Ну, здравствуй, отец, наконец-то я нашел тебя ЧII

Ну, здравствуй, отец, наконец-то я нашел тебя…Ч.II

А в феврале 1990 года Владимир Шелудько получает следующее письмо:

«Владимир, дорогой!

Мой большой привет и тысяча наилучших пожеланий тебе и твоим родным.

Высылаю тебе один экземпляр письма, которое я направил в газету «Курская правда», Льговский РК КПСС и Дмитреевский райисполком. Цель и смысл письма ты поймешь, прочитав его. Я думаю, что и для тебя оно будет иметь немаловажное значение.

Этому письму предшествовало следующее: два с лишним года тому назад собранный мной материал о твоем отце и о Третьякове В.И. были переданы журналисту профессионалу (моему однополчанину по войне), который обнадеживающе обещал написать очерк и опубликовать его в «Курской правде», но крайне занятый повседневной работой, он не смог выполнить обещание. Дольше я ждать не мог и вынужден был забрать у него материал, на основании которого и написал прилагаемое письмо.

Однополчане твоего отца, оставшиеся в живых, сделали все возможное, чтобы увековечить подвиги наших боевых товарищей на полях сражений в этой ужасной войне.

Исключительно первостепенная заслуга в этом Алексея Ивановича Крылова (ныне покойного), который художественно обработал собранные им материалы из архива МО СССР о боевой деятельности личного состава 53 и 200 ДБАП 40 авиадивизии (в том числе и письменные воспоминания однополчан) и написал книги – мемуары «Дальними маршрутами», «Укрощение «Тайфуна», «По приказу Ставки» (воениздат МО СССР 1977 г.). В последних двух есть эпизоды, участником которых был твой отец.

Исходным материалом этих боевых эпизодов явились написанные мною воспоминания, которые я передал Крылову А.И.  еще в 1975 году, когда он готовил рукопись книг к изданию в печати.

Недаром же Крылов А.И. в 1977 году, подарив мне книгу «По приказу Ставки» со своим автографом на титульном листе книги написал такие слова: «…Спасибо за помощь и советы по написанию этой книги».

В 1988 году войсковая часть 15585 (Старый Быхов) отмечала 50-летний юбилей со дня формирования 53 ДБАП (сейчас он гвардейский, Смоленский, Краснознаменный и имеет другой номер).
/Для справки: 30-й Гвардейский Смоленский Краснознамённый бомбардировочный авиационный полк в январе 1946 года переименован в 170-й Гвардейский Смоленский Краснознамённый бомбардировочный авиационный полк. Он же 455 ап ДД, укомплектованный в мае 1942 году личным составом и матчастью расформированного 53-го ДБАП.  Полк был расформирован 01.03.1991 года будучи в составе 57-ой смешанной корабельной авиационной Смоленской Краснознамённой дивизии, изначально именуемой 36-ой ад ДД. Авт./

По просьбе командования полка и парткома я написал и переслал в полк свои воспоминания о ратных подвигах однополчан в годы войны и, конечно, о твоем отце Иване Васильевиче.

28.06.88 года из Быхова я получил такое вот письмо:

«Уважаемый Артем Варсанофьевич!

Огромное вам спасибо за те воспоминания, которые Вы нам прислали. Ведь они стали еще одним шагом в деле… военнопатриотического воспитания личного состава на героических традициях нашей части.

Личному составу полка были прочитаны Ваши воспоминания, в душе каждого они оставили неизгладимые впечатления.

Сейчас Выши воспоминания хранятся в комнате боевой славы полка вместе с воспоминаниями других ветеранов полка.

Еще раз огромное Вам спасибо за тот вклад, который Вы внесли в дело воспитание защитников Родины и продолжателей военных традиций.

С уважением – Командование, партийный комитет, комитет ВЛКСМ…»

Как видишь, дорогой Владимир, славные ратные дела однополчан и твоего отца, а моего боевого товарища Ивана Васильевича, не преданы забвению и мы – его друзья однополчане, стараемся сделать их известными вашему поколению.

