Когда дело не спорится

Знаете, бывает так, когда с самого начала дело не спорится, всё идёт наперекосяк и ничего не получается, как ни старайся. Постоянно случаются какие-то заминки, промахи, одним словом не ладится и всё тут. Так бывает и в охоте. В одно весеннее утро я вышел из дома, чтобы попытать счастья на уток. Здесь мне следует сразу оговориться, что я планировал покинуть дом раньше, чем это получилось на самом деле. Но я как-то необычно долго копался, потом не мог найти свои ключи от дома, которые куда-то переместила с их обычного места жена, затем вспомнил, что забыл телефон и пришлось вернуться за ним. Одним словом, всё шло не так, как мне бы того хотелось. В добавок ко всему на улице был густой туман, и я начал переживать, что он не успеет толком рассеяться, когда я доберусь до места.

Солнце только начинало вставать. Вокруг всё было скрыто густой пеленой. Траву украшали прозрачные бусинки росы. Воздух был свежим и влажным, от этого до того приятным, что хотелось просто постоять на месте, глубоко дыша и наслаждаясь таким чудесным утром телом и душой. К порогу дома подбежал мой кот, всю ночь проведший на улице. Он бежал по мокрой траве и от того смешно и умилительно дёргал лапами, желая стряхнуть с них противную кошачьему нутру холодную влагу.

Если в такой час ехать на машине, то очень интересно наблюдать за туманом. Кажется, ты сейчас приблизишься к этой молочной стене впереди, въедешь в белый сгусток и разорвёшь его лёгкую, невесомую ткань, но пелена всё время отступает назад, расступается в стороны, клубится и стелется, создавая впечатление, что ты никак не можешь добраться до самой её гущи. Там, где дорога спускается вниз, полупрозрачные белые клубы превращаются в непроницаемое для взора препятствие, которое мягко пропускает тебя и растворяется перед самым твоим носом. Поднимаешься выше и от молочно-белого покрывала остаются только небольшие завитушки лёгкой дымки. С каждой минутой солнце всё выше встаёт над горизонтом, ночь сдаёт свою вахту, приходит день, и туман постепенно исчезает. Очертания окружающих предметов из неясных, размытых и монохромных незаметно и плавно становятся чёткими, понятными и красочными. В последние свои минуты туман опускается всё ниже и ниже, своим поклоном как бы приветствуя поднимающегося по трону князя-солнце, и когда церемония соблюдена, незаметно уходит, да так, что этот самый момент никак нельзя заприметить.

Как раз в такое время я прибыл на место. Оно находилось у слияния двух небольших речушек. Одна их них совсем небольшая, заросшая по берегам травой и ивняком приносит в дар свои воды старшей сестре, чтобы затем та сделала общий подарок своей старшей родственнице, уже достаточно сильной и богатой, и так далее, пока все они через последнюю, самую старшую в роду, не вольют свои воды в Каспийское море.

Обе этих речки любят рыбаки. Частенько на их берегах можно встретить людей с удочками. Пока же любителей рыбной ловли ещё не было видно. В душе у меня зародилась надежда, что несмотря на все утренние неурядицы, сейчас всё наладится, ведь тумана почти не было, и день обещал быть солнечным и ясным. От места слияния рек я пошёл вниз по течению большей из них. Я планировал сделать где-нибудь засидку, чтобы птица подошла ближе, и можно было точно разглядеть, кто перед тобой, утка или селезень: утку трогать нельзя, только селезня. Но ещё одним досадным, событием в череде прочих было то, что я взял только один номер дроби, хотя собирался взять помельче и покрупнее. Но вместо двух разных пачек в вещмешке у меня лежало две абсолютно одинаковых. Да, такое редко случается, чтобы в один день было столько неурядиц.

Берега реки, вдоль которой я шёл, представляли собой идиллическую, романтичную картину. Сама река делала много крутых и сильных поворотов. Берег с моей стороны был пологим, поросшим ракитой и другими лиственными деревьями. К берегу выходило большое поле, где вдалеке на возвышенности виднелся в посёлок, его можно было хорошо разглядеть в бинокль. Противоположный берег был крутым и высоким, резко, почти отвесно спускавшимся к воде и заросшим хвойным, по преимуществу сосновым лесом.

