Аомби. Глава 5

Элизабет сидит голая на постели в лучах утреннего солнца. Её розовые соски напряжены. Она сама сделала себе укол Временного лекарства. На плече остался характерный круглый след от шприц-пистолета. Элизабет читает письмо.
— Ты поймал уцелевшего? — спрашивает она, заметив, что я проснулся.
— Это было не сложно, — отвечаю я и опираюсь на локте. — Сюда принесли письмо?
— От друга, он в курсе всех событий.
— Из служб?..
— Не важно, всё не важно!.. — Элизабет вдруг комкает письмо, бросает, прижимается к моей груди. Она дрожит. — О тебе знают! О нас! Я думала тебя предупредить!..
— Успокойся. Я догадывался и молчал.
Элизабет поднимает голову и смотрит на меня мокрыми от слёз голубыми затуманенными глазами:
— Правда?!..
— Да, у тебя кто-то есть…
— Я есть у кого-то. Что теперь будет?! За мной рано или поздно придут, а тебя… Нет, я пойду… Я должна идти… — Элизабет выбирается из кровати. Я мешаю ей.
— Останься, прошу тебя. Я тоже не сказал тебе….
— Скажи сейчас! — Элизабет прекращает сопротивляться.
— Мне нужно встретиться с твоим отцом.
— Ты ради этого?! Всё ради этого?!
— Чувства между нами настоящие, но мне, правда, очень нужно с ним поговорить.
— Отец в Аполисе, — холодно говорит Элизабет. — Напишу ему сегодня. Мне, действительно, лучше уйти.
Я был совершенно трезв, когда мы разговаривали ночью, и сейчас тоже. Неужели Элизабет не посчитала моё состояние необычным, подозрительным? Или она считает, что у меня так легко протекает болезнь?
Элизабет вяло одевается, на прощание слабо целует.
— Шон, тебе, что нужно кого-то вылечить? Или у самого проблемы? Зачем тебе понадобился мой отец?
— Да, это связано с болезнью. Сначала я хочу сказать это ему, а потом тебе, договорились?
Не люблю врать, но выбора у меня нет. Закрываю за Элизабет, возвращаюсь в комнату и снова ложусь.
Домик возле самого моря с видом на роскошную девушку. Она смеётся, бежит на встречу волнам, они подхватывают её и относит обратно, в мои объятия.
— Просыпайся, — тормошит Егерь. Видимо, когда он постучал, и ему никто не открыл, он воспользовался своим ключом. — Смотри, что час назад для тебя оставили на стойке.
Егерь протягивает серебристую карточку. В ней написано, что сегодня вечером меня ждут на приёме в Центре. Никакой другой информации больше нет.
— Понимаешь, что это значит? Тебе нужно подготовиться. Поехали со мной.
—  Я помню, ты рассказывал историю, как послал кого-то в Центр, и тот не вернулся.
— Он — не ты.
— Я говорил с Элизабет. Она попробует устроить мне встречу с отцом. Может подождём, когда это случится?
— Положение усугубляется, времени нет. Рождается следующее Поколение. Мы уйдём, а потом всё… Если у нас не будет информации из Центра, результатов научной деятельности их лаборатории, то мы никогда не получим формулу Совершенного лекарства, никого не вылечим, не восстановим в правах себя и других уцелевших.
Егерь тяжело кашляет после своей тирады. Весь взмок, пытаясь меня убедить.
— Ты как? — спрашиваю я.
— Нормально.
Ему бы лечь полежать пару недель и не пить алкоголя, а он мыслит, как заполучить разработки Центра.
Удастся ли мне войти в закрытую часть города и выйти?
Пить пока не буду. Одеваюсь и следую за Егерем на улицу. Избегая взглядов Аомби, сажусь в автомобиль. Мы заезжаем за Лео. Он живёт рядом с бывшим театром, в котором когда-то работал. Лео, перед тем, как пойти с нами, перевоплощается в классического жалкого Аомби. Он брызгает капли в глаза, растирает по щекам и лбу немного грязи из баночки, делает на лице гримасу. 
