Уважаемый господин президент...

     Семейство Затевахиных прибавилось.
     Сразу после решения властей области, в связи с ростом заболеваемости короновирусом отправить жителей на самоизоляцию, а детей по домам,  Ивану позвонил брат Антон.
     - Братишка выручай! Забери детей. Мы с Натальей работаем, сам понимаешь - какая бы инфекция не паслась на улицах, хлебокомбинат не закроют, так что и я и жена на работе, а куда девать детей? Выручай брат. Тем более и ты дома и Маришка. А я уж отблагодарю.
     Действительно, начальник Затевахина, Пал Сергеевич, отправил Ивана домой, дескать, если что сложное, вызовем. И Марина дома.
     Надо родне помогать.
     Услышав новость, Маринка чуть в обморок не упала.
     - Ладно, прокормить эту ораву прокормлю. А кто ими заниматься будет? Старшему тринадцать, среднему девять, младшему пять, и нашему Серёженьке четыре. И хотя бы одна девочка - одни разбойники.
     Иван грудь вперёд, головёшку поднял.
     - Я ими займусь! Вот увидишь - всё будет хорошо.
     Брат провёз пацанов немедленно, и Ваниного ответа не ждал. Напутствие сынам дал дежурное.
     - Вы у меня смотрите! Если что…
     По хитрющим глазам отпрысков было понятно, к этой фразе они привыкли. Полчаса мальчишки изучали обстановку. Потолкались к комнате, что им отвела тётя Марина, при этом привели помещение в привычный для себя бедлам. Там где должен спать старший лежали вещи младшего. Средний подушку перетащил на другой край кровати и положил под неё ворох привезенных игрушек. Старший  кроватку младшего вынес в холл.
     Маришка только руками всплеснула.
     - А он что спать будет в холле?
     Старший ответил.
     - А у вас wi-fi есть?
     - Ваня, ты посмотри! Выкинул кроватку из комнаты и ещё чего-то требует.
     Иван поднялся на второй этаж.
     - В чём дело? Ты зачем кроватку вынес?
     Мальчик вроде и не слышал вопрос.
     - Дядя Ваня у вас wi-fi есть?
     - Всё есть. Так почему ты кроватку вынес?
     Старший кивнул головой.
     - Пароль для входа какой?
     Затевахин в сердцах махнул рукой.
     - Какой, какой, хороший пароль - от одного до восьми.
     И уже грозным голосом.
     - Кроватку занеси на место, не то отцу позвоню!
     А тот своё.
     - А где лучше берёт?
     - Что берёт?
     - Ну, этот, wi-fi.
     - Тьфу ты!
     Затевахин понял, с этим лучше не разговаривать. Пусть делает что хочет, он не отец, чтобы парня воспитывать. И спустился на первый этаж.
     Со второго этажа послышался мальчишеский вопль.
     - Ай! Пусти!
     Ваня бегом наверх. Картина, как говорят, маслом: его сынуля сидит и моргает глазёнками, а младший, вырвав у малыша игрушечную машинку, ёрзает ею по полу и кричит.
     - Пусти, говорю!
     На крик выбежала Марина. Увидев взрослых, младший, мило улыбнулся и отдал игрушку Серёжке. А тот и не плакал. Затевахины переглянулись и разошлись по своим делам. Маринка спустилась в кухню.
     За столом сидел средний. И что интересно в руках держал ложку. Маринка бросила взгляд на часы. Двенадцать тридцать.
     - Миленький мой, обедать будем в половину второго. Суп ещё не готов.
     Средний будто не замечая её, постукивал ложкой по столу. Что бы это означало, Марина не понимала.
     - Вань, а Вань! Поди сюда.
     Ваня кубарем скатился со второго этажа в кухню.
     - Что ещё?
     Маринка ткнула пальцем в сторону парнишки.
     - Вот и пойми, что он хочет. Сидит, молча, постукивает ложкой по столу.
     - Может он есть хочет?
     - Спрашивала, молчит.
     Иван улыбнулся.
