Следы на потолке. Глава 5

          "Следы на потолке" - книга вторая из серии "Сказочные детективы".

     Произведение создано в соавторстве: Айрин и Вэл Кейдж (Irene & Val Cage).            


                Глава 5. Следов ещё больше.    
               

                1.

     Распорядок жизни домовёнка  Гошика после его  переселения в сторожку  Лексей Лексеича совершенно изменился. Он теперь так же, как и Лёшик, вставал с постели, когда утро было в полном разгаре, а солнце неотвратимо приближалось к зениту.
     Однако по-прежнему будто какой толчок будил его с утра пораньше. Гошик открывал глаза, вспоминал, что печку топить и торопиться червей копать ему теперь не надо, что баба-яга не будет ругать, если он подремлет ещё  чуть-чуть. Потом он вспоминал, что и  сама  Яга  теперь  далеко, а он живёт в  сторожке  лешего. Он улыбался, успокаивался, да так с улыбкой и засыпал неглубоким чутким сном.
    
     Сегодня Гошик снова  проснулся рано, вспомнил о своей  новой  жизни, увидел рядом с собой  Лёшика... И тут он  вспомнил и об их  вчерашнем решении  дежурить ночью, глянул на потолок и увидел... следы! Чёрные... противные чёрные  следы на чистом-пречистом потолке, который они с Лёшиком вчера так старательно белили!.. И следов было ещё больше, чем вчера: не один раз привидение прошлось от печки к одному окну да к другому, сегодня ночью это привидение изрядно натоптало над каждым из трёх окон и посередине - тоже...

     Гошик сел, ещё раз внимательно посмотрел на спящего Лёшика и стал думать, как же так случилось, что друг уснул и его не разбудил, а ещё о том, что они проморгали привидение, которое всё же приходило и гуляло, и бродило по потолку...

     Тут Гошик увидел, как Лексей Лексеич проснулся, встал со своего топчана, запрокинул голову вверх, рассматривая следы на потолке: и не то улыбка, не то горькая усмешка тронула его губы.

     Вдруг леший заметил, что и Гошик тоже не спит. Между домовёнком и его новым хозяином  завязался немой  диалог. Лексей  Лексеич  глубоко  вздохнул, указывая глазами на потолок, и широко развёл руками: дескать, следов-то ещё больше. Гошик тоже вздохнул, посмотрев на чёрные следы. Леший выразительно поднял брови и покачал головой. Гошик опять вздохнул. Лексеич пальцем указал на Лёшика и приложил обе ладони к уху, изображая сон. Гошик утвердительно кивнул головой. Леший показал пальцем на самого Гошика и тоже изобразил сон, потом ткнул себя в грудь и, перевернув ладонь вниз, пошевелил указательным и средним пальцами, изображая ходьбу: мол, ты спи, а я побегу на зарядку. Гошик согласно кивнул и улёгся в постель. Лексей Лексеич кивнул ему в ответ и вышел из сторожки...

                2.

     После зарядки Лексей Лексеич направился к озеру, чтобы позавтракать там вместе с Купал Купалычем. Тропинка петляла между деревьями, огибала кусты. Уже припекало, и леший не раз утирал бисеринки пота, выступившие на лбу. Да и сам лес, словно опасаясь надвигающейся жары, несколько приутих. Не слышно было разносившегося по утрам щёлканья, свиста и щебета птиц. Лишь изредка доносились размеренная дробь дятла или далёкое "ку-ку", да кузнечики стрекотали в траве без устали.

     Выйдя из леса и оглядев поляну с большим пнём на берегу, Лексей Лексеич почему-то не нашёл на привычном месте водяного. "Странно, может быть он под водой отсиживается?.." - подумал леший и решил друга из-под воды вызывать. Он поискал на берегу что-нибудь, что могло бы производить побольше шума при ударе о воду, и нашёл вскоре обломанную ветку вяза с многочисленными листьями на ней. "Вот то, что как раз подойдёт", - проговорил вслух Лексей Лексеич и стал шлёпать веткой у самого берега.

     Несколько минут колотил леший по воде, издавая веткой хлюпанье и бульканье. И вдруг услышал в ответ откуда-то из камышей низкий булькающий звук, переходящий в басовитую барабанную дробь.
     "Это ещё что такое?" - сказал, удивившись, Лексей Лексеич и приостановил процедуру вызова водяного. Странные звуки тоже прекратились. Леший опять стал шлёпать по воде и вновь услышал загадочное бульканье и дробь барабана.

