Восход. Главы 28 - 31

Глава 28


Перебравшись через густые заросли, ребята увидели ухоженную площадку с беседкой и мангалом. На подстриженных газонах расцветали мелкие ромашки и васильки, в воздухе порхали бабочки, лёгкий ветерок колыхал кроны высоких деревьев поодаль, вглубь тёмной рощи уходили выложенные плиткой дорожки.

- Здесь хватит места для палатки и есть где приготовить еду! – Саня обвела рукой всё великолепие. – За рощей озеро, в воде живут рыбы, она чистая.

- А где все остальные? Здесь явно должны быть люди… или нелюди, - Алексей замолчал, и Руслан понял, что тот вспоминал сад-ловушку работорговцев.

- Нет здесь никого. Я проверил, - Руслан прикрыл глаза.

- Траву подстригали не так давно, - Ник провёл ботинком над газоном. – Кто-то ухаживает за этим местом.


- Нет. Это особое место. Тут будто бы замерло время.

- То есть?

- Я вижу следы человеческой деятельности. Люди любили это место. Потом они все ушли, но их старания остались.

- Тебе не подсовывают иллюзию? – склонился к Руслану Ник.

- Нет. У этого места есть границы. Оно нас впустило и может выпустить. Это нечто вроде… убежища, - Руслан тщательно подбирал слова. – Здесь безопасно, потому что здесь нас никто не найдёт. Но я не понимаю, как именно убежище было создано.

- Мы здесь одни? – спросила Альбина.

- Да. Других разумных существ я не вижу. Опасных зверей тоже.

- Привал? – спросил Алексей.

- Да, - Ник прошагал к беседке и поднялся на ступеньки. – Нам надо определиться, как мы дальше ищем наше невероятное сокровище – звезду Кли и всё, что она приносит. Иначе так и будем мыкаться по мирам неприкаянные, попадая из передряги в передрягу.

- Разве карта не может нам подсказать? Я мог бы отыскать нам путь, - Саня огляделась. – Ну зачем-то же она была нам дана!

- Разве не твоё зрение должно видеть звезду или какие-то маяки? – Алексей не хотел признавать, что Руслан действительно настолько силён, но одновременно боялся, что самый сильный из них не справится с задачей.

- Я думала, это моя задача – подыскивать порталы и открывать их, - тихо проговорила Альбина. Руслан поднял руки:

- Да, я не знаю, как правильно ориентироваться в этом множестве миров. Я не знаю ничего о порталах, мы по-прежнему ничего не можем сказать о звезде Кли, о пророчествах и странных стихах, которые мы нашли в библиотеке графа. Но это не значит, что мы сбились с пути или не сможем понять ничего. Должно быть, рано или поздно мы встретим того, кто сможет нам что-нибудь объяснить.

- Каковы шансы, что этот кто-то придёт сюда? Может, имеет смысл идти к нему навстречу?

- В том-то и дело, что непонятно, куда надо идти.

- Сейчас мы можем отдохнуть от бесконечных выдумок про чужеземцев – слуг госпожи Кли из неведомых краёв. Будем использовать это время. Санёк, мы с тобой ставим палатку. Альбина, ты принесёшь воды и потом займёшься едой. Руслан, Алексей, на вас хворост для костра.

- Почему это на мне готовка? – возмутилась Альбина.

- Потому что ты не умеешь ставить палатку и не принесёшь так много хвороста, как крепкие парни. А воду тебе принести будет легче. Ты её умеешь замораживать.

- Я не пойму, почему ты командуешь! – Альбина не умела готовить и не собиралась позориться перед остальными или, чего хуже, травить кого-то. Ник тяжко вздохнул.
 
- Руслан, ты главный, верно? Раздай всем задания, как считаешь нужным. Может, тебя она послушает.

Альбина поперхнулась. Ей было неприятно, что ею командуют; было бы вдвойне неприятно, если бы начал командовать Руслан, потому что он был настроен крайне миролюбиво, и ссориться с ним Альбине было жутко некомфортно. Руслан же видел и понимал, что именно Альбине не нравится, но предложить ей самой выбрать себе занятие было неудобно. Другие ждали распоряжений.

- Я не говорила, что считаю Руслана главным, - произнося эту фразу, Альбина считала аргумент откровенно слабым, но сразу после перебрала в памяти все события странного путешествия. Все были главными по очереди. Кроме неё. Стало быть, всё верно.

- Началось, - пробубнила Саня.

- Вроде мы уже это решили? – Ник развёл руками. – Ну ладно, проголосуем. Кто за то, чтобы лидером был Руслан?

Он поднял руку, тут же подняла руку Саня. Альбина из гордости не пошевельнула бы и пальцем. Алексей лихорадочно обдумывал. «Если сейчас выступлю оппозицией Руслану, потеряю доверие Сани и Ника и, возможно, помощь сильного экстрасенса. К тому же, никто не поверит, что я на стороне Альбины. Она-то точно начнёт искать подвох».

Выдавив из себя улыбку, которая должна была означать примирение и послушность лидеру, Алексей поднял руку.

- Три из пяти – больше половины.

Альбина побледнела. «Конечно, этот всегда рад подгадить. Ещё и улыбается».

- Слушай, - медленно начал Руслан, - я никого силком под своё главенство не загоняю. Не хочешь – не надо…

«Мы всё равно с тобой», - хотел закончить мальчик, но Саня опередила:

- Без тебя обойдёмся!

Поджав губы, Альбина развернулась и двинулась вдоль одной из дорожек к озеру. Руслан сделал было шаг следом, но Ник встал у него на пути.

- Не надо. Хочет дуться на нас – пусть дуется. Можно и вчетвером всё организовать. Только скажи, кто что делает. Ты знаешь, почему я именно так предложил.

- Знаю, - Руслан замялся. Ему не хотелось оставлять Альбину в одиночестве, от которого она так долго страдала.  – Всё, в общем-то, верно, я за водой сам схожу, а еду… мои запасы практически кончились, одна булка – практически ничего.

- Я взял консервы. И надо их разогреть. Без горячей еды нам точно не продержаться.

- Ты сможешь это сделать?

- Да, просто это будет дольше.

- Все как раз нагуляют аппетит. Давай мне бутылки для воды.

Ник выдал несколько бутылок. Озеро располагалось совсем близко, поверхность его была подёрнута рябью из-за приятного ветерка. Руслан спешил к Альбине, которая сидела на траве и смотрела вдаль.

- Альбина…

- Легче лёгкого сказать «готовь»! Ему-то что? Работал на кухне в своём отеле, считает, все обязаны уметь то же, что и он.

- Я могу ему пояснить.

- А мне не надо! Не надо, чтобы меня оправдывали. Ник думает, будто я чудовище и сама виновата в том, что вечно одна и со всеми ссорюсь. А я не намерена извиняться! Лучше бы я с ними не шла, да? Если это они твердят с утра до ночи, тем более нечего перед ними извиняться! Очень нужно, как же! Ни капли во мне не участвуют, а ещё требуют!

- Они вряд ли…

- Вряд ли! – передразнила Альбина. – Я звезда, я стараюсь, работаю целыми днями на благо спорта в целом и всего государства, а потом пророчество говорит, что я – звезда, ниспосланная, чтобы дарить свет! Так почему ко мне отношение, будто я – пустое место?

- Ты вовсе не пустое место, - Руслан отложил пустые бутылки. – Ты талантлива, умна, у тебя сильная воля и доброе сердце. Другие не видят, потому что привыкли видеть выражение любви и добра вовсе не в тех словах и поступках, которые ты совершала на их глазах. Это… как вавилонская башня, когда каждый говорит на своём языке. Как ты выражаешь любовь к миру и другим людям?

- Я дарю им своё катание. В первую очередь, конечно, российской сборной и стране в целом. Но вообще-то всей планете.

- Катание? Ты уверена, что Саня и Ник понимают, что это – твой дар для них? Выражение твоей дружбы к ним?

- Но ведь это так много значит! – в голосе Альбины послышались жалобные нотки. – Хоть раз-то каждый видел!

Руслан помолчал.

- Я всё думал, какова она – звезда Кли. Она дарит свет мёртвым, но эти мёртвые могут быть… совсем мертвы. Понимаешь? Ты, воплощение звезды, идёшь по небу и даришь свет, но его не видят и не могут оценить, потому что все лежат с закрытыми глазами. Кто-то лицом в землю. Они уснули вечным сном, и в их сне лишь темнота. Нужна ли в таком мире звезда? Стала бы ты светить тогда?

Альбина помолчала.

- Стала бы. Потому что я-то есть. Мне без моего света никак нельзя.

- Вот. Это очень важно. Есть ли рядом с тобой Саня и Ник, нет ли их, ты всё равно катаешься. Это доставляет радость тебе, но не им. Знаки дружбы предполагают, что ты сделал что-то хорошее специально для будущего друга так, чтобы он почувствовал твою любовь. Делятся сладостями, позволяют списать домашку, вместе гуляют… Ты ничего подобного не делаешь.

- Я делаю гораздо большее! – Альбина понимала, что имеет в виду Руслан. – Я стараюсь ради всей страны. Ради России, мне её представлять на международных ледовых аренах! И ради всего спорта, чтобы маленькие девочки выбирали фигурное катание, желая быть похожими на меня! Ты понимаешь, что для этого требуется?

- Тренировки.

- Не просто тренировки. Очень много тренировок. Так много, что в течение дня ни на что другое больше сил не остаётся. Иначе нельзя. Иначе я ничего не достигну, и в Сочи не будет звучать российский гимн на соревнованиях по одиночному женскому катанию! Пусть на протяжении четырёх лет всем плевать на фигуристов, но в эти дни все прилипнут к экранам и, даже не зная наших имён, будут болеть за флаг. Этот флаг на моих плечах, и я четыре года из четырёх должна о нём думать каждый день. Кто угодно может плевать на это дело, я не могу. Понимаешь?

- Мне кажется, ты несколько преувеличиваешь. Не всем так важно, кто победил в любых соревнованиях. Не только ледовых. Я понимаю, это важно для тебя, но ведь… есть что-то ещё помимо льда в твоей жизни?

- Школа. Немного времени на то, чтобы побыть с самой собой. Посмотреть кино, почитать книги. В путешествиях – новые знакомства. Все неудачные. Потому что никто не готов видеть во мне звезду.

- Они не понимают, что это такое – быть звездой. Они не видят тебя иначе, чем обычную девочку, и когда ты говоришь о себе: «Я звезда», - им кажется, будто ты врёшь. Доказательств у них нет перед глазами.

- Почему же нельзя просто поверить человеку?

- Слишком часто их обманывали до того, наверно, - Руслан тихо подошёл к озеру и принялся набирать воду. – Никто из них не думает о российском флаге в Сочи. Вообще. Понимаешь?

- Но это не значит, что я должна оставить всё это. Я жизнь свою положила на спорт. На медаль. Золотую. В Сочи. Я не отступлю. И это не значит, что у меня не может быть друзей. По крайней мере, такие люди, как эти, моими друзьями не станут.

- Почему ты решила заняться фигурным катанием? – Руслан внимательно смотрел на лицо любимой, которое всё никак не становилось менее напряжённым и печальным. Альбине этот взгляд не нравился; впрочем, сейчас ей вообще ничего не могло понравиться. Она растравила все раны и готова была биться в истерике, защищая себя от Руслана, который и не думал нападать, но пришёл от тех, кто напал бы с удовольствием…

Он ведь хочет их примирить, а зачем?

- Мама привела меня на каток. Она тоже раньше каталась. Потом была травма, и она ушла. Никакие соревнования не выигрывала. Но у неё был тренер, хороший тренер, и она посмотрела на меня маленькую и сказала, что во мне больше потенциал, чем в маме. И мне разрешили бывать на катке так долго, как того потребует медаль. С тех пор я занималась на льду и в спортзале с разными тренерами. Они все говорили, что из меня выйдет чемпионка.

- Помнишь, ты удивлялась, как я умею ладить с другими? На крыше поезда, когда ты каталась по воздуху? – Руслан наполнил последнюю бутылку. – Я мог ладить с ровесниками, но не с взрослыми. Саня тоже не ладит с родными. Ник не жалуется, но я знаю, что он не хочет той судьбы, которую ему пророчили взрослые. Насчёт Алексея мне нечего сказать, но, похоже, ты из нас единственная смогла поладить с взрослыми и оправдать их ожидания. Это… очень здорово, - Руслан улыбнулся, надеясь, что хоть это подбодрит Альбину, но та зябко повела плечами, а подбородок её дрогнул.

- Ага, да. Оправдала. «Почему ты не помогаешь по дому», «почему у тебя нет друзей», «такая-то девочка уже гуляет с мальчиками»…

- Но… хотя бы родные твои понимают, почему ты не можешь всего этого делать?

- Пока я не оступлюсь, у меня есть шанс ответить им. Показать все золотые медали. Уверена, привези я серебро, они бы… - Альбина не договорила.

- Но ведь… разве можно настолько не прощать ошибок? – Руслан замер. В его голове не укладывалась модель, которую Альбина видела своей реальностью.

- Это спорт, - бросила девочка. – Там тебя никто жалеть не будет. За любую помарку Галина Владиславовна орёт. Не только на меня, на других тоже. И другие тренеры орали. Потому что прыжки – они сложные, знаешь ли. Получаются далеко не с первого раза. Кто-то срывается на сотой неудачной попытке. Кто-то – на сто пятидесятой. А человеку нужно двести, двести попыток, чтобы удачно прыгнуть, и сколько на него не ори, быстрее он не разберётся.

