштейн Давид Наумович (1889-1952), еврейский поэт (СССР).

Юзефович Иосиф Сигизмундович (1890-1952), советский профсоюзный деятель; в революционном движении с 1905 г.; член ВЦИК и ЦИК СССР.

Лозовский Соломон Абрамович (1878-1952; настоящая фамилия Дридзо), советский государственный партийный деятель, доктор исторических наук, участник революции, член коммунистической партии с 1901 г.; депутат Верховного Совета СССР.

Маркиш Перец Давидович (1895-1952), еврейский советский писатель, член КПСС с 1942 года.

Штерн Лина Соломоновна (1878-1968), физиолог, академик. Необоснованно репрессирована.
---------------------
Опубликованное фото М. Грубиана взято из открытых источников.