     На поверхности воды вдруг возникли две русалки - Шустринка и Быстринка. Они загадочно посматривали на лешего и пересмеивались журчащим лёгким смехом.
     - Это вы что-ли меня передразниваете? А? - спросил у них леший.
     Но в ответ ему раздался лишь звонкий смех, и обе русалки скрылись под водой.
     - Эй вы, погодите! А где же Купалыч-то?

     Русалки опять показали свои головы из воды и, поглядев мимо лешего куда-то вдаль, вновь рассмеялись, как по команде. Лексей Лексеич повернул голову в ту же сторону, что и русалки, но, не найдя причины для смеха, спросил:
     - Кто же это булькает в воде? И где же Купалыч?
     - Вы-ы-ыпь! - простонали смеющиеся водяные девы. - А-ха-ха-ха! - и дружно нырнули, плюхнув на прощание по воде хвостами, обдав лешего брызгами.

     "Ах да! Выпь... - как же я сам-то не сообразил?" - Лексей Лексеич вспомнил эту рыжеватую - под цвет камышей - болотную птицу, которая издаёт подобные звуки. "Выходит, это я её раздразнил и вызвал на перекличку... Ну где же всё-таки Купалыч? Неужели без меня водорослями уже позавтракал?"

     Лексей Лексеич повернулся спиной к озеру, озадаченно оглядел поляну и вдруг примерно в той же стороне, куда указывали  взглядами  русалки, он  обнаружил необычное  колыхание зелени: вздрогнул  куст, а под  ним и какой-то  огромный перевёрнутый лопух. Пытаясь  сообразить что к чему, леший  двинулся к этому дрожащему объекту, чтобы рассмотреть его вблизи повнимательней, и вскоре услышал довольный смех Купал  Купалыча. От хохота лопух свалился с его головы, и в тени под кустом обнаружился сам водяной, восседающий среди моря травы, жёлтых лютиков и глазастых ромашек.

     - Ты?! - возмутился леший. - И ты сидел всё это время тут и молчал?
     - Ой! Молчал, Лексеич, молчал!.. - махнул рукой улыбающийся во весь рот водяной. - Уж очень ты забавно меня вызывал, а откликнулась тебе только выпь. О-хо-хо! Да, и русалок моих ты тоже хорошо повеселил, не говоря уж про меня.

     - Я к тебе с добром... вот завтракать пришёл, а ты... - обиженно проговорил леший.
     - Что же, завтрак - дело хорошее. Давай, идём... Вот только солнце так меня допекло, что и аппетит поумерило. А давай-ка, завтракать прямо тут в тени. У пенька-то от жары спасенья нет.
     - Да, уже парит. Может я сегодня со своей зарядкой припозднился? - почесал затылок леший.
     - Нет. Ты-то явился как всегда вовремя. Это просто день сегодня с утра такой жаркий. Мошкара в камыши уже попряталась, лягушки и те в воде хоронятся, не слышно их. Редко даже какой комарик пролетит, пропищит. Всем жарко. Давай-ка, дуй в дудочку, кваса холодненького закажу побольше, отведу душу. Эх! - довольно крякнул Купал Купалыч и, шутя, добавил: - Вот пересохнет от жары моё озеро. И где мне тогда жить прикажешь? А?
     - А ко мне в сторожку переберёшься, на печку к домовятам в компанию, - в тон водяному шутливо ответил Лексей Лексеич.

     - А-ха-ха-ха-ха! - развеселился от такой перспективы Купал Купалыч. - Ох, Лексеич, раздавлю я твою печку, ох, развалю её подчистую. Меня, - водяной хлопнул по своему объёмистому животу, - к домовятам на печку! Ох-хо-хо!
     Угомонился Купал Купалыч, однако быстро, стоило ему увидеть как леший поднёс дудочку ко рту. Надо было срочно заказывать себе завтрак. А это - дело весьма серьёзное...

                3.

     - О! И у тебя тоже квас, и окрошка?! - ткнул пальцем водяной в заказ лешего, когда на примятой траве появилась скатерть с угощениями.
     - Ну да. Это же ты мне своим квасом холодненьким такую мысль подал. Вот теперь и будем оба квас есть и квас пить.
     - Нет, не так, Лексеич! Мы будем квас квасом заедать!- поднял вверх палец довольный водяной.
     - Нет, не так, Купалыч! - Лексей Лексеич тоже картинно поднял свой палец и,  подражая водяному, торжественно произнёс: - Мы будем квас квасом запивать!
     - А-ха-ха! Вот именно! Что в лоб - что по лбу.

