Спи, малышка, спи…
В мире, где растут лазурные цветы.
Нежно ты глаза свои закрой
Под покровом древа, что зовет тебя домой.
Спи, малышка, спи…
В царстве мрака крылья отыщи,
Чтобы в вечности парить,
Поскорей меня забыть…
Спи, малышка, спи…
Бремя матери ты с плеч ее сними,
Голосом своим освободи,
Робко руку протяни
И в глаза Танатосу взгляни.
Спи, малышка, спи…
Прядь волос, как дар, ему вручи,
Душу бренную узри.
И, ступив на света край,
Обрети ты темный рай.
Спи, малышка, спи…
Больше некуда идти.
Спи, ма...лы...шкаааа… спи… спи….спиииии….
Не надо… остановись… прекрати… пожалуйста…
Спи, спи, спи, спииии… душу бренную узри...
Мне страшно… не надо… прекрати… прекрати!
Спи, малышка, спи… больше некуда идти...
Не надо… мне страшно… мне страшно… не надо, не надо, не надо…
- НЕ НАДОООО!
Облаченная, словно ночное небо в звёзды, я очнулась в холодном поту, неустанно отбиваясь руками от призрака. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти к осознанию иллюзорности всего произошедшего. Сердце колотилось, как бешеное, сопровождаемое неконтролируемым звоном в ушах и животным страхом, парализовавшем тело. Это был далеко не первый раз, когда, словно подбитый галеон, я тонула в собственных кошмарах. Иногда мне удавалось их выносить, иногда же они слишком глубоко проникали в мое сознание, будто душа, если таковая действительно существует, вырывалась из тела в мир Асгарда, что был скован путами тьмы, так же, как и мое сердце.
- Хааах…хах…хааааа…. – делая медленные и глубокие вздохи, я неспешно опускала руки, застывшие в защитной хватке. Мысленно успокаивая сама себя и неустанно повторяя «Все в порядке», я прикоснулась ладонью к своему лбу, прежде, чем прошептать, - Господи…
Когда реальность окончательно пришла на смену иллюзии, мое тело вновь стало контролируемым и осязаемым. Я попыталась встать, однако, по-видимому, это было слишком скоропалительное решение, поэтому, дав себе время на передышку, приподняв колено и закрыв глаза тыльной стороной ладони, я считала удары сердца, которые с каждой секундой становились все спокойнее и спокойнее.
- Снова кошмар? – до меня донесся хорошо знакомый голос юной девушки. Убрав ладонь и посмотрев в угол комнаты, я увидела, как она, обхватив руками колени, смотрела себе под ноги. Хотя, пожалуй, слову «смотреть», стоило бы уделить особое внимание, так как ее глаза, свидетелями которых были лишь единицы, скрывались за черной повязкой, ставшей неотъемлемой частью ее мимезиса. Она медленно встала и подошла ко мне, сев у края дивана, на котором я провела прошлую ночь.
- Вы в порядке? – осведомилась девушка, глядя в мою сторону, и пускай я не видела ее взгляда, он, словно в унисон с тихим голосом, обнимал мое дрожащее тело, своими белыми крыльями.
- Ты давно здесь? – поинтересовалась я о времени, проведенном в моей компании, на что моя гостья ответила, - Не очень. Вам принести воды?
- Нет, я в порядке. Не первый раз как-никак. С другой стороны, к такому сложно привыкнуть, если вообще возможно. Который сейчас час? – поднявшись и облокотившись спиной о диван, спросила я.
- Почти двенадцать, - с улыбкой ответила она, а вот мне было не до смеха, когда на меня внезапно накатило осознание того, что кто-то прошлой ночью перебрал. Я резко вскочила в приступе паники, и также стремительно, как родилась моя наивная решимость, дикое похмелье вернуло мою задницу обратно на диван.
- Шайен, не переживайте, время еще есть. Отдохните, а то, судя по вашему виду, вчерашний вечер удался. Ясура рассказала, что вы были в «SpyDA» с какими-то ребятами, и один из них составил вам компанию, когда вы отправились к Дженг-су. Вот я и предположила, что сегодня у нас будет выходной, – ехидно улыбнувшись, глядя в мою сторону, произнесла девушка, на что я - хотелось бы сказать, незамедлительно, однако на самом деле не без труда - пробурчала ей в ответ.
- А я гляжу, слухи в этом доме разносятся так же быстро, как происки Венеры на окраинах Сара-Ни. Но нет, дорогая, дни моей распутной жизни нынче хранятся на страницах истории для школьной программы старшеклассников. Называется «Блудница и Шуты», почитай, тебе понравится.
- Ха-ха, рада видеть, что ваше чувство юмора осталось неизменным, – смеясь, подытожила юная особа, как раз в тот момент, когда пелена, застилающая мой взор, подобно густому туману, рассеялась, и я увидела ее четкие очертания в бледно-голубом свете, струящемся из единственного окна в этой каморке, несколькими годами ранее служившей моим скромным очагом. Да и сейчас в моменты, когда мне хочется сбежать от собственных кошмаров, я возвращаюсь сюда, вот только на сей раз они настигли меня и в этом месте, что, по правде говоря, вызвало во мне некое смятение. А может, больше страх – страх от того, что это простое и родное место станет таким же оскверненным, как и мое тело – полотно, написанное кистью ночных грез.
- Шайен? – вырвав меня из потока мыслей, в которые медленными, еле слышными шагами закрадывался страх, окликнула меня моя гостья с выражением заботы на лице, на что, в качестве признательности за доброту, я ответила нежной улыбкой, погладив девушку по голове.
Ее звали Рей. Она была «приемной дочерью» Ма-маа, как и многие в «L'amour de la fratrie», с той лишь разницей, что ее предпочтения отличались от «местных стандартов», или, во всяком случае, я так думаю. Однако, как бы там ни было, она нередко чувствовала себя изгоем, несмотря на отсутствующее давление со стороны окружающих. Ей было шестнадцать лет, когда я впервые увидела ее, лежащую без сознания в руках Ма-маа. По сегодняшний день никто, кроме нее, так и не знает, как Рей оказалась в таком состоянии или что тогда произошло, а я и не расспрашивала. Одного взгляда на эту девушку было достаточно, чтобы увидеть пропасть, отделяющую это юное создание от окружающего мира, несмотря на ее радушие и тепло, хотя и это было не до греческих календ. Первое время, подобно загнанному щенку, которого вытащили из металлических пут, она металась из стороны в сторону, не позволяя кому-либо к себе прикасаться, непрерывно повторяя: «Не трогайте меня! Отойдите!». Иногда мы гадали, нам ли предназначались эти слова. Сейчас, конечно, трудно поверить в то, что сидящая рядом со мной девушка и тот напуганный зверь, каким она была два года назад – один и тот же человек. У нее была бледная кожа, серебристые, словно кроны облаков, волосы по пояс, которые она чаще всего собирала в подобие рыбьего хвоста на затылке или простого, перевязанного множеством резинок, будто не распустившиеся бутоны в ожидании рассвета. Что же до ее глаз, лишь единицам был известен их цвет, который она скрывала за черной кружевной повязкой, достаточно плотной для того, чтобы видеть окружающий мир, но не позволять ему видеть себя. Возможно, данная особенность и стала тем камнем преткновения, что свела нас вместе, благодаря чему она для меня словно дочь, которой у меня никогда не было.
Для многих - и девушки из прошлой ночи яркий тому пример - она выглядела довольно эксцентрично. Дело в том, что Рей скрывала не только свои глаза, но и тело, и ярче всего это выражалось в повседневной, как я любила ее называть, иматисме, в которую входили просторные темные вещи, когда она была дома или на прогулке. Когда же наступало время репетиций или выступлений, даже при таких обстоятельствах она отдавала предпочтение вещам, не делающих острый акцент на ее фигуре, скрывая большую часть кожи под тканью. Если бы не это, ее вполне можно было бы спутать со Спектрами – неизменными спутниками ее жизни и единственными, если не считать меня и Ма-маа, людьми, с которыми она поддерживала диалог. Для остальных же беседа с ней ограничивалась парочкой односложных реплик, после которых людям не находилось, что добавить, да никто и не пытался из-за холода и отстраненности, которые она излучала всем своим видом. Разумеется, суть ее образа была не лишена смысла, и я уверена весомого, ведь никто не будет просто так носить повязку на глазах или тонуть под бесчисленными слоями ткани. Но на все вопросы о своей внешности она всегда отвечала «Так проще…», несмотря на то, что все «Почему?» оставались без ответа. Что, однако, мне было известно наверняка, так это то, что после того, как Ма-маа одела ей повязку на глаза, из напуганного зверька, словно благословенная Илифией, родилась одна из самых красивых девушек, которых я видела в своей жизни.
- Шайен, вы еще долго будете смотреть на меня этим оценивающим взглядом? Ваш внутренний монолог даже отсюда слышно, – вернув меня в реальность, с наигранной суровостью и улыбкой на губах ухмыльнулась Рей, получив мечтательный ответ,
- Если бы чтение мыслей было одним из твоих талантов, мы бы жили, как королевы.
Пока мы вместе смеялись над моей глупой шуткой, я обратила внимание на потертый плакат, которому, как казалось, здесь не было места. От удивления я даже ахнула,
- Ну надо же! А я думала, Ма-маа его выбросила. Видимо Сенектута у нее в крови.
Встав с дивана и направившись в угол комнаты, я подошла к комоду, над которым, прикрепленный к стене, словно память к краям нашего сознания, висел плакат – олицетворение мелодий моей бурной молодости. Тихо, едва касаясь пола, Рей подошла ко мне, с любопытством рассматривая объект моего внимания.
- Кто это? – спросила она.
А я, поглаживая потертые края бумаги, с ностальгией в голосе ответила, - «Плеяды» - знаменитая рок-группа, которая, к сожалению, распалась около семи лет назад из-за проблем с голосом у вокалиста. Однако, когда я была в твоем возрасте, эти ребята были мелодией многих сердец, став этакой амброзией нашего поколения, отправляющей души в сады Элизиума.
- Вы благодаря им начали танцевать? – посмотрев на меня, поинтересовалась Рей, на что я, немного задумавшись над ее вопросом, гадала, как лучше ответить – искренне или с привкусом лжи.
- Хмм… возможно, их музыка и оказала на меня некое влияние, однако танцевать я начала по иной причине. Это случилось, когда мне было лет… девятнадцать, кажется, и я вместе со своими друзьями “на пару вечеров”, отправилась в одно из заведений, больше походившее на заброшенный ангар. Тогда у меня выдался паршивый денек, и не от того, что он впрямь являлся таковым, а попросту иногда мои кошмары, становясь явью, опускали меня на колени, будто в отчаянной мольбе о прощении за совершенный грех перед Господом или его ассистентом. В тот вечер воспоминания накатили сильнее обычного, и я, стоя в окружении вибраций, что будто сдавливали мое тело, хотела вырвать собственное сердце, как мандрагору из земли и заглушить все окружающие звуки, но вместо этого просто начала танцевать, сильнее, активнее, быстрее, динамичнее, так, чтобы мое сердце разорвалось изнутри воем, которое не могло издать снаружи. С каждым ударом каблука об пол, с каждым разворотом, я, будто лезвие, рассекала настигающих меня призраков, до тех пор, пока не упала на спину и не принялась смеяться. Тогда-то я и поняла, что как бы иногда тебе не было больно - танцуй так, чтобы исходящий от тебя ветер развеивал объятья Мара в небытие. Но это не первый раз, когда ты слышишь чтение мантры о былых временах, поэтому предлагаю тебе перестать увиливать, прикрываясь внезапным интересом к моей бренной персоне, а вместо этого рассказать, почему весь вчерашний вечер ты провела в слезах?
- Ам… - немного опешив, Рей пыталась подобрать слова, которые будто злонамеренно отказывались слетать с ее уст. Глядя на терзания моей подопечной, я решила подбодрить ее, сказав, - Все ведь было прекрасно, и второе место – это невероятное достижение для твоих лет, с учетом срока занятий. Такой день стоило сделать праздничным, а не трагичным.
- Прямо как ваш? – отрезала она, опустив голову, прежде чем продолжить, - По-видимому, дурной пример заразителен. Что вчера произошло? Ма-маа вас обыскалась. Хорошо, что я ночью пошла попить воды, иначе вы бы стали авиором сегодняшнего дня, лежащей без чувств на одном из диванов в главном зале. Ясура говорила, вы вчера были в довольно приподнятом настроении. Вас кто-то расстроил?
- Хмм… – не осмелившись посмотреть на нее, я хмыкнула себе под нос по пути к дивану, сев на который, вздохнула, - Просто меня оценили по достоинству, как всегда, вот и все. Не то чтобы это было в новинку, однако… Ма-маа захотела устроить праздник, но местом действия выбрала, скажем так, не ту галерею. Местный контингент оказался не в восторге от моего изобразительного искусства, приняв за дешевку, которую можно купить на полчаса за двадцать долларов у столба в Сара-Ни.
Опустившись на корточки напротив, Рей хотела меня подбодрить, однако она слишком хорошо знала некоторые аспекты моей сущности, чтобы остановить свою руку, прежде чем та коснулась моей ладони. Поэтому, вновь обхватив руками колени и немного покачиваясь то взад, то вперед, девушка издала едва различимое «Ммм…», а после замолчала.
- Ты здесь не лишняя, - сказала я, пытаясь сменить тему, остановив своими словами ее раскачивание, но, по-видимому, она все еще слишком переживала за свое якобы поражение, выражающееся в привычке прятать лицо в колени, стараясь изо всех сил не позволить миру увидеть ее слезы.
- Я хотела… я хотела как-то помочь. Хотела, чтобы в моем присутствии было меньше отсутствия. Но в итоге я ничего не могу сделать. Да и причина, по которой я здесь, далека от веской. Я будто насмехаюсь над всеми, занимая место того, кому оно необходимо больше, чем мне, – сквозь еле сдерживаемые слезы призналась девушка.
Подойдя сзади и нежно обхватив руками, я положила голову ей на плечо и прошептала,
- Когда это гетеросексуализм стал эквивалентом прокаженности?
Не ожидая услышать подобного вопроса, она вновь замолчала, погружая нас в тишину. Заключив ее еще крепче в своих объятьях, со словами «Иди сюда», я, как и множество раз до этого, принялась растапливать ледяные стены, что она возводила вокруг себя, каждый раз, когда пыталась спрятаться от окружающего мира.
- Послушай меня, то, что случилось вчера – предмет твоей гордости, а не поражения. Как и твое присутствие - источник света в наших жизнях, а не предвестник Эреба. До знакомства с тобой сердце Ма-маа переполняла пустота. Хоть она и пыталась заполнить ее новыми жизнями и их судьбами, смысла в своей собственной за их счет так и не обрела. Пока не встретила тебя - путеводную бабочку, трепещущую сияющими крыльями, подобно падающей звезде. Ты – олицетворение мечты, время которой в наших жизнях давно прошло, в твоей же обрело свое начало. Все чего мы хотим – это чтобы ты сияла ярче, чем вечернее солнце, переполненная счастьем и гордостью. А чем больше ты будешь супить свой нос и задумываться о смысле принадлежности к меньшинству, тем больше будешь оттягивать время встречи с великими свершениями!
Все еще крепко сжимая ее хоть и хрупкое, но сильное тело в своих руках, я шутливо ее защекотала, а Рей, смеясь и крича «Перестаньте!», игриво отбивалась.
Когда мы успокоились, она тихо спросила, - Почему вы так уверены в призрачности моих будущих свершений? Я ведь никто.
Пытаясь задушить новую волну смятения в ее юном сердце, я немедля ответила, – Слушай, не все мы в хрустальных замках рождаемся. Иногда нужно неплохо попотеть, чтобы их построить. Но, даже когда соорудишь этого небесного колоса, без света он не будет сиять, ты так не считаешь? Поэтому в мире есть люди, рожденные под покровом Гекаты, окруженные множеством звезд, и все же в их природе оставаться самим по себе. Ты - одна из таких. Притягивая сияние мира, ты построишь свой собственный замок из хрусталя. А потом встретишь красивого принца, и будете вы с ним жить долго и счастливо.
Шайен, вам сколько лет?! - после слегка затянувшейся паузы, осуждающе на меня посмотрев, съехидничала Рей, – на что я, вновь стиснув ее покрепче, бросила, - Сиди молча и не разрушай мою фантазию!
- Ладно, тогда я пойду переодеваться и скажу Ма-маа, что вы проснулись. Попросить кого-нибудь принести вам еды? – спустя какое-то время, встав и повернувшись ко мне, спросила Рей, на что я парировала, - И позволить несчастной службе доставки стать свидетелем моей половой рапсодии? Нет уж, благодарю! Ты иди, а я приму душ и спущусь к вам. Ма-маа слишком зла?
- Пожалуй, пребывает в трепетном ожидании вашей скорой встречи. – С улыбкой отмахнулась Рей, открывая дверь и слушая мое поверженное бурчание , - Значит сегодня колокола будут звонить по мне.
- В таком случае, я уведомлю всех, что темой дня является агатовая иматисма – в конце концов, невежливо умирать без предупреждения, – смеясь и уворачиваясь от летящей в ее сторону подушки, бросила на прощание Рей, на что, получив вдогонку «Ах ты маленькая!», прежде чем скрыться за дверью, добавила, - Осторожно, тетушка Шай, не надорвите спину. В вашем возрасте нужно себя беречь.
- Да мне всего лишь… - хотела было я осведомить свою протеже о юности моего тела в сравнении с вечностью, но закрытые двери с их «пронзительным взглядом» моим собеседником становиться явно не собирались. Поэтому, плюхнувшись назад на диван и уставившись в потолок, я на мгновенье предалась ностальгии по былым временам, когда, будучи немного старше Рей, сама жила в этом месте, ставшим моим спасительным кругом в бескрайнем океане.
- Мне тогда сколько было? Двадцать, а..? - я подкурила сигарету, сделала глубокий вздох, и в клубах дыма, струящегося из моего рта, предстала юная версия меня, лежащая на этом самом старом, потрепанном диване оливкового цвета, видавшем и лучшие деньки. Сказать, что когда Ма-маа меня нашла, я пребывала в пагубном состоянии, означало бы сильно себе польстить. Так же как и Рей, мне потребовалось некоторое время, прежде чем я вообще смогла с кем бы то ни было разговаривать. Наверное, около недели я не покидала оковы постели, свернувшись калачиком, с каждым вздохом погружаясь все глубже и глубже в собственные мысли.
- Интересно, о чем я тогда думала? Об отце… матери… или этой чертовой жизни…? - прошептала я мысли вслух, вспомнив, что, несмотря на плачевность моей участи, я не подарила ей своих слез. Возможно, во мне зародилось первое зерно цинизма, а может первые признаки здравомыслия, давшие понять, что в слезах нет нужды. Люди часто придаются водопаду иллюзорного афезиса, будто некой панацее, способной излечить от всех возможных бед. Вот только они уже случились, а слезы всего лишь вышли на бис в пустой зал этих безликих силуэтов, швыряющих к моим ногам фантомные розы. Должно быть, последний раз я так плакала, когда до меня дошла реальность произошедшего, и юная Шайен перестала блуждать на автопилоте, осознав, что осталась совершенно одна, будто щенок под проливным дождем. Даже годы спустя боль от пережитого так и не позволяет мне подпустить кого-либо к себе настолько, чтобы призрак моих снов перестал скрываться в этой темной комнате, где живет чудовище.
Когда я начала подавать первые признаки жизни, тогда, словно лист, который перелистнула чья-то незримая рука, глава моего неизведанного будущего, как неисписанное полотно, было открыто новой истории, каковой и стал «L'amour de la fratrie» под покровительством Амелии, как она себя называет – человека, не единожды вдохнувшего жизнь в увядшие цветы на своем пути.
Она приехала в этот город около двадцати двух лет назад, восемнадцатилетним мальчишкой без гроша в кармане, а на сегодняшний день является одной из самых уважаемых матерей Окура. Как же так вышло? Пожалуй, не без попутного ветра и, быть может, удачного стечения обстоятельств, хоть так было и не сразу. Прошло всего пять лет с того момента, как местные жители отстояли свои права на существование в этом районе, ранее планировавшегося под снос, и тогда Окура лишь постепенно начала обретать яркие тона, нынче снискавшие незаурядную славу. На то время об этом дивном месте было известно лишь узкому кругу людей, завлекающих потерянные души обратно в Эдем, каковым для многих - и Ма-маа не исключение - стала Окура. Она услышала о нем от одного из своих постоянных клиентов, что посоветовал ей отправиться к вратам так называемого «Рая».
Поэтому, словно бедуин, кочующий от одного города к другому в поисках, как она выражалась, “не счастья, а забвения”, Ма-маа решила отыскать его на этой «священной земле», не встретившей ее с распростертыми объятиями, но давшей шанс, положивший начало менее туманному будущему. После многочисленных скитаний полаз привел ее в этот, затерявшийся среди множества голосов, маленький четырехэтажный красный домик апартаментного типа с пристройкой, служившей небольшим театром, из которого днями напролет доносился гул и веселый смех его обитателей.
Была ли это превратность судьбы или, напротив, ее напутствие, но в тот день она впервые в жизни стала свидетелем бала иллюзий, в который, точно дети, играл пестрый местный люд, примеряя на себя маски из реальной жизни. Будь то модель, которой ей или ему никогда не стать; бизнесмен, чья ориентация не позволит ему вступить хотя бы на первую ступень карьеры; всеми любимые актеры, получавшие пластиковые награды, которые они выдавали за недостижимую явь. Кто угодно мог попытать свое счастье в этом зазеркалье без осуждений, боли, одиночества, которые они определенно испытали на своей шкуре прежде. Каждый из участников, при успешной демонстрации образа в той или иной категории, боролся за трофей, который мог открыть ему дорогу в один из участвующих домов и, разумеется, чем больше у тебя их было, тем выше становился шанс обрести крышу над головой или, напротив, закрепить статус лучшего дома Окура.
- Однако «Inza», с первых мгновений оказавшаяся у меня в фаворе, стала таковой. Словно я после многочисленных скитаний обрел дом, что у меня отняли, – делилась Ма-маа своим первым впечатлением о доме «Inza», ранее находившемся под покровительством матери, называвшей себя Сэна, а ныне известном, как «L'amour de la fratrie».
