Исповедь дурака

— Исповедуйте меня, батюшка, ибо я согрешил…- невнятно, запинаясь, выговорил мужчина средних лет, сидя в исповедальне и сжимая шапку в руке.

— В чем именно запятнана ваша душа? - величаво и натягивая тон, пропел священник, вызывая этим самым на признание.

    И так как наш грешник, перед тем как решиться исповедаться, изрядно выпил, и от духоты, мысли его с неумолимой скоростью кружились в голове, он не знал с чего начать.

— Я тут как бы знаете не того…что впрочем пожалуй…как бы и это самое… Вот здесь вот давит знаете – хватая неуклюжими и дрожащими руками за горло, ходя вокруг да около, резко заключил мужчин.

— Смелее, смелее сын мой. На это и Дом Божий, чтобы каждый человек мог получить и совет, и отпущение грехов, и благославление, и утешение – звучно протараторил священник, желая этими словами уже полностью расположить к себе его доверие и   настрой  на опустошение его греховной души.

— О, да святой отец! Это наш дом. Давеча и я сказал себе то же самое, перед тем как зашел в церковь, - развеселившись и с нахлынувшей волной мужества, пробормотал мужичок.

— Слушаю вас, слушаю сын мой.

— Дело как бы тут в том, что… вроде бы я очень грешен… Это ничего, я могу говорить? – вытирая шапкой свои губы, мямлил мужчина.

— Пойми, сын мой! Грехи не исчисляются размерами и количеством; ты либо грешен, либо дитя, - намереваясь хоть этими словами полностью его успокоить, уже видя с какой натурой человек сидит рядом.

— Ну вы поймите, не могу больше… вот здесь вот давит. Вот – рыча схватил вновь себя за горло, уронив шапку на пол. – Поэтому, вроде я и пришел…

     И тут же настоятель подметил для себя совсем не ясный ход его мыслей. Промолчал.
— Вы может, меня не знаете, я живу на Прасковской… - вытер пот со лба шапкой. – Я сосед Тимофея Правдогладова, - волнуясь еще больше, выронил грешник.

— Нет. Не удостоился чести вас знать, - серьезно, сердито и резко выговорил святой отец.

— Да тут это… дело как бы и не в том собственно, - и испустил тягостный вздох.

     В ответ он мог увидеть лишь качание головы с негодованием. Впрочем, сам священник был знаком с подобными посетителями как - никак уже тридцать лет в этой церкви.

— Однако очень жаль, что в обыденной жизни мы не знакомы, - с глупой улыбкой на потном хмельном лице, и временами уже заикаясь, продолжал свой бессвязную речь мужичок.

     Снова воцарилось молчание. «Не будет же он сидеть здесь весь день, - думал про себя батюшка, - все равно выскажется, надо немного набраться терпения. Дело в то…»

— Кстати, как вы считаете, может ли подобный вам человек, - поощряя, успокаивая, хваля, благоденствуя, направляя на пути истинные, будучи наместником Бога, здесь на земле, упустить из виду, из под носа, близкого себе по духу и физически, грешника, такого же как я – на одном дыхании выговорил мужичок, обдавая винным запахом исповедальню.

      Настоятель даже стал чувствовать, что от хмельных паров и у него уже начинает мутнеть в голове.

— Что это, за патология  такая?? – вскричал он. – Вы начнете говорить по делу? Сиюминутно,  немного опомнившись, лаконично отрезал, - может!

       Сделав еще раз глубокий и болезненный выдох, мужичок все-таки решился.
— Я тут, намедни, видел вашу дочь… случайно совсем. Ходил к реке проверить сети. Подхожу к берегу, и смотрю под ивушкой ваша дочь Анисья, ласкается с кузнецом Митрофаном…

— Что-оо??? – загудело на всю церквушку.

— Дело как бы и не в этом… Они молоды, им это положено. Я и хочу узнать, ведь я - то все это видел! Так вот, не причастен ли я к их греху, святой отец? Она же дочь священника! Не конюха какого-то… Я и у Демьяна спрашивал, и у Захара, и у Марфы Кларовны… говорят мне, а ты иди у батюшки поинтересуйся.

— Ах, ты ж, скотина окаянная! Считай всей округе разболтал , Марфе… да она всюду разнесет, эта карга! Тугодум ты разношерстный , – неистовствовал настоятель, размахивая кулаками, – еще и пришел поиздеваться! Да я тебя... сейчас же, бездарь никчемный!...

      Мужичок, завидев такой поворот, от страха и неожиданности, не стал дожидаться отпущения грехов, и мигом вылетел из Дома Божия.