Кэт на работе в больнице, и ей до сих пор неизвестно в какую историю я вчера влип, почему не пришёл и нарушил обещание. Что она думает? Злится на меня или переживает? Мне было бы гораздо спокойней, если бы Кэт знала, что происходит.
Через 20 минут автомобиль скрывается в полуразрушенном ангаре промзоны. Здесь Пит обустроил гараж, который связан с лабораторией переходом. В гараже никого нет, свет погашен.
В лаборатории обедают Спенсер и Пит. 
—  Вы знаете? — говорит Пит. — По радио сообщили — Джемисон самовыдвиженец на выборах.
—  Он ни за что не победит, — говорю я. 
— Единственный сын Джемисона в прошлом году погиб в Центре. То дело явно нечисто, как и это участие в выборах.
— Шон как раз собирается в Центр, — говорит Егерь.
— Есть проблема… — Я решаю рассказать друзьям о том, что у Элизабет был поклонник в Центре, и он узнал обо мне. Рассказываю о Хантере, как столкнулся с ним в торговом центре на мероприятии, когда произошла диверсия, и накануне у касс, когда я чудом избежал поездки в вытрезвитель. Может быть, это Хантер всё подстроил?
Мои слова заставили друзей задуматься. 
— Слышал о Хантере, — вздыхает Егерь. — Опасный малый и его окружение. Но всё равно тебе следует воспользоваться приглашением. Осмотришься в Центре, пообщаешься, с кем получится. Тебя, скорее всего, официально поблагодарят за поимку уцелевшего, попадёшь в полуночную проекцию.
— Ты уверен, что это того стоит? — спрашивает Лео.
— Сколько я сам рисковал, сколько здоровья оставил? Неужели зря?
— Пусть попытается. — Спенсер за. 
Пит сохраняет нейтралитет. А Кэт бы сейчас не на шутку разгорячилась.
Егерь напоминает мне, какие Аомби в Центре располагают важной информацией. Он показывает их фотографии на компьютере. Первая принадлежит бессменному городскому Лидеру Мёрфи. Когда стало ясно, что учёные не смогут быстро создать лекарство, которое хотя бы отчасти снимало симптомы болезни, Мёрфи начал действовать. На пути к «Лидерству» он отравил концентратом Афира высокопоставленных чиновников и военных, превратив их из врагов в союзников. Мёрфи узнал, что учёные скрывают ужасную правду: рано или поздно заболевание приводит к полному истощению организма, нарушения психики становятся необратимыми. Он понял, что, если ничего не предпринимать, заболевшие самоликвидируются, а все, кто уцелел не понесут никакого наказания. Мёрфи посчитал это несправедливым исходом. При поддержке Аполиса он внедрил в массы идею неравноправия, переложив ответственность за массовое отравление с отдельных лиц на всех людей, которым попросту посчастливилось не заболеть, уцелеть. Придя к власти, Мёрфи заявил, что отныне и до получения Совершенного лекарства, нормальным будет считаться то состояние, в которым находятся Аомби. Через Профилактики он отделил уцелевших от Аомби и арестовал их. Так в городе был установлен его «Профилактический режим». Профилактики задумывались для создания порядка из хаоса, но на деле ввергли общество в ещё больший хаос. Уцелевшие, страшась рабства, начали самостоятельно травиться. Возник дефицит здоровых людей. 
Далее на экране идут снимки советников Мёрфи. Их пять, у всех оплывшие лица. Публично Мёрфи отрицает существование советников из числа уцелевших, но их не может не быть, как и у Лидеров других городов. Советникам из числа уцелевших не доверяют. Аомби боятся, что они захватят власть.