Будто оказавшись в мире грез наяву, желая всем сердцем стать частью реальности ашрама, места без боли, Ма-маа задалась целью во что бы то ни стало превзойти всех в своей категории, приковав к себе взор «Inza», что позволило бы ей обрести здесь свое пристанище.
- Но, разумеется, одним лишь желанием не обойдешься, как ты полагаешь, и никто не будет «спонсировать твой образ», кроме тебя самого. А насколько ты понимаешь, у восемнадцатилетнего мальчишки, занимающегося проституцией, не слишком много вариантов доказать, что он представляет из себя куда больше, чем лоно на час. Тех денег, что я получал за свои услуги, хватало лишь на то, чтобы не умереть с голоду, а о ночлеге и вовсе не стоит упоминать. И пока я пребывал в раздумьях, как добиться желаемого, мне улыбнулась Фортуна, если, конечно, это можно так назвать. Пока я гулял вдоль причала в ожидании новой «пташки», ко мне подошел мужчина на вид около сорока лет. Он был хорошо сложен и опрятен, судя по виду, бизнесмен. Я помню, что тогда у меня в голове не укладывалось, как такого человека угораздило оказаться в этом месте, среди проституток вроде меня. Теперь же, когда наш край цветет, словно весенние цветы, такие вопросы более не занимают мое сознание. И все же он стал идеальным кандидатом на воплощение моего плана в жизнь. Сказать по правде, тогда мне было невероятно страшно, но какой-никакой уже нажитый опыт придал мне некой дерзости и духа авантюризма. Несмотря на то, что я мог лишиться своего места на пирсе или снова быть вынужденным отправиться в скитания, сама мысль о жизни в «Inza» оказалась куда сильнее любых сомнений. Когда мужчина ушел в душ, я быстро забрал его вещи и сбежал из отеля. Зачем? Ну, скажем так, мой виссон больше походил на наряд блудницы, нежели уважаемого человека, а я хотел хотя бы на день забыть о затаившихся в моем сердце глубокой обиде и разочаровании, став кем-то совершенно другим. Я хотел получить шанс на счастье, который у меня отобрали.
Мне повезло, что у меня с мужчиной оказался практически одинаковый рост и сложение, поэтому костюм, хоть и не без изъянов, но подошел мне почти идеально, став той яркой звездой, приведшей ко мне Сэну. Я произвел на всех достаточное впечатление, что помогло мне обрести новый дом. Разумеется, меня терзали мысли о том, что стало с тем человеком и сколько изысканных изречений летело в мою сторону, пока я со всех ног бежал с «места преступления», но при виде того, как моя маленькая мечта обрела свои плоды, всякие сожаления померкли. Не поверишь, но я до сих пор храню этот костюм в качестве сувенира, как напоминание о том, откуда я пришел, - рассказывал Ма-маа несколькими годами ранее, и каждое слово, слетавшее с его уст, отдавало горько-сладким привкусом.
Оказавшись под крылом дома «Inza» и покровительством Сэны, медленными, но уверенными шагами он начал обретать свою потерянную сущность, с каждым годом стирая по одному шраму своей прошлой жизни, пока они и вовсе не стали реализацией еще одной мечты – абсолютного забвения. Или, во всяком случае, он пытался сам себя в этом убедить, однако истинная природа человеческой сущности - хвататься за крупицы счастья, каким бы запретным оно иногда не казалось. Воспоминания, как бы сильно ты не пытался их подавить, все равно рано или поздно, будто мгла, поднимаются над омутом тех кратких мгновений, когда ты чувствовал себя по-настоящему живым. По этой причине спустя десять лет, когда Сэны не стало и управление «Inza» перешло в руки Ма-маа, он переименовал его в «L'amour de la fratrie», положив тем самым не только новое начало жизни дома, но и сохранив тот потерянный миг счастья в своем сердце. Может от того, что боль ослабила свою хватку, а может, «Чтобы помнить...», как говорил он. И благодаря этому воспоминанию из его жизни, пожалуй, я смогла с большим пониманием отнестись к Соуме, став той единственной опорой, поддерживающей моего лучшего друга на плаву в моменты отчаяния.
Сама же я прибыла сюда, или, лучше сказать, меня подобрали, тринадцать лет назад. Поскольку я вела довольно закрытый образ жизни до своих восемнадцати лет и пребывала в сумеречной зоне до двадцати, разумеется, местная прана произвела на меня неизгладимое впечатление. Никогда прежде я не встречала настолько сильных и волевых людей, что вдохновили меня, не примкнувшую к их миру, встать на ноги и двигаться дальше. Поэтому, также, как Ма-маа много лет назад, я ухватилась за эту нить, способную порваться от малейшего касания, но обретающую прочность, каковой становилась моя собственная воля. «Больше никогда!» - обещала я сама себе. Больше никогда не упаду, никогда не обернусь, никогда не сдамся, несмотря на разбивающиеся, словно хрусталь, судьбы у меня перед глазами, потому что сил держаться хватало далеко не всем. Ведь жизнь не лишена изъянов и идеальной ее точно не назовешь, отчего многие «дети» становились узниками реальности, нередко сгорая, подобно падающим звездам, и лишь немногие были свидетелями их угасающего света на своих ладонях.
Такой и была моя жизнь в этой небольшой комнатушке, где я жила на протяжении последующих трех лет и еще двух после окончания учебы в Италии. Несмотря на все тяготы и лишения, с которым приходилось сталкиваться «L'amour de la fratrie» на начальных этапах своего развития под управлением Ма-маа, со временем ему удалось превратить это место в обитель крепкой и дружной семьи, стоявшей друг за друга стеной, чтобы больше никогда с их черного неба не упала ни единая звезда. Когда же я сама встала на ноги, как многие «дети», до и после меня выросшие здесь, я начала поддерживать дом и Ма-маа, чем занимаюсь и по сегодняшний день. Не потому, что обязана, а попросту в благодарность за то, что получила второй шанс и хотела сохранить это место, чтобы предоставить возможность кому-то еще.
- Господи, поток моих мыслей скоро сделает из моей жизни жанр «повседневность»! Пора бы уже поднимать задницу, – пробурчала я себе под нос, вставая с дивана. Сделав несколько шагов в сторону ванной комнаты, я вновь стала пленницей ностальгии, когда увидела кусок потертых обоев, за которыми скрывалась нацарапанная надпись, сделанная несколькими годами ранее. Присев на корточки и поддавшись умилению, охватившему мое сердце, я тихо прошептала: «Ты свободна, Шайен» - слова, придавшие мне сил, надежд и вместе с ними страха перед их крахом, но так и не позволившие ему меня сломить.
- И вот мы здесь, - проводя пальцами по нацарапанным буквам, словно обращаясь к прошлым версиям самой себя, произнесла я вслух, как вдруг мое внимание привлек тот самый кардиган, все еще восседающий на моих плечах.
- Варуна…. Хмм, интересно, он придет сегодня? С другой стороны, у него таких вещей должно быть сотни. Одной больше, одной меньше, вряд ли он вспомнит о вчерашней ночи, а даже если и так, этот бамон не для таких, как он. В конце концов, при свете дня все теряет свое очарование, благо я не достаточно напилась, чтобы слова Рей оказались явью, иначе я стала бы лидером по скорости сбора вещей. Надеюсь, мои вчерашние откровения его переубедили. Как бы там ни было, пора бы уже смыть с себя это легкое недоразумение, – поднимаясь, сказала я и отправилась в ванную комнату, пока жизнь в «L'amour de la fratrie», продолжала идти своим чередом.
***
- Боже правый, эта женщина явно не ранняя пташка! Когда она уже, наконец, притащит сюда свою задницу?! – пробурчал Ма-маа, протирая барную стойку, пока я составляла ему компанию в ожидании Шайен.
- Что вчера произошло? - поинтересовалась я, - Давно она так не напивалась.
- Ну, ты же ее знаешь, она ранимая девчушка, несмотря на весь этот грозный фасад. Мы отправились в «Mo;se» и стоило мне оставить ее одну, как местный метрдотель - видимо на старости лет нюх потерял, а быть может и зрение в придачу - сравнил малышку с проституткой. Господи, как же я ненавижу стереотипы, за которыми скрываются эти капитулянты, дрожащие как лани перед неизведанным! Да еще тот факт, что вчера у нее был юбилей, возможно, также поколебал ее терпение. Если у тебя праздничное настроение, его почему-то гораздо легче испортить, нежели тогда, когда ты пребываешь в обыденном расположении духа. Но ничего, я потом устроил встряску Визери, да такую, что весь «Mo;se» на уши поставил. Вот и полюбуйся, прислали сегодня утром цветы с открыткой в качестве извинения и резервы на год вперед, которыми я, разумеется, любезно воспользуюсь, – усмехнулся Ма-маа, глядя в сторону букета разноцветных и, судя по виду, весьма дорогих роз.
- О, так этот куст для нее? - скучающим тоном пробормотала я, поглаживая пальцами лепестки, как вдруг в меня, словно вихрь, полетел поток осуждений, исходящий из уст Ма-маа.
– Рей, в тебе столько же романтики, сколько в кирпиче! Тут где-то Лео ходит, смотри не излей свой цинизм в его присутствии, не хватало еще его расстроить!
- Лео дарит им жизнь, а не выставляет их смерть на всеобщее обозрение. Он бы со мной согласился, – все еще глядя на медленно увядающие лепестки, я будто нутром ощущала, как моя минута покоя падёт перед оправданием, придающим смысл всему сущему.
- Есть люди, которые дарят их, чтобы выразить свои чувства, либо в знак признательности и уважения. Это простой этикет, ставший человеческой традицией, не стоит быть настолько осуждающей.
- Когда это простое высказывание своих мыслей стало эквивалентом осуждений? - последовал от меня закономерный риторический вопрос, на который Ма-маа незамедлительно ответил.
– “Высказывание”, как ты выразилась - это ключ, но не от всех дверей. Поэтому стоит быть предельно аккуратной, а то раз откроешь, и уже не выйти. И что-то мне подсказывает, что все твое бурчание попросту сводится к тому, что тебе их еще никто дарил. Вот когда какой-нибудь мальчик, который приглянется твоему сердцу, подарит цветы тебе, тогда и поговорим. А пока вот, возьми один и перестань быть букой.
- Я не… А хотя с тобой спорить себе дороже, – опустив голову, признала я свое поражение, а Ма-маа восхвалено добавил, - Вот и правильно! В твоем возрасте нужно радоваться жизни, а не нигилизмом страдать. Так и старой девой стать недолго. Кстати говоря о цветочках, куда это наш гений по свету подевался?
- Лео на крыше, в оранжерее. Он последние месяцы пытался вырастить особый вид цветка, протея, кажется называется. Вроде как, тот сегодня наконец-то расцвел, вот и пошел за ним, чтобы Шайен показать, – как только я это сказала, Ма-маа в ту же секунду склонившись к самому моему уху, прошептал, - Зуб даю, он в нее влюбился.
- Вставной или натуральный? – решила полюбопытствовать я, за что получила щелчок в лоб со словами, «маленькая стерва». Затем, как ни в чем не бывало, Ма-маа, потирая стакан, принялся развивать свою гипотезу, - Ну а ты сама подумай, с тех пор, как она начала почаще заглядывать, он, будто щенок, все время вокруг нее вьется. Мне на него аж больно смотреть. Из-за дифлексии он даже поговорить с ней толком не может, только и делает, что показывает цветы. Это и романтично и в то же время трагично, тебе так не кажется?
- Я думаю, слово «влюблен» здесь не совсем подходит. Лео скорее испытывает к ней глубокое уважение. И потом, это она привила ему любовь к цветам. Раньше, как ты рассказывал, Шайен за ними ухаживала. Возможно, он обрел в своем хобби некий покой, цветы ведь его точно не осудят, – анализировала я все сказанное.
Выслушав меня, Ма-маа подытожил, - Если так, то это даже к лучшему, иначе юноша зря старается. Я эту девчонку уже тринадцать лет знаю, и за все это время она ни разу никого сюда не приводила. Нет, разумеется, проступки молодости со всеми случаются, иногда они же сами захаживали в наш скромный Парадисо. К примеру, был даже случай, когда один парниша в разгар бала выбежал на сцену, выхватил микрофон и прокричал во все горло: «Я люблю тебя, Шайен!». Представляешь?! И как, ты думаешь, она отреагировала на этот поступок? Попросила спектров вышвырнуть это недоразумение за дверь. К сведению, я только что процитировал ее слова. Право, Рей, я начинаю терять надежду. Сначала мне казалось, может, у нее, как бывает, первая любовь «слетела с петель», вот она и закрылась из-за плачевного опыта, но это уже начинает смахивать на образ жизни. Я, конечно, пытаюсь не вмешиваться, но…
- Может, она из тех, кто испытывает неравнодушие к одиночеству, а не к компании? – предположила я, гладя на озадаченного Ма-маа, прежде чем продолжить, - Вот на себя посмотри, у тебя множество кавалеров, но на постоянном месте жительства разве что украшения, которые они тебе дарят.
- В отличие от нее, я успел узнать, что такое любовь, - подвигая бутылки на полке, меланхолично вздохнул Ма-маа.
- Так у тебя тоже первая любовь «слетела с петель»? – спросила я, на что он, резко повернувшись, бросил, - Вот подрастешь, тогда и расскажу.
- Эй, так нечестно! Расскажи сей… - И только я была готова предаться мольбам о сказаниях прошлого этого удивительного человека, как наше маленькое ассо прервал крик, доносящийся со второго этажа.
- Твою мать! Кто слив включил?!
- Кажется, жаркий пыл Шайен только что остудился! – вынес свой вердикт Ма-маа, и, поддавшись нашему воображению, мы громко рассмеялись.
***
Получив вселенское наказание в виде ледяного душа, я с криками вылетела из ванной, шокировав дневной свет своей нагой оболочкой, благо обошлось без соседних аплодисментов.
- Брр, черт возьми, у меня сейчас задница инеем покроется! Где мои вещи? – оглядевшись по сторонам, я отправилась в сторону дивана, на котором лежала моя одежда, однако после бурной ночи она насквозь пропиталась запахом сигарет и алкоголя, а мне все-таки стоило бы сохранять достойный вид перед детьми, что ждали моего возвращения.
- Хмм, может, что-то из старых тряпок завалялось? – спросила я саму себя, открывая шкаф, в котором висело множество платьев и элегантных шуб. Опустив голову и глубоко вздохнув, я осознала, что прошлое это, конечно, хорошо, но реальность, сделавшая из моего укромного уголка персональную гримерку Ма-маа, отрицанию не поддавалась.
- Ма-маа, ты мне предлагаешь надеть семейные трусы и розовую шубу?! – прокричала я новому хозяину моего ранее персонального мирка, на что мне вслед незамедлительно полетело, - Зато выход будет эффектным!
- Хаха, очень смешно! Ты что, мои сменные вещи выбросил? Я ничего не могу найти! – я уже готовилась выйти на свет Божий, будто на суд перед вратами Рая, когда Ма-маа решил задержать меня на этой бренной земле, сказав, – В комоде лежат, выбери себе что-нибудь!
Так и поступив, я подошла к комоду, достала оттуда черную майку, белую потертую рубашку в стиле бохо с наклейками, будто карту мест, в которых мне не побывать, черные спортивные леггинсы с двусторонними прозрачными вставками, на смену которым выступали мои чернила, и белые слипоны из заменителя кожи. И вот так, сменив прошлое настоящим, я уже, было, собралась покидать комнату, как вдруг Ма-маа окликнул меня, - Шайен, позови Лео, здесь какие-то неполадки со светом. Он сейчас в оранжерее. А что такое телефон, этому мальчишке, судя по всему, неизвестно!
Ответив «Хорошо» на его просьбу, я направилась в наш маленький персональный Эдем, который много лет назад создал Ма-маа – мир, где каждый мог оставить свой собственный след. Он говорил, что приехал из далекого города, усеянного разноцветными цветами, будто символом счастья и покоя, переполняющего местных жителей. Возможно, из-за ностальгии по дому, начав с малого, он выращивал разные сорта редких цветов, хотя лично мне кажется, что это была его слабая попытка вернуть прошлое в свою жизнь, ведомое их ароматом. Разумеется, я никогда не высказывала этих мыслей вслух, не желая своим любопытством обнажить зажившие раны. Видеть, с каким трепетом и любовью он за ними ухаживал, было достаточно, чтобы понять истинную причину их существования. После того, как мои собственные раны начали затягиваться, я и сама стала гостем этого радужного мира, забота о котором успокаивала мое измученное сердце. А теперь на смену моему дозору пришел робкий юноша девятнадцати лет отроду. Он молча стоял, смотря на распустившийся цветок, как будто тот мог слышать его мысли, и я могла лишь надеяться, что сегодня они были о чем-то хорошем.
Лео был одет в коричневый вязаный легкий свитер, на пару размеров больше необходимого, из-за чего тот ниспадал на его ключицах, обнажая их. Слегка одергивая рукава, скрывающие его руки, он подтянул широкие брюки в японском стиле бохо, того же цвета, с заниженным шаговым швом, что, свисая, закрывали часть его домашних тапочек в форме собак. У него были каштановые, слегка вьющиеся волосы длиной до середины шеи, зелено-карие глаза и кожа цвета диафана с легкими веснушками. Со стороны он выглядел словно кукла, изысканная, утонченная и хрупкая, несмотря на его пол. Кукла с улыбкой, подобной нежности вечернего солнца, вот только каждый раз, когда я ее видела, она не только одаривала меня теплом, но, словно адское пламя, обжигала каждую пядь моего тела.
- Лео…- тихо произнесла я его имя, привлекая внимание юноши, что, нежно улыбнувшись и с легкой хрипотцой сказав: «Шайен!», побежал в мою сторону, прежде чем заключить в свои объятья.
- Здравствуй, малыш! – я погладила его голову, что прижалась к моей шее.
- Вы пришли. Я так рад…- тихо сказал он, раскрыв свой маленький секрет, о котором знали лишь мы двое.
- Визит к терапевту пошел тебе на пользу, как я вижу, - прошептала я ему на ухо и, услышав утвердительное «Угу», продолжила, - Почему ты никому не расскажешь, что теперь можешь разговаривать?
- Потому что я хочу говорить только с вами, – донесся до меня слабый голос этого хрупкого создания, который, разжав свои объятья, с улыбкой проговорил, - Он расцвел, хотите посмотреть?
- Конечно! - кивнула я, позволив ему взять себя за руку и отвести к ребенку, которому он подарил жизнь.
- Это протея. Мне привезли семена из Южной Африки, и я очень долго пытался ее вырастить, но она все никак не поддавалась, быть может, из-за климата, не знаю. Признаться честно, я даже почти отчаялся, и, может, потому он наконец расцвел. Говорят, что цветы могут тебя слышать. Более того, у каждого из них свой характер и секрет. А что если атимия - тайна его цветения? Тогда получается, что он возрождается из боли? – глядя на меня своими яркими глазами, в которых я видела собственное отражение, рассудил Лео. В ответ на это, я, погладив его по щеке тыльной стороной ладони, прошептала, - Прямо как ты.
Издав легкий вздох, он вновь взглянул на цветок, и медленно, практически незаметно из его глаз потекли слезы.
- Лео? – осторожно обратилась я к юноше, но он, развернувшись, лишь снова заключил меня в свои объятья, будто прячась в них от всего белого света.
- Все хорошо. Ну же, не плачь… - нежно успокаивала я его, покачивая в своих руках, словно младенца.
Мы познакомились с ним три года назад, и с тех пор наши отношения нисколько не изменились. Большинство людей, по своему обыкновению, считают его юношей влюбившимся в женщину значительно старше себя, которой он показывает свои цветы. И как бы мне хотелось, чтобы это оказалось правдой. Не из желания польстить себе, не ради игры с юным сердцем, а для того, чтобы забыть об истине, что свела наши пути.
***
Три года назад Ясура пригласила меня на концерт, проходивший в ее школе. Тогда ее отец, являлся завсегдатаем «L'amour de la fratrie» и близким другом Ма-маа, да и сам по себе был человеком широких взглядов, что и пытался воспитывать в своей дочери. Так она и стала одной из моих учениц и свое первое публичное выступление хотела посвятить мне, сделав почетным гостем. Она с детства была ко мне привязана, и, разумеется, я не могла ей отказать. Поэтому я, Ма-маа и еще несколько наших друзей отправились посмотреть на это событие в честь завершения учебного года. Я помню, тогда был сильный ветер и облака схлестнулись, точно дороги на перекрестке, готовясь к дождю, который все никак не обнажал свои крылья.
- Боже мой, у моего антука сейчас наступит депрессия, прическа и так уже в плачевном состоянии! Кто вообще решил сюда прийти?! Ах, мое платье, детям не нужно этого видеть! Ветер, прекрати смущать пожилых дам, старый развратник! Вот я всегда знала, что прогноз погоды существует для тех, кому в жизни экспрессии не хватает! – возмущалась Ма-маа по дороге к лестнице, ведущей внутрь школы, всеми силами стараясь удержать зонтик, платье, что поднималось ввысь, настойчиво стремясь оголить ее принадлежности, и прическу, вырывающуюся из-под пальцев.
- Нет, Шайен, я теперь действительно похожа на потасканую драг-королеву или мужские рабочие носки! – чуть ли не со слезами на глазах причитала она, но, несмотря на ее досаду, я не могла сдержать улыбку на лице.
- Смейся, смейся! Думаешь, спряталась за своим белым свитером, и вся такая защищенная?! Вот тебе немного дождика! – стряхивая на мою голову капли дождя, окутавшие ее зонт, Ма-маа принялась меня дразнить, пока я пыталась сбежать от этой неравной схватки.
- Прекрати, ха-ха-ха! – взбегая по ступеням, улыбалась я вслед, потешаясь над ее наигранным ворчанием, как вдруг ко мне обратился юный певчий голос.
- Тетушка Шай, вы пришли! Я так рада, так рада! Папочка, посмотри, они действительно пришли!
