Мои учителя и любимые предметы

            Произведение опубликовано в коллективном сборнике  "Все мы родом из детства" издательства "Серебро Слов", г.Коломна, 2020 г. 
 

              Все мы, жившие в советское время, ходили в школу. Повезло тем, кто с первого по десятый класс оставлял свои следы на крыльце здания, в коридорах, классах и кабинетах только одной родной школы. Понятно, ведь, что учится все школьные годы в кругу своих постоянных одноклассников и одноклассниц куда приятнее, чем в новом школьном коллективе. Причём, делать это не один раз. К последним принадлежу по праву и я. Так получилось.
        Ранее мне уже приходилось говорить, что учился я в своё время в трёх разных школах ( не путать со школьными зданиями). Сидеть же за школьными парами мне довелось ровно десять лет (повезло, что не одиннадцать, как в наше время). Прочитав название этих  школьных воспоминаний, любопытный читатель может обнаружить   «ошибку». Которой я, разумеется, допустить не мог. Если я прилагательное слово «любимые» поставил после существительного «учителя», а не перед ним, то это означает одно: к сожалению, на моём пути в школах оказывались и не любимые учителя. В этом они сами виноваты.
      Жаль только, что даже у некоторых любимых учителей прошедшие десятилетия не сохранили в моей памяти их фамилии, да и имена тоже.
      В Малиновской восьмилетней школе, что в Гуляйпольском районе Украины, физику у нас преподавал Иван Павлович. Несмотря на то, что его предмет относился к моим нелюбимым, к самому учителю я относился с большим уважением. Особенно мне нравился его юмор в отношении одноклассниц.
          В нашем классе училась Валя Белая, а в классе выше – ученица Серая (имени не помню). Пользуясь этим, он часто подшучивал над нашей одноклассницей: «Серая Валя, отвечай урок». Та, разумеется, отвечала, ибо училась неплохо, но что у неё творилось при этом в душе, - мы не знали. Но вот что меня удивляет, при таком прекрасном отношении к женскому полу, на сколько мне известно, Иван Павлович так и не женился. Последние годы перед смертью жил в доме своей сестры. Судьба, однако.
          Первой учительницей у нас была Наталья Тихоновна. К ней у меня отношение двоякое. С одной стороны я благодарен ей, что она учила не только меня, но в своё время и мою маму Лену. При чём, учила весьма неплохо. С другой стороны, она не прощала мне моё творческое воображение, которым я обладаю с рождения. Такой «умный» в классе у неё учился я один. В этом и состояла моя проблема. Если одноклассники и одноклассницы мои смотрели на мер обыкновенными «детскими глазами», то у меня взгляд на  окружающий мир являлся «творческим».
         Поскольку она являлась учительницей начальных классов, то, видимо, во время своего обучения на педагога философию не изучала. Этот предмет, как мы знаем, изучался в вузах (сейчас не знаю). Если бы изучала, то знала бы точно одно интересное высказывание немецкого философа Иммануила Канта, который однажды произнёс : «Один, глядя в лужу, видит в ней грязь, а другой – отражающиеся в ней звёзды». Вот эти самые «звёзды» вижу  я до сих пор с рождения. Если бы знала, то не послала бы меня ходить по селу и собирать сбежавших с урока до её прихода учеников и учениц, которых вынудило «сделать ноги» как раз моё творческое воображение. Оно мне «сообщило», что наша учительница с утра уехала из села и на урок не придёт. Хотя она с большим опозданием, но пришла, увидев в школьном помещении половину класса.
      В дальнейшем я, конечно, при Натальи Тихоновне старался сдерживать «полёты» своего творческого воображения. Но не всегда получалось. Свою ошибку она поняла слишком поздно: когда я в тридцатипятилетнем возрасте посетил родное село в мае 1991 года после двадцатилетнего перерыва. Окончательно же она поверила в моё творческое воображение, когда первого сентября того же года читала в районной газете мою статью о Малиновских учителях, которую я отправил в редакцию по возвращении в Тольятти.