Альбина так разошлась, что вскочила. Руслан поднялся вместе с ней, глаза его распахивались всё шире.

- Они орут, потому что нервы у человека не резиновые. Любому терпению приходит конец. Галина Владиславовна орёт громче других, потому что я – её единственный шанс на нормальную работу. Единственный шанс доказать, что она поднимет чемпиона. Она же тренировала раньше. Ей пришлось уйти. Ей мешали вернуться, и она озлоблена на своих конкурентов. Но если я выступлю идеально, никто не посмеет ей отказать. А если я провалюсь, другого шанса у неё больше не будет. И у меня тоже. Сочи – вот мой потолок.

- Сочи – лишь одна Олимпиада, - еле выдавил из себя Руслан. – Ты же… сможешь ещё…

- Нет, не смогу! – безумными глазами Альбина смотрела на собеседника, не видя ничего вокруг. – Не смогу, потому что за эти годы вырастут новые спортсменки! Они будут моложе и упорнее меня, и они не позволят мне пройти отбор. В Сочи самой молодой и упорной буду я. Время будет на моей стороне. Это в Европе люди могут кататься до тридцати и завоёвывать медали кучу раз. Там тепло и мало народу. Россия – северная страна, где ко льду людей приобщают, и у нас много жителей. Мне конкуренцию не пройти. В Сочи – пан или пропал, а потом я уйду из спорта. Уйду победительницей, с медалью, с золотой олимпийской медалью, чтобы никогда больше не возвращаться.

- Как? – не выдержав, закричал и Руслан. – Уйти и оставить всё, что любишь?

Альбина выпрямилась, оценивающе глядя на мальчика, и кивнула с горькой усмешкой.

- Ни за что на свете не пойду в тренеры. Зареклась, чтобы ни одна девочка, которой нужно двести попыток на простейшие прыжки, не слышала мой ор. Я такой не буду. Мне заплатят, я смогу купить себе жильё, открыть бизнес, не связанный со спортом, обеспечивать себя сама, жить в доме с садом, где будет озеро, - она ткнула пальцем в сторону воды, - похожее на это. Зимой оно будет покрываться льдом, и я буду кататься для себя. Летом буду любоваться на него. И ещё в саду будут цвести деревья, белые. И если даже в мой сад никогда не придут друзья, настоящие, то я, по крайней мере, не пущу в него врагов. Тех, кто ранит меня. И всё.

Альбина отвернулась. Глаза слезились, но расплакаться при Руслане она не могла. Он видел лишь её правую щёку, судя по тому, что смотрел широко раскрытыми глазами, насквозь смотреть не собирался. Чуть наклонив голову, Альбина позволила слезинке из левого глаза скатиться по щеке, правый же от слёз удержала.

- Господи… как же ты живёшь, если на тебя все орут, никто тобою не доволен, а после Олимпиады ты потеряешь всё? – Руслана трясло, хотя ни он, ни Альбина этого не замечали.

- А как иначе?

- Да ведь любой бы бросил всё это! Это же ад!

- Ад? – позабыв про слёзы, Альбина обернулась.

- Тебе же там плохо! – голос Руслана дрожал.

- Мне? Плохо? Это единственное место, где мне хорошо! Я люблю лёд, - Альбина наконец улыбнулась. – Ты думаешь, люди бы шли в фигурное катание, если бы боялись травм, тренеров и ответственности? На льду остаются те, кто любит. Те, кто готов кататься для себя. У тебя не было дела, которым ты был бы готов заниматься всё время. У меня оно есть. Моя любовь согревает меня.

Это были простые слова, но Руслан оказался настолько ошарашен, что Альбина тоже удивилась – и успокоилась. Никогда прежде её не выслушивали, никогда прежде её экспрессия не вызывала такой реакции, взрослые спешили уйти, сменить тему, давить своим авторитетом, дети высмеивали, не вслушиваясь. Впервые за долгое время девушка чувствовала, что ей не надо защищать перед собеседником право на любимое дело со всеми его сложностями и опасностями, что можно было не кричать и не выходить из себя.

- Да, есть те, кто идёт в спорт ради славы. Ради чего-то, кроме льда, - добавила Альбина спокойнее. – Но они никогда не побеждают по-настоящему, даже если выигрывают какие-то призы. Только самое сильное, полное горячей любви сердце одолеет лёд. Если ты не любишь своё дело, лучшим ты не будешь никогда.

Руслан открывал и закрывал рот, не понимая, что на это ответить. У него была цель – помирить Альбину и остальных, но вместо ожидаемой улыбки после слёз, колкостей и упрёков, вместо разговоров о привычном он получил много новой и сложной информации. Казалось, с ним говорил житель другой планеты. А наладить контакт между жителями разных планет – задача гораздо более трудная.

Но если контакт не наладить, начнутся космические войны, а этого допускать никак нельзя.

Чтобы отыскать хоть сколько-нибудь привычные слова в потоке Альбининых признаний, Руслану пришлось дважды повторить про себя её последнюю фразу.

- Быть лучшим… - мальчик вздохнул. – Ты хочешь быть лучшей. Другие не хотят. Им твоё желание непонятно.

- Они завидуют, - Альбина поджала губы.

- Они не стремятся быть лучше. Понимаешь? Им не нужны награды, за которые ты борешься. Поэтому и завидовать тебе они не могут. Они защищаются, потому что им кажется, будто ты стараешься их на пустом месте принизить.

- Можно подумать, они не принижают меня. Я говорю: «Я звезда» - потому что иначе не увидят и не поймут, что я тяжело работаю, не могу вести себя так, как все привыкли. Они-то первые отталкивают. Говорят, будь как мы, или ты не с нами. Конечно, неудобно знать, что рядом с тобой кто-то умеет лучше. Поэтому лучшие одиноки.

- Им видится, будто ты любишь только себя. Действуешь только так, как тебе хочется. А на них тебе наплевать. Вот что их обижает.

- А если бы я прогибалась под каждое чужое желание, где бы я была? – Альбина вновь повысила голос. – Представь себе, я умею себя любить. Никто меня не полюбит, если я сама не буду себя любить.

- Неправда! - Руслан осёкся и пожалел, что не сдержал выкрика. – Люди… люди сами решают, готовы они дарить свою любовь человеку или нет. Люди готовы прощать человеку ошибки, и мне жаль, если тебе этого не сказали. Если тебя заставили думать, будто всё на свете надо заслужить, вырвать у других в соревнованиях.

- Ошибки люди прощать готовы, а вот их отсутствие – нет.

Альбина с замиранием сердца ждала реакции Руслана. На секунду, когда он выкрикнул: «Неправда!» - ей показалось, что он её будто бы любит. Но любовь была создана, чтобы люди не оставались одни, а он пришёл не за тем, чтобы остаться с ней, успокаивать, гладить по голове или ладони, говорить, что люди неправы, когда не ценят её и не уважают. Он намеревался уйти обратно к тем, кто готов её обижать.

Должно быть, людям очень трудно признаваться в любви. Альбина ещё никогда не влюблялась, даже в вымышленных персонажей или знаменитостей, но знала по фильмам, что люди робеют и не могут выговорить три заветных слова. Она не ждала, что Руслан сможет их сейчас произнести, даже если он на самом деле влюблён. Но если он влюблён, он сейчас останется с нею.

Руслан не знал об Альбининых мыслях и чувствах, он не думал закрывать глаза и проверять её волшебным зрением. Он понимал, что надо вернуться к единственным своим друзьям, которые разделили его тайны и подпевали ему в песнях. Надо вернуться с вестью, что Альбина – тоже их друг, что они идут дальше вместе. Но его слов не хватило, чтобы переубедить её; любовь, которая должна была согреть и успокоить обоих, оказалась не так сильна, как холод и горечь обид, которые взрослые, ни секунды не задумываясь, наносили детям, а дети несли их дальше друг другу. Вместо трепетного, приятного чувства был шок, и оттого где-то в глубине мелькнула мысль: «А что, если это не любовь вовсе?» Руслан не зацепился за неё, не возмутился, не заинтересовался. Он не понимал, почему говорить с прекраснейшим человеком на земле было так тяжело и так сложно.

Возможно, даже тяжелее, чем заниматься фигурным катанием.

Это ведь было очень тяжело – но она не бросила. Стало быть, любовь бывает и такой.

Мысль эта была для мальчика новой, настолько новой, что с ней хотелось остаться наедине. Сначала надо было всё-таки отнести воду, но потом уже не говорить ни с кем, а посидеть одному, переварить, разобраться. Вряд ли даже самые настоящие друзья сейчас готовы вникать во всё это.

Медленно подняв потяжелевшие бутылки, Руслан отошёл к зарослям кустов, за которыми начиналась роща.

«Не любит», - машинально отметила Альбина. – «Показалось».

Она не успела привыкнуть к мысли, что может стать чьей-то девушкой, и потому не чувствовала разочарования или потери. Значит, это не её судьба. Хватит и того, что после разговора с ним стало чуточку легче – ненамного, но иначе, чем обычно, когда она жалела себя, заходясь слезами и не зная, как унять чувство пустоты в самом сердце.

Ветер, гнавший рябь по поверхности озера, медленно стихал. Голубое небо всё яснее отражалось в воде.


Глава 29


- Надо бы запастись провизией, - рассуждал Ник, раскладывая мясной паштет на плоские сухари. – Если это место действительно доверенное, еда должна быть безопасной.

- А ты как на себе всё это тащить будешь? – поинтересовался Алексей, волоча рюкзак Ника в сторону от костра.

- Путь долгий, во льдах мы еду не найдём. Лучше поднапрячься. Всё равно может не хватить. Повезёт, если обратный путь выйдет короче, чем прямой. И потом, у нас пять… то есть, четыре спины, на которые можно всё это взваливать.

- О, Руслан, ты пришёл! – Саня торопливо приняла у мальчика бутылки с водой и передала бутерброд. – Что, примадонна с нами есть не будет?

Руслан не ответил. Медленно сев возле костра, он невидящим взглядом уставился на котелок, в котором что-то варилось.

- Ник, скажи честно, как давно ты планировал побег из дома, чтобы приготовить всё вот это вот? – он обвёл рукой палатку, набитый рюкзак, котелок, в котором что-то булькало, и самого Ника.

- Не побег, а семейные турпоездки, - усмехнулся Ник. – Мама обещала, что если я буду учиться без троек и получать пятёрки по всем техническим предметам, русскому и английскому, то мы будем проводить отпуска на природе. Мне это подарили на девять лет, чтобы я мог играть в путешествие прямо в отеле и готовиться к настоящим походам. Я учился ставить палатку в холле, тестировал на прочность новые напольные покрытия. Придумывал, из чего соорудить имитацию костра, чтобы похоже было. Весёлое было время.

Саня, Ник и Алексей уже сжевали бутерброды и приступили к похлёбке. Альбинина порция лежала нетронутой. Руслан так и не притронулся к своей. Он понимал, какой вопрос нужно задать, но почему-то не мог выговорить его. Набрав воздух так шумно, что все взглянули на него, он дрогнувшим голосом спросил:

- Вы вообще знаете, каких усилий стоит звание ледяной звезды?

- Конечно, знаю, - вздохнул Алексей. – Пашешь как проклятый. Пропускаешь ради тренировок всё, что можно, и всё, что нельзя. Просишь родителей договариваться с директором и завучем, что всякие важные контрольные я напишу раньше или позже, а не в день выступления. Сидишь на диете. Нельзя болеть, нежелательно травмироваться, хотя шансы высоки. Устаёшь.

- Я… я никогда об этом не думал раньше.

- Тебе и не надо. Ты, извини за прямоту, неспортивный. У тебя другие задачи.

- Это как на каторге.

- Ну да. И что? – Алексей с непониманием смотрел на Руслана, который удивлялся очевидному. Саня и Ник неспешно хлебали суп.

- Вы понимаете, в каком состоянии Альбина?

- Мы понимаем, что она тебе нравится, - спокойно ответил Ник. – Ты её будешь защищать. Но как бы ей ни было тяжело на её тренировках, сейчас она на отдыхе и в безопасности.

- Она устала.

- Я тебя понял и не жду от неё никаких хозяйственных решений. Пусть остаётся примадонной, думает о высоких материях и не касается низменных бытовых забот.

- Она есть-то будет? – спросила Саня.

- С вами, видимо, нет. Ей больно.

- Отнесёшь ей еду? Не налегай, Алексей, похлёбка тоже на пятерых.

- Я голодный!

- Да, я отнесу ей. И я попробую поискать еду, не бойся, Алексей, если у нас есть пророчество, и даже не одно, мы точно придём к цели и не умрём с голоду.

- Очень надеюсь, что это так, - Алексей с сожалением бросил ложку в котелок.

- Я и посуду потом помою. Осмотритесь, вроде опасности нет, а ресурсы могут найтись.

Шагая к озеру с котелком и бутербродом, Руслан испытывал ощущение, подобное дежавю. «Ну, второй-то раз разговор должен пройти более гладко», - подумал мальчик, стараясь себя подбодрить. Альбина сидела у воды, обхватив колени руками.
 
- Я принёс тебе еды.

Девочка растянула губы, но улыбкой это назвать ни у кого бы язык не повернулся. Во взгляде серых глаз застыла горечь.