     И, несмотря на жару, друзья весело принялись за завтрак.
     - Ну, что там у нас со следами-то сегодня? Ты что-то ничего мне про них не рассказываешь, - заедая квас квасом, обратился к сотрапезнику Купал Купалыч.

     - Хм, всю дорогу шёл и о следах думал, да ты своей маскировкой меня с толку сбил... Ну, а со следами - просто беда. Опять следы и следы. Почти весь потолок в следах. Вчера домовята еле их убрали, - Лексей Лексеич запил квас квасом, - а сегодня следов ещё больше. И они ещё чернее.
     Водяной выслушал жалобу друга и задумчиво покачал головой.
     - Ну, а как продвигается наше расследование? - спросил в свою очередь леший у главного детектива.
     - Медленно продвигается, - ответил Купал Купалыч, - фактов маловато. Вот ты к бабе-яге  ходил?
     - Ходил,  ходил.  Да что толку? - в голосе  лешего  сквозила  досада. - Не признаётся Лиходеевна. Как услышала о следах на потолке, в лице переменилась, да бух в обморок. Хоть и старая карга, а всё не прекращает своих дамских штучек. Обморок у неё, видишь ли.
     - Ха! - усмехнулся Купалыч, - Опять в обморок? Ну и Яга у нас. Чувстви-и-ительнейшая натура. Опять прикидывалась?
     - А кто  ж  её  разберёт? Ушёл я. Тоскливо  смотреть  на её  выходки, - расстроенно произнёс леший. - Ушёл и дверью хлопнул.
     - Так, так... - водяной потеребил бороду. - А что, следы такие же? По форме, размеру?
     - Точно такие же, только их ещё больше. Пойдём в сторожку, сам увидишь.
     - Нет, что ты! - замахал руками и выразительно скривился на это предложение Купалыч. - По такой жаре лешему и то тяжело, а уж водяному-то!.. Да, это очень-очень плохо, когда сухость... От недостатка воды... мозги сохнут...
     - Ну как же! Всё вода, опять вода... - чуть слышно проворчал себе под нос Лексей Лексеич.
     Водяной сделал вид, что не услышал этого высказывания.

     - Да и сейчас некогда мне ходить-то - дело важное есть. Понимаешь, Лексеич, как узнал я вчера о твоих  следах, так и сделал заявку  в Чудо-град на  книгу о детективном деле. Раз у нас, - водяной хлопнул друга по плечу, - есть детективное бюро, то новое преступление расследовать теперь будем по науке. И уже сегодня мне сказочная почта книгу эту доставила. Вот сижу - изучаю, крепко надеюсь, что поможет она нам твою загадку разгадать, - и водяной достал из травы небольшую книжку. - Невелика книжечка, а премудрость в ней большая. Вот прочту - тебе дам.Сам почитаешь и увидишь.

     - Поможет, говоришь, книжка эта загадку разгадать? - леший с подозрением глянул на книгу в руках водяного. - Я вот вчера как раз подумал, что загадку нам загадал тот самый чёрт. что сшил твои наследственные сапоги...
     - Ага, недавно почему-то он стал привидением и ходит теперь по твоему потолку?.. Как же, как же, слыхал я это от Лёшика и Гошика... Чепуха! - махнул рукой водяной.

     - Да ты погоди! Он ведь просто хочет отыграться за проигранный твоему деду спор. А у меня потолок пачкает, потому что у тебя под водой следы поставить не получается! - горячо отстаивал свою идею Лексеич. - А привидением он мог стать давным-давно. И с тех пор мы его и не видели - как сгинул!

     - Эх, ну и фантазёры! Навыдумывают и потом сами же и верят!.. - Купалыч хлопнул по сапогам. - А как же баба-яга? Забыл?
     - А баба-яга как раз и могла связаться с этим чёртом-привидением и наслать его на мою сторожку, - нашёлся леший. - Двух зайцев они хотят убить сразу: и мне насолить с этими следами, и тебя осрамить - не разгадаешь, мол, мою загадку - это уже чёрт мудрит...

     - Ну ты даёшь! Сам ты мудришь! - Купалыч вновь хлопнул по своим блестящим сапогам. - Так говоришь, как будто всё это не твоя выдумка, а и есть на самом деле!
     - А может, на самом деле так и есть. Ты подумай, подумай, - Лексеич гнул свою линию. - Книгу вот почитай. Может, там это как раз и написано... По-моему, всё сходится: один к одному...

     - Ладно. ладно. И почитаю. и подумаю... - водяной погладил сапоги.
     - Вот и хорошо. А мне уже пора, - леший встал, - дел невпроворот...

