Во всём виноват Колобок Часть II Глава III

А Ольга Никитична тоже добралась до дома, только в отличии от дяди Саши она никого не опасалась встретить. Хотела или не хотела встретить – это другое дело, это неизвестно, но то что не опасалась, это точно.

Вообще–то она поспешала домой, потому что гостили у неё гости дорогие и давно ей знакомые: Соловей–Разбойник со Змеем–Горынычем, а гости, всем известно, они внимания к себе требуют.

Знакомство про меж собой, да и что там греха таить – дружбу, они водили ещё  задолго до того как сам Стенька Разин под стол пешком ходить начал. Да что там под стол, тогда вообще никто и предположить не мог, что этот разбойник на свет белый появится.  Вот только Природа, как известно, не терпит пустоты, даже в делах разбойничьих, потому видимо и пришлось Стеньке появиться на свет и стать разбойником.

Дело в том, что изначально Соловья потому и прозвали Разбойником, что разбоем-то он и промышлял, причём промышлял именно в этом лесу. Но случилось так, что однажды раз и навсегда бросил Соловей свой разбойничий промысел и занялся делами людям и государству полезными, чем и продолжал заниматься по сей день.

После того как Соловей, так сказать, встал на путь истинный и правильный разбойников по лесам и не лесам долго не было, так, разве что мелочь какая. Правда одно время Кудияр был, да видать не совсем тем занимался, если почти не остался в памяти народной. А вот Стенька Разин в памяти народной остался, но в отличии от Соловья, вовремя не остепенился, потому и сгинул.

Змей–Горыныч, он же Змейка, разбоем не занимался вообще, так, хулиганил раньше по мелочи, но тоже остепенился и тоже занялся делами полезными.

И вот сейчас Ольга Никитична застала своих дорогих гостей сидящими в траве около дома и распевающими песню. Причём пели Соловей и одна из голов Змея, а две остальные  слушали:

Из заморского из леса, где и вовсе сущий ад,
Где такие злые бесы чуть друг дружку не едят.
Чтоб творить совместное зло потом,
Поделиться приехали опытом. Страшно, аж жуть…

– Поёте, зверей лесных пугаете, или молодость вспоминаете? – поздоровавшись спросила Ольга Никитична.
– Молодость вспоминаем. Хорошая песня, только не жил я никогда в лесу, даже заморском, в горах я жил. – за всех ответила одна из слушающих голов.
– Да ладно тебе. Всё равно песня хорошая. Оля, ты бы наливочкой что ли нас угостила. С наливочкой и песня душевнее получается. – глядя на Ольгу Никитичну честным, ну прямо детским взглядом, сказал Соловей.
– Вы один раз наливочкой уже угостились, да так что, вон, люди аж песню про это сочинили. Ужинать будем тогда и угощу, а сейчас нечего баловаться, и без наливки как в опере. – и Ольга Никитична пошла в дом, собирать ужин.

Соловей со Змеем прекрасно знали, что выпрашивать наливку у Ольги совершенно бесполезно, строга была Ольга Никитична, весьма строга. Даже если бы Змею пришла во все его три головы, сразу, мысль слетать в деревню и купить в местном магазине выпивки, причём сделать это так, чтобы на него никто не обратил внимания, то эта авантюра имела бы гораздо больше шансов на успех, чем выпросить наливку у Никитичны.

И песня зазвучала дальше, без наливки: один дуэт пел, а второй слушал:

                Соловей–Разбойник, главный, им устроил буйный пир,
                А от них был Змей трехглавый и слуга его, вампир.
                Пили зелье в черепах, ели бульники,
                Танцавали на гробах, богохульники. Страшно, аж жуть…

– И вампира никого у меня в слугах не было, я их вообще никогда не видел. – продолжала комментировать одна из слушающих голов.
– Может у какого–то другого Змея–Горыныча вампир в услужении был, просто перепутали? – Соловей не только пел, но при этом как бы и вспоминал былое. – Не обращай внимания.
– Не, я один такой, точно знаю. Наверное вампира придумали чтобы страшнее было.
– Наверное. Не мешай петь, слушай давай.