Поначалу моё внимание отвлекали только редко появляющиеся, любящие вертеться туда-сюда и стрекотать сороки да вездесущие вороны. Уток пока видно не было. Они могли прятаться в прибрежных зарослях. Вот на противоположном берегу застучал дятел. Его легко можно было увидеть: вон торчит полуповаленная сосна, порыжевшая и потерявшая часть своей хвои. Жуки-короеды видно изрядно подточили её изнутри. Как раз по ней и долбит своим крепким клювом небольшая чёрная с белым птичка с симпатичной красной шапочкой на голове. Постучит, остановится, склонит на мгновение голову на бок, словно о чём-то задумавшись, и продолжит: тук-тук-тук.

Я медленно шёл, осматривая водную гладь и слушая частые, настойчивые постукивания дятла. В этот момент у меня за спиной раздался громкий шелест, заставивший меня быстро обернуться. Это утка, вероятно, поздно увидевшая или, скорее, услышавшая меня с шумом хлопая крыльями выскочила из своего укрытия и, взлетая в противоположную от меня сторону, начала набирать высоту. Я быстро вскинул ружьё, собрался было прицелиться, но был ослеплён светившим прямо в глаза солнцем. Утка сделала правильный выбор, уйдя в сторону яркого диска светила. Стрелять было бесполезно – я потерял птицу из вида. Что ж, значит, по меньшей мере, утки тут есть.

Через какое-то время я встретил двух новых птиц, селезня и утку. Обе птицы плавали у противоположного от меня берега и, даже если бы их удалось подстрелить, то достать их было невозможно. Лодки у меня нет, а в брод реку не перейти, да и вода ещё холодная. Парочка тоже заметила меня. Птицы развернулись клювами на солнце, начали разгоняться по воде, как делают все утки. Неистово маша крыльями, они стали подниматься всё выше и, наконец, оторвались от воды и оказались полностью на воздухе. Стрелять по селезню было бесполезно. Ладно, пусть себе летит.

Побродив по берегу, найти хорошего места для засидки так и не получилось. Всё время что-то да не устраивало. В дополнение ко всему погода начала портиться. Стали собираться тучи, поднялся ветер, дело шло к дождю. Мокнуть мне совершенно не хотелось. Я ещё немного прошагал вдоль берега, но пришлось развернуться, так как оставалось уже недалеко до посёлка, уступами улиц с разноцветными крышами спускавшегося с возвышенности к реке. Решил, что пора повернуть обратно и отправиться домой. Зачем я вообще пошёл в сторону посёлка, на этот вопрос ответить самому себе у меня не получилось. Так часто бывает, когда дело не заладится с самого почина, оно тогда идёт наперекосяк от начала и до конца. Что поделать, значит в тот день так было предрешено. Когда дело никак не ладится, возможно, имеет смысл несколько отложить его и попробовать снова чуть позже. Так что я счёл за лучшее приехать сюда снова, но в другой раз.  Даже погода, и та испортилась, хотя ничего не предвещало подобного изменения в тот момент, когда я стоял у слияния двух рек. Тогда было обратное ощущение, что день выдастся, что называется, на славу. Но небо, бывшее практически безоблачным начало быстро затягиваться серыми дождевыми тучами. Голубая лазурь небосвода сменялась похожей на утренний туман пеленой, только серой и далёкой.

Когда я уже разрядил ружьё и складывал его в чехол, высоко в небе пролетели две утки, быстро взмахивая крыльями. Скорее всего первой летела собственно утка, а за ней селезень, как обычно бывает. Они двигались в сторону реки и, приблизившись к ней, начали снижаться, чтобы, коснувшись воды, рассечь её поверхность и сбросить скорость, оставляя за собой расходящийся клином кильватерный след. Затем сложить крылья и уже спокойно и плавно начать грести яркими перепончатыми лапами, и грациозно скользить по неспешно текущему, отражающему небо и берега с их растительностью, слегка мутному, зернистому, дрожащему зеркалу речной воды. Но этого, конечно, видеть я уже не мог, а только представлял.