Тётушка Агнесс и алые герани

Тётушка Агнесс всю свою жизнь провела на старинной, подпёртой стенами домов, улочке Милана и не помышляла о том, чтобы куда-то сорваться, уехать в другой город и тем паче в другую страну. Она насмешливо покачивала головой, когда ей рассказывали о древних руинах Баальбека или об остатках греческих храмов, говоря при этом, чуть растягивая гласные:
- Фу! Какими же надо быть глупыми, чтобы превратить имущество в хлам! И находятся ещё большие глупцы, которые любуются потрескавшейся штукатуркой, разбитыми вазами или скульптурами, у которых нет голов, рук или ног!
И она с видом Цезаря окидывала одобрительным взглядом свой дом - чистенький, украшенный белыми и розовыми геранями, вовремя подремонтированный, подкрашенный и отмытый. Так текли годы, и Агнесс постепенно превращалась из молодой женщины в зрелую особу, а затем в суховатую, словно спагетти без соуса, старушку. Добавлялись седина и морщинки вокруг глаз, но неизменным оставались входная дверь, покрытая тёмно-коричневым лаком, красная черепица на крыше, флюгер в виде чёрной кошки, выгнувшей спинку, и... герани.
Однажды, в конце августа, когда хозяйка подрёмывала у входа в шезлонге, перед нею остановились чьи-то длинные, предлинные ноги. Именно их увидела тётушка Агнесс, когда открыла глаза, услышав деликатное:
- Добрый вечер, сударыня!
Владелец голоса оказался высоченным парнем с кудрявыми, каштановыми волосами, насмешливым ртом и выразительным носом с горбинкой. Несмотря на то, что он был одет в обычные джинсы и клетчатую хлопковую рубаху, производил впечатление человека, обладающего отменным вкусом во всём: от базиликового соуса до картин Леонардо да Винчи. Старушке даже на миг показалось, что она видит знаменитые валансьенские кружева и камзол вишнёвого цвета. Она удивлённо моргнула, и иллюзия пропала, но не унесла с собой фигуру в красных кроссовках.
- Я слышал, что Вы сдаёте комнату? - чуть поклонился незнакомец.
Тётушка Агнесс уселась подчёркнуто прямо и отчеканила:
- Молодой человек, я сдаю жильё только по рекомендации! У меня в доме не было и никогда не будет случайных людей!
Пришлый улыбнулся так ослепительно, что затмил бы звёзд эстрады, выстроившихся по одиночке или целой компанией на булыжниках мостовой. Жестом фокусника он ловко извлёк из воздуха кипу листов, отпечатанных на компьютере, написанных от руки, обременённых разноцветными печатями и пахнущих почему-то легкомысленно - корицей и яблоками. Они быстро замелькали в воздухе, напомнив Агнесс о детстве и карусели с радужными лошадками.
- Вот это послание от Вашего племянника, сеньора Винченцио! Это от зеленщика, у которого Вы уже лет двадцать покупаете по утрам свежую редиску, петрушку и рукколу. Кстати, он спрашивал, понравились ли Вам грушевидные жёлтые томаты, которые он продал в пятницу?
Старушка узнала знакомый почерк и кивнула:
- Да, славные помидоры! Чуть слаще, чем обычные. И на тарелке выглядят бесподобно. Зеленщик обещал ещё привезти "тигровые", в разводах.
Мелькнула следующая бумага.
- А это от мэра Милана. Я его как-то угощал мороженым. Он предпочитает зелёное, фисташковое с кокосовой посыпкой. А Вы, сударыня?
- Я всегда обожала сливочное мороженое, с ароматом ванилина и шоколадной стружкой, - ответила хозяйка, с горечью подумав, что уже давно не баловала себя "пустяками".
- Это очень вкусно, - отозвался гость. - Что у нас дальше? Ага! Распахните глаза и не затыкайте уши! Алле-гоп, рекомендация от апостолов Петра и Павла. Я запамятовал, кто из них таскает ключи от всех дверей, и посему выпросил подписи у обоих. Они, всё-равно, вечно ходят парой, так, что немудрено перепутать их должности.
Старушка, обомлев, разглядывала закорючки незнакомого языка, и два отпечатка больших пальцев.
- Батюшки! - охнула она и полезла за полотняным платочком, чтобы вытереть губы.
- Ну, это ещё не "батюшки"", - откликнулся пришлый и извлёк конверт - пожелтевший, с потёртой маркой и почти неразличимыми округлыми буквами.
Агнесс смотрела на собственное письмо, отправленное сорок восемь лет назад Антонио, влюблённому по уши в юную, очаровательную девушку, которая мечтала побывать во Флоренции и Риме, попробовать настоящее французское вино и немецкий пирог с яблоками, орехами и лимоном, пройтись по набережным, которые могли быть солнечными и туманными, радостными и хмурыми, почувствовать аромат роз, похожих на любовь, и нежность любви, подобную шёлковым лепесткам. Где она, та Аврора, которая замкнула свой мир в Агнесс, хозяйке опрятного домика на миланской улочке?
- Вы - искуситель, - дрожащим голосом выдавила старушка, пробуя перекрестить усохшие груди.
- А, может быть, я - весёлый Бог, которому хочется подарить Чудо женщине, требующей рекомендаций на право быть рядом с ней? - улыбнулся парень и взмахнул изящной кистью.
Герани, облепившие снаружи окно, внезапно изменили пастельный цвет на ярко-алый, зовущий и требовательный. Флюгер на крыше завертелся, мяукая и фыркая. Тяжёлая дверь сама распахнулась и приглашающе скрипнула.
- Вы сдаёте мне комнату, а я творю для Вас великую магию жизни, - тихо сказал тот, кто не называет своё имя. - Чтобы полюбить своё прошлое, иногда можно вернуться обратно. Например, на пятьдесят лет назад, в субботу, когда утренний кофе пах фундуком и апельсиновой цедрой.
Воздух вздрогнул, и время отодвинулось, чтобы пропустить на площадь с урчащими голубями странную пару - девушку в коротком летнем платье и юношу в вишнёвом камзоле, расшитом золотыми нитями.