Змей–Горыныч взмыл на древо, ну раскачивать его,
Выводи Разбойник девок, пусть покажут кой–чаво.
Пусть нам лешие попляшут, попоют.
А не то я, матерь вашу, всех сгною. Страшно, аж жуть…

– Вот и устроили в лесу сущее непотребство, стоило мне на денёк отлучиться. – на крыльце стояла Никитична. В руках у нее был кувшин, наверное с наливкой, и две кружки. – Держите, глядишь, больше петь не будете. Да и отпуск у вас всё–таки.
Соловей, как заправский спецназовец, подскочил и взял из рук Никитичны кувшин с кружками.
– Ольга, а почему кружки то две, нас же четверо? – в надежде на невозможное, в один голос спросили все три головы Змейки.
–  Голов четыре, и те непутёвые, а желудка два, потому и кружки две. Хитрый ты, Змейка.
– Восток, дело тонкое, Ольга. – усмехнулся Соловей, – Ладно Змейка, не жадничай, а то глядишь опять на деревьях аэродром искать будешь, как в тот раз. – Соловей уселся в траву и разлил наливку по кружкам. – А петь мы больше не будем. Дальше в песне про нас неправда поётся. Не дрались мы промеж собой, это ты, Ольга, от Кащея вернулась и ругаться начала, а мы тихо себя вели.
– Да уж, тихо. А этот чего такого на деревьях тогда искал и орал в три глотки? – смеясь спросила Ольга Никитична.
Было это так давно, что сейчас вспоминалось, и воспринималось как смешной случай. На самом же деле так оно и было, но в истории, как и в литературе, много чего придумывают, а потом выдают за правду, и народ верит.
– Подумаешь, заблудился. Да и давно это было. – виновато ответила певшая голова Змейки.
– Змейка, у тебя какая голова сегодня пьющая? – спросил Соловей, протягивая ему кружку.
– Пьющие у нас всегда все, а сегодня та, которая пела. – за всех ответила певшая голова. – А эти сначала слушали, а теперь пусть наблюдают. Сегодня их место в зрительном зале.
– Тоже верно. Ну, Змейка, давай, за хозяйку!
– Давай, поехали.

Вообще–то, чтобы и в дальнейшем не появлялись различные слухи и кривотолки, за столько лет их уже и так столько, что спасу нет, стоит рассказать все по порядку, как оно всё было на самом деле. Тем более, что Соловей и Змей–Горыныч занялись тем, что начали дегустировать настойку и разговор про меж них пошёл к давным–давно происходившему  не имеющий никакого отношения.

***

Соловей, покончив с жизнью разбойничьей, поступил на службу государеву на которой пребывал и по сей день. А Змей–Горыныч, он же Змейка, остепенился попозже и стоит сказать, что не без участия Соловья, к тому времени уже не Разбойника, и тоже поступил на службу государеву, и тоже по сей день служил. Где они служили, особенно сейчас, известно только в общих чертах, потому что это самая что ни наесть военная тайна и не только военная, но и государственная.

Так вот, как служивым, им был положен отпуск который Соловей со Змейкой брали в одно время, ну чтобы вместе и всегда проводили его в лесу, у Никитичны. И вот во время одного из таких отпусков случилось так, что пригласил Кащей Бессмертный Ольгу Никитичну к себе на новоселье, замок новый построил вот и пригласил.

Когда Ольга Никитична появилась в лесу и осталась там жить, Кащей, как известный всем сластолюбец, а вообще–то сволочь изрядная, начал было ухаживать за Ольгой: камни драгоценные дарил и обещал сделать счастливой. Но Ольга была девушкой неглупой и прекрасно понимала, чего на самом деле Кащею от неё нужно: попользуется, ославит–растрезвонит, да ещё камни драгоценные назад потребует, потому как жадный. Поэтому Ольга очень быстро и очень качественно отшила Кащея, да так отшила, что он сразу же перестал приставать к ней со своими ухаживаниями и недвусмысленными намеками.

Лесная общественность, не говоря уж о том что тогда, до сих пор теряется в догадках, чего же такого сказала ему Ольга, что он раз и навсегда отстал? Кащей после этого не то чтобы отстал, а «перевел» себя в число уж если уж не друзей, то хороших знакомых Ольги. Причём, мерзавец, перевел себя сам, у Ольги не спросясь, и время от времени оказывал ей знаки внимания, как знакомый разумеется, а чтобы там с какими–то глупостями, ни–ни.

Ольгу такие отношения с Кащеем вполне устраивали, так что она приняла его приглашение и отправилась на новоселье. А два отпускника, Соловей и Змейка, находясь в это время в лесу, в отпуске, воспользовались отсутствием Ольги и устроили посиделки да перебрали с хмельным. На новоселье Кащей их не пригласил, поскольку в силу своего сволочного характера ровней себе не считал. Вот и устроили Соловей и Змейка себе праздник, так сказать, не сходя с места. И в то время, когда они проводили отпуск с чувством–толком, хоть и не по Уставу: пили–ели, пели–гуляли и развеселились так, что Змейка начал над деревьями летать и пытался на них сесть, с новоселья вернулась Ольга.