- Не пришли, а скорее приплыли, я бы сказала. Здравствуй, Маркус! Погодка сегодня,мягко говоря, нелетная. Где в этом дивном учреждении туалет, мне нужно поправить свое королевское панье, а то еще распугаю местную молодежь.
- Здравствуй, Амелия! Позволь тебя проводить. Шайен, присмотришь за Ясурой, мы скоро вернемся, - с этими словами дуэт скрылся в толпе, пока Ясура обнимала меня за талию.
- Ну что, волнуешься? – поинтересовалась я у девочки.
- Нисколько! Ну, может, чуть-чуть! Правда, совсем немного! Но вы ведь теперь здесь, а это значит, что все будет хорошо! Мы много практиковались, и я вас не подведу, обещаю! – преисполненная уверенности, девчушка щебетала, как соловей поутру.
- Не сомневаюсь. Ты моя лучшая ученица. Главное, когда будешь на сцене, помни, что я рядом. Представь, будто мы репетируем, и тогда все точно будет хорошо! – подбадривала я ребенка, на что та игриво улыбалась мне в ответ.
Пока мы стояли среди толпы детей и их родителей, а юное создание, обхватившее мою талию, приложила щеку к моему животу, я задумалась о некой неестественности всего происходящего. И, словно услышав мой внутренний монолог, ко мне подошла одна из мамочек местной детворы.
- Ой, как приятно видеть такую близость между мамой и дочкой! Ваша девочка сегодня такая нарядная, она тоже выступает?
Признаться честно, я почувствовала себя, как на викторине, за неправильный ответ в которой тебя швыряли в воду. Съязвить в своей манере по причине присутствия юного свидетеля я не могла, да и ответить что-то вразумительное у меня язык не поворачивался, настолько меня шокировало ее высказывание. Однако долго мучаться не пришлось, ибо моя протеже сама заняла роль диктора в этой скачке под названием «Как убежать от ответа».
- Это не моя мама, а учительница, которая научила меня танцевать. Тетушка Шай очень талантливая! Когда я вырасту, то хочу стать такой же, как она!
- Ох, простите за мой преждевременный вывод! Просто вы мне показались так близки, - женщина виновато потупила взгляд, я же смогла выдавить из себя лишь, - Да ничего.
Пока Ясура продолжала щебетать о моих талантах и облике, я, словно утопающий, высматривала среди толпы свой спасательный круг, который, благо, не заставил себя долго ждать, в очередной раз демонстрируя всю изысканность своей утонченной натуры, - Что это за учреждение такое, где в уборных нет туалетной бумаги?! Это просто немыслимо! Только представь, мне пришлось становится каблуками на стульчак! Я пришла сюда посмотреть представление, а не отправиться в вояж своей молодости! О, вы здесь! Простите за задержку, не только на улице дождь собирается, но и тут толпа как в колизее!
- Да, мы вас ждали. – вздохнула я в ответ Ма-маа, благодаря космос за своего спасителя.
- Ясура, дочка, нам пора, вам еще с девочками нужно подготовиться, – обратился Маркус к своему ребенку, и она, наконец освободив меня из своих объятий, попрощалась звонким голосом, - Увидимся на сцене, тетушка Шай!
И вот так причины нашего визита скрылись в толпе, в то время, как мы с Ма-маа остались в ожидании, когда нас всех позовут в зал.
- Шайен, это просто немыслимо, здесь нет ни фуршета, ни бара! Куда ты меня привела? Как предлагаешь сие действо воспринимать? На трезвую голову что ли? Я без бокала Шардоне не сдвинусь и на дюйм! Надо поговорить с Маркусом, пусть исправляет это недоразумение, – оглядываясь по сторонам, ворчала Ма-маа. Я же с усмешкой возразила, - Это средняя школа, а не коллегиум высшего сословия.
- А вот это очень даже зря! В детях нужно воспитывать тягу к изыску с рождения! Куда смотрит общественность?! – размахивая перед собой алым веером, в привычной для себя манере бурчала Ма-маа, и только мне хотелось оспорить ее завышенные ожидания, как мое внимание привлек испепеляющий взгляд любопытной женщины, что не отрываясь смотрела на нее. Я уже было хотела увести Ма-маа куда подальше, предчувствуя надвигающуюся бурю, но женщина меня опередила, став заложницей своего любопытства и острого языка.
- Вам не кажется что, таким, как вы, здесь не место? Вы подаете детям дурной пример, - проговорила она вполголоса, стараясь не привлекать внимания толпы, но достаточно громко, чтоб мы услышали.
Я стояла, как вкопанная, не зная, стоит ли вмешаться, или остаться в стороне, пока с каждой пролетающей секундой от наигранного ворчания на лице ранее веселого человека не оставалось и следа .
- И почему же? – вопросила Ма-маа, стараясь сохранять самообладание. Но женщина решила надавить, не осознавая опрометчивость своего поступка.
- Вы ведь мужчина! Вы хотя бы подумали, как дети на это отреагируют?! И не только они! Вам здесь не цирк, а общество уважаемых людей! Мне кажется, вам следует уйти.
- Ох, то есть тебя смущает, что у меня член между ног, я правильно полагаю? Или, быть может, напротив, любопытно взяло вверх, и ты желаешь убедиться самолично в его наличии? Ну что ж, женщин у меня давно не было, но, пожалуй, я могу сделать исключение, только если по-быстрому. Правда туалеты тут не очень удобные, но с таким острым язычком, думаю, у тебя не возникнет проблем, – стремительно, словно взмах веера, последовал ответ в свою защиту.
- Да как вы смеете! Таким, как вы, здесь не место! Вы омерзительны! – не унималась ранее жизнерадостная особа, всем своим видом демонстрируя явственное отвращение к стоящему перед ней человеку. Благо она хотя бы выражала свои мысли на пониженном тоне.
- Дорогуша, я часть ателлана, пришедшая поддержать протеже своей дочери и насладиться выступлением, а вот ты со своим дешевым хлопковым платьем дымчатого цвета лишь в тоску вгоняешь местный контингент, – стараясь не обращать внимания на ее высказывания, и демонстративно глядя в другую сторону, словно стряхнув пепел с пальцев, выдала Ма-маа.
- Таким, как вы, место в Лупанарии! Это из-за вас столько падших детей прельстилось этой грязи, которую вы неустанно пропагандируете, как свиньи на этих мерзких парадах, заманивая их в свою логово и разрушая их хрупкую психику! Я сейчас же пойду к директору и … - хотела продолжить женщина, но я, утратив самообладание, крепко схватила ее за запястье и потянула к себе, так быстро, что она не успела “переварить” случившееся. Прислонившись к ней почти впритык, я прошептала так, чтобы только она смогла услышать мои слова.
- Послушай ты, шутка природы! Я, конечно, понимаю, создавая тебя, Господь, должно быть, слегка перебрал, от того ты такая дерзкая! Ведь больше привлечь особо нечем, вот ты и хватаешься за свои убеждения, как утопающий за воздух, наивно полагая, будто они придадут особенности твоей пустой личности! Но если и дальше будешь продолжать открывать свой любопытный рот и изрыгать всю эту желчь в сторону моей матери, мы пойдем с тобой помокнем, как тебе такое предложение?!
Не ожидая подобной реакции, женщина застыла на месте, пока я, подойдя к ней вплотную, чуть ли не столкнувшись нос к носу, подытожила, - Возвращайся в свою будку, шавка! - прежде чем вернуться и прильнуть к Ма-маа, с трудом сдерживающей благодарность и слезы на своем лице. После этого женщина ушла, а я, издав глубокий вздох, хотела сменить тему, выдавив из себя очередную глупую шутку, но вместо этого почувствовала на своих плечах тепло объятий дорогого человека, что тихо прошептал мне на ухо, - Спасибо.
- Эй, Шайен, Ма-маа, вот вы где! А мы вас уже обыскались. Черт, с трудом нашли место для парковки, там так много машин! Никогда бы не подумал, что столько людей приедет посмотреть на какой-то детский концерт! – донесся до нас голос Ник;, следом за которым шел Лор;н, говоря, - Приятель, ты что, забыл в каком мы округе? Разумеется, здесь тачки, как на выставке, стоят себе в ряд, выбирай любую. Жаль, я нынче таким не промышляю.
- Лор;н, ты бы потише, мы все-таки на людях, не всем нужно знать о твоей бурной молодости, – взволнованно зашикал на него Нико, но тот лишь отмахнулся, - Да кому до этого есть дело?! Только посмотри на это стадо, им важнее, какое на них тряпье, нежели болтовня какого-то там гея. И тем не менее, что мы пропустили?
- Ничего, - синхронно ответили мы с Ма-маа, от чего наши друзья посмотрели на нас с явным подозрением. Но прежде чем они успели спросить о нависшей над нами туче, из динамика радио раздалось:
“Дамы и господа! Просим вас пройти в главный зал, где пройдет концерт в честь окончания учебного сезона. Администрация школы желает вам приятного времяпрепровождения!”
- Послушай, Шайен, я забыла спросить, а ты сегодня без Спектров? – поинтересовалась Ма-маа по дороге в зал, озираясь по сторонам в поисках моих неизменных спутников.
- Они здесь, - коротко ответила я.
- Серьезно? - искренне удивлась Ма-маа, - Где они? Я бы их заметила.
- Сегодня они без антуража, решили устроить себе выходной и насладиться представлением, – едва мне показалось, будто я удовлетворила ее любопытство, как оно разгорелось с новой силой.
- Правда?! Слушай, покажи их, я ведь никогда их не видела! Они сейчас здесь? Где, где?! Куда смотреть?!
- А ты все такая же мечтательница, как я погляжу, грезишь о несбыточном, – четко зная о местонахождении своих спутников, но не намереваясь их выдавать, я отказала в просьбе Ма-маа, которая, назвав занудой, взяла меня под руку, и мы вошли в большой зал с рядами посадочных мест, выстроившихся перед главной сценой.
- Дорогой, послушай, я ключи случайно в машине не оставил? Что-то я их в сумке не нахожу, – обеспокоенно спросил Нико у Лорена, пока мы пробирались к своему месту.
- Оставил, но я их забрал. Болван, вечно ты все забываешь! – слегка шлепнув Нико по голове, ответил Лорен, после чего за их спинами кто-то осуждающе кашлянул. Обернувшись, мужчины, привыкшие к разного рода осуждениям, не долго думая, переглянулись между собой, прежде чем Лорен, глядя на сидящую женщину преклонных лет, сказал, - Что, мужчину в образе никогда не видела?! Кашляет она здесь! Леденец пососи! И не смотри на меня так, свой я не дам!
Пока шокированная подобной дерзостью особа беззвучно хлопала ртом, как рыба, выброшенная на берег, мы с Ма-маа, издав приглушенный смешок, сели на свои места. Лорен и Нико были партнерами не только в бизнесе, но и в личной жизни. На протяжении нескольких лет они держали небольшой обувной магазинчик в Окура, над которым располагалось их совместное гнездышко. В отличие от Ма-маа, они всегда придерживались скромного образа, но что выделяло их на фоне большинства, так это то, что, подобно близнецам, эти голубки всегда носили одинаковую одежду. Сегодня они отдали предпочтение смокингам в сине-голубую клетку, сумкам из той же ткани и лакированным аквамариновым туфлям собственного производства, завершая свой образ резными тростями из красного дерева. Весь этот антураж делал их похожими на английских джентльменов прямиком из викторианской эпохи, благо обошлось без колпаков. Нико - светловолосый и голубоглазый мужчина двадцати девяти лет - обладал поистине лучезарной улыбкой, благодаря которой получил прозвище Гели, сокращенное от Гелиос - бог солнца. Лорен же, его одногодка, словно выступая контрастом на белой бумаге, напротив был смуглым брюнетом с пронзительными светло-зелеными глазами, подобными сумеркам, готовящимся предаться покрову Никса. Они познакомились в доме Ма-маа, после чего и начались их отношения. И, разумеется, выступившая в роли сводницы Ма-маа, со временем по-настоящему сдружилась с Нико и Лореном. Она даже была свидетелем на их свадьбе. Вспоминая тот день, она говорила: «Это было самое трогательное дерьмо, что я видела в своей жизни!», утирая скупую слезу платком и даже высмаркиваясь в него, настолько ее переполняли теплые чувства. Тогда, сидя с выражением, имитирующим слабоумие, я не верила собственным ушам, глядя на женщину, захлебывающуюся слезами, предавшись ностальгии, совершенно позабыв о такте, позволяя прошлому, пусть и редко, но все же вырываться на поверхность. Тому прошлому, где она была совершенно одна в большом и страшном мире, собирая с земли осколки своей разбившейся мечты, заставившей ее отрастить острые клыки.
Глядя на нее, я вновь восхищалась силой духа этого человека, понимая, что если б не она, скорее всего, никого из нас сейчас бы здесь не было. Возможно, во мне также проснулась этакая лирика, ведомая которой, я крепко взяла ее за руку, получив в ответ теплую улыбку, и на этой ноте занавес распахнулся, являя нашему вниманию цель сегодняшнего собрания.
К моему удивлению, представление оказалось очень многогранным, заполняя наше время театральными постановками, песнями, выступлениями иллюзионистов и даже модельным показом. Я умилялась, глядя, как эти юные создания, переполненные мечтами и надеждами, выкладывались так, будто от этого зависело их будущее. Когда пришло время Ясуры, мы застыли на месте в ожидании ее танца. Из всех предложенных постановок она выбрала сценарий девы с разбитым сердцем, что узнала о трагической кончине своего возлюбленного. Я помню, что тогда меня поразило ее решение, ведь, как я была убеждена, отобразить всю боль утраты могут лишь люди намного старше и более опытнее, чем она, но Ясура настаивала на своем.
Когда она вышла на сцену, сев под искусственным вишневым деревом, недавно распустившем свои миндальные бутоны, ее тело, словно в пролетающие мимо летние облака, облачилось в белое кимоно, на которое ниспадали розовые лепестки в медовом свете искусственного солнца, скрываясь под тенью алого бумажного зонта. В зале повисла гробовая тишина, будто весь мир застыл в ожидании грядущего заката, пока Ясура медленно не подняла голову, посмотрев на молчаливых свидетелей своей боли, отражая их пороки в своих изумрудных глазах, аманатах диафании, склонившихся перед волей своего господина. И как только струна скрипки вознесла свой первый аккорд к небесам, девочка, предавшись иллюзорной боли, закружилась, словно шелк на ветру, точно вихрь, поднимающий опавшие лепестки, присоединяющиеся к танцу - акафисте ее эона. Шаг, за ним другой, следом третий и нескончаемый бег навстречу неизбежному в попытках обрести спасение под сенью склонившихся абрисов, что разлетались от малейшего касания, оставляя лишь пустоту. Трепеща своими белыми крыльями, подобно бабочке, летящей навстречу палящему солнцу, она позволила себе раствориться в бессчетных ударах гонга, словно алгие, что, сковав ее хрупкое тело, безжалостно обрушило юное дитя на землю. Невидимые путы, ранее заключившие ее в своей хватке, подняли тело девочки ввысь, как безжизненную куклу, принимающую на себя беспощадные удары судьбы, что бросали ее из стороны в сторону, обагряя святую непорочность каплями цвета кармина. С трудом поднимаясь из топи собственной крови, в которой крылось ее отражение, она хваталась за сердце, ушедшее вместе с десницей Фатума, пока пробивающиеся сквозь алый зонт лучи, окрашивающие кимоно в багрянец восходящего солнца, нещадно сжигали ее чувства, ее мысли, ее юность, ее мечту. И, также неумолимо, как вершится воля Хроноса, Ясура пришла навстречу своей кончине, упав под мертвым древом, с которого слетели последние лепестки, завершая симфонию ее агапэ.
Некоторое время в зале царило абсолютное безмолвие. Когда девочка встала, посмотрев на зрителей, от робости она опустила голову и поклонилась в знак благодарности за просмотр ее выступления. Устав от общей кататонии, я поднялась, громко хлопая в ладони, и, словно стая птиц, летящих на юг, за мной последовали другие, неистово крича «Браво!».
Я взглянула в угол зала, где стоял отец Ясуры. Несмотря не его возраст и привычную сдержанность, он не мог унять слез гордости за свою дочь.
- Молодец, Ясура! – прокричала я во весь голос, и когда девочка это услышала, ее лицо окрасила широкая улыбка.
- Твою мать, я сейчас от соплей в ящик сыграю! Я слишком стара для такого дерьмааааа! Шайен, это было великолепно! – утирая слезы и высмаркиваясь в платок, говорила Ма-маа.
Все последующие выступления блекли, подобно угасшим свечам на фоне той красоты, свидетелями которой мы стали. Поэтому, предавшись безмолвию, я окунулась в воспоминания о собственном детстве.
У меня никогда не было ничего подобного: ни друзей, ни единомышленников, ни Ма-маа, ни такой Шайен, какая я сейчас. Я была закрытой, зажатой и совершенно одинокой, но настолько привыкшей к своей участи, что одиночество стало чем-то невероятно органичным в моей жизни. Однако мне всегда казалось, что лишаясь чего-то в своем прошлом, ты пытаешься компенсировать его в настоящем. Скажем, если пробыл один слишком долго, то в попытках догнать упущенное время начинаешь бросаться из крайности в крайность, заполняя свою жизнь той или иной формой любви. Словно открывая старую рану, мы пытаемся вернуть то, чего нас лишили. Так почему же сейчас, оглядываясь на свое упущенное прошлое, я ощущала, как подкатывающий к горлу ком вызывает у меня приступ тошноты?
Дабы избавить себя от лишних вопросов и ненужных объяснений, я сказала, - Ма-маа, я пойду, покурю.
- Что такое? Столько детей, что это, наконец, сломило твою хрупкую натуру? – усмехнулась она, на что я ответила, - Типа того. Скоро вернусь.
Я встала и покинула зал, и, как только ноги вывели меня на улицу, моего лица нежно коснулся теплый майский ветер. Облака все также отказывались подчиняться дождю, дрейфуя, словно бумажные кораблики вдоль бескрайнего побережья.
- Дети… - прошептала я себе поднос, принимая неизбежность своей сущности. Я знала, что у меня никогда не будет той, «нормальной семьи» и я не смогу подарить кому-то еще один шанс прожитой юности. Не от того, что не могла, а потому, что не позволю чему-то настолько для меня противоестественному стать частью моей жизни. К тому же эта “компенсация” ничего не исправит, даже наоборот, уничтожит то, что еще осталось.
Не желая курить у всех на виду в этом одиноком пространстве, которое мог нарушить осуждающий выговор охранника, я свернула за угол здания, где располагался небольшой сад, в центре которого рос старый бук. Сев и облокотившись спиной об этого, как мне показалось, древнего колосса, я щелкнула зажигалкой, втянула горьковатый дым и посмотрела в небо, пытаясь вместе с пролетающими облаками отогнать собственные мысли. Мне, как никогда, хотелось спрятаться в объятьях пустоты, окунуться в абсолютное забвение. Поэтому, сделав глубокий вдох, я закрыла глаза.
- Ха-ха, пойдем скорее, все уже собрались! Ты видела фотографии? Он такой большой! Не то что у того, последнего. Кстати, слышала, он повесился?! А после и его мамаша в придачу! Вот придурки! Но нам же проще, меньше шума, меньше суеты.
- Ха-ха-ха! Представляешь эта идиотка даже в школу заявилась, требуя справедливости, сама не понимая, за что, а все смотрели на нее, как на сумасшедшую! Так весело было! Ладно, сдохла, и хрен с ней! Пойдем скорее, не могу дождаться своей очереди, а то Суен, как всегда, все самое сладкое достанется!
Мой покой был нарушен голосами двух девушек, которые, не заметив моего присутствия, куда-то направлялись. От чего-то внезапно стало очень холодно, будто кто-то облил меня ледяной водой, несмотря на то, что на улице было довольно тепло. Я приложила руку к коре дерева и увидела, как девушки в школьной форме скрылись за углом, ведущим ко второму корпусу учреждения, закрывшегося на ремонт. Они были в довольно приподнятом настроении, но почему-то именно от этого у меня был мороз по коже. И, словно услышав учащенное сердцебиение своего гостя, древо, скрывшее меня от посторонних глаз, взревело под порывом ветра, как величественный дракон, рассекающий своими крыльями небеса. От неожиданности я даже вздрогнула, взглянув на дрожащие лепестки, словно те пытались что-то сказать. Не знаю, было ли это любопытство или некая неведомая сила, принявшая облик ветра, что подталкивал меня, но, резко встав, я решила проследовать за юными особами.
Дорога привела меня в узкий проулок между домами, за которыми располагалось что-то наподобие склада. Из-за ненастья и окружавших его высоких стен складывалось впечатление, будто он тонул во тьме. Я медленно подошла к двусторонним дверям и уже хотела, было, их открыть, как вдруг до меня донесся чей-то плач. Обогнув здание, я подошла к единственному окну, задернутому грязными занавесками, сквозь щель между которыми, наконец, смогла увидеть происходящее внутри.
От ужаса я тут же отвернулась и прижалась к стене, закрыв рот руками. Внутри на стуле сидел обнаженный человек с бумажным пакетом на голове. В тусклом мерцающем свете единственной лампы, свисающей с потолка, стояли несколько девушек в школьной форме, окруживших свою жертву, беспрестанно издеваясь и насмехаясь над ней.
- Ну же, не нужно плакать, прояви немного радости. Разве ты забыл, сколько времени бегал за мной? Вот твои старания и окупились. Ты ведь хочешь, чтобы я была счастлива? Ну так подари мне и моим подругам это самое счастье. Это будет наш маленький секрет, о котором мы никому не расскажем. Ты ведь не расскажешь, правда? А если попробуешь, твое дрожащее тело увидят все. Ха-ха, от такого зрелища твоего старика точно удар хватит! – говорила одна из девушек, судя по всему, лидер этой компании.