                4.

     В это утро настроение у бабы-яги с самого начала было несколько мрачноватым. Портила его навязчивая мысль о том, что назначенный для стирки день настал, а стирать хотелось ещё меньше, чем вчера. Лиходеевна ещё раз придирчиво осмотрела ворох грязного белья, что так и лежало ещё со вчерашнего дня посреди избы, и определила, что сегодня оно кажется ещё грязней.
     - Вот же проклятье! - высказалась Яга. - Да не могло же оно за ночь ещё больше загрязниться?! Чёрное-то всё какое! Тьфу! Смотреть противно!
     Жаба Каряба было вылезла из-под лавки, чтоб вовремя поддакнуть своей хозяйке, но, быстро сообразив о надвигающейся опасности необычной для неё работы, тихохонько на цыпочках залезла обратно. Лиходеевна её даже и не заметила, и продолжала вслух сокрушаться:
     - И воду подогреть придётся. Помню, в тёплой воде Гошка бельё замачивал. Э-эх! - Яга поставила на огонь ведро с водой. - Полежит всё в тёплой воде с мылом - побелеет, а там остынет - и Карябушка постирать сможет.
     Жаба под лавкой перестала дышать и, побледнев от страха, стала какой-то желтоватой.

     - Пока вода греется, корыто наладить можно, - по-деловому рассуждая, Яга выставила корыто, налила в него воды и стала тереть на тёрке большой кусок мыла грязно-коричневого цвета.
     Из своего тёмного угла Каряба с тоской смотрела, как вылетающие из-под руки Яги стружки мыла резво ныряли в воду.
     - Красота-то какая, Карябушка! - повеселевшим голосом говорила Лиходеевна, вспенивая воду. - Ух! Сейчас горяченькой воды подолью, замочу всё - и порядок. Пены-то, пены сколько! В такую пену только кину - всё и само выстирается.
     Последние слова успокоили Карябу. Она вновь позеленела и даже улыбнулась.

     - Ну, Карябушка, вылезай!   Замачивать  будем, - бодрым  голосом  позвала подружку Лиходеевна и опустила в корыто первую простыню.
     Жабе стало  интересно, как же  это  оно само  стираться-то  будет, и она подскакала к хозяйке. Яга поводила мокрую простыню вдоль корыта... Вода стала темнее, да и пены поубавилось.

     - Хм?! - удивилась Яга этому обстоятельству. - Жаль-жаль... А, не пропадать же зря мылу да воде?! - воскликнула баба-яга и, махнув рукой, решительно загрузила в корыто ещё простыню и несколько платьев.
     Каряба взволнованно смотрела, как пена совершенно исчезла, а вода становилась всё грязнее и грязнее, пока совершенно не приобрела почти чёрный цвет.

     Баба-яга взяла её на руки и  ласково  почесала  между  настороженных  глаз, погладила по бугристой спине, которая дрожала от страха.
     - Ну, чего ты так дрожишь, дурочка? Прыгать да кувыркаться в воде - самое милое дело! Удовольствие! - бодро сказала Яга. - Давай, Карябушка, ныряй, теперь уже и стирать можно.
     Баба-яга стала опускать Карябу к корыту, но жаба замахала лапами, выдираясь изо всех сил.

     - Ква-ква-квак так можно?! - вопила она. - Такой грязной воды ни в ква-ква-кваком болоте не бывает!
     Но  Лиходеевна  её  не  слушала, а кинула  прямо в центр корыта и стала подзадоривать криками:
     - Прыгай, Карябушка, бултыхайся! Стирай, стирай! У тебя хорошо получится!

     Жаба, окунувшись, тут же вынырнула. Она хлебнула горькой  мыльной пены, и теперь из её  громко и  возмущенно  квакающего  рта  выдувались ещё и  большие разноцветные пузыри. Она колотила  лапами  в корыте,  разбрызгивая воду  далеко вокруг и кашляла, и чихала, и орала не чём свет стоит:
     - А-ква-ква-ква-квараул!!!

     Баба-яга, не  ожидавшая  такого поворота, и видя  неспособность  Карябы  к прачечному делу, пожалела любимицу и бросилась её спасать.

     - Всё, всё, Карябушка! - приговаривала она, вытащив жабу из воды. - Ну, не получается, что же поделаешь?! - Лиходеевна пожала плечами и, наморщив лоб, резонно заметила: - А попробовать-то надо же было...
     Каряба не разделяла её мнения о необходимости пробы. Она икала и пускала пузыри.
     - Сейчас, лапушка, я тебя от мыла отмою, водичкой вот ополосну.