Что было дальше известно всем, а кому неизвестно, то несложно представить, что  происходит когда строгая хозяйка возвращается домой, а там, как поётся в песне, буйный пир в разгаре. Так что скандал был страшный. Наверное потому и стало об этом известно людям, и один из них написал про это песню, стоит сказать, хорошую песню, вот только с достоверностью немного промашка вышла что неудивительно, люди, они завсегда всякого–разного понапридумывают, вот автор  видать поверил и описал в песне то, что от людей услышал.

Ольга Никитична

Но это касаемо песни, ну чтобы понятно было, что к чему. А что касаемо Ольги Никитичны и Соловья, то появились они в лесу приблизительно в одно и то же время,  каждый по своим причинам, и остались там жить.

Ольга Никитична, тогда еще просто Ольга, родилась в купеческой семье и жила с родителями в городе, неподалеку от Леса. Город был торговым, самое место где купцу жить. Народу было много, как местных жителей, так и людей приезжих, так что торговые дела шли у отца Ольги хорошо. Ему даже не особо–то и надо было ездить в другие земли со своими товарами и так хватало, но он хоть и нечасто всё–таки ездил, потому что был купцом, а купцы без этого жить не могут.

Детство Ольги было веселым и безоблачным с той лишь разницей, что в отличии от некоторых своих сверстниц была она девочкой умной и наблюдательной, а так, обыкновенная девочка, озорная и непоседливая. Но детство рано или поздно заканчивается, причём заканчивается у всех, закончилось оно и у Ольги.

Дабы не выдумывать заново то, что давным–давно уже кем–то придумано и не умничать, повторюсь. В один прекрасный день родители, да и вообще все кто знал Ольгу, вдруг увидели, что перед ними не худенькая светловолосая девчонка с содранными коленками, а самая что ни наесть красавица, причём такая красавица что аж дух захватывает. Оно всегда так. То ли люди, занятые своими делами, просто не замечают как вечно путающиеся под ногами мальчуганы и девчушки вырастают и становятся прекрасными юношами и девушками, а может быть это и вправду происходит как–то сразу, а не постепенно. Вот и с Ольгой такое же получилось. Вроде бы ещё вчера по двору бегала и со сверстниками в прядки да лапту играла, а ныне, глядь, красавица из красавиц, глаз не оторвать.

Первыми на это отреагировали потенциальные женихи. Те, которые сверстники, начали под Ольгиными окнами свистеть да вздыхать, приглашать на луг хороводы водить, да соловьев слушать.

А те которые не сверстники, люди серьезные и уважаемые, некогда им хороводы водить и вообще всякой ерундой заниматься, зачастили к Ольгиным родителям в гости. Вроде бы приходили по делу, разговоры разговаривали, про князя говорили, про торговлю и вообще разговаривали о вещах и делах серьезных, потому что сами были людьми серьезными и положительными, во всяком случае таковыми себя считали. Но причина у всех этих разговоров и политесов была одна – красавица Ольга.

Родителям Ольги такое внимание со стороны людей уважаемых не то чтобы льстило, они прекрасно понимали кто тому был причиной, но всё равно было приятно. Ведь теперь дорогу к их дому узнали, а может быть вспомнили даже те, кто раньше в лучшем случае здоровались с родителями Ольги, а то и вообще не обращали внимания. Неужели красота действительно такая «страшная» сила?

***

И не устоял отец Ольги перед соблазнами в виде открывавшихся перед ним перспектив, не устоял. А жена, мать Ольги... Что жена? Жена, она завсегда с мужем согласная, тем более что мать Ольги была женщина тихая и мужу никогда не перечила.

Вот и получилось так, что сговорился отец Ольги с одним из таких уважаемых и очень серьезных людей о том, чтобы выдать Ольгу за него. Если бы за его сына то ещё, как говорится, куда ни шло, а то именно за него. Дело в том, что жених был явно не сверстником Ольги, мало того, был он вдовцом, а его дети были уже взрослыми и жили своими семьями. Зато был он человеком уважаемым, потому что был богат и должность в городе занимал немалую.

Вот так и определили Ольге, её не спрашивая, каким образом ей надлежит стать счастливой, причём стать счастливой именно так, а никак не по другому. Но вышла у родителя и жениха промашка. То что Ольга выросла и стала красавицей они заметили. Заметили, так сказать, то что снаружи, а то что у неё внутри, не заметили или же не придали этому значения, мол, стерпится слюбится, или наоборот, и вообще, против воли родительской идти – грех большой.

Мало того что Ольге была дана красота неописуемая, ещё ей был даден характер прямой и открытый не терпящий всяких там хитростей, одним словом, сильный характер. И вот когда отец объявил Ольге за кого она выходит замуж, что дело это решённое и перечить ему нет смысла, её дело – исполнить волю родительскую, Ольга ответила, что за муж выйдет только за того, кого полюбит и больше ни за кого.