     - Ну и хорошо. Молчит? Молчит. Не кричит? Не кричит. Вот пусть стучит и молчит. А тебе какое дело…
     И так было до вечера. Ваня избегался: то вниз, то вверх, снова вниз, снова вверх. Притихли мальцы лишь на послеобеденный сон. И Иван захотел вздремнуть – устал. Но старший не спал, он решил пообщаться с Затевахиным.
     - Дядя Ваня, а расскажи мне о вашем посёлке. Здесь ещё и река, пап говорил есть.
     Иван удивился.
     - Парень, всё расскажу, но потом. Может ты отдохнёшь. Братики твои спать пошли. А?
     А старший всё своё долбит.
     - Они мелкота, я днём не сплю. Так как, расскажешь, дядя Ваня?
     Иван закатил глаза, пытаясь что-то извлечь из памяти о родном посёлке, но ничего знаменательного вспомнить не мог. Не до того, перед глазами некормленые куры, голодная псина, злые коты. А ещё упавший на днях забор, заросшие грядки и прочее, прочее. Мало ли забот в хозяйстве.
     Старший, поняв, что из родственника отца и слова не вытащить, ухмыльнулся, надел наушники и углубился в смартфон.
     Передохнуть Затевахины смогли лишь в полночь. Измаявшийся Иван сел к столу рядом с Маринкой, положил голову на руки и полушёпотом объявил.
     - Я больше не выдержу.
     Лучше бы он молчал.
     Маринка, и не повернув к нему головы, сидя с закрытыми глазами, принялась за своё любимое…
     - А я что тебе говорила? Почему меня не слушал? Глотай теперь пыль, автослесарь!  Язви твою в колено!
     Ваня  не слышал. Он мирно почивал. А если бы слышал, очень удивился, особенно последней фразе о колене. Его Маринка не любит грубости.
     …
     В семь утра скрипнула входная дверь, следом послышался стук уличной калитки.
Марина проснулась, толкнула Ивана в бок.
     - Вань, ты слышал? Вроде калитка. А?
     Затевахин нехотя поднялся. Сунул ноги в тапочки и пошаркал в детскую.
     Детишки мирно почивали, на месте не было старшего. Иван матюгнулся и пошёл на кухню. Здесь суетилась Маринка.
     - Что там?
     Налил воды в кружку, жадно выпил.
     - Старшего нет. Испарился.
     Маринка от неожиданности села на стул.
     - Как нет?
     - Да, так. Нет и всё тут.
     Маринка  стукнула рукой по столу.
     - Что ты сидишь, звони брату, может он к нему поехал. Надо же что-то делать.
Я во двор, может там где сидит?
     Пропажу долго искать не пришлось – старшего привёл участковый, Фадей Харламович. Привёл под ручку, смирненького.
     - Ваня. Ты этому гаврику объясни, в стране режим самоизоляции. А потому бегать не возбраняется только по своей территории. А выходить в одёже, как у меня – маска на лице и перчатки, и справка в кармане. У тебя сколько соток? Ага – шесть. Вот пусть парень и гоняет здесь. Я конечно,  как в Москве мог бы тебе штраф пять тысяч выписать. Мог. Но мы соседи, пока прощаю. Но если в следующий раз задержу этого спортсмена, два литра с тебя. Может и три. Ферштейн?
     Иван, ещё не всё, понимая, кивнул. Парня за холку и в дом.
     - Объясни друг, что тебе на улице надо.
     Старшенький, растирая по физиономии сопли, пытался оправдаться, мол, я спортсмен, мне по утрам бегать надо и прочее. Ваня взял его за руку повел в сараюшку. Там запасов  у Затевахина – не мерено. Провёл парня в отсек напитков.
     - Знаешь, что это?
     - А тож. Самогон.
     Ваня кивнул.
     - Самогон. А знаешь, сколько он стоит?
     Сказал и осёкся. Парню тринадцать, а он про самогон с ним разговаривает. Но раз начал, надо закончить.
     - Так вот. Штраф, пять тысяч рублей, это, как сказал Харламыч – два литра самогона. Ферштейн?
     Старшенький был видать не особо силён к математике, и пять с четырьмя нулями его не раздражали, но что такое два литра самогона, он в свои года знал, а потому удивился.
     - Этот полицейский заберёт два литра самогону, если я буду бегать на зарядку?
