Сказка о коровьем вирусе

                Все события и персонажи вымышлены,
                все совпадения случайны.   


Все путем шло в животном мире, пока на одной густонаселенной территории не возник коровий вирус. Никто не знает, откуда он взялся. Поговаривают, что его принесли летучие мыши, а может быть змеи или панголины, да это уже не столь важно. Важно то, что вирус оказался очень злым, заразным, поражал всех теплокровных животных и имел высокую летальность.

На одной из больших ферм вспыхнула эпизоотия, которая вскоре охватила тысячи коров. Животные жестоко страдали, мучились и, в конце концов, многие погибали. Лекарства от нового вируса не было, поэтому бороться с заразой надо было противоэпизоотическими методами. Положение усугублялось тем, что эпизоотия развилась в период коровьего Нового Года, когда скот со всех концов света съехался на родину, а после праздников вновь разъехался по миру. Высшее коровье руководство предприняло жесткие меры по противодействию эпизоотии и смогло ограничить распространение заразы по огромной стране, но было уже поздно – вирус разнесли по всему животному миру.

Особенно пострадали стада европейских оленей, оказавшихся не готовыми противостоять этой напасти. Среди них было много животных пожилого возраста с сопутствующими хроническими заболеваниями, особо поражавшихся вирусом и они стали массово погибать в первую очередь.  Число заболевших в европейских стадах сначала исчислялось тысячами, затем десятками и сотнями тысяч. Соответственно росло и число умерших. Не убереглись от новой заразы и Соединенные Стаи Америки, руководимые Белоголовым орлом, который сперва недооценил масштабы угрозы, но спустя пару недель одумался и ввел жесткие карантинные меры, да было поздно – хворь расползлась по стаям и вышла из-под контроля. Позднее он обвинил ЗОЗ (Звериную Организацию Здравоохранения) в неправильных рекомендациях по защите от эпизоотии, стараясь снять с себя ответственность за бездействие на начальном ее этапе. ЗОЗ в свою очередь недооценила серьезность надвигающейся катастрофы и с опозданием объявила панзоотию, хотя рекомендации ею были даны правильные: выявление и изоляция заболевших, разобщение животных и самоизоляция, карантинные меры вплоть до закрытия границ между территориями, применение антисептиков и средств защиты и другие.

Большинство сообществ животных: стай, гуртов, стад, прайдов, свор, табунов, выводков правильно восприняли эти рекомендации. Закрыли границы, ограничили перемещения и контакты зверей, но время было упущено и панзоотия охватила все территории.

Дошла хворь и до страны трудяг-лошадей. Правил той страной жеребец – выходец из низов, изрядно потрудившийся на полях, прежде чем на волне зоократии, сопровождавшей развал великого Союза животных, поднялся на вершину власти. Лошадиный народ выбрал его в надежде на перемены, устав от пустых слов и обещаний предыдущих правителей. Лошади – терпеливые бессловесные твари, со временем разобрались, что не того выбрали, но привыкшие к труду и понуканиям продолжали терпеть, думая: « А может так и надо?» Окружив себя эскадроном избранных, лично преданных лошадей, жеребец правил авторитарно, считая себя непререкаемым авторитетом во всех сферах лошадиной жизни. СЗИ (средства звериной информации) сообщали только официальную точку зрения власти. Инакомыслие подавлялось в зародыше, а наиболее активные противники правителя попросту пропадали бесследно. Диктатура, да и только.

Когда обеспокоенные развитием трагических событий в соседних странах, наиболее разумные лошадиные головы пришли к жеребцу-правителю с радикальными предложениями по предотвращению эпизоотии, он сказал.

- Это не коровий вирус, а «коровопсихоз»! Были у нас и свиной грипп, и птичий – ничего, пережили. И этот переживем. Нечего сеять панику. Какой карантин? А жрать что будете? Всем в поле! Всем трудиться! Соревнования на ипподроме продолжать. В поло играть. Жеребятам в табунки ходить. Не надо никакого разобщения и маски не нужны. Вы видите этот вирус? Нет. И я не вижу. Прекратить сеять панику! А заболевших выявлять и изолировать.

Растерянные и озадаченные отрицанием очевидной угрозы, разошлись по конюшням умные животные, понурив свои лошадиные головы и стали думать, как спасать поголовье и не рассердить при этом правителя своими действиями. На расправу он был скор. Они поняли, что никаких радикальных мер принять не удастся, надо хоть как-то защитить лошадиное сообщество и стали делать в конюшнях, кто во что горазд на свой страх и риск. Разумные лошади, не дождавшись четких указаний от власти, стали спасать себя сами, руководствуясь рекомендациями ЗОЗ: придерживались режима дистанцирования и самоизоляции, не пускали жеребят в табунки, оберегали своих сивых от старости кобыл и меринов, мастерили примитивные средства защиты, обрабатывали копыта дезинфектантами.

Эпизоотия среди лошадей развивалась. Даже восточный сосед лошадей – государство медведей, оценив неадекватность действий лошадиного руководства, в одностороннем порядке закрыло свою границу, чем вызвало крайнее недовольство жеребца-правителя.  Продолжая отрицать очевидное, он требовал, чтобы животные не изолировались в «затхлых» стойлах, а двигались на открытом воздухе, вели здоровый образ жизни, занимались лошадиными видами спорта. Сам жеребец, несмотря на почтенный возраст, тоже не прочь был побегать по полю в команде себе подобных, принципиально игнорируя средства защиты от вируса. Когда после каникул часть жеребят, которых отпустили в табунки кобылы-мамы надели на занятиях маски и стали обрабатывать копытца антисептиками, вновь последовал грозный окрик: «Глупость несусветная! Очковтирательство! Прекратить! Те, кто это предложил – ответят».

Положение с каждым днем ухудшалось. В лошадиной стране стали регистрироваться не только завозные случаи коровьего вируса, которых можно было избежать, своевременно закрыв границу, но и случаи заражения животных друг от друга. Среди них росла смертность, и когда скрывать это стало невозможно, последовало следующее заявление правителя: «У нас никто из лошадей от коровьего вируса не умер и не умрет. Если кто-то и умирает, то от хронических болезней сердца и легких, в чем сам виноват, что не вел здоровый образ жизни». Лошадиные медики, опасаясь гнева правителя, следуют этому утверждению, регистрируя смерти от чего угодно, но не от коровьего вируса, но ложь эта очевидна, поскольку в соседних странах животные мрут именно от него.

Стремительными темпами лошадиная страна приближается к лидерам по заболеваемости коровьим вирусом. Если у европейских оленей темпы роста заболеваемости пошли на спад, то у лошадей идет резкий ежедневный прирост числа заболевших и смертей. Не осталось уже конюшен, свободных от  болезни. Для заболевших требуются все новые помещения, которые в считанные дни заполняются и лошадиному здравоохранению угрожает коллапс.

На этом сказка не заканчивается. Панзоотия продолжается и чем она закончится, трудно даже предположить.

Поживем – увидим, если поживем…