… В сущности я же ничего не знаю из довоенной жизни твоего отца. А у меня могут запросить из Курска, Льгова или Дмитреева некоторые данные из биографии Ивана Васильевича.  Поэтому я прошу мне сообщить:

1/ Место, месяц и год рождения;
2/ Когда и какое он окончил военное училище штурманов;
3/ В Кречевицах он служил в 5 АЭ 53 ДБАП?
4/ Участвовал ли в войне с Финляндией?
5/ Имеется ли у вас извещение о его гибели?

Прилагаемое мое письмо в Дмитреевский РВК явится убедительным документом и для комиссии (опер. Группы) области (района), где родился Иван Васильевич, на право занесения его имени в Книгу памяти.

Советую тебе в конце февраля сделать официальный запрос в Дмитреевский РВК с требованием сообщить тебе - будет или нет занесено имя твоего отца на памятную плиту братской могилы в селе Расстригино.

… У меня жизнь идет без существенных перемен. Старею с кошмарной быстротой, но стараюсь «хвост держать пистолетом».

Буду очень рад увидеть тебя. Обнимаю и желаю тебе всех благ.  Артем В. II – 90 г.»

Я предвижу ухмылку современного недоброжелателя на счет следующей выдержки из письма руководства боевой части из Быхова подполковнику в отставке: «Огромное вам спасибо за те воспоминания, которые Вы нам прислали. Ведь они стали еще одним шагом в деле… военнопатриотического воспитания личного состава на героических традициях нашей части».
Какое там военнопатриотическое воспитание из «под палки»? - воскликнет недоброжелатель. Мол, формально отписались, листки со стариковской писаниной в дальний ящик, и бывай дед, езжай на дачу, сади морковку, без тебя знаем, как и кому «воспитывать». Если бы не было следующего свидетельства от человека, летчика 455 ДБАП, прошедшего ад гитлеровских концлагерей, и побывавшего тогда на этой встрече ветеранов и летного состава того времени в Быхове. А он, Василий Проценко, все воспринял со своей колокольни, далеко не формально, а через душу свою. Его – «старого воробья», побывавшего в жестоких переделках судьбы, на идеологической «мякине» не проведешь!

«Мне представилось, что в нынешнем 455-ом очень умно сочетаются авиационная свобода и демократия 455-го периода 41-42 годов. И морская воспитанность офицеров 70-х годов. Сочетание таких качеств мне представляется эталоном армейской этики, убежденности, чистоты помыслов и совести, гражданственности в отношении своего долга перед отечеством.  Восхищен и город ими.
      

Буду откровенным. Я ожидал совсем другого, что будет проявлено строевыми летчиками к нам летчикам 40-х годов определенного рода превосходство, этакое плохо скрываемое пренебрежение. Ничего подобного! Все было наоборот!

Они просто не могли понять, как это мы могли при таких средствах техобеспечения наведения и связи и прочее, воевать и победить! Чувствовалось, что они убеждены, как профессионалы, о наших каких-то особых качествах, как летчиков, которых, по их мнению, у них нет.

Поняв это, вначале я приписал это к их скромности и гостеприимству, но на торжественном обеде, когда было достаточно принято горячительных напитков, убедился, что это их искреннее чувство и понимание нас летчиков 40-х годов. И это полезно, пусть больше ищут в себе нужных качеств.
      
Мне приятно и радостно сознавать, что у них воспитанно уважение к бою, их пытливость к этому торжественному акту встречи с противником, стремление решать совместными действиями, кому жить, а кому сгореть. И я так понял, что они духовно и мастерски готовы принять на себя инициативу и деятельность по загону противника в землю, а самим оставаться живыми и возвращаться домой с победой. Вот таково мое впечатление о встречи». /см. главу "22 июня, ровно в 4 часа Ч. I"/

- Откуда это? –спрашиваю я, не от воспитания на примерах былого?

И наконец прилагаемое письмо стрелка-радиста Мартемьянова Артема Версенофьевича

Военкому Дмитриевского райвоенкомата г. Дмитриев, Курской области
Секретарю Льговского РК КПСС Журомской Л.Г. - председателю оперативной группы по созданию областной и районной Книги Памяти.
Редакции газеты «Курская правда»
г. Курск.