       Сейчас, как мне известно, везде (в России и бывших союзных республиках) возвратили в начальную школу четвёртый класс. Но так получилось, что на Украине с 1967/68 учебного года вводили эксперимент, сделав начальную школу трёхлетней. Хорошо помню, как мы, разглядывая солнечные осенние лучи, проникавшие в окна и «бегавшие»  без разрешения по нашим партам, ждали появления Натальи Тихоновны, но вместо неё появился директор школы. С собой он привёл нашего нового классного руководителя. Вернее, руководительницу. Не знаю, как остальные мои одноклассники, но я вскоре очень пожалел, что нас преждевременно оставила учительница начальных классов. А дело обстояло так.
         В школьных и домашних заботах быстро пролетела первая четверть. Отпуская нас на каникулы классный руководитель (фамилию и имя называть мне не хотелось бы) велела к празднику 7 ноября сделать и прийти на демонстрацию с самодельными бумажными красными гвоздиками.
         Её просьба была всеми выполнена. Кроме меня. На то имелась  уважительная причина. 31 октября 1967 года умирает моя любимая бабушка Евдокия. Хоронили 3 ноября. Восьмого ноября - девять дней. Бабушка считалась весьма гостеприимной и с доброй душой, а поэтому приехавшие на её похороны родственники, оставались в нашем сельском доме до поминок на девять дней. Спрашивается, как в такой непростой и очень горестной обстановке я мог изготовить требуемые учительницей гвоздики?!
       Она же, не разобравшись как следует, перед всем классом выставила меня в неприглядном свете. Не извинилась даже после того, как кто-то из одноклассниц сообщил ей о похоронах моей бабушки. Эта обида осталась у меня на всю жизнь. Но тогда, в тот миг отчаяния, я промолчал, спорить не стал, а просто понял, что учительница после получения школьного аттестата просто ошиблась в выборе будущей профессии. Хотя от этого мне легче не стало.
     Забегая вперёд,  скажу, что из нескольких десятков школьных моих  учителей таких «учительниц» мне встретилось только двое. Остальные были каждый на своём месте.
      К счастью, уже в шестом классе в начале сентября у нас появился новый классный руководитель Пилипенко Фёдор Васильевич, перед памятью которого я преклоняюсь и сегодня. Фронтовик, прошедший войну и ставший на ней инвалидом, он не ожесточился, не стал проклинать «весь белый свет», а с теплотой и любовью стал учить нас, школьников. И не только истории. Он привил нам любовь к знаниям.
     До сих пор помню, как он почти дословно излагал нам речь Ленина на Третьем Всероссийском съезде Российского Коммунистического Союза Молодёжи (РКСМ), состоявшемся в Москве 2-3 октября 1920 года. Почему «почти»? Да потому, что дома я эту речь перечитал и не нашёл большой разницы между текстом речи и тем, что мы услышали от учителя. Последний сумел донести до нас, шестиклассников, главную мысль Ленина: «Задача состоит в том, чтобы учиться».
         Именно тогда, слушая в притихшем классе, Фёдора Васильевича, я понял, что они с Лениным были правы: чтобы чего-то добиться в жизни, надо в школе хорошо учиться. Не получается по всем предметам (хотя в течении семи лет обучения в украинской сельской школе у меня получалось), старайся учиться хорошо по любимым. Пригодится в жизни. И оно действительно мне пригодилось: любовь к русскому языку, литературе, истории, обществоведению позволило мне во взрослой жизни поступить и успешно окончить гуманитарный факультет университета, и работать по уважаемой профессии заводского кадровика.
        Поначалу (в пятом классе) мне здорово нравился и немецкий язык, но со временем он разонравился по простой причине: до восьмого класса нас учили в основном выучивать наизусть немецкие слова, после (в старших классах) обращали внимание на правила немецкого языка. Но, на мой взгляд, и в сельской украинской, и в городских российских школах делали большую ошибку, что не учили разговорной речи. Да, мы со словарём или без него переводили тексты в учебниках. Но разговаривать между собой, хотя бы с соседом или соседкой по парте, нас, увы, так и не научили. А это главное, в изучении любого иностранного языка. Разговаривать на немецком языке я смог научиться только после службы в армии при поступлении на юридический факультет университета. Научился с помощью московского радио, вещавшего на тогдашнюю ФРГ. В итоге не только успешно сдал сам вступительный экзамен по этому предмету, но и на третьем курсе университета не менее успешно сдал и итоговый экзамен. Я до сих пор помню фамилию своего университетского преподавателя иностранного языка – Яценко, но не помню фамилии сельского учителя по нему.