- Мммм…ммммм, хмммпп… - не унимался человек, тщетно пытаясь вырваться, и я слышала, как, подобно каплям дождя, что медленно слетали с крыльев Нефелы, о холодный пол ударялись его собственные слезы. Видимо, его стенания положили конец терпению девушки, потому что она со всей силы ударила его по закрытому пакетом лицу, а затем прямо через бумагу схватила за волосы и прошипела,
- Слушай ты, дислексик хренов! Радуйся, что тебя вообще кто-то в этой жизни трахнет! Ты ради чего мне, урод, письма любовные писал, а?! “Суен, ты мне очень нравишься, ты одна из самых прекрасных девушек на свете”! Ну, раз так, чего скулишь, как шавка?! Разве не этого ты хотел?! Благодари судьбу за то, что тебя трахнет президент школьного совета, по которой ты так убивался! А если дальше будешь ныть и обламывать нам кайф, я отрежу твой член и скормлю дворовой собаке прямо у тебя на глазах, понял, тварь?!
- Ммммм…ммм… - человек пытался успокоиться, но его дрожащее тело отказывалось слушаться. В итоге девушка, взяв, судя по всему, ремень, начала что было силы избивать его, пока тот не скорчился от боли, всей своей позой моля ее остановиться. Спустя какое-то время «виновница торжества» по имени Суен остановилась, издав уставший, но удовлетворенный вздох. От услышанного дальше я не поверила собственным ушам.
- Так-то лучше. Эй, Эун, включай камеру, мы начинаем.
Пытаясь сохранять самообладание, несмотря на представшее передо мной зверство, я достала телефон и написала «Склад, за вторым корпусом. Срочно!»
Отправив сообщение, я осмотрелась по сторонам в поисках чего-то, что сгодилось бы в качестве орудия, так как их там было пятеро, а я всего одна. К счастью, у своих ног я обнаружила несколько балок. Взяв ту, что была покрепче и сделав глубокий вдох, я подошла к задней двери, слабо держащейся на петлях, за которой ранее скрылись девушки. Собравшись с духом и отойдя на несколько шагов, я с разбегу ударила в дверь, отчего та с грохотом, напоминающим раскат грома, распахнулась, причем как раз в тот момент, когда девушка, игнорируя протестующие стоны, собиралась усесться на человека.
Много времени на размышления у меня не было, поэтому, подбежав к той, которую звали Суен, я с размаху ударила ее по спине. От неожиданности внезапной боли девушка отшатнулась и упала на пол. Другая, что была с камерой, попыталась сбежать, но, схватив за волосы, я резко потянула ее к себе, а затем швырнула туда же, где корчилась ее подруга, и, прежде чем девчонка успела встать, ударила ногой в живот. Оставшиеся три малолетние преступницы застыли в ужасе, в то время как я быстро приближалась, направив на них свое оружие.
- К стене! Живо! Только дернитесь, и я вам мозги вышибу, ясно?! Я спрашиваю, твари, вам ясно?!
Я буквально испепеляла их своим, как мне казалось, бешеным взглядом, девушки же, дрожа, точно лани, прижались к стене, а одна из них даже начала громко плакать, но мне было плевать. Отступив на несколько шагов назад, все еще держа в руке деревянную балку, направленную в их сторону, я отпихнула ногой лежащую на полу камеру. И тут мое внимание привлекли ускоренные шаги, приближающиеся к складу. Пока я пыталась отогнать внезапный шум в ушах, нарушаемый лишь учащенными ударами моего сердца, словно я погрузилась на дно океана, отрекшегося от времени, в это логово мрака вбежали Спектры. От увиденного они на миг застыли на месте, а я, не спуская глаз с девушек, постепенно приходя в себя и все еще ощущая пульсирующий в крови адреналин, постаралась собраться с духом и сказала настолько спокойно, насколько могла, - Закройте двери. Проследите, чтобы ни одна из этих мразей не проронила ни звука! Здесь где-то должны быть веревки, как найдете, свяжите их.
Следуя моим указаниям, квартет закрыл дверь и затянул занавески, а затем, взяв с одной из полок моток джутовой веревки, связал руки лежащим на полу девицам и потащил их в угол. Также поступили с остальными.
Переполняющее меня волнение начало спадать, и лишь когда сердце немного успокоилось, я услышала доносящиеся слева всхлипы. Мне потребовалось несколько секунд, прежде чем решиться посмотреть на этого человека. Обернувшись, я увидела сидящего на стуле мальчика. Его тело было покрыто ссадинами, а кое-где виднелись свежие ожоги от сигарет. Обнаружив это, я почувствовала хорошо знакомый запах табака, нависший сгустками дыма в свете качающейся на проводах лампы. Опустив глаза, к своему ужасу, я увидела, что половой орган юноши был перевязан нитью, очевидно чтобы поддерживать его в вертикальном положении. Я могла себе лишь представить, какую он сейчас испытывал боль. Унимая дрожь в своих руках, я подошла на шаг ближе и медленно прикоснулась к бумажному пакету, от чего юноша попытался увернуться, видимо боясь, что я ударю его. Аккуратно, не спеша, словно прикасаясь к перышку, я сняла с него пакет, и единственное, что смогла сказать после представшей передо мной картиной, было: “Твою мать..!”
На меня смотрела пара зелено-карих глаз, из которых беспрерывно текли слезы. Его лицо было красным и напуганным, рот затыкал кляп, по виду напоминающий женское нижнее белье. От увиденного меня чуть не стошнило, однако нарастающая злоба пересилила любые позывы.
- Послушайте, мы всего лишь хотели подшутить! Мы бы никогда ничего с ним не сделали! Просто он преследовал Суен и проходу ей не давал. Это начало выходить за грани разумного. Он оставлял ей странные сообщения, фотографировал ее без согласия, присылал эти ужасные письма, а иногда даже воровал ее вещи! Она старалась не обращать на это внимание, но все попытки оказались тщетны, и в конечном итоге он однажды напал на нее! Суен чудом удалось спастись! Как бы вы повели себя в такой ситуации?! Мы всего лишь пытались защитить нашу подругу! – обратилась ко мне одна из девушек.
Посмотрев на ее дрожащее тело, слушая, переполненный отчаянием всхлипывающий голос, я вновь повернулось к мальчишке, но тот, опустив голову, с трудом подавлял приступы озноба.
- Посмотри на меня, - прошептала я так, чтобы лишь он мог услышать, но подросток отказывался мне повиноваться, а лишь молчаливо сидел с опущенной головой, омывая щеки своими слезами. Присев на колени и сделав глубокий вдох, я сказала, - Закрой ей рот. Вот этим. - доставая кляп изо рта юноши, я передала его спектру.
- Что вы делаете?! Вы ошибаетесь! Мы ни в чем не вин… - она не успела закончить. Переведя дыхание, я закрыла глаза, стараясь успокоить свое сердце, что, подобно колеснице, запряженной четверкой коней, неистово мчащихся к обрыву, начало сбавлять свой ход, и с каждым новым вздохом я становилась все спокойнее, ибо знала, что, сложись все иначе, судьба, пребывающая на грани уничтожения, была бы способна разбиться в моих руках от малейшего касания. Заглушив всхлипы гулен, я обратилась к юноше.
- Эй, посмотри на меня. Не бойся, слышишь? Все хорошо.
- Аааа…кха… кха...хнаааа…..кха, хаааааааа! – не в состоянии унять слез, корчась от боли, всхлипывая и постоянно срываясь на кашель, юноша пытался увернуться от моего прикосновения, но я продолжала настаивать на своем, нежно гладя его по щеке и нашептывая, - Шшш, все в порядке. Теперь ты в безопасности. Больше тебя никто не обидит, обещаю.
Глядя на меня своими стеклянными от слез глазами, мальчик все еще с опаской относился к каждому моему слову, однако вскоре я ощутила тыльной стороной ладони, прижатой к его щеке, как ранее учащенное дыхание начало успокаиваться, одаривая края моих пальцев своим теплом.
- Посмотри на меня. Мне нужно это снять. Ну-ну, не бойся, я не сделаю тебе больно, просто смотри мне в глаза. Не отводи взгляд, смотри прямо на меня, ладно? Ну же, малыш, не волнуйся, все будет хорошо, – я еще раз нежно провела рукой по щеке мальчика, погладила его по голове, а затем, продолжая смотреть ему прямо в глаза, медленно опустила руки, аккуратно развязывая нить, опутавшую его половой орган, от чего он слегка вздрогнул, издав еле слышный всхлип, но так и не отвел взгляд от моего лица.
- Видишь, больно ведь не было, правда? Ну-ну, не плачь, все хорошо. Тебя защитят, тебе больше никто не сделает больно. Ты мне веришь? - спросила я мягким, но уверенным голосом, выражающим заботу и участие, на что юноша слабо кивнул. Приподнявшись, я сняла с себя белый свитер, под которым носила майку. В какой-то момент он испугался, от того, что я могу с ним что-то сделать, но я лишь накрыла его нагое тело своей одеждой.
- Я сейчас тебя развяжу. Посиди спокойно, хорошо? - снова последовал короткий молчаливый кивок. Подойдя сзади, я развязала узлы, от которых на его запястьях остались алые следы. Затем, спокойно обойдя его, я вновь опустилась на корточки и нежно взяла юношу за ладони, приложив их к его коленям. Он медленно поднял свои руки, смотря на них, как мне показалось опустошенными глазами, в которых, однако, с каждой новой секундой все ярче разгоралась жизнь. Не выдержав ее стремительного жара, он закрыл лицо руками и снова заплакал.
- Тише, тише, все хорошо. Мы сейчас вызовем полицию. Все кончено. – обняв его, я почувствовала, как мое плечо омыли его слезы, сквозь которые он с большим трудом прошептал, – Не… надо… мой… дедушка… расстроится...
- Ты хочешь оставить все это безнаказанным? – удивленно воскликнула я, но парень ничего не ответил. С другой стороны, ему и не нужно было, я и без слов все понимала.
- Как тебя зовут? – тихо прошептала я, и спустя несколько секунд он дрожащим голосом ответил, - Лео.
- Какое красивое имя. А меня зовут Шайен, - улыбнулась я, - Послушай, Лео, если ты не хочешь, чтобы мы вызывали полицию, тогда, можешь посидеть здесь немного, мне нужно кое-что сделать, а затем мы выведем тебя отсюда и отвезем домой, хорошо? – некоторое время он молчал, словно понимая, что я намеревалась сделать, но затем утвердительно кивнул. Прежде чем перейти к желаемому, я огляделась по сторонам в поисках его вещей, однако тех поблизости не оказалось.
- Где твоя одежда?
- Со…жгли… - робко ответил он, все еще не убирая рук от своего лица, уткнувшись в мою шею. Я посмотрела на одного из спектров и сказала, - Дай ему свой пиджак.
Кивнув, тот подошел к Лео и накрыл его тело своим черным пиджаком, оказавшимся на пару размеров больше тела юноши, благодаря чему, он смог спрятаться в чертогах ониксового мира.
- Вот так. А теперь немного подожди и ничего не бойся, – я снова улыбнулась, погладив его по голове, прежде чем развернуться и подойти к сидящим в углу девушкам. Сев напротив той, которую звали Суен, и закурив сигарету, я некоторое время молча наблюдала за тем, как она, пытаясь отвести взгляд, подавляла собственные слезы. Мне даже стало забавно лицезреть ее жалкие потуги сохранить остатки достоинства, встретившими свой конец померкшим пламенем жизни, ранее горевшей на спичке, что я бросила в ее сторону, затянувшись горьковатым дымом, окутавшем смогом последние остатки ее гордости, утонувшие в водах Стикса. Немного закашлявшись, девушка наконец подняла голову, посмотрев на меня взглядом, в котором сочетались одновременно агрессия и тревога.
- Суен, значит? Президент школьного комитета, я ведь не ослышалась? Судя по всему, власть и чувство вседозволенности вскружили тебе голову, вот ты и решила, что теперь для тебя запретов нет. Не повезло, верно? Такой вечер испорчен из-за какой-то чрезмерно любопытной стервы. А ведь все должно было сложиться иначе. Никто бы не увидел и даже не услышал стенаний этого глупого влюбленного мальчишки. Ну а что потом? Еще один трофей в коллекцию и еще одна жизнь - в бездну? Впрочем, какая разница, ведь их судьбы - ничто в сравнении с твоей, ведь так? Ну что ж, посмотрим, так ли это на самом деле, – закончив речь, я начала ощупывать тело девушки в поисках телефона, оказавшемся в одном из ее карманов.
- Пароль?! - потребовала я, однако она не собиралась отвечать, поэтому, решив слегка вдохновить несговорчивую особу, я прикоснулась горящей сигаретой к ее щеке. От внезапно накатившей боли девушка взвизгнула, после чего, схватив ее за волосы, я тихо, но угрожающе прошептала ей в самое ухо, - Пароль, сука!
- Двадцать два, девяносто один, шестьдесят… шесть, – сквозь всхлипы пробормотала она. Введя названные цифры, я начала искать то, что смогло бы положить конец этой череде душевных смертей. Спустя некоторое время мое внимание привлекла скрытая папка, в которой, к своему ужасу, я обнаружила десятки видео различной продолжительности, но одинаково отвратительного и ужасающего содержания. Все они были посвящены тому же, что должно было случиться сегодня. Открыв последнее, датируемое месяцем ранее, я стала свидетелем реальности, частью которой не готова была стать.
.
Перед моими глазами развернулась оргия. Каждая из девушек либо ожидала своей очереди, ублажая саму себя, либо ласкала Суен, сливаясь с ней в страстном поцелуе, пока та, утопая в блаженстве, самозабвенно насиловала еще одного юношу, неистово вопящего от боли. Девушка, держащая телефон, снимала их лица, видимо в качестве персонального порно, которое они просматривали на досуге, наслаждаясь своими трофеями. Некоторые из них, улыбаясь, делали снимки, показывая пальцами символ мира, словно это была какая-то детская забава, пока жертва за их спинами с каждой улетающей секундной теряла остатки своей личности.
Спустя некоторое время снимающая, видимо устав от участи безучастного наблюдателя, села на пол и позвала к себе одну из подруг. Та, подойдя к ней, опустилась на колени, раздвинула ей ноги и принялась ласкать их своими ладонями, медленно спуская одну из рук под юбку в зону паха. Другой же она расстегнула рубашку и принялась водить языком по ее груди, погружая снимающую в стоны удовольствия, сопровождаемые всхлипами их жертвы, что находилась от них всего в паре-тройке шагов. Чувствуя, что еще немного и меня стошнит, я выключила видео, как вдруг в моем сознании отчетливо прозвучали слова, что я слышала прежде: «Ты видела фотографии? Он такой большой! Не то что у того, последнего. Кстати, слышала, он повесился?! А после и его мамаша в придачу! Вот придурки! Но нам же проще, меньше шума, меньше суеты.»
Подойдя к одной из девиц, той самой, что снимала все на камеру, я включила видео, убрав громкость, и спросила, - Это он повесился?
Она посмотрела на меня с широко раскрытыми глазами, в которых явственно читались испуг и удивление, но, получив пощечину и услышав тот же вопрос, девушка, расплакавшись, утвердительно кивнула.
Я достала карманный нож, что всегда носила при себе и приблизилась к девице вплотную.
- Имя?! – произнеся всего одно слово, я приставила лезвие к ее глазу. Как бы она не пыталась увернуться, спектр держал ее мертвой хваткой. Острие ножа придвигалось все ближе и ближе, и наконец, не выдержав напряжения, она прокричала, - Табата Рейджи!
- Рейджи… - повторила я, испытав глубокое сожаление о судьбе этого несчастного ребенка и его матери, так и не получивших возмездия и утративших шанс на свое будущее из-за чьей-то извращенной прихоти. Выделив видео, я напечатала: «Мое имя Табата Рейджи. Помните меня. Помните, тех, кто это со мной сделал. Их звали…». Я начала подходить к каждой из девушек, требуя, чтобы те называли свои имена. Закончив с этим и выбрав адресат, я выделила все существующие номера, а их там были десятки, как и положено президенту школьного совета, отправляющего оповещения о предстоящих событиях в учебном учреждении.
Нажав «отправить», я вновь села напротив Суен. Она не осмеливалась посмотреть мне в глаза, стоя на коленях и непрестанно дрожа. Все еще держа телефон в руках, я попросила Спектров поднять камеру и удалить видео с Лео, а также любые следы его причастности, как и наши. Когда спектр пошел исполнять мою просьбу, я вновь взглянула на девушку, но та утратила всякую решимость. От той Суен, каковой она предстала на видео, не осталось и следа. Усмехнувшись, я провела пальцами по ее ниспадающим волосам, сказав, - Какая же ты глупая! Смотри, что ты наделала! Твое собственное эго не только поставило тебя на колени, оно поставило крест на твоем будущем. Я вот все думаю, отсутствие мозгов - это следствие переходного возраста или образ жизни? Наверное, от случая к случаю. Вместо того, чтобы хранить свои «трофеи» от посторонних глаз, ты держала их на таком видном месте. Интересно, зачем? Адреналин? Азарт? Прихоть? Или как напоминание? Но о чем? О великих свершениях? Маленьких «победах»? Подобно всем тем медалям, которыми ты обвесила уголки своего мира, чтобы изобразить добропорядочного члена общества, этакого наставника, предмет всеобщего восхищения, человека, задавшегося целью изменить мир к лучшему. А ведь ты в конечном итоге оказалась права, и все усилия после стольких стараний наконец принесли свои плоды, спасши будущие судьбы ни в чем неповинных людей. Мне кажется, это предмет гордости, а не разочарования, ты не находишь? Тогда к чему все эти слезы? Возрадуйся собственной благодетели, что ты подарила отбросам мира сего!
С этими словами я положила телефон у нее перед глазами, а затем, видя, как она, затаив дыхание, пыталась осмыслить произошедшее, склонилась еще ближе и тихо прошептала, - Вы хотели потрахаться. Что ж, теперь вас будет трахать вся страна.
Увидев, что я сделала, девочка закричала, захлебываясь слезами, - Будьте вы прокляты! Я же, лишь усмехнувшись, бросила - Это тело и так уже давно проклято.
Не обращая внимания на всхлипы насильниц, я попросила Спектров пригнать машину, чтобы вывести отсюда Лео, который все еще дрожал как осиновый лист, не в состоянии принять произошедшее, будто это был какой-то дурной сон, и он вот-вот проснется. Когда все ушли, я, стоя у входа, повернулась к рыдающим девицам, сказав на прощание, - Если о случившемся сегодня кто-нибудь когда-нибудь узнает, если вы хотя бы намекнете о нашем существовании или о Лео - мы знаем ваши имена, мы найдем ваши семьи и позаботимся о том, чтобы вы до конца своих дней оплакивали их участь, свидетелями которой станете, пока сами будете проводить свою жизнь, ублажая всякий сброд. Это не пустая угроза и даже не предостережение – это будущее, которое я вам гарантирую.
Выйдя на улицу, где меня встретил весенний дождь и пробивающиеся сквозь серые тучи лучи солнца, я почувствовала такое облегчение, как если бы после вечности, проведенной в Аду, по милости Господней или, быть может, самой Пустоты, мне, наконец, позволили бы приблизиться к вратам Рая, очищаясь от скверны, свидетелем которой я стала. Я сделала несколько шагов, словно пытаясь как можно скорее сбежать от собственной памяти, но ноги меня подвели, и, облокотившись о стену, я почувствовала резкий привкус горечи во рту. Моя грудная клетка горела так, как если бы меня заклеймили, как скот. Все мое тело объяло пламя, и когда, наконец, последние остатки моего самообладания разорвались, как натянутые до предела струны, меня вырвало всей желчью, накопившейся внутри.
- Успокойся... Успокойся Шайен… нельзя позволять Лео видеть тебя в таком состоянии. Возьми себя в руки, твою мать! Кх….кха….хаааах, - буквально прорычала я слова, наполненные ненавистью к собственной слабости. Вытерев рот и крепко стиснув зубы, я несколько раз ударилась о стену, чтобы привести свое сознание хотя бы в жалкое подобие нормы, прежде чем, тяжело дыша, продолжить путь. Когда я дошла до машины, Лео уже сидел внутри. Недолго думая, я присоединилась к нему, и мы скрылись с места этого извращенного спектакля. Он сидел неподвижно, как статуя, уставившись в одну точку, пока с его волос медленно стекали капли дождя. Нежно прикоснувшись ладонью к его изящным пальцам, по которым то и дело пробегала заметная дрожь, я постаралось как можно мягче поинтересоваться,
- Лео, скажи свой адрес, мы отвезем тебя домой. – однако парень лишь отрицательно покачал головой, продолжая смотреть себе под ноги.
- Не хочешь? – уточнила я, на что юноша утвердительно кивнул.
Глядя на него, я все гадала, как лучше поступить в такой ситуации, однако ничего дельного на ум не приходило. Поэтому, попросив сидевшего за рулем спектра, отправиться к дому Ма-маа, я, облокотившись о сиденье, пыталась переварить произошедшее, вот только мне не дали даже сделать шаг на порог течения наводящих мыслей, прервав путь разрастающимся, как океанская волна, плачем, что обрушился на меня, подобно цунами.
- Кха….кхааа….кц…..аааааа…..хаааа…. - стараясь сохранять неподвижность, Лео все же не смог противостоять захлестувшим его эмоциям, которые выдали нарастающая дрожь и нескончаемый поток слез, прорвавшийся наружу, несмотря на его тщетные потуги подавить в себе боль, скребущую тысячью когтей, разрывающих юношу на части. Он крепко зажмурил покрасневшие глаза, однако веки оказались столь же хрупки, как и сердце мальчишки, сидящего сейчас рядом со мной. До крови закусив нижнюю губу, скорчившись, словно в агонии, он снова и снова повторял сквозь слезы единственную фразу: “За что?”. Но была ли я той, кто смог бы ответить ему на этот вопрос? И если да, то что бы я сказала? Что все будет хорошо? Что все пройдет? Что время все излечит? Что он ни в чем не виноват? Что такова жизнь? Да к черту такую жизнь и ее правила! К черту эту судьбу, рисующую кистями радугу, чтобы потом вылить на полотно стакан мутной воды! Время ни черта не лечит и ничего не меняет! Оно лишь скрывает воспоминания, таящиеся во тьме, как хищный зверь, ждущий, когда ты обернешься, наивно полагая, что теперь все хорошо.