«6-го октября 1941 года в первой половине дня в колхозной саду, рядом с одноэтажным зданием с надстройкой (мансардой) наверху в селе Старое Першино, в общей могиле были похоронены тела погибших 5.10.41 г. в воздушном бою лейтенанта Третьякова Василия Ивановича и старшего лейтенанта Таганкииа Ивана Васильевиче. Тела покойных были накрыты в гробу куполом парашюта.

На похоронах присутствовали местные жители, бойцы и офицеру 7-го артполка, которые располагались в это время в селе и бойцы истребительного отряда, доставившие сюда поздним вечером 5.10.41г. тела погибших с места падения, взорвавшегося в воздухе самолета (обломки взорвавшегося самолета и тело, погибших упали в 2,5-3 км юго-западнее хутора Меркуловка,  Меловскога с/с. Воздушный бой, взрыв и падающие обломки самолета -дальнего бомбардировщика Дб-3ф (Ил-4)наблюдала семья Егора Гавриловича Богданова и другие жители Меркуловки. Сейчас я имею регулярную переписку с дочерью Егора Гавриловича (ныне покойного) Ивенковой Марией ЕгоровноЙ, тогда 14-15-яетней девочкой, проявившей ко мне раненому трогательную заботу.

По опросу жителей села Старое Першино установлено, что в пятидесятые годы в соответствие принятого решения эта могила (как и другие одиночные захоронения) была раскопана и останки двух погибших были перенесены в братскую могилу села Расстригино, Снежинского с/с. Очевидцы говорят, что когда вскрыли могилу, то обнаружили на останках погибших куски сохранившейся парашютной ткани.

Из 116 захороненных в братской могиле в селе Расстригино только у 47 известны имена и фамилии - погибших в 1943 году. Остальные 69 остаются безымянными, в том числе и мои боевые товарищи: командир экипажа самолета дальнего бомбардировщика Дб-3ф (Ил4) лейтенант Третьяков Василий Иванович, уроженец д. Букреевки Цуканово-Бобрикского с/с Льговского р-на Курской области и штурман самолета старший лейтенант Таганкин Иван Васильевич, имена которых на памяткой плите братской могилы не значатся.

На основании всего вышеизложенного я, гвардии подполковник в отставке Мартемьянов Артем Варсанофьевич (бывший воздушный стрелок-радист экипажа самолета лейтенанта Третьякова В.И.) подтверждаю идентичность фактов из рассказов старожилов Ст. Першкно со своими личными воспоминаниями трагических событий, которые постигли экипажи восьми самолетов нашей группы (из 32-х человек летнего состава в живых осталось только 4 человека) и со всей категоричностью настаиваю о незамедлительном написании имен командира экипажа самолета Дб-3ф лейтенанта Третьякова В.И. и штурмана экипажа этого самолета старшего лейтенанта Таганкина И.В. на памятной плите братской могилы в селе Расстригино, где покоятся сейчас их останки.

Указом президиума Верховного Совета СССР от 1 марта 1942 г. лейтенант Третьяков В.И. был награжден орденом Ленина (я этим же Указом награжден орденом Боевого Красного Знамени).

Факт захоронения в селе Ст. Першино погибших 5.10.41 года лейтенанта Третьякова В.И. и старшего лейтенанта Таганкина И.В.. подтверждает: бывший начальник штаба 53 дальнебомбардировочного авиационного полка (ныне полковник в отставке) Захаренко Иван Федорович (сейчас проживает в г. Иваново) и гвардии майор в отставке Карымов Сергей Александрович (сейчас проживает в г. Москва), также Указом от 1 марта 1942 г. награжденный орденом Ленина.

Захаренко И.Ф. подписывал извещение для уведомления родных о гибели Третьякова В.И. и Таганкина И.В., а Карымов С.А. (один из 32-х летчиков, оставшийся в живых) был командиром экипажа самолета при боевом вылете 5.10.41 г., шедшего правым ведомым головного звена девятки, которой командовал Третьяков В.И.