         В школе, как это не странно звучит в наши дни, мне нравились уроки «бесплатного» труда. Мне нравилось, что-то строгать, пилить, сбивать и так далее. Нравилась сама работая обстановка. Иван Фёдорович, наш учитель труда, каждый раз старался разнообразить уроки физического труда. Всё придумывал, делать какие-то безделушки. Старался, чтобы нам было на его уроках интересно. Мы оставались довольны. А что учителю ещё надо?
        Что касается нашего учителя пения Калиниченко, то у меня создавалось впечатление, что он в душе больше поэт, нежели композитор и певец. Хотя на аккордеоне  играл замечательно. Дело в том, что он изредка вызывал к доске петь выученную песню под его мелодию.  С четвертого по седьмой классы я такой «чести» не удосужился. И не я один. Пели в основном девчонки-одноклассницы. Но в свидетельстве за восьмой класс у меня стояла «Пятёрка». Выучить текст песни, как и любого стихотворения для меня не составляло особого труда. Сейчас мне с трудом вериться, что поступая в университет, для вступительного экзамена по литературе, я выучил наизусть поэму Есенина «Анна Снегина», и – на половину роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Другое дело, что дорогой наш учитель прав: если нет голоса и слуха, пой сколько хочешь, кроме смеха это пение ничего не вызовет у слушателя. Ещё в четвёртом классе, он формируя школьный хор проверял у нас вне урока и слух, и голос. В хор взял, кажется, несколько моих одноклассников. Далее он посчитал и правильно сделал: зачем остальных мучить на уроках пением, если оно, как говорится, им противопоказано.
         Давно в школах пение надо отменить, а на его месте ввести уроки танцев. Посмотрите, что за танцы мы видим на дискотеках?! Обезьяны, мне кажется, и те лучше танцуют тот же «Белый танец». Но бывшие школьники и школьницы в этом не виноваты: их  «этим премудростям»  никто учил.
        Во всех своих мемуарах, касающихся, школьных прожитых лет, я пишу, что не любил математику, химию и физику. Отчасти это истинная правда. «Физика»-школьника из меня не получилось, я – классический «лирик», но с уклоном на прозу.  Доказательством служат мои многочисленные произведения, опубликованные на замечательном отечественном литературном портале «Проза.ру». Правда, поэта с меня не получилось. Но писатель, мемуарист и публицист, как говорят читатели упоминаемого выше портала, из меня получились неплохие. Что меня радует. Не зря приходилось в жизни «страдать» из-за чрезмерного употребления творческого воображения.
       В связи с этим, мне припоминается один случай.
       На летних каникулах по окончании третьего класса мы, сельские мальчишки и девчонки, сидели и вели непринуждённые беседы на окраине села. Речь зашла о кинофильмах. Но о тех, что сами видели, а никто больше не видел. Когда дошла очередь до меня, то я, посетив недавно перед этим Запорожье и увидев там афишу фильма «Верные друзья», стал, призвав на помощь творческое воображение, рассказывать сюжет «увиденного» фильма. Но всё дело в том, что я афишу ту видел из окна проезжающего мимо трамвая, прочитать, что там написано не смог. Большими буквами читались слова «Верные друзья», возле которых «пристроились» лица трёх актёров. Одного из них, Василия Меркурьева, я узнал сразу, остальные мне были не известны. Фильма этого я не видел, в селе нашем он не демонстрировался. Решил сыграть на этом.
      Поскольку накануне мы смотрели в сельском клубе фильм «Звезда» 1949 года (ремейк фильма сняли только в 2020 году), то моё творческое воображение с моей помощью стало «продолжать» этот фильм о советских фронтовых разведчиках, но с названием «Верные друзья». Эдуард Казакевич, писатель, если бы решил продолжить написанную «Звезду», думаю, продолжил бы так, как и я. Самое интересное, что моей фантазии все поверили, кроме моей соседки по дому Оли Дехтярь, старшей меня года на четыре. По-соседски она меня не выдала, ибо  смотрела фильм «Верные друзья» в Запорожье, находясь у старших братьев в гостях. Об этом она мне сказала не сразу. Я хотел было её отблагодарить, но не успел: спустя год она погибла от рук своего несовершеннолетнего племянника, нашедшего у деда заряженное ружье и случайно выстрелившего в тот момент, когда перед ним появилась тётя. А я вот до сих пор думаю, в каком бы положении  оказался, если бы девчонка-соседка сказала правду при всех?
