Повесть об отце Гл. 18 Пищалье

               
   Станция Вятские Поляны встретила Михаила проливным дождём. Вместе с прибывшими пассажирами он поспешил в здание вокзала – небольшое дощаное строение неприглядного вида. Переждав дождь, который закончился так же внезапно, как и начался, вышел на привокзальную площадь. Там в ожидании ездоков находилось несколько подвод.
   Все возницы стояли в сторонке и, покуривая самокрутки, громко разговаривали. Немного робея, Михаил подошёл и поинтересовался, как ему лучше добраться до Пищалья.
      – Ну, брат, ты хватил, Пищалье. Ты хоть знаешь, что туда и за два дня не добраться, – молодой мужик в поношенном зипунишке выступил вперёд и, поправив свой картуз, громко щёлкнул кнутом. – Если ты один, возьмём тебя до Берёзовки. А там, как Бог подаст. Подводы будут – доберёшься до Суводи.

   Куда деваться? Ехать надо.
   О том, как он добирался до техникума, Миша потом вспоминал не раз. Пришлось две ночи в чужих людях ночевать. Хорошо, что пустили и за постой не взяли. Даже ужином накормили. Немудрящая еда: уха да чай с горбушкой ржаного хлеба – но спать на сытый желудок всё же лучше. Да и свои припасы сэкономил. Как ни пытался пироги достать, хозяева были против: «ещё чего! Что у нас рыба купленная что ли? Вот её сколько в окрестных речках».

 ***
   Село Суводь, Суводи или Пищалье, его называли по-разному, было расположено у самого леса. Контора лесхоза, сельсовет, школа – все эти здания были на центральной улице, которая начиналась у кромки леса и спускалась к самой реке.
Миша прошёлся по пустынным улицам, заросшим травой, и направился к техникуму. Идти пришлось недолго.
   Техникум с его постройками находился ближе к лесу, за лесхозовской конторой. На большой территории размещались два учебных здания, одно из которых было очень старым, времён царя гороха. За ним метрах в пятидесяти были расположены общежития или, как их называли, интернаты. Одно – невысокое здание – только считалось двухэтажным. На самом деле, оно было таким низким, что окна первого этажа находились чуть ли не в полуметре от земли. Другое – длинное и несуразное – никак не привлекало своим внешним видом: обшарпанные стены, некоторые окна перекосились, стёкла побитые – всё это наводило на мысль, что придётся жить в таких неприглядных условиях и, вероятнее всего, долго. 

   За техникумом и общежитием была жилищно-хозяйственная зона. Там находились казённые квартиры, где проживали преподаватели, служащие и работники техникума, у которых не было своего жилья. Двор был не прибран, видно было, что за скотиной должного ухода не осуществлялось.
   В отдалении, ближе к реке находилось производственное здание. Как потом выяснилось, там студенты получали первые практические знания и навыки.
А ещё были большие постройки, где содержались животные: ферма и конюшня.  Позднее, освоившись на новом месте, Михаил с превеликим удовольствием ходил на конный двор.

   Река Суводь, на берегу которой расположилось село, была неширокой, но судя по тому, что на берегу находилась пристань, – судоходной. Это обрадовало будущего студента. Может быть, сюда лучше добираться по реке, а не так, как мучился он по лесным дорогам, меняя подводы одну за другой. Ближе к причалу можно было увидеть десятка два лодок, часть которых принадлежала техникуму.
  Позднее он узнал, что Суводь имеет свои притоки, начинается недалеко от посёлка Верхошижемье, где ему не раз доводилось бывать, и впадает в Вятку вместе с притоками Щукой, Медянкой и Кремянкой.

  Постояв на берегу и полюбовавшись открытой панорамой реки и противоположного берега, заросшего ивняком, Михаил двинулся в сторону техникума.
Во дворе заметил двух пареньков примерно его возраста. Один был худой и высокий, другой пониже и полноватый. В руках они держали какие-то котомки неопределённого цвета.
    – Вы сюда, случайно, не поступать приехали?
    – А ты? – вопросом на вопрос ответил тот, что был пониже. 
    – Я поступать.
    – И мы тоже. Откуда ты приехал?
    – Из Можги. Далековато отсюда.
    – Про Можгу знаем. Это в Вотской области. А мы вятские.
    – Ага. Вятские – ребята хватские. Звать-то тебя как? – Второй парень выдвинулся вперёд, разглядывая Михаила.
    – Мишка. Михаил Ёлышев. А вас?
    – Я – Витька Кузнецов, а он – Вовка Емельянов. Емеля, так сказать.
   Парни оказались разговорчивыми, и уже через полчаса рассказали о себе всё, что было можно: почему приехали именно сюда, где и как учились до этого, как добирались до Суводи.