В воздушном бою самолет Карымова был сбит истребителем. Сам он спасся на парашюте. Я с ним встретился в селе Старое Першино в первой половине дня 6.1.41 г. примерно час спустя после похорон, куда он вывез из района приземления на парашюте (колхоз 1 мая, название деревни не помнит) на газогенераторной полуторке, сам находясь за рулем, раненного штурмана одного из сбитых самолетов нашей группы в сопровождении девушки - сельского фельдшера. 7.10.41 г. раненный был доставлен нами в город Льгов и помещен в госпиталь.

Привожу копию извещения о гибели Третьякова В.И., полученное его женой в 1941 г. Анной Ивановной Третьяковой:

(штамп) СССР НКО 53 авиаполк

Ваш муж Третьяков Василий Иванович уроженец Курская область Льговский р-н, дер. Букреев-Бобрик в бою за Социалистическую Родину верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб при выполнении боевого задания в борьбе с Германским фашизмом 5.10.41 г. Похоронен.

Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии (Приказ НКО СССР № 138 от 15.3.40 г.)

Командир 53 ДБАП майор Суров
Начштаба 53 ДАП майор Захаренко
Военком 53 ДБАП ст. политрук Павловец»

Родные братья Василия Ивановича Третьякова Николай и Алексей, сын Виталий Васильевич Третьяков, сын Ивана Васильевича Таганкина Владимир Таганкин, начиная с осени 1981 года занимались поисками точного места захоронения Третьякова В.И. и Таганкина И.В., опросили десятки старожилов Ст. Першино, побывали на хуторе Меркуловка и имели беседу с Ивенковой Марией Егоровной и с ее матерью.

О ходе поисковой работы я получал регулярную информацию от Алексея Ивановича Третьякова.

К началу 1985 года поисковая работа братьями Третьякова В.И. была закончена, результаты были доложены руководству Дмитриевского райвоенкомата и мы надеялись, что к 40-й годовщине Дня Победы на памятной плите братской могилы в Расстригино будут написаны имена Василия Ивановича Третьякова и Ивана Васильевича Таганкика, останки которых безымянными покоятся в братской могиле. Но распоряжения не последовало и надписи имен погибших моих боевых друзей не были сделаны на памятной плите могилы. Мое письмо, аргументы и факты, собранные братьями Третьяковыми, остались без внимания.

Видимо, осталась без внимания и публикация Э. Кузнецовой, напечатанная 30 марта 1985 года в рубрике «К 40-летию великой победы» Льговской районной газеты «Ленинский путь» под заголовком «Таким был наш земляк», в которой кратко рассказано о жизненном и боевом пути отважного летчика-асса Василия Ивановича Третьякова.

Будем надеяться, что к 9 мая 90 года - к 45-летию Дня победы эта несправедливость будет исправлена.

Я не могу быть абсолютно уверенным, что все вышеизложенное явится достаточным для должностных лиц г. Дмитриева, чтобы положительно решить наконец мой вопрос.

Не желая прослыть педантом, но поняв волшебную силу писанной бумаги над устным словом, я продолжу изложение аргументов. Алексей Иванович Третьяков в своих письмах ко мне сообщал следующее: письмо от 6.10.81 г.

«....Банных Иван Степанович из г. Дмитриев был начальником штаба партизанского отряда, подтверждает, что в начале октября 41 г. в Ст. Паршино были похоронены два летчика.

....Когда я приехал в село, то оказывается все буквально помнят, что здесь были похоронены два летчика. После войны в 50-х годах останки погибших из одиночных могил были перенесены и погребены в братскую могилу в селе Расстригино, Снежинского с/с. Из 116 там захороненных только у 47 известны имена и фамилии - это все, которые погибли в 1943 году, остальные безымянные».

Письмо от 15.10.81 г.

«... Жители говорят, что они были похоронены в одном большом гробу. Парашют был подослан и накрыт сверху, когда выкапывали останки, то парашют частично еще был цел.

Некоторые говорят о Вас, что Вы, как будто бы прихрамывали и были с палочкой... На лице имелись вроде ожогов, пятно какое-то».

Да, действительно, в гробу тела погибших были накрыты куполом парашюта. При приземлении с парашютом, я повредил себе ногу и несколько дней ходил с палочкой.

В воздушном бою я получил ранение в левую лобную часть головы, все лицо было в кровоподтеках, иссеченное осколками плекса от застекления фонаря кабины.