        Однако вернёмся к математике. В сельской школе нам её преподавала Лариса Гурьевна. Она сумела построить уроки так, что даже те из нас, кто с первого класса не любил особо математику, смогли её временно полюбить. Лично мне нравилось решать у доски теоремы по геометрии. Ещё бы! «Пифагоровы штаны на все стороны равны» И делов-то! Юмор юмором. Но геометрия действительно мне маленько нравилась до тех самых пор, когда она не превратилась в противную мне тригонометрию. Тут уж моя любовь к этому предмету испарилась как утренний туман. Тоже самое относится и к алгебре. С этими предметами я столкнулся «лбами» уже в городской школе Тольятти.  Там, однако,  стал относится более-менее спокойно и к тригонометрии, и к алгебре благодаря огромному уважению к нашей учительнице математики Трясциной Людмиле Ивановне. То же самое относится и к урокам биологии, которая нам в тридцать пятой тольяттинской школе преподавала Кальбова Антонина Михайловна.
         Как сказано выше, самими любимыми моими школьными предметами, наравне с историей, были русский язык и литература. К сожалению, в украинской школе мы изучали русскую литературу в «урезанном» виде, как и во всех национальных школах Советского Союза. Благодаря же нашей учительнице Ольге Ульяновне, этот недостаток мы не замечали. Правда, не все.
         Читать в классе вслух, например, стихотворение Константина Симонова «Сын артиллериста» желающих находилось мало. Чем пользовалась учительница, поручая читать текст тем, для кого русский язык становился, по сути, родным. Я был в том числе, ибо мои родители давно мечтали уехать в город. Не обязательно в Россию. Как известно, на Украине тогда украинский язык господствовал в сельской местности, да на Западной Украине. В городах же Восточной Украины «правил бал» язык русский. В связи с этим я стихотворение Симонова долго знал наизусть, ибо читал его тогда полностью в классе. В первую очередь меня «задела за живое» поговорка майора Деева: «Держись, мой мальчик: на свете два раза не умирать. Ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла!» Сколько раз за мою долгую жизнь эти строки приходили мне на помощь в трудные минуты.
          Нельзя сказать, что все стихотворения русских и советских поэтов на русском языке я читал на одном дыхании. От некоторых отказывался. Как это случилось со стихотворением Александра Твардовского «Рассказ танкиста». Мне, любителю истории, особенно по Великой Отечественной войне, казалось стихотворение неправдоподобным. И вот почему.
       «Что ж, бой не ждёт. Влезай сюда, дружище!» И вот мы катим к месту вчетвером. Стоит парнишка – мины, пули свищут, и только рубашонка пузырём». Конец цитаты.
        Экипаж танка Т-34, как известно, состоял из четырёх человек: командир танка, водитель-механик, радист и стрелок. Спрашивается: «Куда делся в экипаже четвёртый, если, приняв мальчишку, они покатили «вчетвером»?  Странным мне кажется и другое. Если экипаж состоял из трёх человек, то есть, было одно свободное место, зачем было мальчишку подвергать опасности, поставив на броне танка, где «мины, пули свищут»? И ещё. Это стихотворение поэт явно писал для детей, поскольку главный герой как раз мальчишка. Тогда не совсем понятно, зачем он употребил просторечное непонятное детскому возрасту слово «гвоздит» вместо  «стреляет»? Поскольку слово «бьёт» употреблено следом? Маленький читатель может понять, что враг «гвоздями» стреляет, а не смертоносными снарядами из пушки.
        Больше же всего мне запомнилось на уроках русской литературы в сельской нашей школе, это – чтение повести Гоголя «Тарас Бульба». Возможно потому, что литературный герой Тарас вместе со своими запорожцами находились в 120 километрах от нашего села, в легендарной Запорожской Сечи на острове Хортица. Читал я, а творческое моё воображение переносило меня на время из класса в ту самую Сечь. Я слышал голоса и Тараса, и Остапа с Андрием. Старался «прийти» на помощь Тарасу и повалить тот вековой дуб, у которого враги его сжигали.