- Тц… - цокнув, я осознала тщетность любых слов, которые могли бы слететь с моих губ, навредив ему лишь еще больше, и я ненавидела себя за это. За то, что ничего не могла для него сделать. За то, что не могла стереть воспоминания, вернуть ему привычный образ жизни, глупую влюбленность и беспечность, свойственную его юности, которую он сегодня потерял. Поэтому, безмолвно наблюдая, как сжимаются в кулак его пальцы, дрожащие на коленях, как меняется его лицо, как рот искажается в гримасе, готовясь издать вопль отчаяния, я обняла его как можно крепче, приняв на себя удар его сломленной судьбы.
- Ааааааааааааааааааааааааа! Кхааааааа…..ааааааааааа…..хаааахааа….
Весь последующий путь Лео не успокаивался, утонув в моих объятьях. Его сердце было настолько разбито, что в какой-то момент, не выдержав тягот пережитого, тело мальчика сдалось, и он потерял сознание. Когда же мы, наконец, приехали, Спектры вышли из машины и один из них помог мне вытащить Лео, взяв его на руки.
- Отнеси его в мою комнату, а я скоро подойду, - посмотрев, как они скрылись за дверьми “L'amour de la fratrie”, я достала пачку, в которой осталась единственная сигарета, словно последняя надежда на человечность, которую мне предстояло сжечь. Подкурив и затянувшись горьковатым дымом, я услышала внезапно раздавшийся телефонный звонок.
- Алло, Шайен! Куда ты запропастилась?! Мы нигде не можем тебя найти! Тут какой-то кошмар происходит! Внезапно во время одного из выступлений практически у всех зазвонили телефоны! Им пришло некое сообщение с каким-то порно-видео. Я, как увидела его у одного из учеников, меня чуть удар не хватил! Но это еще не самое страшное! Когда мы вышли из школы, на крыше соседнего здания были какие-то девочки. Господи… Они... Шайен они.... бедняжки спрыгнули с крыши у всех на виду! Это просто кошмар какой-то..! Тут… тут столько крови..! Шайен! Где ты?! Скажи, что с тобой все в порядке?! – всхлипывала и причитала Ма-маа на той стороне провода.
- Я дома. Как приедешь, я... все объясню.
Услышав мой усталый голос, она разволновалась еще больше, - Малышка, с тобой все хорошо?
- Я… эх… я не… я… я не знаю. - с трудом сдерживая слезы, попыталась я выдавить из себя слова.
- Хорошо, я скоро буду, никуда не уходи. Тут полиция приехала, мне нужно отключаться. До скорого! – на этой фразе Ма-маа положила трубку, а я, крепко сжав кулак и упершись им в стену, пыталась сохранять самообладание, вот только оно не собиралось слушаться меня, бушуя, словно дикий зверь. “Как такое могло случиться?! За что?! Почему?! Почему жестоко умирают дети?! Почему пропадают наши голоса?! Почему жизнь разбивает наши сердца?! Почему мир, разрывая нас на части, улыбается?! Почему все насквозь пропитано отчаянием?! Почему?! Почему?! Почему?!!”
- Потому что... - склонившись, я положила голову на свою руку, пытаясь скрыться от той грязи, в которой искупал меня сегодняшний день.
- Потому что.., - вновь повторила я ответ на все страдания, с которыми приходится сталкиваться человеку, когда чей-то выбор лишает его мечты, цели, надежды и будущего, просто... потому что. Сама эта мысль даже вызвала у меня легкую улыбку, что в ту же минуту искривилась от наворачивающихся на глаза слез. Взяв себя в руки и докурив почти истлевшую сигарету, я отправилась в свою комнату. Там меня ждал один из спектров, стоящий у дивана, на котором, свернувшись калачиком, лежал Лео. По-видимому, он пришел в себя, но отказывался поворачиваться, все еще тихо скуля, как маленький забитый щенок. Присев на корточки рядом с ним, я накрыла его одеялом и нежно погладила по голове, прошептав, - Здесь безопасно. Ты отдохнешь, а потом, когда немного успокоишься, мы отвезем тебя домой, хорошо?
- Дедушка.., - внезапно донесся до меня едва слышный голос. Он настолько сбил меня с толку, что, ничего не сказав, я внимала его предстоящей просьбе, - Пожалуйста… не рассказывайте дедушке о случившемся… Он… расстроится.
Это стало для меня последней каплей, и я выдавила: “Хорошо. А теперь немного поспи”, а затем покинула комнату, направившись на первый этаж, прямиком к барной стойке за которой и поставила крест на сегодняшнем дне. Пока я сидела неподвижно, словно марионетка, лишившаяся кукловода, в десяти сантиметрах от меня раздался звон стакана. Подняв голову, я увидела стоящего передо мной спектра, налившего мне выпить. Кивнув в знак благодарности, он спустя короткое мгновение положил руку мне на плечо, выражая свое сочувствие, после чего оставил меня в одиночестве.
Примерно через час, хотя мне показалось, будто прошла целая вечность, приехала Ма-маа. Благо, она была одна, поэтому мне не пришлось искать оправданий, а напротив, выложить все как было. По ходу моего рассказа глаза у нее раскрывались все шире и шире, а стоило мне закончить, она, опустив голову, с трудом подавляла бушующую в ней ярость.
- Твари! - сквозь зубы прошипела она, однако большего выдавить из себя была не в состоянии. Спустя какое-то время, видимо немного успокоившись, она посмотрела мне в глаза, приложив ладонь к моей щеке. От этого жеста я вновь вернулась в прошлое, к той юной девчонке, отчаявшейся найти свой путь в жизни, когда лишь ее тепло, подобно путеводной звезде, указало мне верное направление. Внезапно накатившая ностальгия вперемешку с отчаянием и глубоким сожалением наконец меня сломили, и я расплакалась перед единственным свидетелем, знающим о моей истинной природе. Подойдя ближе, она крепко обняла меня со словами, - Тише, все будет хорошо. И не нужно хмыкать, я все слышала! Знаю, знаю, ты в это не веришь. И вообще, даже в кирпиче больше чувств, чем в твоей тощей заднице! Он хотя бы к кому-то стремится. Но, малышка, мир не без добра, просто в современном мире ему приходится надевать те еще тряпки, чтобы слиться с местной свитой. Тем не менее, оно всегда ходит поблизости, тебе лишь стоит поверить в его существование. Вот на нас посмотри - разве мы не яркий тому пример? Если бы не ты, мальчика, возможно, не стало бы, но что-то ведь тебя к нему привело, верно? Поэтому перестань думать, что хорошего никогда не случается - ты им сегодня стала для кого-то, а завтра кто-то станет им для тебя.
Не желая слушать свой собственный протест, я отбросила все мысли и позволила себе спрятаться в ее тепле. Спустя какое-то время, когда я успокоилась, Ма-маа попросила отвести ее к мальчику. Когда мы зашли в комнату, он все еще спал, и, чтобы его не разбудить, она тихо прошептала, - Может, давай я принесу ему теплого молока? Или приготовлю чего горяченького?
- Принеси ему какую-нибудь одежду, те девчонки сожгли его вещи, так что ему не в чем будет возвращаться домой. У парней должно найтись что-нибудь подходящее. И, думаю, да, еда тоже не помешает. Я посижу рядом с ним, кто его знает, как он будет вести себя, когда проснется, – ответила я Ма-маа, которая, утвердительно кивнув, покинула комнату. Наклонившись над юношей, я осторожно провела пальцами по его волосам и прошептала, - Спи спокойно. Все… все будет хорошо.
Проснувшись, Лео долго сидел, не говоря ни слова. Больше он не плакал, можно сказать, он вообще никак ни на что не реагировал, словно по собственной воле отрекся от мира. Однако впоследствии мы все-таки узнали, что ему действительно нравилась эта Суен. Разумеется, дальше любовных писем дело не зашло. Он никогда ее не преследовал, а лишь восхищался издалека, но однажды в своем шкафчике обнаружил ответное послание от нее, где девушка просила встретиться с ним на складе. Лео, в силу своей влюбленности и наивности, даже не задумался о том, насколько странным было выбранное для встречи место. Когда, преисполненный романтических мыслей парнишка туда пришел, его кто-то ударил по голове, а придя в себя, он обнаружил, что привязан к стулу. В дальнейшие подробности он не внедрялся, да мы и не расспрашивали. Кроме того, он рассказал, что живет с дедушкой, правда у того недавно случился инсульт, и его положили в больницу на обследование, тем самым оставив Лео совсем одного. После этого мы отвезли его повидаться с дедушкой, которому, к нашему удивлению, он представил нас хорошими друзьями. Даже Ма-маа была поражена терпимостью этого мужчины старого поколения, выразившего искреннее счастье за своего внука, который никогда прежде не приводил к нему “друзей”. Ими, как он выразился, для него всегда служили провода и лампочки.
- Но разве эти безделушки тебя согреют, а, Лео? - наигранно пробурчал он, на что его внук ответил, - Свет всегда согревает. Прямо как ты, дедушка.
Я могла лишь молча стоять и поражаться столь безупречному внедрению в роль персонажа “Со мной все хорошо”, несмотря на то, что двумя днями ранее он подвергся такому зверству. Впоследствии, чтобы Лео не оставался один, мы предложили ему пожить с нами, на что его дедушка с радостью согласился, обещая вскоре поправиться и навестить нас, но, к сожалению, спустя несколько недель его не стало. Поскольку другой семьи у Лео не было, Ма-маа по собственной инициативе стала опекуном мальчика, сделав его еще одним ребенком «L'amour de la fratrie», несмотря на то, что он, как и Рей, выпадал из “местных стандартов”. Так он и начал жить в этом доме, а квартиру, оставшуюся в наследство от дедушки, сдавал в аренду, чтобы обеспечить себе жизнь и сохранить память о дорогом сердцу человеке.
Что же касается Суен и ее подружек... после обнародования видео разразился громкий скандал. Из расследования стало известно, что они были участницами некой игры, известной, как “Акума”. Суть этого развлечения для “особо одаренных” заключалась в том, чтобы снимать подобные видео и набирать очки опыта, роль которых выполняли цифры в статистике просмотров. Но вот ради какой цели это делалось, лишь ради забавы или же причина заключалась в чем-то еще, выяснить так и не удалось. Однако в дневнике Суен была обнаружена запись, намекающая на то, что в случае обнародования личностей участников, те выбывают из игры, что, согласно правилам, означало самоубийство. Это объясняло поступок девушек в тот день. К сожалению, на этом была поставлена точка, словно “Акума” являлась плодом чьего-то больного воображения. Полиции так и не удалось найти какие-либо зацепки, узнать суть “главного приза” или истинные масштабы этого безумия. А уж о том, чтобы вычислить организаторов или установить общее количество пострадавших не могло быть и речи. Разумеется, представители правопорядка пообещали, что со всем разберутся, но, что было вполне ожидаемо, этого так и не произошло.
Причастность Лео к произошедшему осталась вне внимания, чего, увы, нельзя было сказать о Такаши Рейджи. Как выяснилось, он был из проблемной семьи. Его мать развелась с отцом из-за постоянных издевательств с его стороны, когда Такаши было девять лет. После этого они жили вдвоем, хоть и не без трудностей, но, насколько я могла судить, более-менее счастливо. Когда же Такаши не стало, его мать, не вынеся горя, вскоре последовала за сыном. Как только все всплыло на поверхность, многие тут же принялись лестно отзываться о юноше, говоря, что, несмотря на свою замкнутость, он всегда был очень добрым и отзывчивым. Я же, в свою очередь, насмехалась над лицемерием и показным сочувствием этих детей с экрана телевизора, которым, по сути, было плевать на него как при жизни, так и после ее финала. И все же в наших ладонях все еще тлело другое пламя, о котором следовало позаботиться. Немудрено, что после случившегося мы предложили Лео перевестись в другую школу, однако он наотрез отказался, аргументируя свое решение тем, что его внезапное отсутствие вызовет лишь еще больше подозрений, к тому же он был старшеклассником на последнем году обучения. Мы признали его правоту и пошли парню на уступки. Он вернулся назад, будто ничего не произошло, а мы изо всех сил старались вести себя так, как если бы это было правдой. Кроме меня, Ма-маа и Спектров, никто так и не узнал о случившемся в тот день.
***
С тех пор прошло три года, и пускай на это потребовалось много времени, но однажды я все-таки смогла увидеть его улыбку, которая даже сейчас, в этом мире цветов, пускай и сквозь слезы, но все же предназначалась мне. Однако теперь это были слезы не отчаяния, но искренней радости и глубокой благодарности за его жизнь.
- Ну что, ты успокоился? – поглаживая Лео по плечам, спросила я.
- Да... Вам понравился цветок? – поинтересовался он, посмотрев на Платею.
- Конечно! Но теперь мне любопытно узнать, кому еще твои волшебные руки подарят жизнь.
- Я пока не решил... - голос Лео звучал немного смущенно.
- Тогда давай в этот раз выберем цветок, который не возрождается из боли, а напротив, пробуждается от счастья! – воодушевленно предложила я, глядя на десятки порожденных им жизней.
- А разве такие существуют? – удивился Лео. И хотя я многое могла сказать на этот счет, но все, что мне удалось выразить сейчас были слова: “Ты один из таких цветов, Лео”.
Широко улыбнувшись, он пообещал, что во что бы то ни стало отыщет цветок счастья, и он будет таким же ярким, как рассвет, предвещающий новый день, какой бы темной ни оказалась ночь.
- Тем не менее, пока этого не случилось, нам с тобой, молодой человек, нужно вернуться с небес на землю, которая требует вашего незамедлительного вмешательства. Прежде чем разжигать солнце, попробуй для начала зажечь свет в нашей инсуле. Там какие-то неполадки с освещением, и Ма-маа попросила позвать тебя.
- Ах да, конечно! Идемте! – взяв за руку, Лео потащил меня к выходу.
- Кстати, Лео, мне тут пташка нашептала, что ты кому-то очень даже приглянулся. - с ехидной ухмылкой подмигнула я юноше, который тут же остановился, посмотрев на меня своими ясными глазами, в которых читалось бессчетное количество вопросов. И все-таки я хотела немного его взбодрить, быть может, будучи ведомой нескончаемыми увещеваниями Ма-маа о необходимости отыскать “прекрасный смысл бытия”, а возможно, простым желанием помочь дорогому для себя человеку. Постояв так какое-то время, ловя на себе его взгляд, я решила разрезать натянувшуюся, как струна нить тишины.
- Знаю-знаю... Но, возможно, тебе стоило бы дать шанс кому-то. Пускай и не сразу, ведь всегда можно начать с дружбы. Никто не просит тебя забывать, но и жить одними лишь воспоминаниями тоже не стоит.
- Кто это? - тихо прошептал он, опустив глаза и все еще не отпуская моей руки. Я поправила его ниспадающие каштановые волосы и улыбнулась, подбодрив словами, которые давно утратили для меня всякий смысл, но еще имели шанс возродиться в жизни этого юного мальчишки, - Присмотрись, и ты сам все поймешь. Чем дольше продолжаешь сковывать себя цепями прошлого, тем сложнее будет выбраться из него. А если хорошенько поразмыслить, прошлого не существует. Все твои призраки давным-давно канули в небытие, получив по заслугам, так и ты, Лео, дай себе шанс шагнуть в будущее, стерев все следы их существования.
- Вы… когда-нибудь сожалели? - он вновь посмотрел на меня, и с его губ слетел вопрос, которого я долгие годы старалась избегать. Вот и сейчас, решив сыграть роль глупой женщины, я с наигранной озадаченностью переспросила, - Что, прости?
- Вы когда-нибудь сожалели об их смерти? Думали о том, что, возможно, это ваша вина? Поступи вы иначе, они, вероятно, были бы еще живы. Если бы вы подобрали нужные слова, попытались все исправить или просто понять их, тогда, может быть.., - он хотел продолжить, но я его остановила, приложив пальцы к его губам, - Мне плевать на их судьбы, так же, как им было плевать на твою и не только. Вы были не более чем трофеем, призванным потешить их эго, вещью, которую выбросят не задумываясь о последствиях. А ты не вещь, Лео, твоя жизнь и твое будущее - вот что имеет значение, а не сожаление и сочувствие к тем, кому плевать. Они сделали свой выбор, трусливо сбежав от последствий. А ведь, прояви они желание, содеянное можно было бы исправить. Да, пускай не все, но хотя бы часть. Они могли стать примером не только грязи, но и искупления. Нет, Лео, единственное, о чем я жалею, так это о том, что мне неизвестно, горят ли эти твари в Аду - было бы куда угольков подкинуть, так, сугубо по доброте душевной.
- Ха... - он слегка улыбнулся, когда я опустила свою руку, и прежде чем что-то добавить или снова окунуться в поток ненужных предположений, я подытожила, - Не думай о том, кто чуть не лишило тебя будущего, лучше стремись к нему, каким бы иллюзорным оно временами не казалось. Теперь пошли, а то у Ма-маа сейчас удар случится. Мы и так задержались. Незачем давать дополнительную пищу для слухов о моей распутной жизни с подростками.
- Да я бы никогда-! - опешил Лео, получив в ответ “Знаю-знаю!”, когда я обхватила рукой его плечи и растрепала без того торчащие в разные стороны волосы.
Молча, дабы сохранить его секрет, мы спускались по ступеням, как вдруг нашу тишину нарушила хорошо знакомая мелодия. Глубоко вздохнув, я попросила Лео отправиться без меня, примерно догадывалась, с чем мне предстояло столкнуться. Как-никак, близился день великих событий для одного и неописуемой головной боли для меня. У особых «персонажей» в моей жизни всегда существовала своя отличительная мелодия, поэтому мне не составило труда узнать, кому принадлежал этот пронзительный свист, каким, при моем нынешнем похмелье, невзирая на все произошедшее, представал каждый аккорд, издаваемый моим хрупким телефоном, все еще не оправившемся после вчерашнего столкновения.
- Понедельник, – таким было первое слово, которое я произнесла, отвечая на звонок, однако человек на той стороне провода, наплевав на мои выходные, пребывал в слишком приподнятом настроении, которое бесцеремонно выражал криками, доносящимися из трубки.
- Какой в жопу понедельник! Любовь моя, я закончил! Последний костюм готов! Дорогая, я на седьмом небе от счастья! Сейчас еще пару фото сделаем, и я вышлю тебе на почту, ты должна их увидеть! Боже, мои детки! Поверить не могу! Папа вами гордится, вы так возмужали!
- А тебе не кажется, что столь знаменательное событие, стоило бы отметить в постели, да так, чтобы потом в офис не дополз, а не у телефонной трубки? - с наигранным осуждением поинтересовалась я, на что собеседник отреагировал в своей привычной небрежной форме, - А, так это было с утра, причем дважды… или трижды? А ванна считается?
- Я кладу трубку, - подробностей его интимной жизни для меня на сегодня было уже достаточно, но он завизжал еще больше, - Постой, постой, постоооооооой! Мы же друзья, поэтому я считаю своим долгом рассказывать о своих ослепительных буднях!
- Может, ты мне еще приватное видео вышлешь? - бросив на абум это ненавязчивое высказывание, я чуть не поперхнулась от настигшего меня ответа, - Смотря, сколько заплатишь! Шучу-шучу! Ладно, перейдем к делу. Слушай, Шайен, без нотки гордости - ну ладно, возможно, с толикой самомнения, в конце концов, могу себе позволить - скажу, мне кажется, это лучшее, что я когда-либо создавал! В этот раз я отдал предпочтение сапфировым тонам. Разумеется, не обошлось и без классики, однако это для приезжих. Ты должна их увидеть, мне нужно твое мнение! Сейчас же!
- Мне нравится. Созвонимся в понедельник, – не собираясь сдавать позиции в отстаивании своих законных выходных, настойчиво повторила я, но мой собеседник словно и не заметил, – Да какой понедельник! Женщина, мы живем, чтобы творить чудеса, а у них не бывает выходных! И вообще, ты чего такая мрачная? У тебя что, менопауза раньше времени началась?
- Вот теперь я точно кладу трубку... – но стоило мне заявить о своем намерении, как меня чуть не оглушила очередная волна криков, доносящихся из динамика моего многострадального телефона, - Шайеееееееен! Ты моя лучшая подруга! Если ты не скажешь свое мнение, я присоединюсь к твоей сухой жизни!
- Соума, единственное, что я сегодня могу осудить - это свой габитус, который вчера перебрал. Так что позволь мне стереть из своего сознания это недоразумение заодно с парочкой нецензурных высказываний по этому поводу, а послезавтра… - хотела я уже было попрощаться со своим другом, но тот твердо решил так просто не сдаваться, устраивая очередную диафору на тему «кто падет первым», - Жаркий вечерок выдался? Я слышал, Ма-маа тебе праздник решила устроить? Видимо, он прошел на славу!
- Скорее закончился, не начавшись. Местный метрдотель, увидев мои росписи, принял меня за проститутку, ошибшуюся адресом, и выставил за двери. В общем, все как обычно. Хорошо, что на нем был твой костюм, и организаторы этого монрепо оказались нашими постоянными клиентами, иначе мне пришлось бы, поджав хвост, покинуть мир богемы и роскоши. Потом я пошла к Дженг-су, ну а ты сам знаешь, чем встречи с ним заканчиваются, – вкратце описав вчерашний вечер, я, конечно же, намеренно умолчала об одной маленькой детали, прекрасно понимая, что, стоит о ней упомянуть, этот разговор никогда не закончится. К тому же доносящиеся снизу голоса красноречиво свидетельствовали о том, что кому-то пора было бы поторопиться.
- Дорогая, ты меня расстраиваешь. Почему в своей истории о “постоянных клиентах” ты не употребила прошедшее время? У тебя есть все полномочия так поступить. К тому же, уверен, что потом это они вели себя как шлюхи. Ох, я бы на это лизоблюдство посмотрел! И все же не переживай, не впервой дерьмо жрать приходиться, просто помни, кто они, а кто мы. Люди склонны осуждать, это в их природе. Полагаю, каждый ищет свой собственный смысл, - Соума изо всех сил поддерживал меня, пока я молчаливо внимала его словам, осознавая, что, возможно, кому-то подобное отношение могло бы показаться весьма эгоцентричным, однако я слишком хорошо знала, через что он прошел, так что подобные высказывания были вполне обоснованы. И, стоило мне подумать, какой у меня заботливый и понимающий друг, как он вдруг выпалил, - Ну да хрен с ним! Вернемся к насущному! Так ты посмотришь?!
