Милосердие в аду. Часть пятая. Глава 13

                МИЛОСЕРДИЕ   В  АДУ

                Роман в 5 частях
                с эпилогом

                Часть V

                Глава 13


                Аркашина папаха

К концу дня шум и движение постепенно стали уменьшаться. Ксюха лежала на холодном каменном полу, положив морду на лапы, и думала только о хозяине, о том, что было совсем недавно во сне. О лете. Лето — это самое лучшее время!
Очнулась ото сна уже поздно вечером, когда среди полной тишины зашуршали по коридору чьи-то шаги, и даже застучала палка.
Ксюха тявкнула. Дверь открылась. Она вырвалась наружу  и помчалась к выходу. Приоткрытая дверь, лестница, морозный воздух и темнота вечера — всё проносилось мимо. По снегу шли множественные следы туда, куда уходил он. Ксюха бежала, задыхаясь, съезжая лапами с твёрдых холодных выступов на дороге, и чувствовала: всё уходит туда, вперёд. Даже луна, выглянувшая из-за деревьев, показывала ей направление.
Она бежала мимо людей в одинаковых серых шкурах. Один что-то залаял, и в её сторону полетели комья снега. «Бум!» — глухо, как в пустую бочку, ударил по рёбрам кусок льда. Люди в сером залаяли особенно громко. Но она уже выбегала за территорию больницы.
Хозяин ушёл наверняка туда, к шоссе. Она знала эти дороги и часто бегала здесь летом. Но сейчас было темно, холодно, и от бессилия она уже несколько раз подворачивала лапу и падала в снег.
На развилке дорог остановилась. Одна большая дорога прямиком шла к шоссе. Но следы, множественные следы большого движения за сегодняшний день — уходили по малой дороге, тоже выходящей к шоссе. Над ней уже уверенно светила луна. Ксюха бросилась вперёд и... услышала его!!! Хозяин был рядом. В снегу. Посреди дороги. Он лежал и молчал. Ксюха услышала его запах и, рыча, взвизгивая, врылась в наст. К ночи снег покрылся твёрдой коркой. Ксюха не чувствовала лап, проламывала с хрустом больно царапающие льдинки и зарывалась в колючие комья, приближаясь к лежащему там хозяину.
Наконец она припала к дороге и стала с рёвом рвать снег зубами. Нос коснулся чёрной овечьей шкуры, которую Аркаша всегда носил на своей голове. Ксюха взвизгнула, вскочила, схватила шкуру в зубы и выдернула её изо льда.
Дальше ничего не было.
Голова кружилась. Сердце с перебоями стучало у самого горла. Чёрная шкура пахла смертью. Ксюха внюхивалась со всех сторон, просунула нос внутрь. Там было так хорошо! Но снаружи, с той стороны, где шкура лежала на груди, — она слышала смерть, холодное неподвижное тело, отсутствие сердцебиения и дыхания.
Самого хозяина не  было. Его уже не  могло  быть рядом  с Ксюхой никогда.
Луна поднялась и лилась серебряной рекой по дороге, посреди которой лежала собачка. Не было сил подняться. И невозможно было подняться, и не было жизни дальше от этой чёрной шкурки с его запахом.
Ксюха без сил лежала брюхом на снегу, положив морду и обе передние лапы на согретый, вьющийся кольцами овечий мех. Редкий снег ложился повсюду; на выбоины дороги, хвост, спину, уши и ресницы собаки, и было непонятно — стекал он, растаявший, на жёсткие чёрные колечки или это вытекали тонкой струйкой её слёзы.