           В школе я дружил больше всего с Юрой Яценко и Колей Плетень. Часто завидовал последнему, сыну директора школы. «Давай, Петя, поменяемся, родителями, - шутил он часто, - ты думаешь сыну Александра Григорьевича легче учиться, чем сыну Алексея Ефимовича». Он имел в виду моего отца. «Не знаю, Коля, - отвечал я на полном серьёзе, - у твоего высшее педагогическое образование, а у моего – только четыре класса начальной школы. И, как любил шутить мой отец, пятый – коридор. Доучиться ему помешала война. Село попало под немецкую оккупацию.
           Однако Коля оказался прав: отцы тут ни при чём. После армии я смог поступить и окончить университет, а он так и остался со средним школьным образованием. Что делает его отцу, нашему директору школы, честь: другой бы на его месте сумел бы «засунуть» сына в престижный вуз. Не обязательно – педагогический. Вот за честность и справедливость мы, учащиеся Малиновской восьмилетней школы, и уважали своего директора.
          Переехав с родителями в семьдесят первом году двадцатого века на постоянное место жительства в российский город Тольятти, я продолжил обучение сначала в девятой школе. В ней учился с 1 сентября 1971 года до  5 марта 1972 года. По этой простой причине  не смог  запомнить не только своих одноклассников, но и учителей. За исключением одного – учителя истории. К сожалению, запомнил только на всю жизнь его  прекрасное лицо и голос. Особый!
           Как и положено на первом уроке истории в восьмом классе учитель устроил перекличку. Мне с моей фамилией на букву «везло» не только все школьные годы, но и все годы студенческие. Ибо она стояла в списке  где-то в середине. Когда дошла моя очередь, я неожиданно для себя и, думаю, для остальных одноклассников, услышал её на чисто украинском языке. На мгновение закрыл глаза: мне показалось, что я по-прежнему нахожусь в своей родной украинской сельской школе. Но чуда не произошло: я сидел за партой настоящей русской (российской) школы. Случилось совсем другое: за тысячу километров от родных мест, в другой на тот момент союзной республике встретились  два земляка. Началась в притихшем классе наша беседа на украинском языке. Оказалось, оба мы, ученик и учитель, приехали в город на Волге из Запорожской области Украины. Он из Вольнянского района, я – из Гуляйпольского. Почти рядом: между ими находился Новониколаевский район. Оба часто бывали в областном центре. Кто знает, не ходили ли мы там по следам друг друга?
          До самого перевода в другую школу (март 1972 года) учитель-земляк был той самой «соломинкой», за которую я хватался в совершенно новой школе. Мне, казалось, в классе я такой был один. А вот когда перешёл в школу Автограда ситуация поменялась: среди одноклассников, приехавших в Тольятти тоже с Украины, я был уже не один. Ибо классы в Новом городе являлись многонациональными. В Тольятти ехали на Волжский автозавод люди со всех концов необъятного СССР. Вот поэтому в нашем городе никогда не случалось разборок на национальной почве. Надеюсь, не случится. Никогда!
         Уважал я в упоминаемой школе и молодого учителя по анатомии. Он не поддавался на провокационные вопросы моих восьмиклассников. Всегда отвечал шутками. А это было в то время не так просто, если учесть, что в годы Перестройки на одном из советско-американских телемостов одна наша женщина заявила, не моргнув глазом: «У нас в СССР секса нет». Попробуй после этого ученикам на уроке анатомии объяснить, а как же без секса дети рождаются. Чтобы не затрагивать эту тему, он задавал другие вопросы, на которые не всегда находились у нас ответы.
         Как-то он спросил: «Почему аппетит у нас утром хуже, чем в обед?» Все молчали, а я вспомнил, как когда-то в детстве моя прабабушка Марина будила нас  братом пораньше, приговаривая: «Чем быстрее вы проснётесь, тем быстрее проснётся ваш мозг и даст команду завтракать». «Ага, - подумал, - вот в чём причина, и дал учителю правильный ответ, получив за него «пятёрку».