12.11.81 г. учительница Косарева Анна Никитична (родом из села Старое Першино, в 1941 году ей было 16 лет. Сейчас проживает в деревне Староивановка Волоконовского района Белгородской области, пишет в своем письме Третьякову А.И.:

«...Действительно в начале октября 1941 г. в колхозном саду были похоронены два погибших летчика. Я присутствовала при захоронении. Они были в летной форме без обуви. Один был невысокого роста, русый, волосы зачесаны кверху, не брит и казался старше другого.

Ноги у него были с открытыми переломами, ушибы на лице.

Другой был высокого роста, широкоплеч, нигде ни единой царапины, хорошо побрит, темноволосый.

...Сад был недалеко от школы... Недалеко от начала сада и похоронили летчиков».

Первым она описывает наружность штурмана Таганкина И.В., который по возрасту в экипаже был старше всех (1909 или 1911 года рождения), на голове имел очень густые волосы и зачесывал их вверх. Был убит еще в воздухе (при осмотре в Ст. Першино военврач констатировал: пуля прошла через сонную артерию сильно повредив лицо. Ноги имели открытые переломы (видимо во время взрыва самолета).

Второй был командир экипажа Третьяков В.И., ранений не имел, погиб во время взрыва самолета в воздухе. Ростом был выше всех нас, всегда подтянут и побрит.

Наш однополчанин Крылов А.И. в своей книге-мемуарах «По приказу Ставки» (воениздат МО 1977 г.) основываясь на архивных документах МО (боевые донесения, наградные листы и др.) на страницах 78-80 подробно описал последний боевой вылет нашего экипажа 5.10.41 г. и трагическую гибель командира экипажа лейтенанта Третьякова В.И., штурмана ст. лейтенанта Таганкина И. В. и захоронения их в Дмитриев-Льговском.

...Лично я свидетельствую о следующем:

...после выздоровления от ранения и контузии, в августе месяце 1941 года я был назначен воздушным стрелком-радистом в экипаж лейтенанта Третьякова Василия Ивановича, где штурманом был старший лейтенант Таганкин Иван Васильевич, воздушным стрелком Друганов. Экипаж был включен в опергруппу 53 и 200 дбап нашей 40 авиадивизии и перелетел на аэродром Фатеж, а затем Старый Оскол, откуда мы и стали вести боевую работу.

Остаток августа месяца, весь сентябрь и по 5 октября 41 года мы вели очень интенсивную боевую работу, нанося удары по механизированным и танковым колоннам врага в районах: Трубчевска, Почепа, Шостки, Миргорода, Мельник, Ромодан, Решетиновки, Полтавы, Севска, Кромы, Орла.

С 29 августа и по 5 октября наш экипаж совершил 18 боевых вылетов каждый по продолжительности не менее 4-х часов. За эти полеты пришлось участвовать в семи тяжелых воздушных боях с истребителями врага.

В каждом воздушном бою наши экипажи сбивали по несколько истребителей противника, но и сами несли большие потери, т.к. ходили на цель, как правило, без прикрытия наших истребителей.

Так, например, 5 октября 41 года смешанная девятка экипажей из 53, 200 и 7 дбап под командованием капитана Головатенко, в сопровождении наших истребителей произвела бомбардировку танковой колонны на шоссе Севск-Кромы. После посадки было приказано повторить вылет.

В повторный полет было приказано вести девятку экипажу лейтенанта Третьякова Василия Ивановича.

День был безоблачным. Ярко светило солнце, придя на аэродром Щегры, где базировались наши истребители, девятка сделала два круга, но истребители сопровождения не взлетели. Один из самолетов девятки почему-то вышел из строя и произвел посадку на этом аэродроме. Третьяков принял решение лететь на цель без сопровождения.

…Юго-западнее Дмитровск-Орловского наша группа нанесла бомбовый удар по большому скоплению танков, бронемашин и другой техники врага.

Над целью нас встретили до двух десятков истребителей противника Ме-109,и Хейнкель-113. Произошел яростный воздушный бой. Радисты и стрелки наших экипажей стойко и отважно отражали натиск фашистских истребителей, превосходящих нас по числу. В первых же атаках были сбиты или подожжены несколько фашистских самолетов. Но силы были слишком неравными. Один за другим покидали строй подожженными наши самолеты и факелами уходили к земле, оставляя в небе каждый 2-3 парашютиста, которых с шакальным остервенением расстреливали фашистские головорезы. Все это происходило у меня на глазах.