Ольга знала, где–то есть тот человек которого она любит, уже любит, и он её любит, просто они пока не встретились, но обязательно встретятся, ведь в жизни по другому не бывает.

Со стороны отца, мать лишь вздыхала и тихо плакала, начались репрессии в виде скандалов, лестных обещаний, даже запирали Ольгу в её комнате, мол посидит взаперти, одумается. Но не тут то было, не сдавалась Ольга, стояла на своем! Отец конечно в глубине души радовался, что у его дочери такой характер, он думал : характером она вся в него, но слово данное уважаемому человеку, может быть в силу характера, а может в силу ещё чего было для него на первом месте, так что каждый стоял на своем.

***

И вот однажды случилось то, что и должно было случиться. Ночью Ольга, через окно, выбралась из комнаты во двор, а оттуда прямиком  в лес. Леса, пусть даже и ночного, Ольга не боялась, гораздо больше она боялась жизни с нелюбимым человеком. Переночевала, а вернее будет сказать, дождалась утра под каким–то деревом или деревьями, в темноте плохо видно было. Уже утром Ольга увидела, что провела ночь под одной из двух берез, стоящих как бы отдельно от других деревьев.

Не придумав что делать дальше, домой она твердо решила не возвращаться, Ольга стала просто гулять по лесу не замечая того, что всё дальше и дальше уходит от города и своего дома. Лесных зверей она почему–то не боялась, ну не боялась и всё тут! Вышла к малиннику и вдоволь полакомилась малины, голод, не тетка. Что удивительно, поев малины Ольга ощутила такую сытость, которую ощущает человек после обильного застолья, но не придала этому значения. Так  и гуляла уходя всё дальше и дальше от дома и прежней жизни.

Поначалу думала идти из города в город, из деревни в деревню и искать своего любимого, потому что была уверена, он тоже её ищет. Но Лес был уж очень большим и городов, деревень в нём не попадалось.

Не то чтобы время лечит, но как–то вдруг Ольга поняла, что в Лесу ей очень нравится. К тому времени она уже познакомилась с некоторыми из лесных жителей, кстати, первыми из её лесных знакомых были Заяц и Ворона, с Мишкой она позже познакомилась.

И получилось как бы само собой, что осталась Ольга в Лесу жить. Лес на самом оказался вовсе не таким уж диким и пустынным. Оказывается много кто живет в Лесу. Избу ей поставили лешие и лесовики, утварь всякую откуда–то принесли, сказали что у русалок взяли, так что жилище у Ольги получилось ничем не хуже чем в городе. Принял Ольгу Лес, принял, а потому и не было ей ни в чем отказа.

А в городе, дома, спохватились, бросились искать беглянку. Сначала в городе искали, потом в его окрестностях, и в Лес искать приходили, причём не один раз, но не нашли. Потом начали плакать и вспоминать, потом плакать перестали, ну разве что мать плакала, а больше вспоминали, а потом и вспоминать перестали, забыли значит.

Так что стала жить Ольга в лесу и опять же, как и в случае с молодостью и красотой, в один прекрасный день стала Ольга как бы старшей в Лесу. Лес объяснил ей, что и как на самом деле здесь происходит, как и по каким законам он живет, потому что это не просто лес, а Лес.

Ведь Лес, он, если сравнить с людским житием–бытием – такое же государство какие у людей бывают, где каждое дерево или куст, или звери–птицы, муравьи–жуки–бабочки в нем живущие – граждане этого государства. Каждый в этом лесном государстве знает, для чего он нужен Лесу и для чего Лес нужен ему.

И по своему внутреннему устройству Лес напоминает республику, только не такие какие у людей. Не бывает в Лесу громогласных выборов кого–то куда–то, не бывает демонстраций против, или в защиту чего–то или кого–то. Попробуйте представить себе митинг согласных или несогласных берез или демонстрацию возмущенных ежиков. Не знаю как у вас, у меня почему–то не получается. Так что живет Лес согласием и в согласии между живущими в нем. И никакое это не молчаливое согласие, граждане лесные разговаривают между собой и много разговаривают, только люди этот язык не понимают, а потому и принимают за обычный лесной шум. И как в любом государстве в нем должен быть тот, кто за этим всем смотрит и не допускает несправедливости. Ведь и в Лесу, чего греха таить, такое случается, та же Лиса например. Вот и стала Ольга Никитична лесным президентом, а люди почему–то её Бабой–Ягой прозвали. Впрочем, удивляться тут нечему, бывает что своих президентов они ещё и не так называют, а Ольга на это прозвище вовсе не обижалась.