        Интересным оказался в школе и учитель физкультуры. В том плане, что мог в каждом из нас разглядеть «надежду в спорте». Школа у нас была небольшая, двухэтажная, с маленьким школьным двориком. Если в тридцать пятой школе достаточно было, сдавая нормы ГТО, пробежать вокруг школы два раза, то здесь понадобилось раз пять. Несмотря на это, учителю удавалось периодически отбирать ребят в Детско-юношескую спортивную школу (ДЮСШ) по лёгкой атлетике. Попал бы туда и я, если бы не схитрил. Спорт – не моя стихия. Бегали вокруг школы по два человека. Все три забега выиграл я. А потом специально победу упустил и … в ДЮСШ не попал. Зато туда «записали» моего брата Федю. Он не догадался схитрить. Впрочем, правильно сделал. Занятие спортом помогло ему успешно поступить в политехнический техникум и окончить его также успешно. При выпуске дирекция учебного заведения очень жалела, что расстаётся не столько с хорошим учащимся, сколько с отличным спортсменом, выступающим все четыре года за честь техникума.
         В третьей по счёте, средней школе номер 35 города Тольятти, я учился до получения аттестата. К счастью, школ больше не менял. Три для меня хватило сполна. Доказательством этого служит то обстоятельство, что сейчас на сайте «Одноклассники» у меня в друзьях: Люда Храмова, Катя Быстрова, Валя Калёнова, Галя Солдатко, Тамара Чутчева, Люда Гостева, Люда Линёва, Таня Вындышева. Как и учитель математики Трясцина Людмила Ивановна. Все из тридцать пятой. С Малиновской – одна. С девятой тольяттинской – никого.
        Кроме  учительницы математики я до сих пор с благодарностью вспоминаю и других учителей этой школы-новостройки ( 1 сентября 2021 года будет отмечать 50-летний юбилей): учителя истории Елагину С.М., немецкого языка Шереметову Ю.В., физики Чуйко Г.Г., биологии, а по совместительству нашего дорогого классного руководителя Кальбову Антонину Михайловну. Особая моя благодарность директору школы Харитонову В.Г.
          В начале мемуаров я сказал, что в школьные годы  встретил только двух учителей, которых написать с большой буквы  не получается. Первая встретилась мне в Малиновской сельской школе, вторая, здесь в Тольятти, в тридцать пятой  школе. На мою беду, она преподавала русский язык и литературу. Которые, как все знают, в национальных школах изучаются по укороченной программе.
           Обучаясь вначале в девятой тольяттинской школе, я быстро преодолел языковый барьер. В итоге в ведомости за вторую четверть, с которой  прибыл в марте 1972 года в новую школу, не стояло ни одной тройки. По «научному» я считался «хорошист». А по русскому языку и литературе – вообще «отличником». Любимые мои предметы и в российской школе не подвели. Мама возвращалась всегда с родительских собраний весьма довольной моей учёбой. Но вот пришлось поменять школу, в связи с переездом в  другую часть города. Ситуация резко поменялась. В новой школе нашлась всего лишь одна учительница, решившая испортить маме настроение на первом же родительском собрании.
           - Не знаю, не знаю, - на повышенных тонах обратилась к ней  учительница русского языка и литературы (фамилию помню, но называть не хочу), - не знаю, как это вашему сыну раньше ставили по литературе «четвёрки» и «пятёрки», я ему  «тройку» не смогла поставить.
           - Простите меня, Вы не по адресу задаёте вопрос. Не я ставила ему оценки. А такая же как Вы учительница. Позвоните ей, или съездите и спросите.
           В кабинете классного руководителя наступила мёртвая тишина. В отличие от девятой школы, здесь, рядом с мамой, сидели несколько таких же родителей, приехавших в Россию, как и мы. Они знали хорошо, что перемены школ во время учебного года к хорошему не приводят. Но никто за маму не заступился. Все боялись настроить себя и своих детей против этой горе-учительницы. Что же возмутило педагога, которая явно в своё время ошиблась в выборе профессии?