Лукас и Каен — молодые сорвиголовы в клане Лидера. Они безобразны. Оба из Поколения. Дальше следуют фотографии ключевых военачальников и Погонщиков. Лица некоторых Аомби закрыты масками. Вместо имени у кого-то позывной. Рабовладельцы — так мы называем Аомби, управляющих скрытыми в лесах фабриками и производствами, на которых работают уцелевшие. Самый известный представитель рабовладельцев — Крюгер. В проекциях он хвастается высокой трудовой отдачей принадлежащих ему уцелевших. Из учёных знаем только Джозефа заведующего городской лабораторией. Год назад он дал интервью в студии телеканала и заявил, что Временное лекарство скоро станет общедоступно и, что уже не далёк тот день, когда будет создано Совершенное. Учёный лукавил — жители не получили ни того, ни другого. Егерь собрал сведения о Джозефе, затем мы случайно встретили его дочь. Неожиданно у меня возникает сомнение. Егерь мог заранее знать, что Элизабет будет на показе. Тогда понятно, почему у него были с собой цветы в упаковке. Что ещё Егерь от меня скрывает? Думаю, ему известно, кто поклонник Элизабет, но он специально не говорит. Егерю важно, чтобы я побывал в Центре.   
Я быстро пролистываю фотографии ведущих, журналистов, корреспондентов. Они суют свой нос во многие сферы деятельности Центра. Последними смотрю фотографии Аомби из городка «зелёных»: Джемисона — основателя городка и его окружения. Они званые гости в Центре.
Прошлым летом мы послали Лео в городок Джемисона. Он украл сведения из местной лаборатории, в которой когда-то работал Спенсер. Благодаря полученной информации мы синтезировали Временное. Егерь и никто из нас не справился бы с заданием, потому что на территории городка действует сухой закон. После загадочной смерти сына Джемисона, в городке начались преобразования, территорию стали надёжно охранять. Лео решил не рисковать и вернулся к нам.
Я хочу съездить к Кэт на работу, обсудить происходящее, но нельзя, нас не должны видеть вместе.
Смотрю фильм, отвлекаю тревожные мысли. Ближе к вечеру переодеваюсь в чёрные брюки и белую рубашку. Спенсер даёт мне маленькую капсулу со 100% Афиром. Если меня вдруг раскроют, то я проглочу капсулу, отравлюсь, заболею и, возможно, избегу сурового наказания. Главное, чтобы мне не успели сделать промывание желудка. Наркологи Центра могут накачать меня препаратами, как Рейчел, тогда я сильно изменюсь, выдам друзей и нашу лабораторию. Это будет худшим исходом.
Ем порцию вяленого мяса, выпиваю 300 грамм виски. Ущербный мир заслоняет пьяная мгла, когда она рассеется, наступит ощущение упадка, а пока внутри меня словно бежит огонь, приятное ощущение. Егерь и Лео отвозят меня к Центру. Я не беспокоюсь. Я опьянён и мне кажется, что всё будет хорошо, что я справлюсь с любым делом. Ещё я чувствую безразличие к собственной судьбе.
Автомобиль останавливается. Я вылезаю из него.
— Да, Шон... — говорит Егерь перед, тем как закрыть дверь. — Не пытайся спасти Элизабет.
Я не понимаю о чём он, но киваю в ответ.
Дорожка к воротам в Центр ярко освещена. На территории работает снайпер. Его позиция расположена на стене. После комендантского часа он отстреливает незваных гостей, которые пытаются проникнуть в Центр.
На пропускном пункте прохожу через металлодетектор и предъявляю приглашение дежурному Погонщику. Он бегло знакомится с содержанием документа и сообщает обо мне по рации начальнику смены. Тот минуту спустя выходит из будки.
— Приглашённый, — рапортует Погонщик.
— Хорошо, я сейчас распоряжусь отвезти его.
Начальник смены, вызывает по рации машину.
Появляется Темник, овеянный чёрным дымом. Секрет дыма в особой краске, молекулы которой циклически испаряются и конденсируются с поверхности кузова. Мне не по себе находиться внутри Темника.