- Я пытался объяснить им, каково тебе. Они не поняли.

- Ты пришёл, чтобы остаться со мной, а не с ними? – Альбина спокойно взяла бутерброд. Её уже не волновала подоплёка поступков Руслана. Любит он её, не любит, к звезде это их не приблизит и к взрослой жизни, полной свободы, тоже.

- Я принёс еды и потом помою посуду. Честно, все эти поиски утомляют. Я бы вернулся домой.

Альбина вскинула брови, и Руслан по глазам прочёл её вопрос.

- Знаю, вернусь – больше никогда не выйду. Это я ляпнул, не подумав. Не домой, а в место, где всё понятно, от тебя не требуют сражаться с монстрами, тёплая кровать есть и крыша над головой. Это, кажется, и называется домом… но это не мой дом.

Альбина продолжила жевать, взглядом показывая, что слушает.

- Квартира у нас большая, куча картин, скульптуры есть. Гостей можно созвать больше пятидесяти человек. На танцы, конечно, меньше. Для них простор нужен. Я знаю, такому дому многие позавидуют. Учителя в школе ахают, когда узнают, какая у отца с матерью библиотека, какие возможности у меня для самообразования. А учусь я с тройки на четвёрку. Мне ведь не надо учиться, и на кружки ходить не надо. Не понадобится мне ни пианино, ни этикет, ни вся эта дополнительная фигня. Ради родителей можно, но не век же жить по их указке…

На край котелка села стрекоза, и Руслан лениво согнал её.

- Временами мне казалось, что это тюрьма. Но я знал, что есть тюрьмы хуже. Отец никогда не поднимет руку на меня, или маму, или кого-то из друзей. У меня каждый вечер есть время на себя. Есть деньги на хороших докторов – я слышал, как Вован рассказывал, мой школьный приятель, что в поликлиниках и больницах не всегда есть деньги на оборудование и достойные зарплаты медперсоналу. И врачи хорошие идут работать в частные клиники.

- Я знаю. Мой папа – доктор. Мы бедно жили, пока я не начала выступать. Спонсоры видели выступление и дали мне грант. Это сейчас мы делаем запасы, деньги мои дожидаются моего взросления, а первые несколько выплат пошли на погашение долгов.
 
- В банке?

- Нет, у знакомых. И новую мебель мы прикупили.

- Получается, это ты всю семью обеспечиваешь? А они тебя не поддерживают, когда тебе плохо?

Альбина доскребла похлёбку и протянула Руслану котелок.

- Нет, не только я. Мама работает тоже. У неё проектная деятельность, она временами уезжает в командировки, поэтому и приучила меня ездить на соревнования одной. Все бумаги она подписала с Галиной Владиславовной, потому что ей доверяет. Галина Владиславовна за меня трясётся, как за последний билет в хорошую жизнь с деньгами и славой. Но она правда многое для меня сделала. Ты когда-нибудь чем-нибудь занимался от рассвета до заката?

- Ну, один раз помогал родителям готовить приём. Прибирать квартиру, сервировать стол, там практически весь день ушёл…

 - Нет, уборка – это одно, сервировка – другое. Мне тренер показывала, как заниматься одним и тем же. Тренировка длиной в восемнадцать часов. Такой не было ни у кого из моих соперниц.

- Восемнадцать часов на коньках? – брови Руслана поползли вверх.

- Не на коньках. Тренируются по-разному, и на льду, и в зале, и даже просто сидя на попе. Это было испытанием на выносливость. Несколько раз Галина Владиславовна договаривалась с каким-то знакомым, и ей давали ключи от катка в другом конце города. В здании и спортивный зал был. На сутки, с полуночи до полуночи. Она всё это время посвящала мне. Надо было приехать туда к четырём, мама будила меня в три, давала контейнер с едой на целый день и вела в зал. В десять вечера она или папа приходили и забирали меня. Так было здорово идти ночью по улице, зная, что творишь особенное дело для всех! Но в три утра, конечно, легче, потому что потом с ног валишься. В первый раз Галина Владиславовна жёстко контролировала время, когда надо уходить на перерыв, когда возвращаться. Поутру мне казалось, я легко откатаю и больше, а вечером после перерывов не хотелось снова идти на лёд. Она говорила, как важно уметь отдыхать, правильно восстанавливать силы тела, не расслабляя ум. Ни на минуту я не забывала, что я на катке. Это… как бы психологически… другие настроены на то, чтобы выложиться за четыре-пять минут. Если им сказать, что вместо десяти минут они проведут под пристальным вниманием час, они устанут. Если я могу легко выдержать такое умственное состояние, то и час, и десять минут на соревнованиях проведу вообще без волнения и без помарок.

- А разве такое вообще возможно?

- Ну, ради этого все и пашут. Чтобы каждое движение было выверенным и идеальным. Тренер один раз объяснила, а потом сказала, что я сама теперь должна следить за своим временем. Неправильно рассчитаю – буду в девятом часу в программе помарки делать, а она ругать меня за это будет.

Руслан не успел сообразить, как жестоко он ошибался, думая, что большего шока уже не испытает. Спокойный и даже воодушевлённый тон Альбины не успокаивал мальчика, а наоборот, делал рассказ ещё более впечатляющим.

- Но ведь ты в любом случае в девятом часу всё делаешь с помарками… Если ещё и встала в три!

- Ложусь-то я раньше, конечно. И встаю потом позже. Да, помарки бывают, особенно если она задаёт откатать программу задом наперёд. Какие-то прыжки получаются в обе стороны, какие-то – только в одну. А если она ещё и музыку задом наперёд включит, то надо угадать, как звучит тот момент, когда тебе надо прыгнуть или делать вращение. Но это частности. Ты просто воодушевляешься от мысли, что ты на льду! Даже если ты в спортзале, ты в таком состоянии – на льду. И когда ты сидишь отдыхаешь. И когда ты ешь. Мыслями не растекаешься на другие вещи, разве что иногда думаешь ни о чём. Это ведь тоже важно, как и держать дыхание, например. В беге ведь есть такое понятие, второе дыхание, верно? Слышал?

Руслан уже не мог выговорить что-либо внятное.

- Я читала, как мальчик готовился к соревнованиям и научился только прыгать, а второе дыхание вырабатывается в процессе бега. Я думала, это образное выражение такое, усилия, которые тратятся в единицу времени в начале, в середине и в конце, разные. И все вот эти тренировки с паузами как раз рассчитаны на то, чтобы я научилась понимать, когда тело готово работать и дожидаться второго дыхания, а когда после первого надо остановиться. Но это и вправду ощущается как дыхание. Легче в груди становится, и прыжки более высокие, и скольжение более плавное, тебя будто подхватило потоком и несёт!.. – Альбина вскочила и закружилась, радостно улыбаясь. Улыбка эта вконец лишила Руслана шанса подобрать челюсть. – Конечно, на соревнованиях всё как бы на первом дыхании. Но вспомнишь, что ты могла часами напролёт думать и делать всё, что требуется, и в те пять минут выкладываешься легко! Спрашивают тебя, тяжело было, ты говоришь, мол, выступать – легко, готовиться вот тяжело, - Альбина вновь села на траву. – Но я благодарна Галине Владиславовне за всё это. Она мне помогает, хоть и орёт.

Руслан молча взирал на Альбину округлившимися глазами, и девочка не знала, как истолковать его взгляд.

- Что такого? У меня на голове чудище сидит?

Она повела рукой над головой, обернулась, но за спиной никого не было.

- Руслан? Ты вроде собирался мыть посуду… Ладно, давай я помою.

- Нет, я сам, - чуть охрипшим голосом произнёс мальчик, выходя из транса. – Я просто… Ты настоящая звезда, если можешь перенести всё это.

- А я думала, звездой меня делает не только это. В твоих глазах, конечно же, - Альбина нахохлилась.

- Дело не в моих глазах, ведь мы же идём к цели, следуем за мечтой…

- За твоей мечтой. Я бы не пошла, если бы ты не повёл всех. И другие тоже. Это было твоё решение, ты увидел во мне мои способности и потому решил, что можно идти к свету. Ты говорил, для друзей не нужно доказывать свою полезность, им прощаются ошибки и несовершенства. Будь я несовершенна, ты бы на меня даже не взглянул. А взглянул бы – счёл одной из тысяч таких же.

- Что? Нет, это же… душа твоя…

- Души у всех разные. Если ты видел похожие картинки с закрытыми глазами, ты видел не каждого по отдельности, а каждого в сравнении с другими.

- Нет! Не знаю я, что я тогда видел! Я боялся… этого было слишком много, я мог видеть каждого, видеть ответы на свои вопросы, один раз я даже списал в школе! Ну не могу я оттачивать это умение, когда кругом люди, вещи, разные детали, и всего много! Не умею я ставить вопросы, на которые нужно искать ответ!

- А я и не требую с тебя. Я не хочу, чтобы ты лгал, будто даришь своё хорошее отношение за просто так, потому что ты увидел во мне то, над чем я работала. Я твоё уважение заслужила упорным трудом на катке.

- Я про душу твою говорил! Про эмоции, про характер! При чём тут каток?

- Каток – это и про характер тоже. Про эмоции, про любовь. Не занимайся я спортом, не было бы меня такой, какая я сейчас. Все завоёвывают признание других, так что спасибо, что выслушал и отреагировал на мои слова, но не будь лицемером. Я тебе как таковая не нужна. Я для тебя – повод сбежать от родителей, которые тебя не понимают. Я рада, что ты это сделал. Надеюсь, что твоя доля сокровищ позволит тебе отыскать во множестве миров уголок, где ты будешь жить один или с теми, кто тебя понимает. Пользуйся шансом, я только за. Только не лги мне, слышишь, не лги. У тебя не бескорыстное чувство, а… - Альбина запнулась, но Руслан понял. Он открыл рот, чтобы что-то возразить, и не смог выдавить из себя ни звука. Девочка развернулась и пошла прочь вдоль берега, оставив собеседника в опустошении.

«Но ведь я правда люблю её… Почему она говорит такие злые вещи? Разве любовь не должна была сказать ей иное? Разве не должна она была обрадоваться, что её ценят, ею дорожат? Почему в мультфильмах всё так просто складывается, а тут…»

«А ведь я сказала «чувство», а не «дружба». Ну и какая разница, что за привязанность он ко мне испы… делает вид, что испытывает? Думает, я бездумно брошусь его благодарить за то, что попытался стать другом? Вот ведь бездумная балда! Сам пускай и держится всеми конечностями за дружбу, которую ему снисходительно предлагают. Ничего не знает о гордости и человеческом достоинстве. Какой же он всё-таки тупой…»


- Я уже устал от всего этого, - Саня вздохнула. Шедший впереди Ник затормозил.

- От поисков? Ну, даже если мы найдём тут гору провизии, мы не унесём её с собой всю. Так что я один перетаскаю всё, что нужно, а ты отдохни. Иди к Алексею, вместе последите за костром. Или искупайся, пока есть чистый водоём с безопасной водой.

- Я не об этом, - Саня кисло скривилась. – Я обо всём путешествии. Поначалу это выглядело веселее.

- Типа прогулки на пару дней, туда и обратно?

- Да, глупо, знаю! Только ведь дома ещё более тошно, там отец и бабушка, они… - Саня осеклась. – Они не понимают. И так радостей в жизни мало, они обязательно каждую малость отнимут, высмеют и заменят нудятиной или…

- Или чем?

- Да это же у всех бывает. Чего я ною.

- Что, по твоему мнению, у всех бывает?

- Ну… если накосячишь сильно, ремень. Или аналог.

Ник выпрямился.

- Не у всех. Меня ни разу родители не били. Крёстный, пока был жив, пару раз пытался, когда родители меня на него оставляли. Потом я рассказал папе, и тот больше меня не оставлял с крёстным.

- Но ведь… Блин, всё равно мы дерёмся, рано или поздно узнаем, что такое боль, синяки, несправедливость…

- Не от родителей. Это табу. Извини за прямоту, но чести это твоему отцу не делает. А твоей вины в том нет. Что бы оно ни было, разбитое окно, пролитое на ковёр варенье, ничего из этого не стоит битья.

- Да я тоже каждый раз так думаю. Раньше с бабушкой делился, она всегда охала, говорила что-то вроде: «С отцом надо мириться, он о тебе заботится, он всегда прав, а ты ещё маленький, чтобы обижаться». Да где же я маленький?

- Ты хочешь домой, но не домой?

При других обстоятельствах Ник выругал бы себя за столь корявую фразу, но Саня улыбнулась.

- Да ведь некуда возвращаться, если не домой. Глупо думать, что нам где-нибудь, кроме нашего мира, будут рады. И у нас тоже не всегда будет хорошо. Я о другом. Мы получим каждый долю сокровищ. Ею по закону наши родители должны распоряжаться?

- Ну, государство себе что-то заберёт, а так да. Вроде с четырнадцати лет некоторые банки предлагают вклады.

- Четырнадцати?

- Некоторые с шестнадцати, некоторые с восемнадцати.

- Отец же всё пропьёт… Слушай, помоги мне спрятать свою долю. Твои родители не трогают твои деньги?

- Карманные я сам зарабатываю.

- Нет, которые тебе отложены на помощь, когда ты сам жить начнёшь. Бабушка хранит заначки, у неё себе на похороны, отцу на лечение от алкоголизма, на пожертвования церкви раз в полгода, на плату едой бабкам-знахаркам, а есть отдельная заначка мне на будущее, чтобы я мог себя обеспечить первое время.