   «Интересно, почему техникум называется Пищальским, а находится в Суводи?»  – мелькнула мысль. Но разобраться в вопросе не успел, потому что на крыльцо вышла пожилая женщина и строго спросила:
     – Поступать приехали?
     – Да, поступать, – почти хором ответили парни.
     – Заходите в здание. У канцелярии подождёте. Я вызову.
  Ребята решили, что это директор. Уж больно сурова. Но, как потом выяснилось, была Евдокия Ивановна завучем и по совместительству вела уроки географии.

   Документы приняли быстро. Заставили написать заявление да задали пару вопросов.
Заявление Михаил писал старательно. Боялся, как бы не допустить ошибок.

    «В приёмочную комиссию Пищальского лесохимтехникума от ученика, окончившего
    Можгинскую лесохимическую школу Ёлышева Михаила Корниловича

                Заявление.
   В виду того, что я желаю продолжить своё образование по отрасли лесохимия, то
   поэтому прошу приёмочную комиссию Вашего техникума зачислить меня в число
   ваших студентов.
   Документы представляю следующие:
   1.Свидетельство об окончании школы
   2.Метрическая выпись
   3.Справка о состоянии здоровья
   4.Справка о социальном положении
   Кроме этого к заявлению прилагаю фото-карточку одну
               
                К сему М.К.Ёлышев»

   Прочитав заявление ещё раз, подумал и в конце подписи поставил небольшую закорючку. Решил, что так будет важнее.

   Евдокия Ивановна дала им какие-то бумажки, которые оказались пропусками в общежитие, и велела идти устраиваться.
     – Шагайте побыстрее, а то Ерофея Даниловича не застанете.
   Подхватив свои немудрящие вещи, ребята двинулись вглубь двора. На входе их встретил высокий мужчина неопределённого возраста, но начальственного вида, которой оказался комендантом общежития.
    – Поднимайтесь на второй этаж, там две комнаты пока свободны. Занимайте, какая понравится. Я скоро буду.  – Внимательно посмотрев на прибывших, он вышел во двор. 

   Проверив комнаты, парни выбрали ту, что была напротив выхода. Вроде поменьше, и кроватей пять, а не шесть, как в соседней.
Осматриваться долго не пришлось. Пришёл комендант и сразу начал знакомить с правилами проживания: «не сорить, не шуметь, мебель не ломать…» Потом приказал идти за ним и выдал им постельное бельё: старые комковатые матрасы, такие же подушки, заношенные одеяла и неприглядного вида простыни.
     – Смотрите, пользуйтесь аккуратно. Я проверю. И стёкла, стёкла не бейте. А то я вас…

   Михаил невольно сравнивал общежитие при техникуме с тем, можгинским, где ему довелось прожить долгих три года. Здесь было немного уютнее. Комнаты, правда, были тоже на пять-шесть человек, но койки поудобнее, и у каждой стояла тумбочка, так что делить с соседом её не придётся. Для учебников были приспособлены две книжные полки.
Жить можно.
   Обратил внимание на окна. Многие стёкла был с заплатками. «Бьют что ли, – мелькнуло в голове, – и кому это надо? Не зря, видать, комендант предупредил».
В соседних комнатах были слышны громкие голоса. Там тоже обустраивались вновь прибывшие.
   Немного перекусив, друзья решили побродить по посёлку, познакомиться с его достопримечательностями.

   Конечно, Можга впечатляла больше. Там были двух-, трёх- и даже четырёхэтажные каменные дома. Здесь же, в основном, рубленные, некоторые крепкие из чистого здорового кругляка, на четыре окна, окружённые крепким забором. Но больше – неприметные, потемневшие от времени.
   Не город. Небольшое село, которое чем-то напоминало родное Бемышево. Там тоже были крепкие дома, окруженные высокими плотными заборами, как, например, у Митрея Титова или родственника Василия Ёлышева. 
   Но на той стороне, где  жили они, было больше невзрачных изб. Некоторые отживали свой срок вместе с хозяевами и совсем не надеялись на ремонт и восстановление.
   Повезло деду Фёдору с бабушкой Натальей переселиться к Акимовым. Дом был большим и справным. Только чем это всё закончилось. Ни деда нет, ни Натальи. И что с ней произошло, так и осталось тайной.
Михаил глубоко вздохнул и отправился следом за друзьями. Они явно пришлись ему по нраву. 