- Эх, добавочные очки к карме только что потерпели фиаско! - вздохнула я и в очередной раз повторила, - Понедельник.
А затем, игнорируя вопль “Шайен, постоой!”, повесила трубку и направилась на первый этаж, где меня уже встречал осуждающий взгляд Ма-маа.
- Ты бы еще через неделю спустилась! Все уже собрались! - услышала я вместо приветствия.
На меня угрюмо смотрел мужчина в бархатном темно-синем халате с бирюзовой подкладкой, напоминающем дополнительное платье, слегка длиннее своего хранителя. Из-под этого одеяния виднелись голубые джинсы, заканчивающиеся чуть выше лодыжек, и черные бархатные мокасины с вышитой лазурной розой, обрамленной золотыми лепестками. Под халатом он носил сапфировый гольф, а так как сегодня его парики решили взять выходной, то мне посчастливилось стать свидетелем не только антуража Ма-маа, но и его истинной прически - белокурой, яркой, словно само солнце окрасило его волосы своими лучами, короткой стрижки в стиле боб с едва заметным хвостиком на затылке. Весь образ дополнялся очками в черепаховой оправе, которые Ма-маа надевал во время чтения, когда он, осознанно отрекаясь от реального мира, погружался в иной, наполненный счастьем и иллюзиями, нынче бесцеремонно разрушенными моим присутствием. В зависимости от его вида и настроя, мы обращались к нему в соответствующей манере, каковым сегодня выступал мужской род. Когда же мы о нем рассказывали или говорили вне присутствии Ма-маа, то чаще всего употребляли женский род, потому что большую часть своего времени, он выглядел соответственно. Однако исключения из правил, каковым оказался сегодняшний день, зачастую указывал на несколько факторов - либо он был в плохом настроении, либо Ма-маа был более обычного погружен в собственные мысли. Подобный вывод я могла сделать, оценивая его манерность и исходящую от него ауру, что, как мне показалось, не сулила ничего хорошего.
Сняв очки, он жестом велел, чтобы я подошла к нему. Я уже приготовилась быть отчитанной за свое вчерашнее бегство, но вместо этого он взял меня за воротник и, подтянув к себе поближе, тихо прошептал на ухо, - Прости.
- Ничего... - ответила я, даже не взглянув на него, но, чтобы не предаваться томности нависшей атмосферы, решила разбавить ее, оглянувшись по сторонам, - Ну надо же! Я вчера с трудом сюда доползла, даже не обратила внимание, как все изменилось за последнюю неделю. Откуда здесь столько зеркал? И что это за гирлянды?
- Благодари за это свою протеже и нашу ходячую лампочку, - Ма-маа кивнул в сторону стоящих в углу Рей и Лео. Так как его способность говорить все еще являлась нашим маленьким секретом, непосредственным инициатором беседы, свидетелем которой я стала, выступала Рей, что, учитывая ее отстраненность, меня весьма удивило. Хоть я и не могла слышать их разговора, но видела, как она, активно жестикулируя, указывает на зеркала, которые спектры двигали в разные стороны.
- И что это будет? Почему она мне ничего не сказала? - пробурчала я себе под нос, прежде чем крикнуть, - Эй, Рей, ты не находишь, что о таких глобальных изменениях обычно предупреждают? Я, конечно, не Ма-маа, но тоже дама преклонного возраста, могу и коньки отбросить от удивления, - после этих слов я получила вполне ожидаемый легкий шлепок книгой сзади по макушке. Рей же обратила на меня внимание и тут же подбежала.
- Простите! На самом деле мне это буквально дней пять назад в голову пришло. Просто Вы с утра были не в том состоянии, поэтому я решила Вас не напрягать, а дождаться, когда Вы придете в норму. Понимаю, изначально мы планировали сосредоточиться на свисающих с потолка лампах, которые создавали бы этакую иллюзию Тори Нагаси во время Обона, но Лео это показалось недостаточным и мне, если честно, тоже.
- И поэтому вы решили включить режим “экстра”, я правильно понимаю? - разглядывая множество вертикально подвешенных гирлянд, я готовилась выслушать идею своей протеже, чья улыбка, как мне показалось, светила ярче, чем все эти заблудшие огоньки в невесомости.
- Ну… можно и так сказать, - ответила она после недолгого молчания, - Дело в том, что мы хотели создать нечто футуристическое, но средств у нас на это, как вы понимаете, нет. Вот мы и решили пойти другим путем и из чего-то ограниченного сделать нечто безграничное. Я вам сейчас все покажу. Если не понравится, ничего страшного, вернемся к исходному варианту, время еще есть.
- Хорошо… - заинтригованно произнесла я, наблюдая, как Рей бегает из угла в угол, в то время как Ма-маа, тихо проурчал, - Я уже видел их концепт. Это что-то невероятное! Эффект такой, будто мы отправляемся в вояж на тот свет. Сейчас сама увидишь.
- Ну, ради такого случая можно и присесть, - с этими словами я устроилась на барном стуле, опустив руки между ног, и начала наблюдать за снующей туда-сюда Рей.
- Эй, помогите мне их передвинуть! Хорошо, немного левее. Да, а это чуть-чуть правее. Они должны стоять строго напротив друг друга. Отлично! Теперь разверните дальние зеркала в мою сторону. Благодаря свету мы лучше сможем прочувствовать ритм. Лео настроил все так, что его интенсивность и направление будут меняться в зависимости от наших движений. Лео, мы сейчас со Спектрами займем места, а ты по моей команде начинай, хорошо?! Готов? Отлично! На счет три! Раз, два, три!
Едва она произнесла последнее слово, я, будто не по собственной воле, окунулась в пучину мироздания. Словно все сущее, затаив дыхание, ждало своего возрождения из бездны. В этот момент мне даже показалось, что мое сердце издало вздох облегчения, как если бы спустя столетия вновь оказалось дома. И только я хотела предаться ностальгии, как на меня обрушилась привычная тьма. В одно мгновенье весь свет в зале погас, оставив Рей и четырех спектров стоять рядом друг с другом,слабо освещенных тусклым лазурным светодиодным полом, каждого в своем мире зазеркалья, как если бы они замерли на личном пьедестале - границе между смертью и началом новой жизни пред судом Ордалии. Из-за того, что вход на сцену был временно перекрыт зеркалами, дополняя декоративные мозаики вдоль стен, что располагались над посадочными местами для посетителей, складывалось такое впечатление, будто, взорвавшись, звезда, каковой представал наш мир перед моими глазами, разбилась на осколки. В предвкушении предстоящего расцвета новой жизни я смотрела, как вся энергия, сосредоточившись на овальном потолке, словно мистическом куполе, защищающем нас от тьмы, по краям начала струиться вниз, словно дождевая вода, становясь единым целым с тысячью лампочек - иллюзий, которую создавали зеркала, погружая зрителя в свою бесконечность.
Целиком и полностью сосредоточившись на выступающих, свет лишь слегка касался краев диванов, расположившихся вдоль стен, отчего складывалось впечатление, будто они тонули в зеве черной дыры, готовившейся поглотить эти хрупкие души. Но как только, подняв голову, Рей сделала первый шаг, а спектры последовали вслед за ней, их тела внезапно оторвались от пола, коснувшись его кончиками пальцев на прощанье. Будто погрузившись под воду, изысканно и медленно, подобно скатам, безмятежно танцующим в лазурном потоке, они начали вращаться вокруг своей оси. Один поворот, за ним другой, третий, четвертый, поднимающий хрупкие тела все выше и выше, навстречу горизонту - цели их пути, сопровождаемого каскадом искусственных звезд. И лишь тогда, застыв в позе эмбриона, они поочередно поднимали ранее опущенные головы, как бы давая понять, что осознают наше присутствие, пронизывая нас взглядом за пределами человеческого понимания, будто обрекая на принятие непостижимости их сущности.
Спустя считанные секунды нависшей в зале звенящей тишины каждый из них поочередно поднял руку, как если бы они стремились рассечь воздух и гробовое молчание, касаясь указательными пальцами плеча застывших частей своих расколотых душ. А затем, сложив ладони над головами, точно в молитве, обращенной к самой пустоте, они резко распахнули руки, будто крылья, вытягиваясь вперед, словно снисходя с прощального пути своей прожитой жизни. Свет, ранее служивший потускневшей оболочкой их былых сущностей, вновь загорелся в средоточии сердец, готовясь обрести свое начало. Мириады частиц исходили из центра их существования, поднимаясь ввысь и резко опускаясь, как капли дождя, соприкасающиеся с поверхностью земли и разлетающиеся космической пылью, застывшей в невесомости, как новорожденные звезды. Кружась вокруг их вновь обретенных судеб, подобно воронке, разделяющей каждого на части, я стала свидетелем обещания, отыскать еще одного себя на этом Млечном Пути, пока они, схватившись за руки, образуя силуэт, напоминающий медузу, приближались и удалялись друг от друга, поднимаясь навстречу недосягаемому солнцу, где их пути наконец разошлись.
- Анима… - завороженно прошептала я себе под нос, утонув в танце падающих звезд. Разгораясь с новой силой и вновь предаваясь забвенью, они унесли нас за миллионы световых лет от нашей суеты, лишая притяжения, и там, в неописуемых глубинах вечности, мы запечатлели их новое начало. Это не был танец в привычном понимании этого слова - это была история о невыносимом расколе нашей души, парящей в пустоте, ради того, чтобы вновь отыскать частицу себя. Когда они один за другим исчезали во мраке, оставляя по себе очертания ушедшей жизни, я почувствовала, как по моим щекам робко скатываются слезы, точно это моя душа, расколовшись на части, так и не смогла отыскать себя вновь.
Рей оказалась права, говоря, что свет будет следовать за ними по пятам. Каждое движение сопровождалось словно бы взмахом светящейся кисти, придавая еще больше живости истории, которую они пытались донести.
Когда выступление подошло к концу, ознаменовавшись угасанием всех звезд и их “закатом”, я сидела, не в силах проронить ни слова, как если бы постигла смысл всего сущего, от чего мне стало очень грустно. Сердце защемило от представшей перед глазами картины, словно на него неумолимо обрушилась тяжесть моего собственного одиночества.
На бренную землю меня вернул голос Рей, которая, отстегнув карабины, удерживающие ее на тросах, подошла ко мне и, будто ничего не случилось, спросила, - Ну что скажете? По-моему неплохо вышло. Конечно, будь у нас денег побольше и потолки повыше, было бы где разгуляться. Например, создать граненую поверхность, на которой можно было бы проектировать изображения, передавая тем самым более детальную историю происходящего. Но для такого, мне кажется, нужна целая арена. Я все пытаюсь уговорить Ма-маа раскошелиться хотя бы на небольшой холмик в центре зала, чтобы некоторые из нас могли быть на возвышенности, образуя форму конуса, тогда и движения стали бы плавнее, но она говорит, что повесившаяся в ее кармане моль не согласна.
- Хмм… идея хорошая. Я могу взять расходы на себя, но, думаешь, при нашей немногочисленной труппе в этом есть смысл? Мы уже репетировали этот кусок, конечно, с новыми спецэффектами все выглядит намного эффектнее. И не нужно скромника включать, я тебя вижу, Лео! Видимо переплевывать самого себя - это уже образ жизни, а не стиль. В общем, давай для начала попробуем, как они на тросах висеть будут, поскольку то, что было на прошлой неделе, больше напоминало мешки с дерьмом, а не элегантных бабочек, - закончив речь наставника, я встала со стула.
- Я, с вашего позволения с ними немного позанималась, - отвечала Рей, - Думаю, сегодня они будут более покладистыми.
- Ты что, мою плеть из сумки вытащила? А я все думала, чего мне не хватает. Дорогуша, для ролевых игр ты еще не доросла, - съязвив, я получила в ответ: “Да ну вас! Вечно вы со своими шуточками!”, после чего Рей, улыбаясь, покинула мое общество, в то время как меня привлекла еще одна картина.
В другом конце зала стоял Лео, проверяя уже исправленный свет, когда к нему внезапно подошла Ясура. Она что-то говорила с явно выраженным смущением на лице. Увидев, на что я обратила внимание, Ма-маа, облокотившись о барную стойку локтями и отложив книгу в сторону, томно вздохнул, - Эх, молодежь!
- Уже готов составить завещание? - вновь не упуская идеальной возможности подшутить, спросила я, но, к моему удивлению, он даже бровью не повел, напротив, его ответ прозвучал со все той же безмятежностью.
- Да нет, просто задумался о молодости. В свои двадцать трахаешься, пока ноги не подкосятся, а когда тебе слегка за сорок, приходится делать это со вкусом.
- Что, спина уже подводит? - взглянув на меня и улыбнувшись сквозь зубы, Ма-маа парировал мой едкий сарказм с грацией фехтовальщика, - Стерва, я тебя сейчас в окно выкину, ау!, - затем, вздыхая и держась за поясницу, отошел от барной стойки, вновь возвращаясь к своим обычным делам, будто вчерашнего дня не существовало. А я и не желала предаваться излишней демагогии, хотя и испытала легкие нотки грусти от мысли о том, что он мог оказаться всего лишь плодом моего воображения.
- Как странно… - прошептала я, ощутив необъяснимое фантомное тепло на своих плечах. Чтобы еще больше не погружаться в собственные мысли, я всячески пыталась выбросить их из своего сознания, и спасательным кругом в бескрайнем океане меланхолии для меня стал взгляд Лео, который явно ощущал себя потерянным в обществе Ясуры, посылая мне молчаливые сигналы бедствия. Когда наши глаза встретились, я только и смогла, что слегка улыбнуться, но он и так, без единого слова, все понял.
- Эй, Ясура! - крикнула я, - Тащи уже свою задницу на паркет, а то ты несчастного Лео совсем засмущаешь! Тебе что, дать пару уроков о том, как пригласить парня на свидание? - видя, как щеки моей юной бестии приобретают цвет спелого помидора и как она неуклюже, заикаясь и глядя куда-то в сторону пытается оправдаться, Лео рассмеялся, еще больше вогнав девушку в краску. Со словами: “И ты туда же! Я просто хотела сказать, как красиво ты управлял светом!” она вернулась на паркет, где уже сидели готовые к репетиции дети, которые от избытка свободного времени, маялись ерундой, увлеченно беседуя друг с другом.
- Ну и чего это мы все заскучали? Проснитесь и пойте, бабуля на сцене! Не слышу аплодисментов! Давайте, подъем-подъем! И не надо делать такие лица, будто это у вас выдалась бурная ночка! Вдохновляйтесь лучше моей самоотверженностью! Мне тут сказали, что с вами порепетировали, пока я отсутствовала, вот и посмотрим, насколько успешно. Через полтора месяца гранд-бал в “L'amour de la fratrie”, поэтому ваша задача - показать всем этим заносчивым снобам, кто истинные короли и королевы хрустального дворца. А теперь за работу! Цепляйтесь за канаты и начнем сначала. Моник, Абан, Рати, Бьерн, Эгиль, вы, как всегда, под землю!
- А это обязательно? Все равно они сейчас летать будут, а у меня и без того уже задница болит! Рей оказалась беспощаднее, чем вы! - ко мне обратился юноша по имени Эгиль, один из самых претенциозных обитателей нашего уголка, чья лень меня настолько утомила, что я в буквальном смысле спустила его с небес на землю, где его задачей являлось принять на себя роль одного из пяти сосудов. И, тем не менее, паренек не желал сдавать позиции в своем укоренившемся индифферентизме.
- К чему вообще так зацикливаться на этом выступлении? - возмущался он, - Просто бы станцевали, и дело с концом! Тот факт, что мероприятие проходит в нашем доме, уже само по себе достижение.
- С таким мышлением и подходом к делу, далеко ты не уйдешь. Смотри не плачь потом, когда жизнь, снова и снова, беспощадно будет ставить тебя на колени. Возможно, в твоих глазах это ничего не стоящее выступление, из-за которого и заморачиваться, в общем-то, не нужно, однако если ты или кто-то из вас сдастся сейчас, вы будете сдаваться всю оставшуюся жизнь, успокаивая самих себя мыслями в духе: “Это не важно. Не получилось, ну и ладно. Значит так и должно быть.”. Эта, как ты выразился, “зацикленность” - урок, который каждому из вас пригодится. Не забывайте, кто вы и как на вас смотрит окружающий мир. Вы либо примкнете к безропотному стаду овец, либо возвыситесь над ними с чувством собственного достоинства. Так что, мой дорогой Эгиль, если ты так отчаянно хочешь прописаться в стойле - милости просим покинуть наш паркет! Может, кто-то еще разделяет его мнение?
Посмотрев на меня, все молча встали и заняли свои места, включая Эгиля, который, тем не менее, обиженно пробубнил, - Да ладно вам, я всего лишь предложил, - прежде чем вернуться под покров своей временной природы.
Основной темой выступления являлась “Анима”, что в переводе с латыни означает “душа”. Создавая концепт, я придерживалась идеи перерождения, когда душа - как было представлено Рей и Спектрами - возвращаясь в свое исходное состояние, вновь вынуждена стать жертвой цикла раскола, ибо это единственный способ ее существования на земле - извечный поиск себя самого. И вот так, перерождаясь снова и снова в попытках отыскать утерянные частицы своей ранее цельной сущности, души оказываются в петле, обреченные на вечный разрыв. Конечно, можно было, как выразился Эгиль, поставить простой танец, особенно учитывая, что ни один из этих детей ранее не был гимнастом, однако я решила не сдаваться и из чего-то обычного, сделать нечто грандиозное. Тогда-то на сцену и вышел Лео с предложением создать своеобразное световое шоу, на которое его вдохновил фестиваль Обон - день поминовения усопших, когда реки и заливы наполняются тысячами плавучих фонариков. Но пускай у нас были зеркала, однако наш зал не особо подходил для подобной сценографии, и пока я пребывала в размышлениях, как лучше подойти к решению данного вопроса, Рей и Лео, объединив усилия и не особо отходя от концепта, с учетом традиционного звездопада во время проведения фестиваля, породили во мне лишь еще больше амбиций. Всего в постановке участвовало пятнадцать человек: те, кто должен был стать сосудом новой жизни, скрываясь под плотным слоем ткани, имитирующим утробу, те, кто выступал в роли душ, готовых вселиться в них и те, кто был обречен на вечное скитание во мраке.
Когда начиналась композиция, воцарившуюся в зале тьму нарушали плавно текущие с потолка вдоль по обратной стороне зеркал лазурные потоки, что опускались на пол, подобно водопаду, и направлялись к временно недвижным сосудам - простой оболочке без сущности. Поэтому поток этакой жизненной энергии, приближаясь к ним, словно течение, ударившееся о камни, расходилось в разные стороны, встречая свой конец, точно реки у обрыва. В этот момент, словно чувствуя свой грядущий закат, под телами, подобно линиям, дрейфующим на глади иллюзорной воды, распускались цветы их угасающей жизни, соприкасаясь с краями потока, что, обволакивая их, поднимался выше и выше, зажигая огни, словно звезды в ночном небе. Тела, освещенные светодиодной подсветкой, плавно подчеркивающей их силуэты, должны были имитировать своими движениями слабые удары сердца, которое на исходе своего существования гасло, как свеча, прекращая бой с последним опавшим лепестком, слетевшим на крыльях потока его ранее кипевшей жизни, обрушивая смерть на теневые абрисы, превращая их в пустую оболочку.
Зрители становились свидетелями неизбежной кончины, пока зеркала, разворачиваясь в их сторону, скрываясь во мраке, позволяли душам, ушедшим на тот свет с готовностью предаться новой жизни, в унисон с собой, спуститься с краев эшелона. Благодаря медленно загорающимся огонькам под управлением их господина, зеркалам, стоящим перед нашими глазами, и другим, что располагались в разных формах на стенах и потолке, складывалось такое впечатление, будто мы попадали в очаг квазара, что приветствовал нас, простых свидетелей зачатия новой жизни.
Танцоры, медленно опускаясь вниз, должны были повторить ритуал возрождения, ранее представленный Рей, погружая всех и каждого в танец падающих звезд. Прикасаясь друг другу, их тела отражались в бесконечности, словно в этот момент было бессчетное множество подобных им, готовых расстаться с частью своей души, обещая встретиться вновь. Плавно сливаясь в танце медузы, дрейфуя по кругу, то отдаляясь то приближаясь к себе в движениях, напоминающих вальс среди невидимой воды, они поднимались на поверхность, выжигая в своем несуществующем сердце память об этом мгновении. Некоторые из них готовы были сдаться, и это краткое сомнение возвращало их в пучину мрака, другие же, принимая неотвратимость судьбы и волю Господа, улыбались на прощанье, испустив из своей груди последнюю вспышку света, яркую, как взрыв сверхновой, что ослепила бы каждого свидетеля молчаливой симфонии, а затем угасали, нависая над бездушными сосудами. В зале вновь воцарился бы мрак, но на этот раз потоки, ранее лишавшие жизни, теперь разрастались бы, возрождая ее, возвращая бездушные оболочки, готовые издать первый крик земного дитя.
Или, во всяком случае, такую картину я рисовала в своей фантазии, которая, увы, столкнулась с неумолимой действительностью, когда Лиру, один из танцоров, запутавшись в тросе, завопил во все горло, - У меня сейчас яйца превратятся в суфле!
- А вот и обед на подходе! - подтянувшись спустя час репетиции, сказала я, посмотрев на одного из спектров, что управлял канатом Леру, как кукловод марионеткой, и дав тому сигнал опустить несчастного. Лежа на полу, Леру продолжал издавать истошные звуки, которые больше напоминали показательное выступление, нежели отражали его реальное положение. Переглянувшись с Ясурой, я попросила Рей немного ослабить канат, чтобы она могла опуститься пониже.
- Вот так, а то ты слишком высоко, не симметрично как-то получается. А теперь еще раз поворот и рука в сторону. Молодец! Только медленнее. И... раз, поворот, два, стоп, рука в сторону, три. Отлично! Повтори еще раз.