- А как сочетается вера в Бога и бабок-знахарок?

- Бабушка как-то умеет. Заболевал я, она и у иконы с лампадками молилась, и травы заговаривала, как её кто-то научил. Это если папа нашёл и потратил какую-то заначку, и на лекарства денег надо было ждать. Понимаешь, то, что есть сбережения, не значит, что они останутся, когда я доживу до восемнадцати.

- Ты не хочешь с ними делиться?

- Хочу, но не так, что всём им в руки. У тебя родители умеют хранить деньги?

- Вполне. Я им доверяю.

- Скажешь, что моя доля – твоя, пожалуйста? Я знаю, ты меня не обкрадёшь, даже расписок не надо. Ещё найдут расписку отец с бабушкой, ругаться будут. Потом, когда я вырасту, нет, когда ты вырастешь, снимешь деньги, отдашь мне мою половину. Договорились, а? Пожалуйста!

Ник даже растерялся, видя такой напор Сани.

- Слушай, я рад помочь, только так не делается. Любые операции с большими деньгами требуют много документов. Папа объяснял. Давай мы сначала довезём эти деньги до дома, и папа нам поможет.

- Думаешь, там горы золота, монеты, украшения, оружие?

- Горы мы не унесём. Хорошо бы, если Альбина сохранила навсегда умение открывать порталы. Открыли бы прямо в сокровищницу – и в любой момент достали всё, что нужно.

- А почему бы нам отсюда не открыть вход в сокровищницу?

На какое-то время повисло молчание.

- А когда мы катались под землёй в вагонетках, ты выбрал одно нужное направление, оно кратчайшим путём вело нас к сокровищам?

- Ну да, так было отмечено на карте. Наверно, если бы был портал, мы бы его увидели на карте. Слушай, может, я поизучаю карту лучше?

- Стой. Я что-то вижу там.

Они прошли к еловому насаждению, согнувшись в три погибели, проползли по подстилке из опавших хвоинок под нижними ветками. Прямо за елями была стена, изрисованная граффити, кое-где краска потрескалась и отпала кусками. Пройдя по узкой дорожке вдоль стены, ребята осторожно выглянули из-за угла. Им открылась выложенная плиткой площадка, примыкавшая к зданию, возле которого они стояли. Между плитками бурно разрасталась трава, возле главного входа стояла высокая скульптура на узком постаменте. Стеклянные двери с тяжёлыми металлическими ручками были заперты. В витрине рядом с ними были афиши, изрядно выцветшие, кое-где порванные и запачканные непонятно чем. Наиболее сохранный вид имела афиша спектакля «Евгений Онегин», который должен был состояться в культурно-досуговом центре девятнадцатого числа неведомого месяца и года. Художник вряд ли читал роман Пушкина: на главном герое была одежда первой половины двадцатого века, причём ботинкам Онегина позавидовал бы любой цирковой клоун; светлая шевелюра, казалось, была позаимствована у Пьера Ришара; улыбался Онегин так, будто рекламировал стоматологический кабинет. Глаз его смотрел прямо на Саню и Ника, подобно глазам фараонов на египетских росписях, при этом голова и всё остальное тело, длинное и худощавое, было неумело, но вполне однозначно показано в профиль. Онегин бежал куда-то, с озорством и лукавством глядя на детей, и казалось, что сейчас он споёт какую-нибудь смешную песню и станцует чечётку, если не запутается в собственной обуви. Но Саня и Ник тоже не читали роман Пушкина, поэтому с благоговением посмотрели на странного джентльмена и двинулись дальше.

Здание, которое, вероятно, и было некогда культурно-досуговым центром, занимало довольно большую площадь. Изогнутые округлые стены, сложная цепочка веранд со ступенями, ржавые решётчатые двери эвакуационных выходов – всё выглядело смутно знакомым, и Ник предположил, что архитектор был советский. Один из запасных выходов не был заперт, и хотя было волнительно шагать внутрь после опыта с садом-ловушкой, Саня всё же решилась и потащила Ника за собой.

Внутри пахло запустением и пылью. Литой пол был расчерчен незатейливыми геометрическими узорами, в проходах валялся хлам. Медленно Саня и Ник прошли вдоль первого этажа, обнаружив комнату с неработающими старинными игральными автоматами, работающий туалет с выломанными замками в кабинках, и запертую столовую, за дверями которой были видны сложенные друг на друга столы. Коридор замыкался кольцом, и к лестнице они вышли мимо запертого главного входа с афишами. Теперь Онегин бежал в другую сторону, а на соседней афише можно было прочитать написанные на обороте непристойные надписи в адрес неизвестного, чьё имя несколько раз было зачёркнуто и переписано так, что разобрать уже ничего было нельзя.

На втором этаже они задержались лишь в актовом зале, где воздух был спёртым, а в проходе между обитыми истрёпанным бархатом креслами валялись покорёженные софиты, и возле киоска с канцтоварами.

- Нам нужны запасы бумаги и карандашей?

- Да не особо. Я взял небольшой запас.

- А что такое… - Саня вчиталась в надпись на белой упаковке, - прокладки? Папа однажды с сантехником про какие-то прокладки говорил. Это они?

- Хм, кажется, они немного иначе выглядят. Не, вещь бесполезная, пошли, не будем ничего брать.

- А вдруг здесь кто-нибудь всё-таки живёт?

- Руслан сказал, это убежище. Наверно, сюда время от времени кто-то наведывается.
 
- Думаешь, те софиты не от взрыва или драки порушены?

- Не похоже. Как насчёт того, чтобы проверить верхние этажи?

Но дверь на другую лестницу не поддавалась, и Сане с Ником ничего не оставалось, как спуститься вниз.

- Куда дальше пойдём? – Саня с наслаждением подставила лицо свежему ветру, едва оказавшись на улице.
 
- Может, к озеру?


Сначала Альбина дёрнулась, увидев перед собой Алексея, но тот её не заметил. «Ну да, Руслан сменил его у костра», - догадалась девочка и бесшумно скользнула в тень большого здания. Полукруглые террасы, соединённые переходами, складывались в узоры из полумесяцев и так и манили взобраться на самый верх. Но оттуда её могли заметить, а общаться с кем-либо Альбине не хотелось.

Она увидела Саню и Ника, которые вышли из неприметной дверки и, весело болтая, зашагали в противоположном направлении. Выглядели они обыденно и вовсе не испытывали страха. Стало быть, можно было спрятаться внутри.

Тихий коридор был полон теней. Иногда они были такими густыми, что в них хотелось завернуться,  как в одеяло, и не вылезать. Почему-то эта заброшенность выглядела уютной, безопасной и спокойной. И всё же Альбина дрожала, шагая вдоль закрытых стеклянных дверей, заклеенных афишами. То был холод её одиночества, противно пробиравший под одеждой.

- Вам нужна помощь, - вдруг раздался тихий приятный голос, и Альбина от неожиданности отпрыгнула к стене. – Как я могу вам помочь?

Слова эти произнёс изображённый на афише джентльмен, обладатель светлых кудрей, облачённый в стильный костюм и большие блестящие ботинки. Его глаз, голубой, живой и задорный, внимательно смотрел на девочку, пока та восстанавливала сбитое дыхание и искала в себе силы на ответ.


Глава 30


- Кто вы? – Альбина старалась унять дрожь. – Почему вы разговариваете? Вы же нарисованный!

- Прошу прощения, если я вас напугал, - ответил джентльмен. – Видите ли, нарисован на бумаге лишь мой облик, но не я сам. Я – разум этого места, можно сказать, хранитель, который никогда не был человеком, но был создан для того, чтобы поддержать страждущих человеческой беседой. Можете обращаться ко мне Евгений.

- Зачем этому месту хранитель?

- Так решили создатели. Чтобы помогать тем, кто прячется от преследования. На вашем лбу стоит клеймо одного из работорговцев, что торгуют странниками, потерявшими путь в свой дом. Вы – человек, поэтому для вас убежище выглядит как человеческий заброшенный дом отдыха. Вам не больше тринадцати лет, вы были без семьи, поэтому вас и ваших спутников, таких же, как вы, пропустил барьер. Я бы не выдал своего присутствия, если бы знал, что никому не нужен собеседник. Вы долго молчали о чём-то и недавно разговорились, но ваш слушатель был не готов услышать от вас то, что вы сказали, и тем более ответить на ваши слова так, чтоб вам помочь. Поэтому моя программа предписывает мне говорить с вами.

- Программа? Вы что… робот?

- Вижу, вас смущает то, что моё тело сделано не из металла и пластика, а инструкции хранятся не на кремниевых кристаллах. Что ж, я действую примерно как робот, хоть соткан из совсем других материалов. Мои создатели вложили в меня обширный арсенал действий, позволяющий защищать всех, кто отыскал здесь убежище.
 
- Создатели?

- Да. Несколько человек, которые положили жизни на то, чтобы спасти из рук работорговцев детей и подростков. Для взрослых существует аналогичная программа, но я не имею в ней никакой роли.

- А что за барьер?

- Барьер делает это место незаметным для чужих глаз. Есть несколько постоянных выходов, которые пускают создателей, их помощников или тех, кто ищет укрытия. Время от времени разрешено открывать порталы, но эти разрешения меняются в зависимости от множества условий. Для большинства людей это место столь безынтересно и труднодоступно, что они не способны предположить, будто беглые дети отправятся именно сюда. Впрочем, если врагу и удастся проникнуть на территорию, всех прячущихся оповестят и выведут в безопасное место.

- Скажите, Евгений, а от монстров этот барьер тоже защищает? – Альбина боязливо огляделась, вспоминая коридоры замка Сент-Клера.

- Вас преследовали монстры помимо работорговцев?

- Да, меня и моих… спутников. Они такие… с клювами, но могут и сосать, и кусаться. У них количество лап меняется в зависимости от их нужд, и размер тоже, и они умеют летать и становиться невидимыми и бесплотными.

Казалось, ни одна чёрточка на афише не сдвинулась с места, но взгляд Евгения стал мрачным и тревожным.

- Вот такие монстры?

Куча оборванных листков взметнулись по стеклу друг к другу, складываясь в изображение чудовища.

- Да, такие они и были.


- Замри! – Ник дёрнул Саню за руку. – Видишь там, в витрине, изображение твари?

- Его там раньше не было!

- Оно не атакует. Смотри, распалось на обрывки, они вернулись на свои места.

- Что там происходит?

- Подойдём ближе.

- Это ведь не опасно?

- Ну, Руслан сказал, нет тут опасностей.


- Всё очень печально, хоть моя программа велит мне развлекать вас. Вы и без того были грустны.

- Прошу, расскажите об этих созданиях! Мы совсем ничего не знаем о них, кроме того, что их убивает лёд!

- Их некорректно называть созданиями, ведь для того, чтобы носить это звание, нужно быть созданным из материи пространства и времени. Эти монстры возникли из того, что является антиподом всего сущего.

- Несущего? То есть, не существующего?

За афишей Альбина не могла рассмотреть подошедших Саню и Ника, а те, в свою очередь, не видели её.

- Множество миров были созданы из материи и напитаны энергией. Она циркулировала внутри них, изредка перетекая между мирами сквозь границы и через порталы. Всё это было упорядоченной системой и получило имя Вселенная, то есть то, что существует. Но порядок не мог существовать без баланса. На один мир, состоящий из обычной материи, приходился один мир, состоящий из антиматерии. На каждый мир, где есть жизнь, приходится свой потусторонний мир, куда отправляются умершие, лишённые телесной оболочки. Миры, способные существовать тысячелетиями, уравновешивались мирами, чьи законы физики были столь несовершенны, что не проходило и секунды между рождением мира и его гибелью. Так и всей совокупности миров в их сложном порядке был противопоставлен хаос без времени и пространственных измерений. В нём и формируются ваши преследователи. Пожиратели времени.


- Евгений Онегин рассказывает о тех чудищах… вот это да… - заворожено прошептала Саня.


- Они пожирают время?

- Для созданных течение времени подобно потоку реки, в которой нельзя сказать, где кончается одна капля и начинается другая. Один момент связан с другим неразрывной связью, и на этом строится существование мира и человеческий разум. Для пожирателей времени каждый миг подобен песчинке, имеющей границы. Их можно переставить местами, разделить между собой, разнести сколь угодно далеко. То же касается и пространства. Нет для них ни твёрдой материи, ни непреодолимого энергетического потока, и потому нельзя не пустить их в какой-либо мир, перекрыв все порталы. Они проходят сквозь пустоту между атомами, и остановить их невозможно, пока не осознаешь, что они уже пришли.

- А разве может быть такое, что мы их видим как что-то… телесное?