Еду с Погонщиком по Центру. Из окна вижу один только заградитель. Периодически навстречу проносятся броневики. Свернув на одном из перекрёстков, Темник выезжает на площадку перед серой остроконечной высоткой. Здание кажется величественным и одновременно зловещим. Внутри почти никого нет — рабочий день закончился. Погонщик ведёт меня к двери кабинета, делает пригласительный жест рукой. Я захожу.
— О-о, а вот и вы, — переворачивая лист бумаги на столе, говорит лысый Аомби лет 45 с пухлыми щеками, одетый в офицерский чёрный костюм. — Погонный комиссар Дэниэлс. — Он протягивает мне руку. — К сожалению, поздно предупреждён о вас, поэтому смог назначить только это время. Я смотрел запись с камеры видеонаблюдения торгового центра. Накануне вы продемонстрировали отличный навык… Хотите выпить?..
Дэниэлс открывает ящик стола.
— Нет, спасибо. — отказываюсь я. В составе напитка, который мне нальёт Аомби, может содержаться Афир. — Что это за место?
— Мы находимся в центре подготовки. — Дэниэлс кладёт на стол два гранённых стакана и бутылку с бесцветной жидкостью. — «Центру Демократии» нужны граждане, преданные идеалам свободы и равенства. Территория нашего влияния расширяется и нам требуются новые кадры. Шон, вы как, готовы послужить Лидеру?
— Что конкретно вы предлагаете?
— Я могу предоставить вам выбор, но судя по имеющимся у меня данным, вы предпочтёте работу в городе.
— Моя мама лежит в больнице, я должен быть рядом.
— Что ж, у вас есть возможность стать частью Погонотряда. Жители периодически бунтуют, и их необходимо погонять домой, на работу. Уцелевшие до сих пор опасны, не так давно огрызнулись, взяли военкассу, теперь способны нанять себе маленькую армию.
— Я понимаю.
—  Болезнь у вас протекает стабильно, верно? Несильно выражена? Нет провалов в памяти, недомоганий?
— Я нормально себя чувствую.
— Вас проверит коллегия врачей, но на сегодня она уже распущена. Приходите завтра утром, и мы приступим к обучению. — Дэниэлс выдаёт мне временный пропуск.
Если бы сейчас пришлось проходить врачей, то всё бы закончилось печально. Утром Дэниэлс может меня здесь не ждать, напишу ему отказ. Нужно будет придумать весомую причину.
Дэниэлс наливает оба стакана до половины. 
— Выпьем? — Аомби протягивает мне стакан. Не отказаться. Пан или пропал.
— Выпьем.
Чокнувшись, осушаю залпом стакан и морщусь. К счастью, это отличная водка.
— Поужинать не желаете? — спрашивает Дэниэлс.
Я должен уходить. Итак, повезло: избежал комиссию врачей, мне налили водку, а не афиросодержащей напиток. Не нужно лишний раз испытывать судьбу. Зря я вообще сюда полез. Кэт, наверное, с ума сходит. 
— Спасибо за предложение, уверен, у вас прекрасно кормят, но я планировал поесть в гостинице.
Дэниэлс, который казался мне вполне добродушным, вдруг становится серьёзным:
— Признаюсь, я лукавил. У вас нет выбора, мне приказано вас доставить.
— Ну, тогда идёмте, — отвечаю я озадаченно. Мелькает мысль о капсуле с концентратом Афира. Непроизвольно я ощупываю её в кармане брюк. Возможно, скоро придётся себя отравить. Очень бы не хотелось это делать.
 «Кому в Центре я мог понадобиться? Всё это организовал Хантер?» — размышляю я, спускаясь в лифте на подземную стоянку. Выпитая водка, действует на организм, как успокоительное средство. Четверо Погонщиков сопровождают Дэниэлса и меня к бронированному автомобилю, похожему на огромный слиток серебра.
