Аксиома

Позёвывающий Митрич набросил на плечи куртку и не спеша направился к озерцу в парке. Светило солнышко, порхали стрекозки, какая-то птаха взлетела из-под ног. Ну что ещё надо человеку для счастья? И всё же он не чувствовал себя счастливым. Вот кабы сейчас в лесу пройтись по пружинящему пушистому мху, вдохнуть пьянящего аромата хвои, прислушаться к дробному постукиванию клюва дятла по стволу дерева... А тут что? Ровные аллейки, надписи на табличках с непонятным текстом, аккуратно подстриженные газоны, чопорные лица прохожих. И местный язык ему никак не даётся, как бы дочь ни старалась обучать. Всё чужое. Не надо было соглашаться переезжать в эту страну загнивающего капитализма, сидел бы себе дома на крылечке. И ничего, что в деревеньке остались десять бабок да два деда. Зато там всё своё.

Митрича привезла дочь к себе в заграничный маленький городок, куда перебралась уже давно. Уговаривала долго, приезжала по такому случаю специально в свою деревеньку, старалась не морщиться, когда бабки, знававшие её с младенчества, кликали девкой. И Митрич сдался. Уезжал он под торжествующие взгляды своего соседа Сергеича, с которым был в контрах: то его кошка цыплёнка у Митрича утащила, то караси на его удочку клевали лучше, ведь знал же секрет приманки, нет бы поделиться? Ну теперь-то он остался первым хлопцем среди десятка бабок, небось закормили они пирогами своего Серёньку.

В парке было немноголюдно. Митрич добрался до скамейки и наверно задремал на ней, потому что не заметил когда к нему подсели мужчина средних лет в строгом костюме и галстуке и барышня с коротюсенькой стрижкой. Оба с одинаково длинными шеями и бледными лицами. Они кивнули в знак приветствия и уставились на газон. Митричу не понравилось такое отношение, он почувствовал себя уязвлённым: поздоровались бы по-человечески, пусть он не понимает по-ихнему, но уважение к человеку надо показать. Покосившись с досадой в сторону мужика, он буркнул тихонько себе под нос первое, что пришло не ум:
- Хенде хох...
Мужчина ещё раз кивнул в ответ и произнёс непонятное:
- Иу.
Ну и язык у них, забодай его коромыслом. А у барышни странно сверкнули глазёнки, потом она улыбнулась и с каким-то диким акцентом произнесла нараспев:
- Доброе утро.

Митрич хмыкнул: кому доброе, а кому не очень. Вот не видал этот народец как  поутряночке разбуженное первыми заливистыми петухами ясное солнышко выплывает из хрустальной речки и катится на берёзовую рощицу, как оживает всё вокруг, как сияет роса на сочных луговых травах... А тут что? Пластмассовые скамейки, хилые кустики в строчечку, вечно моросящий дождик... Тьфу!

Мужик посмотрел внимательно, что-то пробормотал барышне. Она опять странно посверкав глазёнками, перевела:
- Профессор сказал, что вы человек с тонкой душевной организацией и высоким интеллектом. И что он рад встрече с вами.
Митрич, озадаченный таким поворотом, приподнял машинально бейсболку и ответил с достоинством:
- И вам не хворать.
Профессор опять что-то сказал непонятно, и барышня продолжила:
- Не обижайтесь и не удивляйтесь. Мы посланцы с далёкой планеты, изучали устройство жизни на Земле, и нам уже пора улетать назад. Ваша цивилизация достигла высокого уровня, но сейчас вы идёте в тупик. Всё напутано, всё так перемешано, что разобраться очень трудно.
Она говорила коверкая слова и Митричу было сложно вслушиваться в её речь, чтобы понять смысл. Он снял бейсболку и помахал ею как веером, до того обдало жаром от её слов.

Это как же? Взаправдашные инопланетяне? А если они его на корабль умыкнут в свои закосмические дали? С нахлынувшей тоской он вспомнил о стелющихся туманах в перелесках, о звонком ручье  под свесившимися ветвями кудрявой ивушки, под которой встречался со своей будущей женой, давно уже оставившей его на белом свете... Но барышня сказала:
- Мы хотим добра землянам, люди были бы счастливы, если бы во главу угла всех своих поступков поставили один для всех закон. И не надо никаких сложных правил, пропала бы необходимость в нагромождении уставов, границы между государствами исчезли бы сами собой, человечество забыло бы про войны. Все успешно развивающиеся цивилизации живут по этому принципу, это единственный ключ к счастью и процветанию: не делай другому того, что не желаешь себе.

Профессор покивал головой и в знак согласия опять произнёс:
- Иу. 
А барышня продолжала:
- Мы предлагали ознакомиться с этой аксиомой ваше правительство, но высокопоставленные начальники только улыбались, принимая нас за сумасшедших. Нам грустно, что наша экспедиция прошла зря. Прощайте. А за будущее дочери не переживайте, у неё всё будет хорошо.

Митрич не помнил как дошёл до дома, был задумчив, на вопрос дочери будет ли он обедать ответил неожиданно:
- Иу... 
На клумбочке с ирисами улыбались ярко выкрашенные пластиковые гномы, домашний лысый кот в позолоченном ошейнике, с угрюмой мордой презрительно глянул в сторону Митрича и вальяжно продефилировал в дом на кормёжку. А где-то далеко в малиновом закате речная волна гладила сонный берег, и первая звезда, несмело прокравшись на небо по облачкам, подзывала своих сестёр, а свежий ветерок разносил дымок от папиросы Сергеича. Эх, хорошо бы отправить в подарок ему хоть бейсболку, да и бабкам каких-то конфет...

Как раз в это время космолётчики готовили доклад о провале миссии на Земле, не желающей прислушаться к голосу разума Вселенной. Вот если бы на ней было побольше таких замечательных людей, как мистер Хендехох...