- Чтобы взаимодействовать с миром материи и энергии, пространства и времени, им приходится принимать форму, существующую в сознании обитателей. Миры без разумной жизни их не интересуют, только сознание, способное превратить хаос в порядок, открывает им двери. Оно же и становится пищей. Всё, что разумные обитатели создают своим трудом, становится мишенью пожирателей времени. Они разрушают города, не оставляя от них ни камня, но спокойно пролетят вдоль пустынной местности. Они питаются людским временем, расчерчивая человека, как абстрактную модель, своими когтями и впиваясь в часы, что отсчитывают человеческую жизнь. Пожиратели бывают двух видов: одни выпивают всё прошлое, другие – всё будущее. Первые пройдут мимо младенца, но убьют старика, уничтожат газеты и архивы, памятники культуры, знамёна, всё, что накопилось с прошлого. Вторые не обратят внимания на старика, но уничтожат младенца, вырвут из земли росток, посаженный заботливыми руками, поглотят ученические тетради, наброски к пьесе или роману. Оставив мир без прошлого и будущего, они уходят. Люди, попавшие к ним в лапы, лишаются части рассудка – старики теряют память, дети перестают учиться и понимать новое. Обломки виртуальных часов болят в искромсанных телах, восприятие времени меняется, пока секунды не разъединяются, и жизнь человека превращается в хаос. Иногда этот процесс занимает несколько секунд, иногда длится месяцами. Дольше года не выживал никто, исцелить тех, чьи часы повредились, не удавалось никому. Единственный способ защитить мир, в котором есть разумная жизнь, от пожирателей времени – заморозить пространство и время в буквальном смысле этого слова. Покрыть поверхность земли слоем льда, который символизирует вечность, содержащую в себе бесконечное множество временных потоков, которые нельзя однозначно выделить. Вечность для пожирателей враждебна, это сущее, которое нельзя разделить на части и уничтожить. С тех пор, как в одном из миров появилось понимание льда как вечности, пожиратели времени боятся льда. Но прошлое и будущее для них не упорядочено, стало быть, лёд был опасен для них и прежде, чем люди и другие разумные существа это осознали.

- Так ведь наш мир покрылся льдом! Тот мир, откуда нам пришлось уйти! – вскрикнула Альбина и тут же закрыла рот рукой. Ей стало страшно. – Так что же, пожиратели времени хотели уничтожить наш мир?

- Вы видели хоть одного из них незадолго до того, как покинуть ваш мир?

- Не видела, но знаю, что он был. Он высасывал географические карты, которые собирал мой… товарищ. И его прогнали льдом.

- Ваш мир не будет уничтожен, но вернуться туда вы сможете не раньше, чем установите причину, почему пожиратели времени заинтересовались им. Было какое-то событие, связанное со временем, которое их взволновало?


- О чём он? – спросила Саня Ника.

- Наверно, о том, что наш мир заледенел. Звезда Кли как-то связана с этими пожирателями времени.


Альбина всё ещё пыталась прийти в себя.

- Что-то необычное произошло в вашем присутствии. Моя программа не даст мне разболтать ваш секрет. Не бойтесь меня, прошу.

- Пророчество. О потусторонней звезде Кли. Звезда и три её спутника должны были отправиться на поиски её сокровищ.

- Вы видели ту, кого избрала звезда Кли?

- Это я, - тихо ответила Альбина.

- И вы с троими друзьями отправились в путь, а ваш мир заледенел за вашими спинами?


- Он говорит с кем-то внутри, - догадался Ник. – С Альбиной или Алексеем.


- Не совсем, - Альбина закусила губу. – Нас пятеро.

- Стало быть, пророчество исполняется неверно. Это и призвало пожирателей времени. Ведь если всё пойдёт не по плану, звезда Кли может никогда не взойти на небеса мира мёртвых, и он погрузится в безвременье. Умершие останутся во льдах навечно, не имея возможности пройти путь от бестелесного существования до состояния, которое в разных религиях называют раем, или нирваной, или дают иное описание. Важно, что это состояние общее для всех умерших из всех миров, которое объединяет их в рамках понятий «рождение», «жизнь», «смерть», а также знакомит с Неизведанным. Для верующих оно тождественно Вечной Любви, иногда Разуму, для атеистов эти понятия разделены, но говорить о Неизведанном что-то конкретное трудно. Шаг к нему, совершаемый после последнего вздоха, - важный и неизбежный этап для любого живого существа.

- Погодите, то есть, эти пожиратели – демоны? – изумилась Альбина. – Ну, если они вмешиваются в то, что во власти Бога?

- Существа, которых вы назвали демонами, чувствуют то, что вы привыкли называть святостью. Они избегают её, но и это можно назвать взаимодействием. Пожиратели не способны как-то повредить вечность и не могут взаимодействовать с нею. Они лишь застревают в противоречии «существует ли несуществующее», их мир не существует, но они обитают в нём, у их мира нет границ, но он не простирается вечно даже в математическом смысле. Они боятся света звезды Кли, но звезда своим движением отмеряет время, а время для них – лакомый кусок.

- И как нам теперь спастись от них? – в унисон спросили Альбина, Саня и Ник по обе стороны стекла.

- Пятый должен уйти. Пророчество гласило о звезде, которую сопровождают спутники. Для баланса миру хаоса необходима ложная звезда, которая обойдётся без спутников. Ложная звезда принесёт беду. Все вы должны решить, кто из вас не исполняет пророчество, и идти без пятого человека. Тогда пожиратели смерти покинут вас и миры, через которые пролегает ваш путь, не пострадают.

Альбина замерла, не в силах пошевелиться. Саня и Ник изумлённо переглянулись.
За высокой скульптурой, что стояла возле главного входа в культурно-досуговый центр, замер Алексей, переваривая услышанное.

- Это невозможно… - прошептала Альбина, отступая к противоположной стене и прислоняясь к ней. Стоять без опоры сил не было. – Пятый человек погибнет в одиночестве, если у него не будет цели. Наш мир заморожен, в других мирах нас не ждут. Должно быть что-то ещё, что защитит пятого. Пока мы об этом не знаем, мы не имеем права разделяться. Я знаю, выход есть, можно достичь цели и в одиночку, только нужно понимать, как это делать. Сначала нужно понять это.

- Вы высказали своё мнение. Решение принимается на основании всех пяти.


Ник дёрнул Саню за руку и едва ли не бегом двинулся прочь от витрины. Остановился он лишь на берегу озера. Водоём изгибался, берег, на котором Руслан набирал воды и мыл посуду, остался в стороне.

- Альбина или Алексей были там. Один в любом случае наговаривал на другого!

Саня кивнула.

- То, что ты убежал, в их глазах будет выглядеть как трусость.

- Говорить о разделении просто самоубийственно. Если бы мы себя выдали, мы бы рассорились ещё сильнее. Мало ли, к чему бы всё пришло. Нет, надо действовать осторожнее. Надо понять, куда увести пятого человека.

- Но тогда надо решить, кто ложная звезда – Альбина или Алексей.

- А ты как думаешь, похож кто-нибудь из них на звезду? Руслан может видеть что угодно, я ему верю, но ты пойми, звезда, если она разумна, светла и чиста. Она несёт свет туда, где света нет в принципе. Она как лидер, обладает качествами. Не только харизмой…

- Что такое харизма?

- Ну, это когда человек говорит о себе «я крутой, идите за мной», но не словами, а обликом, взглядом, действиями. Звезда должна светить… любовью. Может быть, это как у Христа, смирение, «возлюби ближнего своего». Может быть, это как у Будды, спокойствие, какая бы хрень ни творилась вокруг. Что угодно, что могло бы выглядеть ценно в глазах сотен тысяч людей. Ты веришь в то, что эти два самовлюблённых идиота способны быть чистым светом?

Саня покачала головой.

- Руслан мог бы быть звездой. Вот он подходит на эту роль. Но тогда получается, что ложных звезды две.

- Ложная одна. Кто-то из них на самом деле спутник звезды. Но надо определить, кто именно.

- Буриданову ослу легче было бы сделать выбор, - Ник в раздражении пнул камень, и тот с громким всплеском упал в озеро. Стрекозы и водомерки, мирно сидевшие поблизости, встрепенулись и заспешили прочь.


Под елью было темно и сухо. Проверив, нет ли поблизости муравейника, Алексей сел на землю и обхватил колени руками. Сейчас из них с Альбиной выберут одного козла отпущения за всех погибших жителей и разрушенный замок. Шансы – пятьдесят на пятьдесят, если не учитывать любовный интерес Руслана. Если учитывать, отправится Алексей куда подальше.

Куда подальше было страшным местом. Куда подальше посылал отец всех, кто мешал ему. Чаще всего мать. Мать плакала, хотела уйти, но не могла. Её родители жили в старом деревянном доме в неблагополучном районе, а отец был высокопоставленным чиновником. Бедность убивала, богатство растлевало.

Алексей не мог выговорить в адрес матери дурные слова, но понимал, как важно держаться линии отца. Ему нужен наследник – и он родился мальчиком. Ему нужен успешный ребёнок – и Алексей учится на отлично и преуспевает в спорте. Ему нужен типичный ребёнок – и Алексей заводит «друзей», как все, свиту, без которой мог бы обойтись. Но у отца есть его свита из менее высокопоставленных чиновников, которые приходят к нему в гости и приглашают его к себе. Они вместе ездят на охоту, и даже ему давали пострелять из ружья. Не получится самому убить животное – скажут «эх ты, юнец» и пристрелят сами. Получится – одобрительно похлопают по плечу. Тошноту от боли в глазах умирающего зверька надо было подавить всего один раз. Привилегий – на всю жизнь.

Нет, если сейчас оплошать, будет неудачником. Никогда уже отец не посмотрит на него с гордостью. По жизни надо быть боссом. Если получится, Алексей так превзойдёт своего отца, что никогда больше не будет нуждаться в его одобрении и зависеть от его подачек, как мать. Никогда не будет унижаться. Сам пошлёт всех куда подальше.

А значит, нужен нетривиальный план.

Саня и Ник не доверяют Альбине, но доверяют Руслану. Ложная звезда сделает всё, чтобы сойти за настоящую. Почему бы Руслану не быть ложной звездой? Он опасен. Он обладает странным даром, которым мог бы подчинить себе остальных, ловко манипулировать ими, читая их эмоции и направляя в нужное русло. Прибедняется? Возможно. Правда, в лоб Сане и Нику такое не скажешь, но можно показать… А для начала – разделить их. Альбина как раз подойдёт. Зачем их любимому лидеру склонять их к тому, что им не нужно, ради какой-то девчонки?

Вот с девчонкой, правда, надо как-то иначе себя вести. Пока она не играет по-умному, ссорится со всеми, она не так опасна. Но ей надо в голову вложить мысль, что она может быть не звездой. И если он уже претендовал на эту роль, проблема так просто не решится.


- Поймите, Евгений, все могут ошибиться… - Альбина не решалась высказать то, что давно уже вертелось на языке. – Они могут обмануться.

- Такова сила пророчества. Сожалею, что вам приходится мучиться этим выбором.

- Почему вообще пророчество имеет над нами такую власть? Ведь если бы не лёд, мы бы могли остаться…

- Не могли. Пророчества могут не иметь силы, если пророк ошибётся. Но ваше пророчество было произнесено за пределами вашего мира и мира, в котором лежит конец вашего пути. Оно было пронесено через измерения, потому что было необычайно важным для всех миров и всех их обитателей.

- Мы даже не знаем имени пророка…

- О, имя это будет сокрыто от всех, кто желает нанести вред ещё не взошедшей звезде. Что стало бы с ним, если бы пожиратели времени до него добрались?

- Но как пророки видят пророчества? Как они получают те знания, что дают их словам власть? Быть может, если мы разыщем пророка, он скажет что-нибудь определённое и о пятом человеке?

- Пророчества проходят сложный и долгий путь. Иногда прорицают путешественники во времени, которые видели, к чему идут дела в отдельно взятом мире. Иногда прорицают обученные существа, встречаясь с Разумом, который делится с ними частицей Знания. Иногда же пророчества добывают охотники на пожирателей времени.
 
- Разве на них охотятся?

- О да. Самые ловкие, отважные, обученные разумные существа могли противостоять их натиску, вырывая поглощённые мгновения из их глоток, разделяя их тела на части, что больше не способны собраться воедино. Потом из останков пожирателей делают мантии-невидимки и барьеры, что защищают убежища от чужого пристального внимания, как тот, что сейчас защищает всех нас. Восстановленные крупицы прошлого помогают историкам узнавать о существовании других миров, их культуре, событиях. Крупицы будущего же, вынесенные из тлетворного влияния пустоты, преобразуются в пророчества. Их нужно лишь отослать тому, кто наиболее готов принять видение и оформить его. Этим занимаются особые существа – хранители бытия, которые следят за балансом энергии и непротиворечивостью пространств и времён. Быть может, и ваше пророчество до или после произнесения побывало в желудке пожирателя времени, а после было извлечено охотником и передано в ваш мир. Но сейчас узнать об этом нельзя.

- Так может, можно другого пророка найти, чтобы он предсказал что-то? – Альбина чувствовала, что скоро расплачется. – Поймите, не могу я идти куда глаза глядят!

- Быть может, речь вовсе не о вас. Я посоветовал уйти тому, кого объявят недоверие остальные.

- Они мне его объявят, - беззвучно проговорила Альбина, опуская голову. Евгений, конечно же, услышал и внимательно смотрел на девочку. – Так всегда бывало. Я всегда остаюсь одна. Та, которая никому не нужна. Та, которую всегда берут в команду в последнюю очередь. Та, которую проще всего вытолкнуть, сказать: «Ты не с нами», - и уйти, довольствуясь тем, что избавили себя от моего общества. Так повторялось из раза в раз, и я верила и надеялась, что теперь так не будет! Понимаете?

- Моя программа обязывает меня понимать и утешать. Я рад, что вы смогли проговорить при мне то, что вас волнует.