Последним был сбит и наш самолет. В одной из атак я был ранен в голову, свалился на пол кабины и на какое-то время потерял сознание. Этим и воспользовался фашист и поджог наш самолет. Когда я выскочил опять к турельному пулемету, то увидел в 30-40 метрах справа почти параллельно нам Ме-109, хорошо просматривался силуэт фашиста за стеклом кабины. Мой пулемет тоже остался развернутым вправо примерно на 45°, т.к. перед ранением, отбивая атаку Хейнкеля-113 от самолета Карымова (который шел правым ведомым в нашем звене и вплотную прижался к нам, т.к. у него были убиты оба стрелка), я одной из очередей сбил Хейнкеля, но и сам был ранен мессером, атаковавшим наш самолет снизу. Падая на пол кабины я и оставил свой пулемет развернутым вправо, не потребовались секунды, чтобы поймать мессера в кольцо прицела и длинной очередью врезать по кабине фашиста. Он сделал «горку», перевернулся, беспорядочно стал падать и врезался в землю.

У нас горел правый мотор, пламя охватило уже центроплан... .СПУ (самолетное переговорное устройство) не работало... Положение было критическим. Вдруг прерывисто загудела бортовая сирена, замигали все лампочки трехцветки... Этими сигналами Василий Иванович Третьяков приказывал экипажу покинуть самолет. Вначале выпрыгнул стрелок Друганов и сразу же раскрыл парашют и, видимо, как и другие из нашей группы был расстрелян в воздухе.

В 1941 году в экипажах Шапошникова, Кибардина, Мурашева, Третьякова, а с ноября в экипаже Карымова я совершил 31 боевой вылет, участвовал в девяти воздушных боях, много пришлось пережить и повидать страшного, но этот полет был самым трагическим для нашей группы: все восемь самолетов были сбиты в воздушном бою, из 32-х членов экипажей домой на аэродром Старый Сокол вернулись только 3 человека (Карымов, Кибардин и Мартемьянов). Ни тогда, не позднее больше никто не пришел.

...Я покинул самолет на высоте порядка 5000 м, открыл парашют в 300-400 м от земли и сразу же посмотрел на купол парашюта (в каком он состоянии?). В поле моего зрения высоко и справа оказался факел горящего самолета минуту назад мною покинутого. В туже секунду он взорвался и дымящимися кусками посыпался на землю...

Я приземлился в 200-300 м от хутора Меркуловка (Меловский с/с, Дмитриевский р-н, Курская область) в заболоченную речку. Обломки самолета и тела погибших в нем моих боевых товарищей лейтенанта Василия Ивановича Третьякова и старшего лейтенанта Ивана Васильевича Таганкина упали в 2,5-3 км юго-западнее хутора Меркуловки. Эта трагедия произошла 5.10.41 г. около 17:00. Спустя примерно час сюда прибыли бойцы истребительного отряда на автомашине и поздно вечером меня и тела погибших доставили на окраину г. Дмитриева (Старое Першино), в расположение 7-го артполка полковника Мазина. Здесь 6.10.41 г. около 10:00 Третьяков В.И. и Таганкин И.В. со всеми воинскими почестями были похоронены в саду возле одноэтажного здания в общей могиле накрытые куполом парашюта.

Воздушный бой, взрыв и падающие обломки самолета, мое приземление в речку наблюдала семья Богдановых и другие жители Меркуловки, проявившие потом ко мне трогательную заботу. Особенно хлопотала вокруг меня 15-летняя девочка (в печке высушила мокрое мое обмундирование, ее отец, Егор Гаврилович, дал мне валенки, т.к. меховые унты я потерял во время раскрытия парашюта), с которой спустя 41 год я установил тесную переписку. Той девочкой была Ивенкова Мария Егоровна и сейчас со своей семьей проживающая в Меркуловке.

Почему Третьяков В.И. и Таганкин И.В. не покинули горящий самолет?