15 минут, шарахаясь и виляя, машина везёт меня по дороге вдоль заградителей, затем выруливает к двухэтажному зданию с красной вывеской «Огни». На входе стоят диковатые охранники в чёрной облегающей форме. Дэниэлс что-то коротко объясняет одному из них и проводит меня внутрь заведения.   
В зале ресторана я вижу важных чиновников, военных, рабовладельцев. Аомби сделали себе инъекции Временного и выглядят, как подвыпившие люди. Они проводят вечер в приятной обстановке со своими семьями.
Я сажусь за столик к Аомби моего возраста в белой рубашке. Очки увеличивают зелёную муть его глаз. Он журналист, имя запамятовал. Дэниэлс жестом руки велит мне ждать здесь и уходит.
— Откуда ты взялся? — дерзко спрашивает журналист.
— Будь осторожен, задавая мне свои вопросы, — отвечаю я. — Кто ты?
— Хм… Похоже, ты умеешь постоять за себя. Поэтому она тебя выбрала. Я уже знал одного такого. Я Браян, друг Элизабет. — Журналист указывает мне в сторону выхода. — Посмотри туда, а я понаблюдаю за твоей реакцией.
Аомби явно не в духе. Я его не понимаю. Неохотно оборачиваюсь и вижу пару, которая идёт, пошатываясь, к нашему столику. Сразу узнаю Элизабет, затем и её спутника — Каена. Одеты хорошо: она в вечернем синем платье, он в тёмно-алом костюме. Каен ведёт Элизабет, крепко взяв за запястье, причиняя ей боль. Его лицо страшное: оплывшее, ассиметричное; всё потому что болезнь укоренилась в его генах. С Поколением связываться вдвойне опасней. Они более агрессивны и обладают чутьём на уцелевших; чувствует тех, чьё состояние сильно отличается от их.
Элизабет и Каен садятся со стороны Браяна. Я оказываюсь в положении изгоя. Элизабет не ищет меня глазами, смотрит куда-то в сторону, вниз. Выражение её лица отсутствующее.
— Теперь ты никуда от меня не денешься. — Каен настроен враждебно.
— Разве я от кого-то убегал? — Я демонстративно разминаю костяшки пальцев.  Элизабет смотрит на мои руки, и уголки её губ чуть сгибаются.   
— Что будете заказывать? — спрашивает официант.
— Мясо с кровью, — пугающе невнятно отвечает Каен.
— Дичь, — говорю я.
Элизабет что-то бормочет. Браян, расслышав девушку, делает заказ за обоих. Журналист слабо толкает Элизабет плечом, подбадривая и, вместе с тем, жалея. Это касание не остаётся без внимания Каена. Он поворачивается к Браяну и грозно выпускает из ноздрей воздух. Почувствовав опасность, журналист выпрямляется и начинает сидеть смирно.
Официант приносит блюда. Каен с остервенением принимается рвать мясо своими кривыми зубами. Я снимаю вилкой кожу с птицы, придерживая зубьями, срезаю ножом тонкий ломтик мяса, съедаю. Наверное, я зря сохраняю правила этикета и не ем при помощи рук, как большинство Аомби в зале.
Неожиданно вверху что-то вспыхивает. Я поднимаю глаза. Под потолком прокатывается огненная волна. Её удерживает жаропрочное стекло. Аомби встают из-за столов, держа в руках бокалы и кубки.
— Лидер! Лидер прибыл! — восторженно говорят они.
Мёрфи, который казался мне абсолютно недостижимой персоной, проходит в пяти метрах от меня. За Лидером следуют советники и Джемисон. Последний выделяется зелёным комбинезоном своего городка. Делегация окружена охранниками.
Аомби произносят в честь Лидера торжественные тосты, высоко поднимая бокалы, пьют залпом. Мёрфи улыбается, довольный тем, как его здесь принимают. Лидер, заметив Каена, который измазался кровью, вдруг останавливается и идёт к нашему столику.