   Спустились к реке. В это время к пристани подошёл небольшой пароходик. Издав гудок, он причалил к пристани, и по сходням на берег стали сходить пассажиры. В основном, женщины с какими-то узлами и котомками, пара мужиков в тёмных брезентовых плащах и несколько пареньков.
«Наверное, поступать приехали, – мелькнуло в голове. – Интересно, откуда они».
   Вновь прибывшие молодые люди, постояв на берегу, стали медленно подниматься вслед за остальной толпой.   

   Как потом выяснилось, это, действительно, были поступающие. Одного из них – Митьку Савина – зачислили, а второму – Ивану Растобарову – было отказано по причине, которую впоследствии никто так и не узнал. 
Вечером, отужинав тем, что привезли из дома, стали рассуждать, что же их ждёт дальше. Побаивались, конечно, что могут не принять, но надежды не теряли.

    Наутро, подойдя к техникуму, увидели толпу ребят, среди которых было несколько девушек. Все о чём-то оживлённо разговаривали.
Прислушавшись, Михаил понял, что разговор идёт о предстоящих экзаменах.
    Оказывается, сроки их сдачи немного уплотнили, и вместо трёх дней на подготовку будет отведено всего два.
      – А если не успеем подготовиться, тогда что, завалим? – возмущалась высокая, пышноволосая девушка. Её веснушчатое лицо раскраснелось от возмущения. – Да если я не сдам, меня домой не пустят.
      – Сдашь, Полинка, чего тебе переживать. Сама рассказывала, что в свидетельстве у тебя одни четвёрки и пятёрки, – успокаивала подруга, стоявшая рядом. – Если уж ты боишься, нам-то что делать?
      – Ну, не знай, не знай. Будем надеяться.
  Михаил всматривался в лица сверстников в надежде найти хоть кого-то знакомого. Увы! Таковых не было.

   Ровно в девять всех пригласили зайти в здание. В большой аудитории, как потом выяснилось, одновременно служившей учебным кабинетом и актовым залом, собрались все, кто к этому времени приехал на вступительные экзамены.
   Набралось человек пятьдесят. Все вели себя шумно, раскованно. За пару дней, проведённых вместе, перезнакомились, знали друг друга по именам. Не успели наговориться, как в аудиторию вошли несколько человек, среди которых Михаил увидел Евдокию Ивановну. В руках она держала какие-то списки.
   Первым выступил директор техникума. Это был уже немолодой мужчина среднего роста, немного полноватый, с густой кудрявой шевелюрой. Тёмные глаза придавали ему немного суровый вид.
 
      – Ну что, ребята, думаю, вы приехали в нашу глушь не просто так, а получить знания и умения, – оглядев всех присутствующих, начал он. – Техникум наш ещё не старый, его история началась всего четверть века назад. Тем не менее, около двадцати выпусков уже сделано. Готовим мы специалистов по разным направлениям. Но в основном, это техники-технологи  лесных и лесохимических производств. Да, я забыл представиться. Зовут меня Веселов Фёдор Игнатьевич. Работаю директором данного учебного заведения уже десятый год. Учиться у нас не легко, но интересно. Студенты наши часто выезжают на практику на разные предприятия Вологодчины, Урала и Зауралья.
 
    Михаилу было интересно узнать, что ещё в 1904 году было принято решение об открытии на Пищальском Земском заводе школы инструкторов. Позднее после реконструкции заводского производства началось строительство учебного здания и общежития для учащихся. А в январе 1910 года школа инструкторов по химической переработке древесины начала свою работу.
   Первыми учениками были дети из крестьянских семей, имевшие образование не ниже двуклассного училища. За годы существования школы её окончило более восьмидесяти человек, которые получили звание инструктора.  Летом 1927 года школа инструкторов была реорганизована в Пищальский лесохимический техникум, где открыли два отделения по специальности техник-технолог по сухой перегонке древесины и техник-технолог промысловой добычи живицы.
 
   Фёдор Игнатьевич рассказал, что в учебном заведении работает комсомольская и профсоюзная организация, неплохо организовано самоуправление и досуг студентов. Говоря об учебном процессе, добавил, что придётся много работать на лесохимических заводах, осваивая свои специальности рядом с опытными мастерами. 
    – Если вам будет интересно узнать подробную историю техникума, в котором вы собираетесь учиться долгих четыре года, можете посмотреть в библиотеке или на стендах в кабинете.

   Михаил слушал внимательно. Ему всё было интересно.  Фёдор Игнатьевич рассказывал так заманчиво, что желание поступить во что бы то ни стало укрепилось с утроенной силой.

   Начиналась новая страница в жизни Миши.


На фото: заявление, написанное отцом. 1931 год.



 Продолжение: http://proza.ru/2020/04/28/1537