     Ваня кивнул.
     - Да, дорогой мой, заберёт!
     Парень понуро побрёл в дом. Завтрак еще готов не был, Марина суетилась у плиты, а средний, и опять с ложкой сидел на своём месте.
     Ваня был раздражён, а потому увидев среднего с ложкой, понял на ком можно отыграться.
     - Ты чего это за стол взобрался. Видишь, завтрак не готов.
     Мальчик улыбался. Ваня обозлился пуще прежнего.
     - Да я тебя…
     Разрядила  ситуацию Маринка. Она подала мальчику миску с кашей. Тот с невозмутимой улыбкой вонзил ложку в дымящуюся горку пшёнки. Марина замахала руками.
     - Горячая, подуй.
     Куда там! Каша быстро улетала в рот самого голодного. Глядя на активно жующего мальчишку, Иван расслабился.
     - Слышишь, Маринка, он сейчас тебе ни кого не напоминает? Марина с удивление посмотрела сначала на Ивана затем на среднего.
     - А ты знаешь, что то есть и от Пончика и от Плохиша, но больше от Робина-Бобина.
     Теперь настала очередь Ивана удивляться.
     - Мать, откуда такие познания? Пончик, Плохиш… Положим на Плохиша он не тянет. А Бобин, кто это такой.
     - Ты что, не знаешь кто такой Бобин. Тогда слушай.

     «Робин-Бобин Барабек
     Скушал сорок человек,
     И корову, и быка,
     И кривого мясника,
     И телегу, и дугу,
     И метлу, и кочергу,
     Скушал церковь, скушал дом
     И кузницу с кузнецом,
     А потом и говорит:
     У меня живот болит!

     Средний вычерпал миску, облизнул ложку и вновь поставил её торчком, мол, следующую порцию давай. А Марина продолжала.
    - Это я у Чуковского вычитала, с Серёжей и разучили. Смотри, он уже поел…
Кажется поел. Что малыш, ещё кашки?
     Средний активно закивал. В кухню тем временем нагрянула основная волна жаждущих каши мальцов.
     Иван засобирался и к выходу.
     - Мать, я в огород.
     В тот день серьёзных происшествий не было. Мальчики пока присматривались к хозяевам. Шалить, конечно, шалили, но, как говориться, по мелочам: сперва помогли - полы в комнате Маринкиным пуховым платком помыли; затем развлекались -  Ванину любимую книгу по авторемонту порезали на самолётики; попытались двух котов скотчем связать и так далее. Конечно, старший в этих забавах не участвовал. Он после завтрака залез на разлапистую яблоньку и там сидел до вечера. На все вопросы Затевахиных отвечал односложно.
     - Здесь wi-fi лучше.
     Ваня в сердцах сплюнул.
     - Да и сиди ты там… на здоровье!
     Утром следующего дня Иван поднялся до семи часов, оделся и к окну. И что он видит? Старший вновь за пробежку собрался. Перед калиткой дёргает ногами, руками - разминается, вот-вот помчится. А через дорогу, на лавочке притаился Фадей Харламович, по гражданке, но в маске и перчатках. Старший Фадея вряд ли видел.
     Ваня толкнул спящую Маринку.
     - Мать, ты смотри что делается. Старшенький опять бежать собрался и ведь нарвётся, вон, участковый в кустах сидит. Плакали мои два литра…
     Маринка к окну.
     - Где? Где?
     И рассмеялась.
     - Да, видит наш старшенький, видит Харламыча. Ты только посмотри, что он вытворяет.
     Иван глянул. И впрямь. Старшенький просто издевался над полицейским. Помашет руками и к калитке, только за штакетину рукой, участковый в стойку - «на старт». Парень видит и, якобы передумал бежать, делает несколько шагов назад. Участковый на корточки садиться. И так несколько раз. Лица у обоих сосредоточены и серьёзны. Иван с Маришкой закрывая рты давятся у окна от смеха. Наконец Иван притих, вытер слёзы.
     - Ладно! Надо прекращать эту пародию.
     И вышел во двор.
     - Харламыч! Ты взрослый человек. Желаешь выпить, приходи вечерком, налью. Не позорься.