— Свободно? — спрашивает Мёрфи, не дожидаясь ответа, садится на стул рядом со мной. — Вытрите рот. — Лидер бросает укоризненный взгляд на Каена. Тот с неохотой подчиняется и берёт салфетку.
Джемисон занимает ещё одно место с моей стороны. Он выглядит моложе Мёрфи, тоже седой, но высокого роста и сухощавый. В его глазах вакуум, никакой глубины, Временным себя явно не балует, быть может, нарочно, чтобы не казаться серьёзным соперником на выборах.
— Вас вижу впервые, — обращается ко мне Мёрфи.
— Шон Льюис. Собираюсь проходить обучение в центре подготовки.
— Беженец?
Я киваю.
— Редкий гость. — Лицо Мёрфи напряглось.
Я чувствую, что моё присутствие здесь вызывает у Лидера возмущение и раздражение. Возможно, начальника охраны ждёт выговор. Мне выпал уникальный шанс получить информацию от первого лица. Пока я собираюсь с мыслями, Мёрфи и Джемисон делают заказ официанту.
— Можно задать вам вопрос? — обращаюсь я к Лидеру.
— Попробуйте.
— Когда создадут Совершенное? Внесите ясность в сроки.
Мёрфи подавляет злую усмешку.
— Сейчас этим вопросом занимается Аполис, иногда, я интересуюсь у их Лидера о результатах исследований. Пока не стоит обольщаться. А что вы испытаете затруднения в связи с болезнью?
— Весь город испытывает.
— Ах, вы об этом… Мы переживаем сложное военное время. Новые производства создаются медленно, но когда будет достигнут баланс между нашим числом и числом уцелевших…
— Нет! — обрывает Каен Лидера. — Баланс губителен, они слишком опасны!
Мне хочется ударить их обоих, но я беру себя в руки.
Мёрфи тот ещё злодей, думает только о том, как остаться у власти до смерти, на жителей и, тем более, на уцелевших ему плевать.
Охранник что-то шепчет на ухо Мёрфи.
— Срочная встреча с советниками, — пожимает плечами Лидер и встаёт.
— Что-то случилось на фронте? — интересуется Джемисон.
— Да, подробности мне неизвестны. Вас отведут в покои для ожидания. Мы ещё успеем записать наши с вами дебаты для полуночной проекции. 
Я понимаю, почему Мёрфи выбрал Джемисона в качестве главного оппонента на выборах. Джемисона знают в городе, но действующий Лидер на его фоне выглядит предпочтительнее. Джемисон заручится поддержкой работников своего городка, в то время как за Мёрфи проголосуют зомбированные жители кварталов и Центр. Действующий Лидер в очередной раз, не испытывая трудностей, переизберётся. 
У Джемисона равнодушный вид. Думаю, он прекрасно понимает положение вещей и смирился с отведённой ему ролью.
Мёрфи под овацию покидает зал.
Доев дичь, я ищу возможность уйти.
— Поднимемся в бар? — предлагает Браян. Можно подумать, журналист пытается меня выручить, в тёмном помещении я легко скроюсь.   
Последние полчаса я пил воду, ел жирную пищу и начал трезветь. Афир в организме Аомби избавляет их от неприятностей похмелья, поэтому мне нельзя проявлять симптомы такого состояния: головную боль, раздражительность, слабость. Впрочем, часть Аомби испытывает похожие недомогания в связи с болезнью. 
Переходим в бар, расположенный на втором этаже. Я плетусь позади. Каен озирается, контролирует меня. Нам выделяют вип-ложу с роскошными кожаными диванами. Громкость музыки внутри приглушена. Стёкла по периметру ложи толстые на вид пуленепробиваемые, значит, тут доходит дело до стрельбы.
Будет не очень хорошо вернуться в лабораторию, ничего не выяснив. У меня созревает небольшой план действий. Но для начала следует выпить. Иду в бар, сажусь на высокий стул.