- Волнует? Да! Волнует! Я мечтала завести друзей, с которыми не страшно ни в огонь, ни в воду, чтобы мы вместе гуляли, веселились, и нам было бы хорошо. Да, у меня редко остаётся на друзей время, но ведь разве делает это меня менее ценным и достойным любви и дружбы человеком? И вот подарок судьбы, путешествие, как в книжках, которое непременно сделает всех нас замечательной командой друзей. Настоящих друзей! Я так хотела и так мечтала… а теперь они меня прогонят, я знаю. Совесть им не позволила бы бросить меня на произвол судьбы, но вот оставить в месте, где что-нибудь как-нибудь найду, они вполне могут. Они оставили меня ночью на реке, когда шли в Серый город! Они и сейчас оставят. За что мне всё это? Разве я настолько дурной человек, чтобы сгинуть неизвестно где? Я же никому ничего дурного не делала! Ничего!

Альбина не заметила, как бумажный силуэт сошёл с афиши и приблизился к ней. Тонкие гибкие руки легли на её плечо и макушку, бумага зашелестела возле её волос.

- Что ты делаешь? Не надо…

- Больше всего вам сейчас хочется, чтобы вас пожалели и погладили по голове. Сказали, что вы не дурной человек и заслуживаете признание и уважение, а ещё обязательно найдёте друзей.

- Ты же намокнешь и испортишься!

- Благодарю за заботу, но моё бумажное воплощение восстанавливается от подобных повреждений. Скажите, если люди, с которыми вы отправились в путешествие, так к вам относятся, стоят ли они вашей дружбы?

Альбина открыла рот и замерла, сдерживая всхлип. Губы её дрожали.

- Полагаю, если вы действительно искали не то, о чём говорится в пророчестве, оно могло быть не о вас. Но то, что вы говорите и делаете, то, что испытываете, не говорит о вас как о ложной звезде, воплощении зла. Вы можете стать такой, если захотите, а можете отойти от такого пути. Если же команда сделает неправильный выбор, беды продолжат сыпаться на ваши головы, хотя это необязательно будут именно пожиратели времени. Ложная звезда всё равно рано или поздно себя проявит.
 
- Как же нам… всем защититься?

- Очертите место ночёвки знаком звезды Кли. Восьмилучная звезда, вписанная в квадрат, имеет в середине восьмиугольник. Если ваша ночёвка пройдёт в таком спокойном месте, никто не потревожит вас. Я, к сожалению, не могу отвести от вас пожирателей, но и они неспособны повредить мне. Внутренности их собратьев, покрывающие это место, всё-таки имеют для них значение.

- А мне куда идти, если меня прогонят? – Альбина осторожно взяла Евгения за руку. На бумагу нельзя было опереться, но даже простое прикосновение казалось теперь важным.

- Что ж, всех, кто спасся из плена работорговцев, я отправляю в мир, где им готовы помочь. Если выйти отсюда, пройти площадку перед центром и повернуть налево, то по тропинке можно выйти к ограде. Там заброшенная станция, есть вагоны, которыми можно управлять, прочитав недолгую инструкцию, источник энергии – человеческий ресурс. Создано было как раз для того, чтобы в одиночку можно было незаметно пересечь пропасть.

- Пропасть?

- Не пугайтесь, оборудование только выглядит ветхим. Вагоны никогда не падают и не ломаются, они – части жизнеобеспечения системы. Там будет город, в котором детям и подросткам разрешено жить в одиночку. Бесплатное образование в темпе, в котором вам удобно. Не хотите идти в школу – можете пропустить какое-то время. Социальные выплаты позволяют содержать себя и небольшую квартиру. Электричество, тепло, компьютерные сети есть. Можно вместо школы идти работать, зарплату начислят не меньше, чем сотруднику с образованием. Вы ведь умеете что-нибудь делать?

- Кататься на коньках.

- Прекрасно. Выступления ценятся, публика благодарная. Можете стать ещё и тренером для других, заживёте безбедно. Как только почувствуете, что готовы делать что-то большее для окружающих вас людей, в вашем праве уйти и отправиться в другие миры. Разумеется, для этого надо получить образование и несколько умений, которые позволят вам, уже не подростку, а взрослому человеку, выжить среди взрослых. Некоторые остаются в качестве взрослых среди детей и помогают детям. Их прибывает в город много, многих спасли из ужасных условий. Просто взрослым в том мире не все доверяют. Работорговцы ищут себе новых жертв среди уже спасённых, и война добра со злом там ведётся непрерывно. Но вас это пугать не должно.

- Я не хотела работать тренером. Никогда.

- Даже за помощь научиться стоять на коньках можно получать деньги. Не бойтесь, если вы окажетесь там, вы справитесь. Но помните, команда ещё не приняла решение.

- Спасибо вам, - улыбнулась Альбина. – Только я никак не могу повлиять на их выбор. Стану подталкивать их к кому-то другому – оттолкну от себя ещё сильнее.

- Тем не менее.

Нельзя было сказать, что разговор этот успокоил Альбину. Но пока она шагала по тропинке между стройных берёз и вслушивалась в шелест их листьев, боясь не услышать чьих-то шагов, странная решимость зрела в ней. «Достойны ли они? По их поступкам – нет, но ведь я мечтала о том, чтобы завести друзей. А если всё же пророчество обо мне, кем ещё они могут быть?» Но имело ли силу пророчество, вот в чём вопрос. Не лучше ли поискать пророка, спросить его, в чём, собственно, смысл?

Пропасть простиралась настолько, насколько хватало глаз. От обрыва владения Евгения были отгорожены кованой оградой. Туман, клубившийся над пропастью, следовало считать барьером. Должно быть, именно таким, серым и пустым, был мир, из которого пришли пожиратели времени.

Проход наружу был выполнен в виде секции ограды, прутья в которой были расставлены шире обычного. Альбина осторожно прошла сквозь ограду, вытащив за собой сумку. Туман расступился, открыв  взору девушки станцию на краю пропасти. Вдаль тянулись провода, несколько кабинок канатной дороги, которые были приспособлены и под езду по рельсам, стояли за невысокими заграждениями. Заходящее солнце осветило пути, блики заиграли на канатах, маня в путь и обещая сделать его лёгким.

Уйти. Оставить всю боль в прошлом. И всех, кто эту боль причиняет.

Но будут ли у неё друзья в мире, где живут спасённые дети?

И ради чего ей жить, если больше не будет ни Олимпиады в Сочи, ни потусторонней звезды Кли и её света?

«Пророк. Надо найти пророка и спросить, что делать дальше. Любого, необязательно того, кто написал те стихи».

Решиться было сложно. Альбина сжимала зубы, хваталась за лямку сумки и в бессилии отпускала её, порывалась обернуться и запрещала себе смотреть назад. Она звезда, она сама отыщет небо, на котором будет сиять. Надо просто решиться. Сейчас, пока ещё не поздно.

Она занесла ногу, чтобы ступить на первую ступеньку и подняться на станцию, но в животе громко заурчало. Альбина отступила. «Уже вечер. Надо поужинать и проспать ночь. Расчертить звезду, одна ночь, никого не тронут. Утром пойду. Да, получается, будто Ник зря тратит на меня запасы еды. Но прогонять меня голодную их совесть замучает, а сытую отпустят легко. И плевать на всё».

С этими мыслями Альбина развернулась и зашагала обратно.


Глава 31


- Будет лучше расчертить вокруг ночёвки знак потусторонней звезды, - ответил Руслан на немой вопрос Алексея, когда тот подошёл к костру. – Я не силён в геометрии, проверь расчёты, пожалуйста.

- Ну, ты написал, что вот этот восьмиугольник в два раза меньше, чем квадрат, который образует звезду. Но он же не симметричный. Его стороны равны, но углы разные, и эта точка ближе к центру, чем вот эта. Надо взять запас больший.

- Да? Пожалуй. Спасибо за помощь.

- Не за что, - Алексей сел возле костра. – Выглядишь грустным. Что-то стряслось?

- Ты так спокойно говорил о катании, а Альбина – так эмоционально… Саня и Ник, кажется, даже не поняли, что ваш труд просто адский.

Алексей усмехнулся.

- Ад не получится понять с чужих слов. Только на собственной шкуре прочувствовать. И никаких тут эмоций изливать не нужно. Страдать, так уж молча.

- Нет, она была счастлива, когда описывала свой труд, а у меня в голове не укладывается, как можно быть от этого счастливым. Я понимаю, что такие люди есть, но не могу понять, как научиться чувствовать счастье, вкалывая так, что ничего не остаётся другого. Моё счастье всегда было таким тихим, самым обычным, когда тебя не трогают старшие, и ты не обязан делать то, что тебе не хочется. Когда в любой момент можно остановиться, любой момент можно растянуть – условно, конечно, - надолго. И теперь будто пропасть разделяет нас, а этого… этого ведь не должно быть, если это – истинная любовь. Веришь ты в истинную любовь, Алексей?

- Как в книжках? Ну, наверно, их не на пустом месте писали. Знали, о чём рассказывать. Не всякая любовь истинная, но почему бы твоей не быть истинной?

- Я думал, это легко. В мультфильмах персонажи просто встречаются, у них загораются глаза особым блеском, они общаются, потом поют песни, потом целуются и живут душа в душу долго и счастливо.

- Ну, попробуй спеть, что ли. Вдруг это поможет? Можем вообще устроить пение песен у костра, прекрасное развлечение. Тут-то ты и выведешь её на пение.

- Хм, звучит интересно. Надо будет попробовать. После ужина. Только надо ещё успеть построить до того, как отправимся спать, звезду на земле. Ник и Саня сейчас неподалёку от лодочной станции, там возле неё сложены доски. Они как раз подойдут для того, чтобы выложить звезду.

- Их надо будет как-то укреплять, верно? Не просто на землю положить.

- Да, закрепить в лучах, в местах самопересечения и там, где кусок одной доски стыкуется с другим. Последи за костром, я натаскаю камней потяжелее.

- Камни тут тоже есть?

- Да. Вон туда уходит дорожка с бордюром, он прямо вываливается из ямки. Есть несколько раскрошенных плит, они достаточно лёгкие, чтобы их перетаскать, и достаточно тяжёлые, чтобы ими придавить доски.

- Мне потом за досками сходить?

- Нет, Саня и Ник после ужина сходят.


Саня бросала мелкие камушки «блинчиком», Ник сидел рядом и смотрел безучастно.
- Точно не хочешь научиться?

- Нет, спасибо. Просто посижу здесь. Это ведь один из немногих моментов, когда путешествие складывается так, как я хочу. Красивый пейзаж, закат, безопасность.

- Да, красиво, - Саня села рядом. – А что, тебе не нравится всё, что с нами происходит?

- Кому это понравилось бы, скажи?

- Руслану. Ну, мне тоже неплохо, это шанс вырваться, сбежать и быть… самим собой, а не тем, кем тебя упорно видят остальные. Знал бы, что можно не возвращаться никогда, не вернулся бы.

- А я бы вернулся. Я ради вас пошёл, чтобы никто по дороге не пострадал.

- Но ты же нас едва знал.

- Я знал, что вы с Русланом – люди недурные. Этого было достаточно. Понимаешь, я видел несколько раз богатых людей, которые тратили огромные суммы на благотворительность, стояли у нас в красивых залах в дорогих костюмах, платьях модных, а потом выходили и отворачивались от бездомных, которые просили милостыню. А какие у них звучали речи о помощи нуждающимся! Я тогда и понял, как важно помогать тем, кому ты в силах помочь. Тем, кто рядом. Я хоть и умею многое, всё же не до конца могу подменять работников в отеле. Все понимают, что пока ты ребёнок, ты бессилен.

- Спасибо, что пошёл с нами. Это нам очень помогло на самом деле.

Саня протянула руку, и Ник крепко пожал её.

- Я тоже этому рад, но ещё больше был бы рад, если бы мы все могли остаться дома и чувствовать себя в безопасности. Не нужно было бы ни сокровищ, ни звезды никакой. Дождался бы совершеннолетия, нашёл бы в отель хорошего управляющего и отправился бы в путешествие. С вами, если бы вам того захотелось. Один, если нет.

- Скучаешь?

- Не успеваю, - Ник усмехнулся. – То одно, то другое. Кажется, скоро время ужина.

Они вернулись вдоль берега озера, пройдя мимо заброшенной лодочной станции, возле которой были сложены доски. Руслан и Алексей тем временем отмерили необходимое расстояние, отметив камнями восемь опорных точек. Руслан попросил у Ника моток нитки и выложил узор, убедившись, что место для ночёвки вписывается в восьмиугольный центр звезды.

Альбина пришла на ужин к костру, но села поодаль. Маленькие консервные банки с рыбой Ник выдал каждому на ужин и завтрак, но Альбина не стала съедать половину, памятуя о запланированном уходе. Алексей откинулся назад и тихонько начал напевать:

- Когда я на почте служил ямщиком, ко мне постучался лохматый геолог. И, глядя на карту на белой стене, он усмехнулся мне.

Ник тут же подхватил:

- Он рассказал мне, как плачет тайга, без мужика она одинока.

- Нету на почте у них ямщика, - Руслан отложил в сторону консервы, - значит, нам туда дорога, значит, нам туда дорога!

Саня текста не знала, но старалась подпевать без слов, неплохо попадая в ноты. Альбина молчала. Руслан обернулся и увидел на её лице смятение. Пение должно было помочь, но она не пела и даже отсела в сторону.