- Тетушка Шайен, да у меня сейчас руки отвалятся! Так же нельзя! - причитала Ясура, к которой немедля присоединились остальные участники, буквально в ультимативной форме требуя перерыва.
- Хорошо, так и быть! Но не раньше, чем должным образом подлетите к нашим спящим пташкам, да так, чтобы я осталась довольна. А иначе никакого перекура! - игнорируя мольбы “Шайен, сжальтесь вы наконец!”, я продолжила репетицию и примерно через полчаса на один процент приблизилась к своей удовлетворенности. Когда Рей и Спектры наконец опустили моих подопечных на пол, зал заполнился изнуренными стонами.
- Да ладно вам! Я в вашем возрасте могла часами вот так парить в воздухе. Где ваш азарт и стремление к великим свершениям?! - с упреком в голосе я проходила мимо лежащих тел, каждое из которых готово было отправить меня в пучину нецензурных апофегм. И прежде чем стать человеком за бортом, Ясура, выбрав более тактичный метод наступления, спросила, - А почему бы вам не поступить так сейчас? Между прочем, я давно не видела, как вы танцуете. Вдохновите нас своим примером.
- Ты серьезно? - удивилась я, но она и все остальные смотрели на меня с жадным блеском в глазах, словно хищники на беззащитную добычу. И только я хотела покинуть этот опасно накренившийся корабль, как еще минуту назад лежавшие пластом тела резко воспрянули духом, в буквальном смысле заталкивая меня на паркет.
- Эй-эй! Это нечестно! - безуспешно пытаясь отбиться, я могла лишь наблюдать, как улыбаюься Лео, Ма-маа и Рей. В ответ я одарила их взглядом в духе “Я вам это еще припомню!”, когда уже стояла привязанная к тросу.
- Ладно, уговорили! Но только при одном условии - если я это делаю, вы мне должны еще полтора часа репетиции, да такой, чтобы я осталась довольна. И никакого нытья! Идет? - получив утвердительные кивки, я глубоко вздохнула и попросила Рей занять место “спящего”, а спектров настоятельно предупредила, чтобы они меня не уронили.
Свет в зале вновь погас, и мне показалось, будто я погрузилась в один из своих кошмаров, но это оказалось всего лишь временным порывом моего дико колотящегося сердца, готового сопроводить тело на бренную землю. Тогда, паря в воздухе, что я рассекала своими руками, окунаясь снова и снова в мириады звезд, я впервые серьезно задумалась о том, который раз так поступаю. Есть ли у моих скитаний начало, обретут ли они свой финал и если да, то что ждет мою измученную душу в конце пути? Словно прожив тысячи жизней, мое сердце мечтало о доме, которого я прежде не знала, будто терзаемое извечной ностальгией по временам за пределами моей собственной памяти. Для меня это был не просто танец теней и света, или айода падающих звезд - это был реквием моего существования, что я выдавала за очерк несбывшихся грёз. И восхищенные взгляды десятков прикованных ко мне глаз были ярким тому подтверждением, порождая во мне вопрос, которым я задаюсь уже очень давно: “Как долго я буду лгать?”. Он подобно гонгу звенел в моей голове, но прежде чем я успела дать на него ответ, меня осыпали аплодисментами, знаменующими апофеоз Терпсихоры, и в момент, когда я легко коснулась Рей, она, издав вздох, будто унесла меня обратно во тьму.
- Охренеть! Зашел, понимаешь, кофейку попить, а вместо этого попал в планетарий! Эй, Шайен, в этот раз ты саму себя переплюнула! Браво! - внезапно, пока я пребывала на вершине небытия, до меня донеслись хлопки в ладони и голос виновника моего похмелья.
- Благодарить надо Лео и Рей, они усовершенствовали мою идею, так что в этот раз лавры гениального постановщика причитаются не мне. И вообще, что ты здесь забыл? - обратилась я к Дженг-су, все еще оставаясь в полумраке, на что мой друг, не подавая признаков усталости после ночной смены, звонким голосом изрек, - Да вот, решил заглянуть, проверить, жива ли ты еще после бурной ночки. Заодно заблудившегося щенка на улице подобрал.
- Дженг-су, ты всегда славился шикарными партнерами, но это выше всяких похвал! Предупреждать же надо! Даже мое старческое сердечко чуть в пятки не ушло от такой красоты! Боже, он так светится, что я сейчас ослепну! - защебетал Ма-маа, как вдруг к их беседе присоединился Лиру.
- Эм, здрасте, что занесло такую пташку в наши края? Прилетела, чтобы дать отдохнуть усталым крылышкам? Я с радостью подставлю свое сильное плечо!
- Эй, слышишь ты, хиппи недоделанный, а ну кыш отсюда, я первый стол зарезервировал! И вообще, возвращайся к своим тросам, а то совсем печальное зрелище! С такими скелетами в шкафу ты уже акробатом должен был стать! - грозно пробурчал Ма-маа, пытаясь урезонить навязчивого Лиру, но тот не желал так просто отпускать свою добычу,
- Во-первых, у меня там не скелеты, а целое кладбище, а во-вторых, я юноша нежный и элегантный, но теперь, благодаря дорогой Шайен, когда я захочу, чтобы меня кто-то обнял, я парню нахрен руку сломаю, и что мне потом с ним делать? Греметь костяшками что ли? А вот он выглядит весьма крепким, ради такого можно и целый некрополь отгрохать!
Слушая, как они обмениваются колкостями, я вконец утратила терпение и чуть ли не прорычала, - Я, конечно, понимаю, что вам там очень весело, но может, кто-нибудь уже снимет меня отсюда?! Лео, включи свет, а то я чувствую себя, как в заднице у гиппопотама!
Когда звезды наконец зажглись, мои глаза покрыла пелена, пока спектр опускал меня на пол. Пытаясь адаптироваться к яркому освещению после практически кромешной тьмы, я на ощупь отстегнула карабин, как вдруг среди вереницы голосов услышала восхищенный возглас Ясуры - Ух ты! Варуна, ты здесь! Не думала, что так скоро тебя увижу! Что ты тут делаешь?!
- Да вот, пришел потанцевать, но после увиденного... я, пожалуй, посижу на скамье запасных, - ответил он совершенно спокойно, чего обо мне сказать было нельзя. В моих глазах вновь резко потемнело, тело охватила дрожь, а сердце заколотилось, как бешеное, настолько быстро, что мне показалось, еще чуть-чуть, и от накативших на меня ощущений я потеряю сознание. Сделав несколько глубоких вдохов, я попыталась прийти в себя, но внезапно накативший холод полностью обволок мое тело, вводя в еще большее замешательство от происходящего со мной.
- Какого… - мое натянутое молчание было прервано громким заявлением Дженг-су, - Эх, Ма-маа, вот растраиваешь ты меня с утра пораньше! Если б я мог заполучить такого парня, то был бы на седьмом небе от счастья, но, увы и ах, меня уже опередили и даже поделиться не соизволили! Не так ли, Шайен?! Может, наконец перестанешь изображать аристократа и подойдешь к нам, простым смертным, а?
“Я убью его” - была единственная мысль, вращающаяся в моем сознании, как пластинка, пока я проходила мимо бессчетных звезд, вопросительных взглядов своих учеников и легкого онемения Ма-маа, смотрящего то на меня, то на Варуну, прежде чем сказать, - Ах ты, черт бы тебя побрал, и ничего не сказала! Я оскорблен!
Однако ни его слов, ни шепота окружающих людей, ни звонких голосов Ясуры и Дженг-су - ничего из этого я не слышала, словно оказалась в неком вакууме, нарушаемом лишь ритмичными ударами моего собственного сердца, что размывали все образы, кроме одного, пристально глядящего прямо мне в глаза.
- Здравствуй, Шайен.
Я застыла на месте. Казалось, время, будто взорвав забытый дом на выцветшем поле, поддалось силе гравитации, кружа в медленном потоке вокруг повисших в воздухе осколков моего сознания, а в эпицентре взрыва, застыв как вкопанная, стояла я, твердя себе снова и снова: “Скажи что-нибудь! Скажи!”. Возможно, для стороннего наблюдателя прошла все пара секунд, для меня же расстояние между первым вдохом и последующей улыбкой стало неизмеримо долгим и тернистым путем, растянувшимся, казалось, на века. И пока я блуждала среди руин собственного разума, кто-то, внезапно обхватив меня за талию, прижался подбородком к моему плечу.
- Ах, Лео? - придя в себя так же быстро, как дух вернувшийся в тело после испуга, я обратила внимание на свой маленький цветок, вопросительно взирающий на Варуну и Дженг-су.
- Ох, глядите-ка, кто тут у нас! А ты прямо возмужал, повзрослел и, не побоюсь этого слова, стал настоящим красавцем! Уверен, от навязчивых поклонников отбоя нет! Хотя, судя по всему, ты у нас уже пришвартовался. Эх, не повезло! - наигранно вздохнул Дженг-су и похлопал Варуну по плечу, после чего Лео, высвободив меня из своей хватки, подошел к излишне болтливому мужчине и щелкнул его по лбу, а затем, как ни в чем не бывало, вернулся на прежнее место.
- Ай! За что?! Видимо, за мой слишком длинный язык? Ну, вообще-то к твоему сведению, никто пока не жаловался! - карикатурно нахмурившись, мой друг принялся изображать этакого обиженного щенка, хотя я прекрасно знала, чего он добивался. Словно в подтверждение этих мыслей, мое сердце стало биться ровнее, дав мне возможность посмотреть в сторону Лео и прошептать, - Это друг, Лео. Его зовут Варуна. Мы с ним вчера разговорились, и он захотел сегодня прийти на репетицию, так что не переживай.
Уткнувшись носом в мое плечо и издав протяжный вздох, будто говоря, “Ладно”, Лео, как мне показалось, разбавил нависшую в воздухе неловкость. Как вдруг Дженг-су, видимо нахватавшись тяги к лирическим отступлениям от хорошо знакомой мне язвительной особы, с той же наигранностью в голосе провозгласил, - А я думал, малолетки тебя не интересуют. С другой стороны, глядя на него, я бы тоже не прочь оказаться на твоем месте. Эй, Лео, принеси дядюшке Дженг-су радость на старости лет! Давай пообнимаемся!
Едва услышав это, Лео тут же отступил на несколько шагов назад, махая руками, чтобы этот бармен с порочными намерениями сбавил обороты, но тот решил так просто не сдаваться, принявшись бегать за беднягой с распростертыми объятиями, благодаря чему я осталась в обществе Вару.
Но только я уже хотела что-то сказать, в беседу встряла Ясура.
- Как там Рико и Мику? Я надеюсь, они не сильно злятся за вчерашнее. Как увидишь их, извинись еще раз за меня!
- Все хорошо, они были рады с вами познакомиться и от души посмеяться. Зачастую мы заняты учебой, поэтому нам редко удается немного сбавить пыл и побыть простыми людьми. Так что они были даже благодарны, хотя вряд ли решатся повторить подобное, во всяком случае, не в ближайшее время, - отвечая на вопрос Ясуры, он улыбался, хотя мне показалось, что это была некая дежурная любезность, будто он лишь машинально проговаривал слова.
Немного присмотревшись, я заметила тот просящий о помощи взгляд, как тогда, в обществе юных девиц, готовых растерзать его на части, и оглянувшись по сторонам, я поняла причину. Практически все присутствующие не сводили с него глаз. Кто-то непрекрыто строил глазки, кто-то перешептывался, а кто-то и вовсе в довольно вызывающей форме старался обратить на себя его внимание. Пожалуй, единственными людьми, не придающими значения его персоне, оказались Лео, Рей и Ма-маа. К тому моменту, как я вновь посмотрела на Дженг-су, он, стоя у аппаратной, спокойно беседовал о чем-то с Лео, возможно пытался сагитировать юношу на работу в “SpyDA”. Ма-маа, в свою очередь, так же, как и я, наблюдал за любопытными взглядами, периодически встречаясь с моим, всем видом выражая некое сострадание по поводу нравов современной молодежи. Рей же, для которой весь мир в данный момент вертелся вокруг сценографии и предстоящего выступления, подошла к нам. Безразлично бросив “Здравствуйте” Варуне, она заговорила со мной, - Шайен, когда вы тут закончите, мне бы хотелось с вами поговорить. Посмотрите, я только что нашла в интернете. Думаю, это будет неплохой ход, если мы обыграем все по-своему, разумеется.
- Хмм… Аудиовизуальная инсталляция? Ты что, резюме на должность Бога подаешь? - потрепав ее по голове, спросила я, на что она, насупившись, отвечала с явной ноткой укора, - Будьте серьезнее! Это интересная идея! Мне кажется, что просто движение силуэтов под тканью в процессе “зачатия” не достаточно ярко доносит основной посыл, а если мы позволим им возродиться, каждому со своей аурой, тогда... - она хотела продолжить, но, увидев мой взгляд, остановилась, опустив глаза.
Покачав головой, я вздохнула, - Рей, иногда, чтобы создать нечто осмысленное, следует придерживаться золотой середины. Важно не переусердствовать. Сейчас наш концепт целен и органичен. Если ты на время отбросишь неуемные амбиции, то сама заметишь, что следует притормозить, сбавить обороты. Я не хочу сказать, что замысел плох, вовсе нет, но он будет слегка неуместен, во всяком случае, сейчас. Если подумаешь хорошенько, то увидишь, что я имею в виду, - я старалась говорить как можно мягче, чтобы не разрушить ее потенциал, находящийся в подвешенном состоянии после вчерашнего выступления, но она, ничего не сказав, посмотрела на сцену, погрузившись в свои мысли. Лишь спустя минуту или около того она тихо произнесла, - Вы правы. Тогда, я пойду передохну, дайте знать, когда будете готовы продолжить.
- Хорошо, - кивнула я, наблюдая, как она исчезает в дверном проеме, а затем, обернувшись, сделала глубокий вдох, игнорируя щебетания Ясуры и дала всем присутствующим знать о завершении вечеринки, в которой почетный гость не очень-то и нуждался, - Так, вам здесь не витрина со сладостями! Если больше нечем заняться, милости прошу на паркет! Чем тратить время впустую, лучше продолжайте репетировать! Все, расходимся, расходимся! Ты тоже, Ясура! Присела бедному парню на ухо, у него наверное уже горло пересохло отвечать на все твои бессчетные вопросы!
Хочешь что-нибудь выпить? - разогнав зевак в разные стороны и отчитав Ясуру, обратилась я к Вару, на что получила отрицательный кивок, и, прежде чем моя бестия успела что-то добавить, напомнила ей об истинном предмете ее интереса, склонившись и прошептав, - Если думаешь, что чем больше будешь общаться с ним, тем больше увеличишь свои шансы, вынуждена тебя разочаровать - Лео не из тех, кто обращает внимание на подобное. Поэтому я бы тебе рекомендовала прильнуть к их с Дженг-су беседе, чтобы укрепить свои позиции.
- Ааа… - покрасневшая от этих слов, как спелый помидор, Ясура смущенно опустила голову, не зная, что добавить.
- Послушай, неужели ты думаешь, что, бросаясь на шею первому встречному, ты пробудишь в нем нечто большее, чем отвращение? Считаешь, что подобное поведение вызывает чувство ревности или желанности со стороны других людей? Не будь такой наивной, Ясура! Если тебя действительно интересует этот юноша, тогда не бросайся в омут банальности, наоборот, ступи в залив терпимости и осторожности, иначе у тебя попросту ничего не получится. А теперь иди и начинай приводить свой план по растоплению ледяного сердца в действие! Кыш отсюда! Сделай так, чтоб я тобой гордилась! - похлопав девочку по пояснице и получив вдогонку “Ах, перестаньте!”, я внезапно пожалела о том, что так быстро решила с ней расстаться, оставшись наедине с Вару. Даже Ма-маа испарилась, как дым на ветру, пересев за дальний конец барной стойки, где оживленно о чем-то беседовала с детьми.
- Хаааа…..знаешь… я никогда не была сильна в математике, но даже у такой блондинки хватит ума не досчитаться одного человека, или, пока я спала, Дженг-су сменил пол и попал в семейный регистр, став Джиенг? - с упреком взглянула я на Вару, но он лишь усмехнулся, - А что? Ему бы подошло.
Почувствовав одновременно легкое раздражение и с трудом сдерживаемое желание улыбнуться, я принялась глазеть по сторонам, чтобы не выдавать своих эмоций. Тогда-то моему взору открылся второй акт спектакля под названием “Излишнее любопытство масс”, и, чтобы не подливать масла в огонь, я коротко предложила, - Может пройдемся? Получив утвердительный кивок, я шагнула к выходу. Варуна последовал за мной, и под пристальными взглядами буравящих нас десятков глаз мы покинули “L'amour de la fratrie”.
***
Как и многие здания закрытого типа, где обитало реальное общество Окура, дом Ма-маа внешне выглядел весьма непримечательно. Пройдя по длинному узкому переулку, а затем повернув налево, вы оказывались в тупичке с единственной металлической дверью, практически сливающейся со стеной, над которой висела мерцающая светодиодная лампа. Если отойти на несколько шагов назад и посмотреть на общую картину, то складывалось впечатление, будто окна с железными решетками, словно простираясь ввысь, осуждающе смотрели на незваного гостя, предостерегая его ступать в свои холодные недра. Серые стены, окна, задернутые шторами - всем своим естеством этот дом демонстрировал полное отсутствие всякого радушия. Разумеется, подобный эффект nature morte поддерживался вполне осознанно. Мне казалось, это если и не испугает Вару, то хотя бы вызовет у него чувство некого дискомфорта. Однако, к моему удивлению, как только мы вышли на улицу, он отметил, - Хмм… теперь я понял, что ты имела в виду, говоря о реальном Окура. Вы скрываетесь от посторонних глаз, а на публике выдаете желаемое за действительное.
- Ммм… да. Но не будем здесь задерживаться. Идем! - я жестом призвала его следовать за мной.
Когда спустя минуту мы вышли из полумрака на свет Божий, я чуть не ослепла. Хотя на самом деле меня приветствовал всего лишь тусклый свет единственной лампочки, покачивающейся на проводах под потолком тесного прохода, ведущего в магазинчик часовщика по имени Барнабэ, которого мы все называли Барни. Как и у многих заведений, скрывающихся от посторонних глаз, портал в нашу тайную обитель, располагавшийся в этой антикварной лавке, был ничем не примечателен. Попав внутрь, вы оказывались в узком коридоре, левая стена которого была сплошь увешана часами всевозможных форм и размеров, в то время как правая могла похвастаться лишь полуприкрытой дверью, ведущей в магазин. Вход же в наше помещение находился в конце коридора, аккурат под табличкой “Только для сотрудников”. Желая остаться незамеченной, я быстрым шагом направилась к двери, однако у судьбы были свои планы: выдавая присутствие незваных гостей, нас осыпала какофония поющих кукушек, дружно вылезающих из своих маленьких домиков, будто говоря “А мы вас видим!”.
- Ох, еще раз здравствуйте! Вижу, вы нашли, кого искали, молодой человек! Давно тебя не видел, Шайен, вечно ты проскальзываешь, как мышка и так же незаметно скрываешься! - сняв бинокулярные очки и широко улыбнувшись, к нам обратился мужчина шестидесяти пяти лет отроду, вышедший на зов своих, как он их называл, детей. На нем были коричневые лакированные туфли, циннвальдитового цвета брюки, отливающий медью пиджак, под которым он носил бледно-песочную рубашку и красный галстук-бабочку. Несмотря на выраженную седину и глубокие морщины, избороздившие лицо, его яркие сапфировые глаза, на удивление молодые, излучали тепло и доброту своего владельца. Барни ходил, слегка прихрамывая, опираясь на резную деревянную трость, однако такого небольшого неудобства было недостаточно, чтобы лишить этого приветливого старика свойственной ему жизнерадостности.
- Просто у вас всегда посетители, а я не люблю вмешиваться… - немного смущенно ответила я на его упрек. Подойдя ко мне и слегка насупившись, Барни сказал своим глубоким, отражающий преклонный возраст, голосом, наполненным теплотой, - Вот если уделишь мне пять минут своего драгоценного времени, тогда я тебя прощу, проказница.
- Ам, но я… то есть, мы... - хотела я уже, было, оправдаться за невозможность исполнить его просьбу, как он обратился непосредственно к Вару, лишая меня этой возможности, - Молодой человек, не сочтете ли за наглость, если я попрошу одолжить мне немного вашего времени?
- Разумеется… - спокойно бросил Вару, на что Барни, издав свое привычное “Хо-хо”, завел нас в магазинчик, а сам скрылся за прилавком.
Оказавшись внутри, мы буквально попали в сказочный мир, разделенный на несколько королевств, каждое из которых приветствовало своих гостей широко распахнутыми глазами циферблатов сотен антикварных часов, увлеченно отбивающих ритм, словно живущих своей жизнью. К примеру, в одной из сказок на нас взирали единороги, будто сошедшие с потрепанных страниц древних легенд, в другой же - мы робко касались чешуи спящего дракона цвета лунной зари, скрывающегося под лавиной ослепительно белого снега. Были даже те сказки, в которых простой люд жил своей обыденной жизнью, нарушаемой тихим пением пери, словно облегчающих их земную юдоль, даруя чарующие улыбки, что придавали им сил двигаться дальше. Куда бы мы не посмотрели, миры, столь богатые и неотразимые, коснувшись самых глубин моего сердца, поднимали на поверхность сдерживаемые чувства, подобно бурлящему источнику неочищенных слез. Слегка закусив губу и опустив голову, я пыталась подавить собственную экзальтацию, бубня себе под нос, - Тоже мне! Нашла время, чтобы расчувствоваться, женщина!
- А когда, если не сейчас? Я за всю свою жизнь не видел такой красоты! - до меня внезапно донесся мягкий голос Варуны, внимательно рассматривающего одни из часов, в которых маленькие гномы хвастались цветными камушками, которые отыскали в сумеречных гротах, - Разве тебе не кажется, будто мы попали в настоящую сказку? Увидь я такое в детстве, наверняка поразился бы до глубины души. Только представь, как мы сами стали бы частью этого мира, оставив позади земные заботы! Что, если б мы смогли разделить сон спящего дракона или послушать пение фей, а может скрыться за лазурным водопадом, ведущим в таинственную пещеру, где путника ждет древнее сокровище?!
