Штраф или того хуже...

Солнце поднимается всё выше и ночная прохлада прячется в болото и придорожные лужи.  Ева с Митей молча бредут в Покровку на маслобойню. С двух сторон они придерживают палку, на которой мерно покачивается  кринка с парным молоком.
Дорога им хорошо известна. Вот здесь, направо, они весной набрали мешок черемши.   Бабушка Евдя  её посолила и они сдали в магазин.  Продавец Шашулин на вырученные копейки отмерил им ситец, и мама сшила из него  Мите рубаху, а  Еве фартук. 
  А там, у старой ели, мама прошлым летом увидела чужую собаку. Развалилась та на солнце, сосцы набухшие, а щенят рядом не видать. Присмотрелась – волчица! Уж  и не помнит, как оказалась дома.
А вот и сосновый бор. Здесь можно передохнуть и поменяться местами.   Митя настороженно оглядывается  по сторонам:
 –  Недавно убили приёмщика молока, когда он вёз сдавать флягу масла в район….
– Так их уже поймали и в Канск увезли!- успокаивает его сестра.

– Ты не думай, я не трушу, я переживаю за  дядьку Федю,  он ведь почту вечерами из Самойловки возит.
– Ничего с ним не случится, дядька  «Псалтирь» по покойникам читает,  за это Боженька его любит и бережёт. Пошли, а то молоко скиснет!
– Молоко, молоко, – ворчит младший брат, – корова наша, мы за ней ухаживаем, а молоко должны государству сдавать!
– Ты же знаешь, план надо выполнять.
– Надо, надо,нам самим надо! 
– Попробуй не сдай,  наложат штраф или того хуже,- Ева понижает голос,- Забыл про деда?
Митя молча кивает головой  и поглубже натягивает  фуражку на лоб.
- Понял я,понял...

Покровка встретила их разноголосым лаем собак  и стайкой гусей, спешащих к пруду. Возле насыпного мостика они  поплескались у воды и  поднялись по крутому берегу к небольшой избушке, где была маслобойня.
– А-а… ранние пташки из Шаро-Лермонтова! – выглянул из открытой двери невысокий мужчина с рыжеватыми усами. – Заходите, заходите!
Он взял у Евы кринку и не спеша стал выливать молоко в сепаратор. По двум желобкам весело побежали два ручейка: толстой голубоватой струйкой в кринку стекал отгон, а в чистое оцинкованное ведро  - желтоватые сливки.
– Вот и всё, – протянул  мужчина Еве  кринку с отгоном.- Приходите ещё. 
 За околицей они останавливаются и выливают отгон в придорожную траву. Родители за это не ругают, понимают, что три километра путь не близкий.   Правда ребята так поступают редко, но сегодня весело светит  солнце и хочется бежать наперегонки, прыгать через канавки. Но больше всего им нравится катить босыми ногами пустую кринку.
Недалеко от Шаровки они остановилась.
  – Мить, баба Евдя просила коколухи(черёмухи) нарвать, может, завернём? – предложила Ева, кивая на черёмуховый колок.
– Может в другом месте, здесь же колхозная пшеница.Тебе и так вчера досталось.
Ева стушевалась. В самом деле, вчера по домам развозили зерно, заработанное на трудодни.  Дядька Володымир Ветров не успел приготовить амбар и пшеницу выгрузили во дворе. Стеша с Евой сначала отгоняли кур, а потом и сами залезли на кучу. Заметила тётка Фёкла и дала им нагоняя.
 – Так это было вчера, а сегодня мы между рядками пойдём, как батька учил,- решительно ступила она в колосящеесе поле.

 Но разве можно видеть налитые зёрнышки и не забросить их в рот? Какое же это наслаждение ощущать во рту сладко-клейкую кашицу с запахом солнца, дождя и хлеба! Ева даже несколько колосков бросила в кринку, на обратную дорогу.
Неожиданно за спиной раздался сердитый окрик:
– Это кто колхозную пшеницу топчет?
Ева с Митей от неожиданности присели.Это был колхозный бригадир.
– Дядька Иван, мы не топчем, мы за  коколухой идём,- прошамкала с полным ртом Ева.
– Вижу  куда и за чем  идёте, щёки-то, как у хомяков раздуты! Возвращайтесь назад!
Бригадир  дождался пока они выйдут на дорогу и,  пришпорив коня,  ускакал, оставив лёгкий дымок пыли.
За черёмухой идти расхотелось и Ева с Митей побрели домой.

Баба Евдя внимательно посмотрела на виноватые лица внуков, заглянула в кринку и осуждающе покачала головой.
– Пошли дурака по быка, а он тебе – тёлку! Мы же вас отправили молоко отнести, а не  есть колхозную пшеницу!
Ева с Митей переглянулись: дядька Иван наябедничал!
А тут и отец подоспел: 
– Явились, индушьи головы? Ну, ну, где ж вы так долго ходили,  что делали?
Таким сердитым Ева отца видела редко, и теперь, переминаясь с ноги на ногу,   коротко рассказала про маслобойню,коколуху, пшеницу и бригадира.
– Что  мне с вами делать?  –  после тягостного молчания произнёс он.–  За пять колосков в тюрьму сажают, а вы среди бела дня на  колхозное поле в шкоду полезли!
– Это хорошо, что кум вас увидел, а если кто другой? – включилась в разговор мама.– Штраф платить нечем, дед Савастей ещё из ссылки не вернулся, а ведь может быть и хуже.

Ева молчала, она не ожидала, что съеденная горстка зерна с колхозного поля, так напугает и расстроит родителей. Неужели кроме штрафа, лишения избирательных прав, ссылки есть что-то ещё  хуже?

                2020г