Убедившись, что Саня и Ник достаточно увлечены, Руслан придвинулся к Альбине.

- Ты чего не поёшь? – спросил он тихо и нежно.

- Мне не нравится эта песня, - проговорила Альбина. – Она о том, как затеряться в тайге и не вернуться. А мы близки к тому, чтобы заплутать.

- Ну, это же просто песня… - Руслан бросил взгляд на Алексея, который вошёл во вкус.

- … чёрные сказки про розовый снег, розовый снег даже во сне. А ночью по лесу идёт сатана и собирает свежие души, новую кровь получила зима, и тебя она получит, и тебя она по-лу-чит!

Руслан едва не затянул припев про спрятавшиеся в небе облака, но увидел отвращение на лице Альбины.

- Петь про сатану на грани гибели. Он сумасшедший. А вы все… вы просто не хотите думать головой.

- Мы все напуганы. Песни прогоняют страх. Спой, пожалуйста. Спой то, что нравится тебе.

Альбина замешкалась.

Алексей видел, как Руслан отвернулся от Сани и Ника и сел вдали к ним спиной. Неплохое начало для разделения.

- Эту песню мне мама пела в детстве, - тихо проговорила Альбина. – Ничего другого в голову не приходит.

- Какую ещё песню будем петь? – звучал будто где-то вдалеке голос Сани. Боясь, что её перебьют, Альбина начала:

- Ты у меня одна, словно в ночи луна, словно в году весна, словно в лесу сосна. Нету другой такой ни за какой рекой, ни за туманами, дальними странами. В инее провода, в сумерках города, вот и взошла звезда, чтобы светить всегда, чтобы гореть в метель, чтобы стелить постель, чтобы качать всю ночь у колыбели дочь.

Альбина взглянула на Руслана. Тот слушал, но подпевать не мог. За спиной вновь затянул «Агату Кристи» Алексей:

- Задумывая чёрные дела, на небе ухмыляется луна, а звёзды – будто мириады стрел.
 
Альбине не нравилась и эта песня, нагнетавшая тьму на небеса, в которых должен был царить свет. Она продолжила:

- Вот поворот какой делается рекой, можешь отнять покой, можешь махнуть рукой…

- Ловя на мушку силуэты снов, смеётся и злорадствует любовь, и мы с тобой попали на прицел.

- Можешь отдать долги, можешь любить других, можешь совсем уйти, только свети, свети.

«Нет, Алексей, любовь не о злорадстве. Она о свете».

- Я же своей рукою сердце твоё прикрою…

- В инее провода, в сумерках города…

- Можешь лететь и не бояться больше ничего.

- Вот и взошла звезда, чтобы светить всегда.

- Сердце твоё двулико, сверху оно набито мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно.

- Чтобы гореть в метель, чтобы стелить постель, чтобы качать всю ночь у колыбели дочь.

Дочь – это она, Альбина. Мама укачивает её и оставляет звезду светить, чтобы стеречь её сон от кошмаров.

- Смотри же и глазам своим не верь, на небе затаился чёрный зверь, в глазах его я чувствую беду.

Не желая больше слушать, Альбина встала и направилась к озеру, где сидела днём. Руслан понял и направился следом.

- Не знал и не узнаю никогда, зачем ему нужна твоя душа, она гореть не сможет и в аду, - доносилось следом.

- Мне очень понравилась эта песня, - Руслан поёжился, холод спускался на его плечи.

- Не надо, - Альбина вновь стояла к нему спиной. – Ты подпевал другому. Я не люблю рок-музыку, знаешь. Я не отрицаю её, не считаю хуже, просто не люблю. И если ты хочешь общаться со мной, тебе будет некомфортно. Потому что я не порадуюсь вместе с тобою тому, чему тебе хочется радоваться. Я не люблю рок, не люблю Хаяо Миадзаки. Быть может, я единственный человек на свете, который не любит все эти полнометражные аниме. Они странные и непонятные, в них целая куча интересных персонажей, которые мелькнут на несколько секунд, а потом исчезают. Ты успеваешь ими налюбоваться и ждёшь, что раз тебе дали посмотреть интересную штуку, тебе про неё расскажут, а тебе не рассказывают. Я чувствую себя обманутой и растерянной. Если это был второстепенный персонаж, пусть зритель об этом как-то узнает, что ли.

- Тебе хотелось бы, чтобы персонажи были менее яркими и детально прорисованными? – Руслан задумался. – Наверно, это как раз подход Миадзаки – показать, что не только главные герои заслуживают любви и внимания. Те, кто рядом с ними, тоже могут быть интересными, удивительными, стоящими зрительского внимания.

Альбина медленно повернулась к Руслану.

- Но ведь нам так и не рассказали их историй! Что за безликий дух приходил в купальню? Почему принц был заколдован именно в пугало? Как они дошло до жизни такой и как жили после? Мы же никогда не узнаем…

- Видимо, он считал, что не на все вопросы есть ответы.

Оба они замолкли, вслушиваясь в пение сверчков. У костра закончили желать всем счастья в этом мире большом, и Саня затянула песню про плот. И хотя сейчас слова о боли и грусти, что тянут ко дну, звучали как-то по-особенному, Руслан и Альбина не знали, что песню эту пел Сане папа, когда не был пьян или сердит на неё. Садился рядом, брал маленькие руки дочери в свои и спрашивал: «Ну что, Саня, про плот?» Саня кивала, и маленький плот, свитый из песен и слов, всем её бедам назло был вовсе не так уж плох.

Именно такой плот был нужен им всем в тот вечер. Именно эта песня внезапно успокоила Альбину и уняла волнения Руслана. Но сама Саня под конец была готова плакать. Она не ожидала, что будет так тосковать по дому, и, закончив петь, тут же ушла от костра якобы под куст. Ник двинулся в сторону досок, чтобы установить защиту, Алексей лёг возле костра и не заметил, как задремал.

- Саня и Ник закончат с защитой. А ты можешь идти и отдохнуть.

Альбина казалась Руслану такой хорошенькой, что не хотелось отводить глаз. Если бы мальчик хоть на секунду прикрыл их, то смог бы увидеть не только тяжёлые мысли и дерзкий план возлюбленной, но и то, как менялся мир вокруг…


… Между тёмных деревьев была натянута паутина. Пауков в ней никогда не было и быть не могло. Чуть поблёскивавшие нити были бесплотны, а по ту сторону их переплетения зияла дыра, из которой веяло холодом. Липкая тёмная жидкость стекала по обвисшим хвостам паутины на траву, в жидкости этой виднелись отпечатки человеческих ног.

Некто, на кого ни один наблюдатель в округе не обратил бы ни малейшего внимания, склонился над чёрными следами. Идти вдоль дорожки не стал, бесшумно отступив в чащу леса. Лишь запах напоминал о том, что нечто, не принадлежавшее безвременью, вторглось в тихий уголок…


- Прошу вас, Евгений, не вмешивайтесь. Всё под контролем. Я понимаю, они ещё не успели поставить защиту в виде знака звезды Кли. Не нужно их уводить. Я лично отвечаю за их безопасность.

- Не думал, что время летит так быстро, - шёпот был похож на шелест бумаги. – Они выглядели совсем беззащитными, а теперь хранители бытия едва ли не лично за ними следят. Вы ведь знаете, как мало у них информации? Как мало они могут управлять своими способностями?

- Конечно же, знаю. Не в моих силах сейчас научить их всему, что требуется. Просто знайте, сейчас вашего вмешательства не требуется. Это – помощь, которую я от вас прошу.

- Они не должны о вас узнать, я понимаю. Я окажу вам эту помощь.


Когда Саня и Ник дотащили последнюю доску до костра, солнце уже давно скрылось за горизонтом. Алексея возле костра не было, Руслана и Альбины – тоже.

- Может, отдохнём чуть-чуть, прежде чем всё это вытаскивать? – Саня махнула рукой на нитку, белевшую во тьме.

- Надо было, пока светло… - Ник сел рядом и аккуратно потёр глаза. – Но видишь, как вышло. Всякие эти пожиратели времени, и кто-то из нас, даже если он или она не ложная звезда, должен уйти. Я ведь прекрасно понимаю доводы Руслана. В одиночку пятый погибнет.

- Получается, - Саня зевнула, - нужно искать для неё или него безопасное убежище, прежде чем идти дальше?

- Вроде того.

Ник боролся с зевотой, тёр глаза, следя, чтобы не занести в них грязь. Саня уже крепко спала. Таскать доски ему нужно было одному. Медленно поднявшись, Ник аккуратно переступил через нитку, что неровно лежала на траве, пересекая саму себя. Вот если бы они отыскали колышки и воткнули их в землю, да натянули нитку туго… хотя нет, кто мешает выдернуть колышек из земли? А тут поди попробуй, повытягивай доски из-под камней.

Первое же пересечение досок показало, что если их не ломать в нужном месте, то вся конструкция будет неустойчивой. Ломать приходилось тяжёлым камнем, который надо было с силой и точно опустить на отмеренное место. Ник едва смог оторвать камень от земли, тут же опустил его и беспомощно огляделся. «Ладно. Пусть Руслан или Алексей вернутся, разбудят меня, мы вместе закончим».

Ник забрался в палатку и уже через минуту спал крепким сном.


Руслан  долго не мог понять, идти ему в заросли или нет. Почему-то волшебное зрение показывало, что в их убежище кто-то вторгся, но не велело ходить туда. Он должен был идти и разбираться, что происходит. Он был провозглашён лидером и теперь нёс ответственность за всех пятерых.

Это утомляло.

Один его неверный шаг – и все они могут оказаться в пропасти. Даже Альбина, светлая, прекрасная, не станет ему подспорьем. А ведь всё это он затеял ради неё, что бы она ни говорила. Да, в её голове прочно засела мысль о личной выгоде, но если бы ради встречи с ней требовалось сидеть на попе и смирно ждать в родительском доме, выполняя даже самые глупые родительские указы, он бы это сделал!

А сильнее всего пугала неизвестность. Ник умел говорить так уверенно, что они непременно вернутся, но он в первую очередь успокаивал других и себя. Когда же Ник спрашивал, куда они идут, что будет дальше, Руслан чувствовал себя беспомощным. Не было понимания, как двигаться к цели, что манила задолго до того, как Руслан вообще узнал о любви между юношей и девушкой. Звезда Кли была чем-то большим, чем просто светилом, просто Альбиной. Звезда Кли была залогом того, что однажды он увидит себя таким, каким видел в зеркале в ночь побега. Взрослым, уверенным, самостоятельным. И без пут, что сковывали его тело.

Если бы тут стоял он другой, пошёл бы он к этому странному порталу или нет?


- Простите за беспокойство, Евгений, - Альбина легонько постучала по стеклу.

- Вам не стоит извиняться за это, милая. Я здесь, чтоб меня беспокоили и просили о помощи.

- Я не уверена, что должна спать рядом со всеми в защитном знаке, если я ухожу утром. К тому же, там тесно, комары слетаются, а у вас тут подобие тепла и защиты…

- Спальных мест здесь нет, увы. Можно попробовать их оборудовать. Я, разумеется, защищаю это здание от любых проникновений, здесь вам не понадобится расчерчивать звезду на полу, я уже начертил одну в необходимом месте для себя и с радостью вас приму и покажу, что где есть. Впрочем, вы не обязаны уходить, если остальные не прогнали вас.

- Они ещё не знают. Но с моей стороны это будет выглядеть нечестно. Я приду к ним и скажу, один лишний, избавляемся. Сразу подумают, что я про Алексея говорю. А Алексей такой гад, знаете, готов против меня обернуть что угодно. Я только ещё хуже себя выставлю, и это всё… так унизительно! Я устала от унижений, устала. Трудишься, трудишься, как проклятая, и никто не скажет даже, что ценит твой труд, уважает и любит тебя. Постоянно так.

Дверь скрипнула и открылась. Альбина скользнула внутрь, главный вход тотчас закрылся, следом послышались хлопки других дверей. Здание наглухо закрывалось от всех остальных. Бумажный человек вновь погладил девочку по голове.

- Я ждала, что вы скажете, будто я преувеличиваю. Так многие обычно говорят, и мне иногда хочется в это верить.

- Моя программа не велит мне обесценивать чужие чувства, эмоции и переживания. Если маленький камушек впивается в ногу при ходьбе, трудно отрицать, что неудобство большое, лишь потому, что камушек маленький. То, что в глазах ваших прошлых собеседников казалось мелочами, для вас может быть важным. А мелочи в вашем понимании могут очень много значить для других.

Альбина встрепенулась. Последняя мысль была для неё новой. Думать о том, что ко всем мелочам следовало относиться внимательнее, было неуютно.

- Почему же рядом со мной нет никого, кто понимал бы, как важно для меня то или иное? – она готова была расплакаться, но сдержала слёзы, не желая закапать бумагу, из которой состояло тело Евгения.

- Вы заслуживаете этого, как и все ваши спутники. Вы заслуживаете этого, как все люди, как все разумные существа, что населяют все миры. Не считайте себя слабой потому, что вам хочется плакать, хочется получить любви и внимания. Это не делает вас ненормальной и не даёт никому права вас стыдить.

- Они стыдили. Они смеялись. Мои одноклассники. Они так радовались, когда мне не удавалось какое-нибудь задание в школе. А мои слёзы были поводом их торжества.