— 100 грамм джина, чистого, — кричу бармену. Тот кивает и принимается выполнять заказ. Через полминуты он протягивает мне влажный стакан с прозрачной жидкостью. Я верчу его в пальцах. Оптимист говорит, что стакан на половину полон, пессимист, что на половину пуст, а я скажу, что жидкость внутри на половину состоит из чистого спирта и это именно то, что мне сейчас необходимо.   
— Повтори! — орёт кто-то бармену. Я оборачиваюсь — Каен. — Как тебе обстановка? — спрашивает он.
— Просто потрясён.
— Тут жутко. — Небрежно схватив со стойки стакан, Каен чокается со мной и выпивает джин залпом. — Не знаю, чем ты думал, когда знакомился с Элизабет. Я вызываю тебя на бой в клетку. 
— Похоже, я легко отделаюсь.
Каен угрюмо усмехается. Я храню невозмутимый вид. Теперь ясно, что подразумевал Каен, когда говорил: «Ты от меня никуда не денешься». В Центре на Арене регулярно проходят вечера боёв. Их показывают по проекциям. В Центре, как и в городе, Аомби часто конфликтуют между собой. Чтобы никто никого серьёзно не ранил и не убил, власти предложили разрешать споры спортивным состязанием по правилам один на один в клетке в перчатках. Но часть разногласий всё равно заканчивается поножовщиной и стрельбой, в редких случаях проводят дуэли.
Каен умолк, наверное, представляет, как расправится со мной на глазах у Элизабет и тысяч Аомби. Я не дам ему такой возможности — исчезну из города на пару месяцев.
В зал вошла группа Аомби в чёрных рубашках и брюках. Это бойцы спецотряда во главе с Хантером. Некоторые из них в масках.
Хантер выпивает с сослуживцами, заметив в сумраке Каена и меня, подходит поздороваться.
— Ты сказал ему? — спрашивает он Каена. Тот кивает. Хантер поворачивается ко мне. — Любопытно будет взглянуть на твоё лицо после боя. 
— Вряд ли я получу ущерб. 
— Если Каен тебя сразу задушит, то да.
Аомби из Поколения потешаются надо мной. Но я вижу, что им не очень-то весело. Я не слабак. Каен допускает вероятность того, что в клетке что-то может пойти не по его сценарию, или вовсе бой сорвётся. Думаю, он как-то подстрахуется.
Знойная брюнетка со спутанными короткими волосами престаёт танцевать у зеркал и идёт в бар за прохладительным напитком. Она кладёт руку на моё плечо. Глаза её пустые, слова простые. Я отказываюсь пойти с брюнеткой танцевать, извиняюсь, ободряюще подмигиваю. Нисколько не разочарованная, она берёт со стойки коктейль и медленно пьёт.
Каен и Хантер ушли в вип-ложу и что-то горячо обсуждают. Грустная Элизабет сидит на краю диванчика, не принимая участия в разговоре. Браяна нет в вип-ложе, а как раз он то мне и нужен. Прежде, чем пойти искать журналиста, я подслушиваю разговор бойцов спецотряда, севших рядом на свободные места. Спецотряду под командованием Хантера удался прорыв вглубь пригорода Северного города, основные войска в данный момент закрепляются на позициях. Малоценная фронтовая сводка.
Музыка меняется на медленную. Аомби, шатаясь, уходят с танцпола, кто-то ищет себе партнёра, один мужчина хватает девушку, та сопротивляется, между ними начинается борьба. Я двигаюсь по краю площадки, внезапно кто-то крепко обнимает меня. В полумраке узнаю Кэт. Она в изысканном платье, на лице макияж, невероятно красивая. Я задаю ритм нашему танцу. Покачиваясь, мы плавно поворачиваемся в такт мелодии.
— Как тут у тебя? — интересуется Кэт. Она дрожит в моих руках.
— Жарковато.
Ума не приложу, как Кэт прокралась сюда, каким образом нашла меня, и чего ей это стоило. Нам вдвойне опасней находиться здесь вместе.