           Так получилось, что в первый же день появления меня в тридцать пятой школе (5 марта) восьмиклассники писали сочинение по литературе. Произведение же, по которому писали, в прежней школе мы не успели до конца изучить. Речь шла, насколько помню, о «Герое нашего времени» Лермонтова. В сочинении я ограничился теми данными из романа, с которыми успел познакомиться. Этого учительнице, понятно, оказалось мало. И она мне «влепила»  двойку.
           Последующие мои сочинения заставили её «открыть» глаза и признать свою ошибку. Даже извинилась перед мамой на одном из последующих родительских собраний. Но … осадок на душе у нас с мамой остался на всю жизнь. Простить её я не могу, но очень бы мне хотелось, чтобы она зашла на портале «Проза.ру» на мою страницу, где за неполных пять лет у меня там появилось более ста тысяч читателей, почитала бы замечательные их рецензии. Как и сами произведения. А также нашла бы коллективные сборники подмосковного издательства «Серебро Слов» (город Коломна») и ознакомилась с опубликованными там моими произведениями. А заодно попыталась бы найти несуществующие произведения моих бывших одноклассников, которых она тогда ставила маме в пример. Настоящим писателем стал я один. Назло той, которая  сомневалась даже в написании мной школьных сочинений. Да, она позже извинилась. Но это её не оправдывает. Ибо, будь на моём месте ученик со слабым характером, то он вообще бросил бы школу. Я же устоял.
           Из любимых предметов в девятом-десятом классах должен упомянуть ещё географию, астрономию и НВП (начальная военная подготовка).
           Географию я, проживая на Волге, полюбил особо потому, что любил по карте искать ей равных. Меня интересовало, почему все говорят,  она самая длинная в Европе? Искал на карте мира другие реки и убеждался в правоте высказывания. Не считая России, в Европе самой длинной рекой является Дунай, уступающий, понятно, нашей любимой Волге. К сожалению она, любимица, значительно уступает реке Янцзы (Азия), Нилу (Африка), Миссисипи (Северная Америка), Амазонка (Южная Америка). Но я всё равно люблю только Волгу, потому что живу рядом с ней.
          Любил  географию ещё и потому, что имел возможность знакомиться на  уроках с населением и экономикой других, на тот момент неведомых мне стран. Например, ранее я понятий не имел о Непале. Не догадывался даже о том, что гора Эверест там находится. Но вот учительница географии дала нам задание подготовить альбомы о любой стране мира. Трудность заключалась в отсутствии на то время интернета. Пришлось обратиться в городскую библиотеку.
           Я сразу решил, взять страну о которой не только я ничего не знаю, но и мои одноклассники. И оказался прав, ибо «моя» страна очень удивила учительницу, оценившую мой альбом на оценку «5+».
            Долго искал  в библиотеке необходимую литературу. Известные страны мира сразу же исключил напрочь. В конце концов меня посетила удача. Я нашёл страну … Непал.  Что интересно, после этого я вдруг стал находить информацию об этой стране в газетах и журналах. Альбом получился классным. Ещё раз убедился, если что-то захочешь сделать, не нужно останавливаться на полпути и «опускать руки». Всё получится.
           Астрономию  полюбил ещё тогда, когда её не изучал в школе. Любил в детстве в летние тёплые вечера залезать спать на сеновал и перед сном рассматривать на небе звёзды. Красота ночного неба неописуемая.
          Я, в отличие от нашего единственного одноклассника в десятом классе Жени Волкова, не мечтал поступить после школы в военное училище, став офицером. Им я стал (правда, запаса) по окончанию университета. Тем не менее мне очень нравилось на уроках НВП разбирать и собирать настоящий автомат Калашникова. У меня было желание, познакомится и с автоматом ППШ, но наш учитель, Николай Степанович, заявил: «Надо было раньше родиться». Воинские уставы изучать тоже нравилось, читаешь их и … представляешь себя на месте дежурного по роте, батальону, а то и командиром  этого воинского формирования. То есть, на уроках НВП давало себе волю моё творческое воображение. Единственно чего я понять не мог, зачем нашим одноклассницами это надо было?! Хотя, сегодня я по-другому на это тогдашнее «безобразие» смотрю. Нынче женщин принимают не только в обычные венные училища, но и в лётные. Представить тогда, что когда-нибудь в нашей армии появится женщина-генерал? Этого и во сне приснится не могло. Одним словом, «всё течёт, всё меняется».