     Участковый встал с корточек.
     - А я что, я ничего, зажигалку  потерял, ищу. Но ты гаврика своего всё же предупреди…
     А гаврик в это время сидел на яблоньке и мотал головой в такт музыке, что слышали не только его уши, но и половина посёлка. Иван посмотрел на него.
     - Тьфу ты!
     К восьми на кухне идиллия. Маринка, напевая песенку, варит кашу, а за столом с привычной ложкой в правой руке сидит и улыбается средний. На втором этаже как уже вошло в привычку - вой и гвалт. Младший орёт, что есть сил - в руках машинка, а их Серёженька с другой машинкой сидит и молча наблюдает за плаксой. День шёл по тому же сценарию что накануне. Но старший всё же трудовой ритм дня нарушил. Сел со смарфоном на кухне – здесь доступ в интернет был лучше. Шёл урок алгебры. Маринка дабы не мешать парню, ходила по кухне на цыпочках и старалась как можно тише расставлять вымытую посуду.
     Учительница рассказывала об одночленах, их умножение, сложение и вычитание, возведение в степени. Она слушала, и ей интересно – что же будет с этими членами дальше. И вдруг слышит реплику явно в свой адрес.
     - Андрюша, попроси бабушку не греметь посудой. Я не могу сосредоточиться.
     Вот это да!
     Она глянула в смартфон старшего – фифа разукрашенная.
     - Это кто здесь бабушка!
     Старшенький засуетился, быстренько сунул смартфон в карман и ходу из кухни.
На шум разъяренной супруги примчался Иван.
     - Что случилось? Кого бьют?
     - Ты представляешь…
     Маринка рассказала о происшедшем. Иван чуть не умирает со смеху. Марина растерялась.
     - Мать! Поздравляю, сегодня ты в чатах семиклашек, а может и всей сети интернет, если конечно эти оболтусы «видос запилят» будешь звездой. По крайней мере, повеселятся ребятишки вволю. Но, думаю, и моему брательнику достанется. Ишь ты – «бабушка».
     И точно. Не прошло и десяти минут звонит брат.
     - Ваня, что случилось! Мне директор школы звонит, мол, не воспитываю сына.
Что случилось?
     Ваня хохочет.
     Маринка рыдает.
     Телефонная трубка молчит.
     С этого дня шутники, как старшего и мужа Ивана, назвала Марина, были посажены на жёсткий карантин. Карантин, да ещё и жесткий шутники понимали по разному: старший был уверен что лишиться вкусностей тёти Марины; о вкусностях думал и Иван, он полагал что Маринка отселит его в чулан, а этого ох как не хотелось – под бочком жены теплее.
     Так они жили и поживали.
     К Затевахиным изредка наезжал брат Вани, привозил сласти и конечно свежайший хлеб. И тогда в доме селилось согласие и мир. Но уже через полчаса после уезда папочки, всё возвращалось на круги своя: старшенький лез на яблоньку; средний бродил с ложкой за тётей Мариной; а младшенький ждал тишины и обязательно эту долгожданную тишину нарушал своими воплями. Ну а Серёженька, так и застыл с удивлённой рожицей. Маринка даже врачу звонила, консультировалась: «Что это с мимикой мальчика происходит?» На что врач вполне резонно отвечала.
     - На коронавирус это не похоже!
     Приближались майские праздники. Затевахины надеялись по послабление режима изоляции и ждали выступления областного вожака. И вот этот час пробил.
     Народ, а вместе с ним и наши герои, замерли у телевизионных приёмников.
     - …в связи с неблагоприятным сценарием распространения…, учитывая что пик…, в интересах… продлить самоизоляцию на территории области, распространив её на майские праздники…
     Ваня в сердцах стукнул рукой по столу. Поднялся и вышел во двор. Вздохнул во всю силу своих ещё не загубленных лёгких и закричал.
     - Ёшь… твою в клёшьььь!!!
     На крик выскочила соседка тётка Полина.
     - Иван! Война?
     Иван в её сторону и не посмотрел. Громко высморкался и зашёл в дом. Взял ручку, лист бумаги сел к столу. Его натруженные руки вывели первые строчки.
     «Уважаемый господин президент…»