Кэт хватает кубик льда из ведёрка, стоявшего на соседнем столике.
— Лучше? — Она медленно проводит кубиком льда по моему лбу, по щеке и губам. — А теперь идём отсюда, я выведу, я знаю как!
— Я сделаю ещё попытку, а ты уходи, ладно?
Кэт отрицательно качает головой.
— Чего ты? — спрашиваю я.
— Ничего! Ты из-за неё остаёшься?! Что влюбился?!
— О чём ты? Нет. Уходи, пожалуйста, я не хочу подвергать тебя риску. 
Кэт притягивает меня к себе и страстно целует в губы. По щекам у неё бегут слёзы. Постепенно Кэт успокаивается.
Я открываю глаза. Медленный танец закончился. Кэт исчезла. На танцпол поползли Аомби.
Я обхожу зал, проверяю другие вип-ложи. Браяна нигде нет. Если он покинул клуб, то у меня вряд ли что-то сегодня получится, и мне тоже пора. Напоследок возвращаюсь в вип-ложу.
— Почему меня не позвали?! — негодует Каен. Он тяжело и часто дышит. — Я должен вести всех за собой!
У него с Хантером разгорелся спор.
— Приказ, я выполнял приказ, — отвечает Хантер.
Похоже, Каен не был осведомлён об операции на фронте. 
— Ухожу, — бросаю я.
— Ты в «Парадайсе» ночуешь? — проверяет информацию обо мне Хантер.
— Да.
— Готовься, ближайший вечер боёв состоится после выборов.
— До встречи, Каен. — Я хлопаю Аомби по плечу.
Зря я дерзнул напоследок. Каен хочет выхватить табельный пистолет, но в последний момент останавливается.   
Элизабет, как в ресторане, улыбается одними уголками губ. Очевидно, ей выгоден наш конфликт с Каеном.
«Не пытайся спасти Элизабет», — вспоминаются слова Егеря. Теперь я уверен, что он знал об отношениях Элизабет и Каена. Конечно, мне хочется помочь девушке. Вероятно, я испытываю к ней больше, чем просто жалость. Но, чтобы выручить Элизабет я должен драться на Арене, а это чистое безумие. Сотни глаз будут следить за каждым моим движением, кто-нибудь догадается, что я не болен. Или всё закончится, не начинаясь — врач осмотрит меня перед боем и заключит, что я уцелевший. Ничего не выйдет, разве что я стану Аомби, легализую себя в обществе. Но я не могу пойти на такое.   
Уже у самого выхода, неожиданно встречаю Браяна.
— Стой. — Я беру журналиста под локоть. — Приведи ко мне Элизабет.
— Зачем? Из-за тебя у неё одни неприятности.
— Ты хочешь, чтобы я избавился от Каена? Тогда позволь мне это с ней обсудить.
— В чём подвох?
Я оставляю вопрос без ответа. Поразмышляв немного, Браян уходит за Элизабет. Жду 15 минут. План работает — Элизабет появляется.
— Я всё видела, — упрекает она, скрестив руки на груди.
— Ко мне тоже кое-кто неравнодушен, — признаюсь я. — Услуга за услугу.  Я побью Каена, и он тебя больше никогда не потревожит. Взамен, прошу устроить мне встречу с твоим отцом.
— Отец приедет только через четыре дня, не знаю согласится ли он… Я не верю в твою привязанность и преданность, но верю в твою силу и способности. Ты мой шанс. Каен уже убил одного моего… Не бей Каена в клетке — убей.
Я слабо киваю.
— Во сколько приедет твой отец? — уточняю я.
— Что?
— Знаешь точное время?
— Зачем тебе?
— Просто скажи.
— В восемь вечера, кажется.
— По Южной дороге?
— Да, со стороны Аполиса. Откуда же ещё?
— Спасибо.
Я тянусь поцеловать Элизабет в щёку. Она вскрикивает. Внезапно я получаю хлёсткий удар в затылок. Я валюсь на пол и теряю сознание.