Полонянка. Глава4. Катерина

Время действия - 1860 год; киргиз-кайсаки - прежнее название казахов.


- Очнулась, слава те, Господи! Ты какой станицы будешь-то? – мягко спросил ласковый женский голос.

Открыла Дунюшка глаза, и понять не может. Перед ней вроде и киргизка – тюрбан на голове огромный, белоснежный, и платье бусурманское. А лицо своё, русское. Глаза большие, серые, добрые. Немолода женщина, опрятна.

- Где я? Кто ты? – едва слышно спросила Дунюшка.

- В степи, милая, в степи. Выкупил тебя самый знатный в этих местах бай Есим.

Застонала Дуня, глаза закрыла.

- Батюшка твой в Чилик ездил, в волостное управление. Хотел выкупить тебя у степняков. Есим только на следующий день туда прибыл. Когда узнал, что казак дочку ищет, сразу поехал к тем башибузукам. Собирался договориться с ними, чтобы отдали тебя за выкуп. Да поздно было. Ты уж без памяти лежала. А батюшка твой…

- Нет больше батюшки, - глухо сказала Дуня.

- Они уже и не знали, куда сбыть тебя. И держать у себя резону нет, и не продашь.

- Так может, и выкинули бы где.

- Глупенькая! Не выкинули бы. Прикончили бы, как барашка.

- Ты-то кто?

- Без малого сорок лет Кадишой зовусь. А до того осьмнадцать лет Катериной была. В станице Изобильной жила. А ты-то так и не сказала, чьих будешь.

- Станицы Линёвской, Голякова Евдокея. Так тебя тоже украли?

- Набег на станицы был. Много тогда народу порубили, много в полон взяли. Большой караван пленников тогда в Хиву ушел. Ну, а я… Меня выкупил отец Есима.

- Есим твой сын?

- Нет. Он сын младшей жены. Ох, - спохватилась Кадиша, - заговорила я тебя. Ты лежи, сил набирайся. Ты ведь три недели без памяти лежала. Уж и не чаяли, что выживешь. Вот, взвару мясного испей.

Выпив из большой расписной пиалы наваристого бульона, Дунюшка откинулась на подушки. Тихо вышла из юрты Катерина-Кадиша.

Так значит, батюшка выкупить её хотел! И этот киргиз, этот бай, мог помочь ему? Разве не все они дикари?

Дуня огляделась. Теперь она была не в нищей засаленной кибитке, а в богатой юрте из белого войлока. По стенам развешаны дорогие ковры. Пол устлан белоснежной кошмой с прихотливыми цветными узорами. И не на полу она теперь лежала, а на низенькой деревянной кровати, на красивых перинах. Дома, в станице, у них тоже были перины. Но только обертывали казаки их войлоком. И так уютно было Дуне, так покойно, то ли от того, что рядом своя родная, русская душа оказалась, то ли надежда появилась, что не обидят её здесь.

Кадишой женщина назвалась. Значит, веру бусурманскую приняла? А если и её заставлять станут? Нет, не согласится Дуня. Ни за что не согласится. А может быть, этот бай предложит братьям выкупить её? Что ж, ведь за неё батюшка приданое давал, это её деньги, есть на что выкупать.

У входа в юрту раздался шорох, и следом показалась взлохмаченная головёнка. Маленькая чумазая девчушка с любопытством разглядывала Дуню.

- Иди сюда! – позвала Евдокея.

Но мордочка мгновенно скрылась за пологом. Дуня засмеялась.

Хозяйкой юрты оказалась Кадиша. Дав Евдокее несколько часов на отдых, она снова принесла ей бульона и кусочек лепёшки.

- Поешь, Дуня, поешь. Исхудала-то вон как.

- Скажи, Кадиша, - споткнулась Евдокея на непривычном имени, - а почему Есим хотел батюшке поспособствовать? И откуда узнал он, кто украл и где я?

- Не все же киргизцы одинаковы. Не все разбойничают. Те, кто в набеги ходит, всем известны. Потому и знал Есим, куда ехать. А что поспособствовать хотел, так то от сердца его. Доброе у него сердце. Посочувствовал горю родительскому. Сам знавал то горе.

- Это как же?

- Сын у него погиб. Лошадь понесла, да сбросила его. Под седлом потом шип нашли. А как он туда попал, не дознались. Парню тринадцать лет уже было. И другие дети не живут.

- Ты сказала, что была женой его отца?

- Да. Его отец был трижды женат. Я была второй женой. И от каждой у него были дети.

- Где же они?

Помолчала Катерина-Кадиша. Вздохнула:

- У киргизов ведь постоянно войны с кем-то. То с калмыками, то с башкирцами, то с трухменцами. Вот сыновья и уходили воевать. Где-то головы и сложили. Остался только Есим.

- И у Есима три жены?

- Нет, одна. Первая жена у него в родах умерла. Остался сын, да погиб от лошади. Вторая жена – Айша. Деток много рожает, да не живут они долго.

- А чья же девчушка заглядывала ко мне сегодня? – улыбнувшись, спросила Евдокея?

- Амина? Сиротка это. Кто пригреет, к тому и льнёт.

Снаружи раздался неприятный визгливый голос. Кадиша насторожилась. Бранилась женщина, громко бранилась, безобразно. А потом послышались звуки ударов, детский плач.

- Амина! – охнула Кадиша и выскочила наружу.

Евдокея прислушивалась к происходящему. Вот Кадиша что-то доказывает бранчливой бабе, вот утешает ребёнка. Постепенно голос её становился тише – она уводила девчушку от обидчицы.

Да, тяжела сиротская доля. Хоть у какого народа возьми. Не защитят матушка с батюшкой, так и никто не защитит. Собирай тумаки от каждой собаки.

Внезапно в юрту ворвалась женщина. Была она молода и одета богато, но до чего же безобразна! Гневом пылал её взгляд. Узкие чёрные глаза метали молнии. В оскале открывались крупные, изъеденные чернотой зубы. Но ещё уродливее были её обнажающиеся дёсна.

В ужасе Евдокея смотрела на страшную гостью. А та подскочила к Дуне и, брызгая слюной, стала что-то быстро говорить. И вдруг протянула свои смуглые жилистые руки и схватила Дуню за горло.

Продолжение следует...