     Баба-яга взяла стоявший у печи ковшик с водой и плеснула ею на жабу. Вода оказалась горячей.
     - Ква-ква-ква-квашмар!!! - заорала Каряба ещё громче прежнего и запрыгала по полу. - Ква-ква-квараул - ошпарили!!! Ошпарили!!! Ква-ква-квакой ужас!

     - Да уж, - не зная, как и быть, согласилась с ней Яга, - не стирка, а ква-квашмар какой-то в самом деле...

                5.

     Предоставив Купал Купалычу спасаться от жары либо на дне озера, либо в тени с большим лопухом на голове, леший пошёл на пасеку узнать как здоровье кикиморы Ворчуньи.

     Леший опасливо косился на деловито снующих и жужжащих пчёл,  проходя  мимо ульев. У него даже возникла робкая мысль о том, что легче уговаривать других, чем самому лечиться подобным образом. Но уговаривать никого не пришлось. Навстречу лешему из шалаша вышла кикимора Скрипунья и рассказала о  результатах  первого лечебного сеанса:
     - Понимаете, Лексей Лексеич, ей было так уж плохо, что она сказала: "Пусть пчёлы, пусть хоть змеи кусают - хуже уже не будет. Уж так болит, так болит..."
     - Вот это молодцом! - обрадовался леший. - А я и не верил, что вообще согласится...

     - Да погодите радоваться, - прервала его Скрипунья, - расскажу, что получилось. Сетку ей одела на лицо и шею, руки-ноги позакрывала, оголила только поясницу. Привела я  Ворчунью к улью, пчелу  поймала за крылья и  прижала её к спине. Пчела как ужалит!
     Леший скривился и передёрнулся. Кикимора понимающе кивнула.

     - А что поделаешь? Лечение есть лечение. Лекарства тоже горькие бывают.
     - Ну и что дальше-то было? - спросил в нетерпении Лексей Лексеич.
     - А то и было, что и следовало ожидать, - вздохнув, сказала Скрипунья, - Я ей объясняла, вразумляла, а она всё позабывала... Как дёрнется, как закричит и давай ругаться, бегать, руками махать. А пчёлы не любят резких движений - ну и накинулись на неё. Ворчунья всё пыталась кофту на спину натянуть, да я хорошо её заправила... Вот всю поясницу ей и искусали. Только в воде от пчёл и спаслась. Лежит теперь, опухла вся. Теперь у неё болит ещё больше. И ворчит она ещё больше.Ругает на чём свет стоит и меня, и вас. Никакого сладу с ней нет, - Скрипунья, понизив голос, безнадёжно махнула рукой в сторону шалаша. - Кто же знал, что так получится? Зайдёте, поговорите что ли сами с ней? Или уж завтра, может завтра ей полегче будет.
     - Да уж лучше завтра, - благоразумно согласился Лексеич и, попрощавшись, пошёл к Молчунье...

     На Солнечной поляне под старым дубом он застал очень мирную картину: у входа в шалаш сидела Молчунья с зайчонком на руках и осторожно иглой извлекала из его маленькой  лапки  занозу, а  рядом  горел  небольшой  костёр, на котором в тазу варилось душистое варенье.
     Леший поздоровался и погладил зайчонка по прижатым к спине ушам.
     - Не трусь, ушастый! Молчунья у нас - лучший лесной лекарь, - он подмигнул кикиморе, - вылечит - лапа будет лучше новой прыгать.
     - Да мы уже и управились, - Молчунья отпустила зайчика, и тот весело ускакал прочь.

     - Ты Ворчунью посмотрела бы ещё. Опухла она очень от укусов пчелиных, - сказал Лексеич.
     - Была я у них сегодня, - ответила кикимора. - Скрипунья и сама у нас - лучший лекарь. Жар ей снимает липовым чаем да малиной, и на спину примочки всё время кладёт. Хорошо лечение в меру, а тут вышло, что с пчёлами перестарались.Но ничего, поправится Ворчунья. Скоро поправится.

     - Ну а что  кикиморам  удалось  узнать  насчёт  бабы-яги и её слуг? - поинтересовался леший.
     - Про бабу-ягу пока ничего не известно. И вообще, в лесу тихо. Глядим в оба, а ничего подозрительного пока не углядели. А у вас как? - в свою очередь спросила она.
     - А у нас... следов ещё больше... - вздохнув, ответил Лексей Лексеич. - Ещё больше следов...




 

   
     -