- Вам следовало давным-давно покинуть их общество. Вы заслуживаете того, чтобы иметь рядом с собой только тех, с кем вам комфортно и приятно общаться.

- Другие говорили, что им неприятно со мной. Что, если… я одна такая, и всем абсолютно, абсолютно всем… - Альбина не смогла договорить и расплакалась. Бумага по-прежнему шелестела возле её головы.

- Вы путешествовали между мирами и можете хотя бы примерно оценить, как много в них обитателей. Трудно предположить, что никто не способен исцелить вас от печали, хотя и поиск друзей – дело нелёгкое. Сейчас вам очень помогло бы избавление от общества тех, кто причиняет вам боль. Если пророчество о звезде вас не касалось, и вы уйдёте, не сделается хуже ни вам, ни звезде. Если ваша судьба связана с Кли, вы непременно увидите её, и её лучи протянутся к вам через все преграды, станут мостами над пропастью, утешением в печали, светом во тьме.
 
Альбина перестала плакать, удивлённая тем, как спокойно и внимательно с ней говорили. Словно она имела право говорить о своих чувствах, имела право их испытывать и не бояться осуждения, не прерывать монологи только потому, что маме некогда слушать, отец устал или родные приехали на праздник веселиться, а не слушать её нытьё. Даже не сказали, что её обиды – детские, и потому всё это ерунда, что не идёт ни в какое сравнение с взрослыми проблемами.

- Есть у вас тут что-нибудь мягкое для постели? – спросила девочка.

- Мягкие кресла в актовом зале. Правда, спать в них не очень удобно.

- На земле и в палатке ещё хуже.

Альбина не спешила признаваться, что боится ночевать вместе с остальными, чтобы не передумать насчёт побега. Когда перед нею была цель, со страхом можно было справиться. Боялись одиночества другие, потому что не видели для себя целей.
Но Евгений не настаивал на том, чтобы все чувства Альбина проговаривала. Он просто отвёл её на второй этаж и показал актовый зал. Альбина осторожно опустилась в кресло и хотела было свернуться клубочком, но едкий запах пыли защипал в носу, и девочка быстро встала.

- Других подушек нету вовсе?

- Увы. Есть мешки, но их нечем набить.

- А туалет здесь есть? Это они все могут под кусты ходить, а мне… нельзя так просто. Я уже достаточно взрослая для того, чтобы однажды стать матерью.

- Прошу вас.

Киоск с гигиеническими средствами привёл Альбину в восторг.

- Только помните, что если вы оставите их в мире, где ещё не изобрели пластик, вы немало озадачите тех, кто может на них наткнуться, - предупредил Евгений. – Можете взять что-то ещё, если нуждаетесь. Всё это безвозмездно. Время от времени мои создатели пополняют ассортимент.

Среди тетрадок, блокнотов и записных книжек Альбина обнаружила странного вида карточки. Казалось, это были открытки, выполненные в виде приглашения на какое-то странное мероприятие, но обе стороны были украшены тиснением и разноцветными узорами. Положив одну такую карточку в сумку, Альбина выключила свет в киоске и добрела до туалета. Евгений дождался её у выхода и проводил к дверям.

- Куда бы вы завтра ни отправились, наберитесь сил. Не думаю, что мы свидимся утром ещё раз, так что заранее говорю вам «до свидания» и желаю счастливого пути.
- Спасибо вам за поддержку.

- Не стоит благодарностей. Это моя программа.


Когда Альбина подошла к костру, то увидела спящих Саню и Ника. Алексея и Руслана нигде не было видно, доски валялись рядом, нитка, выложенная в виде восьмилучной звезды, сиротливо лежала на траве. «Ну прекрасно, - подумала Альбина, - вам дали задание, чтобы обеспечить всеобщую безопасность, а вы дрыхнете».

Наскоро натянув один конёк, она отсекла от доски кусок необходимой длины. Камни были тяжёлыми, некоторые тоже пришлось дробить лезвием конька. Им же прокапывались ямки, чтобы глубже вогнать доски в землю.

На последних этапах с Альбины катил пот. Она жалела, что нельзя было остаться у Евгения, но больше не рискнула отходить во тьму. В палатке пахло потом Ника. Тоже успел намаяться и не успел помыться. «И где эти двое бродят?» - думала Альбина, смыкая веки.


Проснулась Альбина от холода. Костёр погас, Алексей копался в рюкзаке Ника в поисках спичек. Утро выдалось туманное, местность выглядела и вполовину не так красиво, как вчера.

- Ник! Где спички?

Из палатки вылез сонный Ник и откопал спички.

- Так, мы такими темпами простудимся. Завариваем травы и нюхаем спирт.

- Чего? – нахмурилась Альбина.

- Пары спирта безопасны для слизистой и дезинфицируют. Горячей ванны не предвидится, спасаемся от простуды, чем можем.

- Все здесь? – раздался из-за кустов голос Руслана. Он вышел бледный, синяки под его глазами были огромными.

- Ты вообще спал сегодня? – Ник тут же протянул руку ко лбу Руслана.

- Нет. Увидел, как что-то сюда попало враждебное. Всю ночь искал прореху в барьере, обошёл по периметру всё, что ограждено. Нашёл на одном из выходов станцию. Она ведёт туда, откуда можно открыть портал. Там есть разные интересные карты, в том числе межмировые.

- Карты? – высунулась из спального мешка Саня.

- Да. Направим наш ковёр в определённое место, где есть практически постоянный портал.

Альбина не думала о том, что остальные направятся туда, куда она хотела от них сбежать. «Быть может, стоит открыть портал для них в одно место, а для себя в другое?»

- Вы молодцы, что выставили заграждение. Если я правильно всё понял, местная охрана что-то пропустила. Никто ведь не пострадал?

- Никто, - ответил Алексей. Альбина потёрла болевшие после работы мышцы.

- Я ведь ничего не делал, - шепнула Саня Нику. – Руслан тоже не ставил защиту, раз думает, что это мы.

- Я тоже не делал ничего, - шепнул в ответ Ник.

- Не благодарите, - Алексей широко улыбнулся. Заспанный Руслан был не в силах ни увидеть его улыбку, ни проверить волшебным зрением, чьи руки воздвигли защиту. Альбина нахохлилась. «Он ведь прекрасно понял, что это я. Но если я скажу, что я одна всё это делала, мне не поверят. Вон как радостно переглядываются».

Саня и Ник действительно радовались. Кажется, было ясно, какая из двух звёзд ложная.


Ковёр-самолёт парил вдоль канатов. После очередной опоры Руслан скомандовал набрать высоту. Они поднялись выше тумана и теперь летели в голубом холодном небе.

- Здесь, прямо над тринадцатой опорой. Он очень редко исчезает. Попробуй, Альбина.

Альбина привычным движением провела ногой в воздухе и тихо ойкнула.

- Оно твёрдое. Я чувствую точку, я нажимаю на неё, а она не поддаётся.

- Портала нет? – спросил Ник.

- Нет, закрыт – это одно, не существует – другое. Несуществующий мы бы просто не могли обнаружить. Что-то не то, - Руслан зажмурился, вглядываясь в небо.

- Это даже логично. Если нам кто-то мешает, значит, мы на верном пути, - пробормотал Алексей. Саня крутила в руках карту, изредка кивая.

- Да, это очень похоже на правду. Я вижу этот портал, но он помечен как недоступный. Его держат закрытым с той стороны.

- И как я тогда его открою? – Альбина попыталась нащупать другие порталы, но конёк больше ни за что не цеплялся.


Зал Совета был полон. Солнце сияло за витражными окнами, все светильники были включены. Члены Совета сидели за длинным полукруглым столом на возвышении в круглом зале. Слушатели сидели и стояли напротив, заняв несколько ярусов.

- Учтите, Петров, если эта информация не окажется ценной, мы будем разочарованы, - проговорил Председатель, тучный мужчина с моноклем, который крепился при помощи ремешка, обтянутого вокруг лысеющей головы.

- Поверьте, это очень ценная информация, - ответил Петров, высокий мужчина в скромном костюме, поправляя очки. По мановению руки Председателя, украшенной многочисленными перстнями, Петров поднялся на верхний ярус и встал возле одной из колонн, с волнением глядя вниз.

Двое стражников ввели молодую девушку, одетую в серое платье. Ничто в её облике не говорило ни о высоком статусе, ни о богатстве, ни о красоте. Единственной деталью, украшавшей её облик, были бусы из мелких голубых кристаллов. Она чуть дрожала, оглядываясь вокруг себя. Зал стих.

- Выкладывайте, - велел Председатель.

- Важным помощником в борьбе с нашим врагом может стать звезда, которая сияет в небесах другого мира, - заговорила девушка. – Она именуется звездой Кли и обладает человеческим сознанием, но мощью небесного светила. Я прошу Совет пропустить её в наш мир. Взгляните на карту и увидите, как в один из постоянных порталов пытается проникнуть кто-то из сектора НР.

Перед Председателем вспыхнула голограмма с множеством светящихся точек. Одна из них пульсировала красным, возле неё горело окно с легендой.

- Откуда вам известно, что некая… звезда попытается проникнуть в наш мир? – спросила Заместитель председателя, высокая дама с тонкими чертами лица и высоким головным убором. Взгляд её был полон строгости и холодного пренебрежения.

- Мне было видение, и я составила пророчество…

- Вы являетесь пророком? Вы сдали единый экзамен по прорицанию в рамках обучения в соответствующем институте? – спросила Заместитель. Члены Совета принялись листать страницы документов, лежавших перед ними. – В ваших документах нет такой информации.

- Я не являюсь пророком по документам и никогда до того не видела явления из других миров, - спешно заговорила девушка. – Единственное, что явилось мне, подобно сну наяву, - это знание о звезде, что должна воссиять на небесах мира, в котором мы не можем обитать, но с которым можем установить дружеские отношения. Никто больше не может дать вам эту информацию, потому что я не показывала пророчество никому, кроме Сергея Игоревича Петрова, а он тотчас оповестил вас.
 
- Откуда нам знать, что эта звезда, будь она даже разумна, не принесёт нам беды? – спросила другая дама, такая же полная, как Председатель. В голосе её также звучало презрение. «Подумать только, - проносился шёпот за спиной девушки, - даже не имеет лицензии на пророчества, и ради неё Совет собирается в такое непростое время!»

- Мне было видение, что она встретится с нашим врагом, и тот отнесётся к ней враждебно. Враг нашего врага – наш друг. 

- Чем вы можете подтвердить ваши слова? – Председатель зорко следил за девушкой сквозь голограмму. Девушка протянула руку, в которой лежал листок бумаги. Ассистент сбежал с возвышения под столом Совета, принял сложенный листок и с почтением подал его Председателю. Тот развернул послание и нахмурился, вчитываясь. Чем дольше он читал, тем сильнее хмурился. Остальные члены Совета, не имея возможности прочитать сведения, недовольно взирали на девушку, что смотрела на Председателя с надеждой.

- Что ж, - Председатель скомкал бумагу и бросил её в отверстие для мусора, - если за вас и ваши слова поручится Петров, я готов использовать мои полномочия для того, чтобы удовлетворить вашу просьбу.

Все взоры обратились к Петрову, который поднял руку и кивнул.

- Хорошо же.

Из недр своего богатого одеяния Председатель извлёк ключ и направил его к красной точке на голограмме. Но коснуться её он не успел. Витражные окна с громким звоном разбились, выстрелы поразили сидевших в зале зрителей. Девушка, стоявшая в центре зала безо всякой защиты, рухнула на пол, закрыв голову; Петров спрятался за колонной. Люди, что секунду назад стояли возле него, теперь истекали кровью у его ног.

Члены Совета продержались чуть дольше. Заместитель председателя извлекла из своего головного убора пушку и успела уложить с десяток бойцов, прежде чем пасть от очередного выстрела. Председатель уронил голову на стол. Из плеча его хлестала кровь, отрубленная рука с ключом отлетела к другому краю стола и медленно сползала, пока не шлёпнулась вниз.

- Все? – послышались голоса из-под защитных шлемов.

- Все. Обесточить здание?

- Нет, могут быть ловушки.

- Конец своеволию тупых учёных. Заберите последний ключ.

Один из воинов шагнул к столу, намереваясь выхватить ключ из отрубленной руки, но девушка приподнялась и рванула нитку бус. Голубые кристаллы покатились во все стороны, ботинок воина заискрился, стоило ему наступить на одну из бусин, и воин неуклюже замахал руками, поскользнулся и грохнулся прямо на труп ассистента. Девушка успела выхватить ключ и прыгнуть по воину, по ассистентскому столу, дотянуться до голограммы и коснуться двух точек: красной, мерцавшей в верхней части, и зелёной в самом сердце.

Выстрел не настиг её. Портал, в котором она исчезла, исказил траекторию луча, и большая люстра упала прямо на стол, погребая под собой интерактивную карту и проламывая древесину. Кристаллы люстры пронзили корпус компьютера, и схемы заискрились, лишаясь всех данных. Страшная ругань разнеслась по залу.

Никто из обитателей мира не знал, что где-то далеко, на расстоянии, которое нельзя было измерить в единицах длины, в небе над канатной дорогой девочка в фигурных коньках вдруг смогла рассечь лезвием воздух, и пятеро подростков на ковре-самолёте покинули небеса одного из миров в секторе НР.

Впрочем, оно было к лучшему для этих ребят.