В Старом Першино при осмотре тел погибших военврач констатировал, что Таганкин И.В. был убит в воздухе (он, видимо, лежал за пулеметом в носу кабины и пуля попала ему в сонную артерию и при выходе сильно повредила лицо. Истребители атаковали с задней полусферы). Обе ноги имели переломы.

Так трагически оборвалась жизнь отважного воина, прекрасной, доброй души человека, зарекомендовавшего себя в полку штурманом высокого класса, большого мастера самолетной навигации в любых погодных условиях суток, владеющего снайперской точностью бомбового удара. Его спокойствие и самообладание даже в критических ситуациях полета благотворно сказывались на всем экипаже.

...На теле же Третьякова В.И. ранений не было, а это значит, что Третьяков погиб во время взрыва самолета. Третьяков, конечно не мог знать убит ли Таганкин, или только тяжело ранен?

Выпрыгнули стрелки или нет? Хотя он и подал звуковой сигнал на это, видимо он хотел спасти раненного товарища и подбитую машину.

Ведь 26 июля 41 г. он тоже не покинул раненных товарищей и горящую машину и посадил ее на свой аэродром с выгоревшим протектором бензобака. Так погиб храбрейший летчик-ас, виртуозно владеющий пилотированием самолета в любых погодных условиях, днем и ночью, настоящий человек, заботливый, внимательный и свято преданный своему воинскому долгу и боевым товарищам командир.

Мои воспоминания вызваны только одним чувством - оставить свой посильный вклад в копилке памяти о ярком боевом пути моих однополчан, моих боевых товарищей по экипажу, лучшие из которых пали на поле боя, заслонив собою оставшихся в живых.

Надеюсь, что все вышеизложенное в письме не вызывает сомнений в достоверности фактов и явится бесспорным доказательством на право принятия положительного решения товарищами из Дмитриевского райисполкома и райвоенкомата с занесении имен лейтенанта Третьякова Василия Ивановича и старшего лейтенанта Таганкина Ивана Васильевича на памятную плиту братской могилы в селе Расстригино, где сейчас безымянными покоятся их останки, а товарищам Льговской оперативной группы - о занесении их имен в областную и районную Книгу Памяти.

Уважаемые товарищи, я буду Вам очень благодарен, если Вы сообщите мне о принятом Вами решении.

С уважением – подпись - /Мартемьянов/

Личную подпись гвардии подполковника в отставке, Мартемьянова Артема Варсанофьевнча заверяю

Военком Московского района г. Калинин подполковник – подпись - /Кац Борис Яковлевич/

«31» января 1990 г.»

Технический прогресс не стоит на месте… стало возможным «посещать» Центральный Архив Министерства Обороны, не выходя из дома.  Это сильнейший политический ход российской власти в объединении нации на патриотической основе. И результат этому – «Бессмертный полк».

Из электронного письма Владимира Шелудько от 14 апреля 2020 г:

«…Вскоре в интернете появились и сведения о захоронениях. Я набрал по поиску и это же надо! Есть сведения о захоронении в Растригино. И вот они - почти рядом: лейтенант Третьяков Василий Иванович и ст. лейтенант Таганкин Иван Васильевич.

Но опять ложка дегтя - дата гибели у обоих стоит 5 октября 1943 г. У всех остальных (около 50 человек) дата гибели февраль1943 г. по времени освобождения этой местности. А ведь в военкомате в 1982г. сказали, что нет никаких списков.

Просмотрев сведения об захоронении, я понял, что они перепечатывались в 1995 г. (видимо к 50-летию победы). Видимо, машинистка на автомате и напечатала всех захороненных одним 1943 годом. Но компьютер то сам «думает». И по ОБД выдает двух одинаковых полных однофамильцев, только одни убиты 5 октября 1941 г., а другие убиты 5 октября 1943 г.»

Скоро Владимиру Шелудько стукнет 80… тому самому Вовику, которого Иван Таганкин в мыслях обнимал в своих письмах жене… Долгий путь он проделал, пока смог сказать:

- «Ну, здравствуй, отец, наконец-то я нашел тебя…» А Старый Оскол останется для Ивана Таганкина, как отправная точка пути в Вечность…