            Только ленивый не критикует нынешнее наше школьное образование, приводя в пример советское. Но зря это делают. Есть сегодня и хорошее в школах, чего не было в наше время. Например, многие школы в нашем городе имеют определённый уклон: математический, медицинский, биологический, химический, с английским языком, с информатикой, гуманитарный. Как бы я хотел в своё время обучаться в школе с филологическим или историческим уклоном, а не тратить напрасно время на изучение элементов высшей математики, которая в жизни мне ни разу не пригодилась. Не пришлось.
            Самое главное, что мне не нравится в современном школьном образовании, это, безусловно, ЕГЭ. В интернете можно много найти тестов для подготовки к Единому государственному экзамену. Так вот, ради интереса я эти тесты рассматриваю. И что вы думаете, даже после прошедших почти шесть десятилетий со времени получения аттестата, я набираю достаточно много баллов по тестам ЕГЭ по русскому языку и литературе. История не в счёт. Частично ( с уклоном на государство и право) я её изучал в университете на юридическом факультете. Что я этим хочу сказать? ЕГЭ – это та же лотерея. Угадал нужный ответ из четырёх – повезло. Не угадал – не повезло. Думать при этом не обязательно.  Достаточно научиться угадывать. Трудно поверить, что человек, окончивший школу, как я, полвека назад, помнит всё до мелочей по правилам русского языка. Конечно, нет. Я – не исключение. Просто по несколько трудных вопросов я просто угадывал.
             Единственно, что меня радует, когда я смотрю в интернете, как очередные российские школьники получают золотые медали на всевозможных Олимпиадах, так это то, что ЕГЭ не помеха тем ребятам и девчатам, которые не обращают внимание на эти ЕГЭ, а добросовестно черпают знания не только на уроках, но и в интернете, и в залах публичных библиотек. Достаточно посмотреть телепередачу «Умники и умницы».
          Экзамены школьникам сдавать надо. Но экзамены бывают разные. Вспоминаю один случай. Обучаясь в украинской школе, я экзамены сдавал с 4 класса ( тогда мы вышли уже из начальной школы), писал диктант по «мове». Сдавал по 7 класс (по геометрии, и ещё не помню по чём). Экзамены за 8 класс я уже сдавал в российской школе как выпускные за «восьмилетку». Никуда учиться не пошёл на сторону, продолжил обучение в 9 классе той же школы. Прошла первая четверть, вторая, стала заканчиваться третья и «мне стало тревожно на душе»: учебный год заканчивается, а нам не говорят, какие будем сдавать экзамены. Я стал интересоваться. Учителя стали смотреть на меня как «инопланетянина», поскольку они с роду не слыхали, чтобы за 9 класс в России  сдавали экзамены. Половина класса, коренных россиян, меня тоже посчитали за «ненормального». Но, к счастью, я нашёл поддержку у тех одноклассников, которые, как и я ранее обучились на Украине. И как и я, сдавали за каждый класс экзамены. Меня же информация об отсутствии очередного экзамена здорово удивила. Ежегодная сдача школьных экзаменов нас дисциплинировала лучше отцовского ремня и соответствующей записи в дневнике классного руководителя.
          Как бы там ни было, но слова советской песни «Школьные годы чудесные, с дружбою, книгою, с песнею» остаются актуальными и в наши дни. А чтобы в школах не было «дедовщины», о чём, к сожалению,  нас информирует иногда интернет, необходимо школьников заинтересовать. И не только хорошей учёбой. Ибо без знаний трудно будет во взрослой жизни продвигаться по служебной лестнице. Но и занять их интересным досугом. Почему бы не возродить на федеральном уровне пионерское движение. Только чтобы оно не подчинялось ни одной из партий. Возродить комсомол. Тоже без партийного подчинения. Пионерские костры и комсомольские стройотряды принесут  только пользу патриотическому воспитанию нашей молодёжи. А она у нас не такая уж и плохая, судя по тому, как периодически в стране мы узнаём об очередном награждении ребят и девчат, которые рискуя своими  молодыми жизнями приходят на помощь в экстренных ситуациях совсем не знакомым  людям. Примеров можно приводить много.

26.04.2020 г.