- Да ты у нас прям романтик, не иначе! - усмехнулась я, пытаясь подавить смущение и не выдать того неоспоримого факта, что подобные мысли сейчас сверлили не только его сознание. А ведь и правда - что, если..? Казалось бы, простой вопрос, но как часто мы им задаемся? Что, если бы я свернул с выбранного пути? Что, если бы приложил больше усилий? Что, если бы поступил иначе? Если бы я перестал бояться? Если был бы увереннее в себе? Что, если бы время можно было обернуть вспять?
- Что, если бы я оказалась сильнее? - сама того не заметив, тихо прошептала я вопрос, которого избегала, подобно чуме. И, как только до меня дошло осознание опрометчивости такого поступка, я снова почувствовала на себе его взгляд. Боясь обернуться, я только и могла, что молить судьбу о скорейшем возвращении хранителя этого мира, за чем бы он там не отправился, не желая бередить давно затянувшиеся шрамы. Словно услышав мои мольбы, спустя всего краткое мгновение Барни вышел из за угла, торжественно провозглашая, - Вот они!
Слетевший с уст Варуны вздох - явный предвестник его прерванного вопроса, обратил на себя внимание старика, на чьем лице отобразилась искренняя улыбка, пока он медленно подходил к нам.
- Мне принесла их одна госпожа родом из Шотландии. Она сказала, что эти часы достались ей в наследство от ее отца, а тому - от его. Она обращалась ко множеству часовщиков, но ни один из них не хотел браться за нечто столь старинное. Насколько вы поняли, они уже повидали многое на своем веку и, видимо, решили дать отдохнуть уставшим крылышкам, погрузившись в вечный сон. Но не тут-то было! Сегодня я, наконец-таки, смог их разбудить!
- Ах! - воскликнули мы с Варуной в унисон, наблюдая, как перед нами в буквальном смысле предстало чудо. Это были антикварные часы из мореного дуба, выполненные в форме двух деревьев, что, словно близнецы, сплелись воедино своими корнями и ветвями, защищая заплутавшего волчонка, готового ступить к Вратам Эдема. При внимательном взгляде на на этого колосса высотой около восьмидесяти сантиметров, было заметно, что, некогда встретивший свой восход в лучах агатового макрокосма, с веками он обрел слабый оттенок медного касания прожитой жизни, не обошедший вниманием его густую листву. Казалось, если мы простоим так еще немного, то склонившееся к закату солнце облачит нас в свои лучи, как птиц в железные прутья клетки, из которой уже не выбраться. Поэтому, не желая своим гостям подобной участи и видя ярко выраженное онемение на наших лицах, Барни воскликнул, - Прекрасны, не так ли? Разумеется, отреставрировать их было задачей не из легких, однако усилия определенно того стоили. Им уже больше века. Только посмотрите, какая тонкая работа! Жаль, конечно, будет с ними расставаться, но, судя по их виду, хозяева очень трепетно к ним относились. Если б только время оказалось столь же милосердным!
- А вам не кажется, что им повезло? Будучи хранителем этого самого времени, вы смогли повернуть его вспять! Вот бы и в жизни так! - улыбнулась я, наконец заставив себя отвести глаза от этого павшего исполина, на что Барни сказал, - Да ладно тебе, перестань смущать старика!
- Но вы и в самом деле чудотворец, раз смогли возродить нечто подобное, - поддержал меня Вару, тем самым смущая Барни ещё больше, поэтому, дабы сменить тему разговора, он поинтересовался, - Вы ведь куда-то направлялись, верно? Простите, что задержал, просто мы давно не виделись, Шайен, и мне очень хотелось представить тебя Иггдрасилю, пока он еще со мной.
- Извините, что я вечно в бегах! Ни минуты покоя, особенно с предстоящим балом и новой коллекцией. По правде говоря, я даже не представляю, как через эту крошечную дверь пройдет такая толпа людей. И потом, никогда не знаешь, что у них на уме, а у вас тут хранятся самые настоящие сокровища! - взволнованно объясняла я, глядя в сторону двери, через которую мы вошли, но, благо, прежде чем мои опасения достигли своего пика, Барни успокоил меня, - За это можешь не переживать! Ма-маа разве не говорила, что наконец открыла главный вход, дорога к которому ведет через соседний переулок? Они отреставрировали входные двери, так что люди смогут пройти куда нужно без особых трудностей. А вот ключики от моего царства далеко не для всех. Говоря об особенных, что-то я Соуму давно не видел, куда он подевался?
- Ох, он вернулся обратно в Италию. Вот сегодня как раз звонил, сообщил, что закончил новую коллекцию, поэтому простите заранее, если я некоторое время буду продолжать играть роль незаметно проскальзывающей мимо мышки. Право, не представляю, как все успеть. - стараясь не выдавать своей предстоящей кончины, я продолжала говорить с улыбкой на лице.
- Ой, надо же, я так рад! Надеюсь, мне посчастливится увидеть его новое творение. Я все еще очень благодарен ему за тот костюм. Без него я бы, скорее всего, выглядел простым старикашкой на свадьбе у внучки. Это был очень щедрый подарок. Как будешь с ним разговаривать, передай, пожалуйста, мое почтение и пожелания почаще улыбаться, а то он всегда выглядел каким-то печальным, словно тосковал о чем-то очень дорогом, - выражая искреннее восхищение и заботу говорил Барни, вспоминая моего друга, который нередко засиживался в его лавке, просто смотря на часы, или, во всяком случае, так могло показаться стороннему наблюдателю. Восторгаясь произведениями искусства, на самом деле Соума осознавал тщетность своей мечты, безудержно цепляясь за надежду, что однажды его молчаливые спутники, решив сменить свой ход, даруют ему шанс изменить судьбу. Вот только тогда он еще не представлял, что та ему уготовила, и, вспоминая сейчас об этом, я постаралась развеять опасения нашего доброго часовщика, - Не переживайте Барни, теперь он всегда улыбается, - и невольно улыбнулась сама, после чего вздохнула и собралась уходить.
- Спасибо вам за Иггдрасиля! - поблагодарила я, - Это и правда настоящее произведение искусства. А теперь мы, пожалуй, пойдем. Рада была повидаться с вами!
- До встречи, Шайен! Заглядывай иногда, может часы смогут изменить и твою судьбу тоже! Не зная, что на это ответить, я лишь поклонилась и покинула его магазинчик, жестом позвав Варуну за собой. Хотелось бы мне сказать, что на этом все закончились, однако…
- И вы заходите, молодой человек! - послышалось за моей спиной, - Кто его знает, может вы тоже обретете то, что искали, на застывших сейшах бесконечного потока времени. А если вдруг уже отыскали, то держите изо всех сил и ни за что не отпускайте!
- Не отпущу, - пообещал Варуна с улыбкой на лице, - Спасибо вам за то, что поделились своим миром! До свидания! - и с этими словами скрылся за дверьми под резной табличкой “Время Барнабэ”.
Когда мы наконец вышли на улицу, нас окутал легкий бриз, доносящийся с речной гавани, которую медленно пересекал небольшой белый катер с туристами, решившими осмотреть окраины Chatoyer, как назывался французский район в округе Окура. Вдоль улицы выстроились в шеренги небольшие домики в два-три этажа, чем-то напоминающие сказочные строения эпохи Средневековья. От них прямо-таки веяло Провансом, подчеркивающим свою южно-французскую природу обилием ярких цветов, что не только украшали бетонные бортики, окаймляющие гавань, но и служили приветственным знаком у входа в магазинчики, уличные лавки, пекарни, кафе, театры и галереи. Подобный антураж идеально скрывал истинную природу подлинных обитателей Окура, хотя, с другой стороны, мне казалось, что это ничем не отличалось от реальной жизни, в которой каждый из нас носил свою собственную маску. Возможно, от того меня и снедало любопытство узнать, что скрывала за собой маска Варуны, когда мы, облокотившись о кованые перила недалеко от уличного кафе, смотрели, как скрывается в мареве кипящей жизни катер, направляющийся в сторону Furusato.
Когда перед нашим глазами остался покоиться осиротевший без своего белого спутника край реки, выдающий былую жизнь лишь легкой рябью на своих плечах, я, тяжело вздохнув и даже не глядя на Варуну, сказала, - Ты же вроде заявлял, что старшие женщины тебя не интересуют, или твоя сестра передумала? Впрочем, готова поставить деньги на то, что ее и вовсе не существует.
- Смотря, сколько. Как ты знаешь, в наши дни такое понятие, как “семья”, доступно для аренды, - будто не придавая особого значения моим словам, с легкостью в голосе произнес он, что вызвало во мне некие нотки раздражения, и резко взглянув на него, я тут же осознала, что впервые вижу его при свете дня. Из-за суматохи у Барни и в доме Ма-маа я, по непонятным для себя причинам, не могла найти в себе силы посмотреть на него иначе, кроме как украдкой. Сейчас же, когда он стоял прямо передо мной, я вновь поразилась его необычности. Да, объективно выражаясь, он был красивым юношей, однако в нем ощущалось нечто еще, что-то, чего я не могла понять. Не то чтобы он ярко выделялся своим антуражем, что был выдержан в едином ониксовом тоне. На нем была худи, длинные, в черно-белую полоску, гетры на руках, рваные на коленях джинсы, удерживаемые слегка спадающим на одну сторону ремнем и берцы с металлическими вставками из натуральной кожи на шнурках. И все же от него исходила некая манящая таинственность, словно я смотрела не на юношу двадцати одного года отроду, а на загадку, которую мне не дано разгадать. Или, быть может, я просто не хотела? Понимая, что ответ мне не понравится, я спросила, в этот раз не в состоянии отвести от него взгляд, - Зачем?
- Что-то мне подсказывало, поступи я иначе, ты тут же испаришься, даже не попращавшись. Кажется, такой у тебя вчера был план, не так ли? Прости, что помешал его воплощению, - все еще не глядя на меня, тихо произнес он, порождая во мне лишь еще больше вопросов, но, прежде чем я успела задать хотя бы один из них, он продолжил, не сводя глаз с речной глади, - Тебя ведь тоже подрастающее поколение в ажиотаж не вводит, а? И все же ты здесь. Не любопытно, почему?
На этих словах он развернулся в мою сторону и наконец посмотрел мне в глаза, отчего, я слегка улыбнувшись, почти неосознанно пробормотала, - А ведь и правда… зеленые.
Моя реакция ввела его в некое замешательство, впрочем ни его одного. С той минуты, как он ступил в “L'amour de la fratrie”, я не могла найти объяснение собственному оцепенению. Сама мысль вызывала во мне бурю негативных эмоций по отношению к самой себе, и все же все они до единой почему-то разлетелись вдребезги, стоило мне посмотреть на него при свете дня. Мое сердце, как тогда, когда мне удалось сбежать от этого взгляда, вновь породило во мне страх своим учащенным ритмом, и, видимо, будучи им ведомой, я смогла сказать, неважно хотела того или нет, только: Мне кажется, ты попусту теряешь время.
- Это мое время, - покачал он головой, - и мне решать, как им распоряжаться. Впрочем, прости за то, что солгал. Но у меня не было иного выхода. Так уж сложилось, что этому журналу, который ты предпочитаешь не листать, не захотелось снова тебя потерять, - вдумываясь в сказанные им слова, я не могла избавиться от ощущения, будто слышала их прежде, и все же единственный вопрос, пришедший мне на ум, был: ”Снова?” - в ответ на который он лишь улыбнулся.
Не зная, как поступить дальше, то ли убежать, то ли притвориться местным реквизитом, я перелистывала одну страницу за другой, ища ответы в глубинах сознания, как вдруг вновь почувствовала чье-то прикосновение на своем плече, - Тебе не нужно бояться, хотя бы потому, что, в отличие от меня, терять тебе нечего. Я прошу лишь об услуге, всего одной, не более.
- И какой же? - стараясь сдерживать дрожь в голосе, поинтересовалась я, на что он, подойдя немного ближе, тихо, вполголоса, ответил, - Встреться со мной… сегодня, когда тебе больше не нужно будет никуда бежать.
- Зачем? - снова повторила я заданный ранее вопрос, и вновь он, не задумываясь отозвался, - Потому что мне тоже любопытно.
Опустив голову, я ощутила, как тону в омуте неправильности всего происходящего. Он был юношей, чье будущее сулило яркость первичных впечатлений, мечтаний, стремлений, свершений, разочарований, откровений - всего того, в чем мне не было места. Я снова, как и множество раз до этого, оказалась предметом предстоящего хвастовства, словно некий трофей, который каждый хотел бы хоть раз испробовать. “До какой же степени раздуто человеческое эго?” - подумала я - “На каком этапе оно заканчивается и заканчивается ли вовсе в угоду личности? И если да, неужели я недостойна ее? Тогда чего я достойна? Достойна ли вообще чего-то?”. Я словно стояла посреди бескрайнего поля брани, под градом стрел, где жизнь лишила меня щита, и я вынуждена была вновь и вновь принимать на себя удары судьбы в виде нескончаемого роя вопросов. И все же в этот раз решила поступить иначе.
- Что ж, хорошо, будь по-твоему, - произнесла я, - Раз уж тебе так любопытно, давай посмотрим, как далеко простирается это самое любопытство и на что ты готов пойти ради достижения цели. Загвоздка лишь в том, что, как я и сказала, лжецы мне не по душе, и все же в благодарность за проявленную ранее доброту я предоставлю тебе возможность встретиться со мной… в реальном мире. Однако у этого будет своя цена. Ты знаешь, где находится парк Акогарэ?
- В районе Мемну? - спросил Варуна, получив утвердительный кивок.
- Я встречусь с тобой там сегодня в шесть вечера, а на вопрос: “Где именно?” ответ тебе придется искать самому. У тебя будет ровно полчаса и ни минутой дольше. Если ты меня не найдешь, придется забыть как об этом месте, так и обо мне. Ты больше никогда сюда не придешь и мы больше никогда не встретимся. Ну как, устраивает?
- Это… довольно большой парк… - он осуждающе посмотрел на меня, поправил растрепанные ветром волосы, а затем развернулся к реке, глубоко вздохнув, - Хорошо... Тогда до встречи.
- Ам… - слегка опешив от его слов, единственным, что я смогла из себя выдавить, стало, - Ну, если что, рада была знакомству! Выход, полагаю, сам найдешь, а мне, пожалуй, пришла пора возвращаться, я и без того достаточно задержалась. До свиданья!
С этими словами я развернулась и, ускоряя шаг, направилась к “Времени Барнабэ”, которое продолжало свой привычный ход, чего, увы, нельзя было сказать о моем сердце, что сжалось в груди, ненавидя каждое сказанное ранее слово и меня, осознанно отрекшуюся от этого тепла, что все еще ощущалось на моем плече.
Скрывшись за маленькой непримечательной дверцей, я облокотилась о нее с обратной стороны, смотря вдоль, как мне показалось, бесконечного переулка, простирающегося так далеко, как только видно человеческому глазу, сливаясь в единое целое с горизонтом - извечным хранителем тайн, которые не постичь простому человеку. Я стояла, тяжело дыша, моля, чтобы никто не стал свидетелем этого зрелища, вот только следы вчерашнего дождя решили развеять мою мечту. Опустив голову, я столкнулась со взглядом моих собственных глаз, с немым укором смотрящих на меня из отражения в грязной луже, до которой не дотянулись лучи дневного солнца. Мне казалось, что расплывающаяся под моими ногами рябь являет собой всю суть этого искаженного естества, что скрывалось за тысячью масок, стремясь казаться личностью, которой я в действительности никогда не была. Той, что отказалась от него; той, что всем улыбается, той, что повторяет себе сейчас, снова и снова: ”Это не кровь вытекает из моих чернил, не она обагряет мутную воду, а мое собственное сердце - последний осколок жизни в этом сломленном теле.”
- Это не я… не я… не я… - громкий шепот, слетающий с моих губ, словно порождал невидимые длани, вырывающиеся из стен, пытаясь приковать меня к земле, напевая до боли знакомую колыбельную - мелодию из моих кошмаров. Не желая поддаваться порыву накативших, как волна, чувств, я с яростным отчаянием вступила в эту лужу, не только разрывая оковы, но и заглушая шепот в своей голове. Когда от моего отражения не осталось и следа, глубоко вдохнув сырой воздух, витавший в переулке, я направилась в “L'amour de la fratrie”.
Стоило мне зайти внутрь, как меня тут же встретили десятки вопрошающих глаз, однако я не намеревалась утолять их любопытство, вместо этого в привычной манере бросив, - И чего это все застыли, будто с затычкой в заднице?! Живо возвращайтесь на паркет! Шоу должно продолжаться!
Повержено опустив головы, мои подопечные принялись медленно подготавливаться к предстоящей репетиции, и только я хотела подойти к ним, как кто-то резко схватил меня сзади за воротник и подтянул к себе.
- Не так быстро, дорогуша! - это был Ма-маа, который, обхватив меня за шею, зашептал мне на ухо так, чтобы слышали лишь мы двое, - Сказать по правде, у меня к тебе тысяча и один вопрос, но начнем, пожалуй, с самого главного: какого черта ты вернулась?!
Простояв так несколько секунд и осознав, что ни ответа на этот вопрос, ни какой-либо иной реакции не последует, он перешел к следующему, - К чему все эти ограничения?
- Для начала, к тому, что ему двадцать один, - отрезала я, но в ту же секунду Ма-маа парировал, - Насколько припоминаю, раньше тебя это не особо останавливало.
- Не стоит смешивать развлечения и личную жизнь… - внезапно для самой себя выпалила я, но он лишь рассмеялся, добавив, - Хо-хо! Глядите, как мы запели! И когда это наш внезапный Эндимион вступил в ее ряды?
- Ам… это не то, что я имела в виду. И вообще, к чему все эти расспросы? - угрюмо пробубнила я, тщетно пытаясь вырваться из его хватки.
- Возможно к тому, что я знаю тебя больше десяти лет, и это был первый раз, когда твои глаза подали хоть какой-то признак блеска, - продолжал напирать Ма-маа, не оставляя мне иного выхода, кроме как отшутиться.
- Наш персональный макрокосмос за это благодари, а не свою фантазию! С таким освещением у кого угодно даже задница стразами покроется! Так что кончай со своими предположениями и отпусти меня наконец, нам нужно репетировать!
Однако, прежде чем исполнить мою просьбу, Ма-маа еще раз крепко обнял меня, шепнув напоследок, - Обманывай себя, сколько хочешь, но ты по уши в дерьме, моя дорогая, и чутье мне подсказывает, что ты прекрасно это понимаешь. Но так и быть, не буду давить, сама сломаешься рано или поздно. Удачной репетиции! А я, пожалуй, пойду переоденусь, что-то уж больно утомил меня этот образ эфебы!
- Скорее одной из сестриц Грайи, если уж на то пошло, - решила я подтрунить над ним, немедля схлопотав легкий, но все же ощутимый шлепок по затылку, сопровождаемый словами “Ах ты стерва! Вот не любишь ты меня!”.
Попрощавшись с Ма-маа, он удалился в свою опочивальню, мысли о которой до сих пор терзали мое чуткое сердце, когда несколькими часами ранее в своем бывшем шкафу вместо собственной одежды я обнаружила пару десятков не оставляющих места для фантазий пеньюаров. От самой мысли об этом меня бросило в дрожь, но возможно я просто пыталась подумать о чем угодно, лишь бы не придавать глубокого значения сказанным им словам.
- Ну что, начнем по новой! Раз уж я настрадалась, пришла пора смены поста! - вернувшись на паркет, принялась воодушевленно щебетать я, словно предвещая грядущее возмездие за свой героический поступок.
- Ты бы с ними полегче, Шайен, а то у бедняжек скоро ноги отвалятся! - к своему удивлению, я обнаружила, что человек, ставший причиной не только моего похмелья, но и временного помешательства, все еще пребывал в стенах “L'amour de la fratrie”, поэтому, желая исправить это досадное недоразумение, я язвительно обратилась к своему другу,
- Ты все еще здесь? Кажется ты только на чашечку кофе зашел, или Ма-маа поделился с тобой одним из бокалов винишка?
- Ну что ты за бука! Куда испарилась твоя вчерашняя любезность? Вот брошу тебя, и больше ты меня никогда не увидишь! - с наигранной обидой произнес Дженг-су, получив вдогонку, - Жду с нетерпением!
- И я тебя люблю! - усмехнулся он, затем повернулся к Лео, - Мы вернемся к нашему разговору позже. Спасибо за совет!
Уже на выходе Дженг-Су остановился, помахав на прощанье рукой и крикнув, - До встречи, Шайен, не пропадай!
- Хорошо! - отозвалась я и добавила, - По дороге назад загляни к Барни, у него есть кое-что интересное! До встречи!
Когда он скрылся за дверями “L'amour de la fratrie”, я вновь вернулась к репетиции, и последующие полтора часа породили еще больше ненависти к моей скромной персоне, когда после бесконечных взлетов и падений, дети, соприкоснувшись с землей, будто обняли ее, как воины, вернувшиеся на родину.
- Хорошо, на сегодня это все! У вас уже получается лучше, чем раньше, вы молодцы! Продолжим завтра! - похвалила я юных танцоров, и, надо признать, заслуженно, а затем обратилась к своей протеже, - Рей, ты могла бы и дальше заменять меня по будням?
Девушка, утвердительно кивнув, начала помогать другим детям освобождаться от тросов. Когда я предложила ей участие, зная, что, в отличие от них, она справится на отлично, Рей сказала: “Им тоже нужен шанс, чтобы расцвести!”, однако мне кажется, что истинная причина заключалась в ее перфекционизме и в изрядной толике неуверенности в себе. Что еще больше подливало масла в огонь, так это вчерашнее - по ее мнению - поражение.
“Ну что ж, полагаю, у каждого свой путь” - стоило мне об этом подумать, как в кармане внезапно завибрировал телефон. Я уже было решила, что это снова окажется Соума, но, подняв трубку, к своему удивлению, обнаружила, что ко мне обратился совершенно другой человек.
- Алло, Шайен! Здравствуй! Это Марло из мастерской “Хроно Таксис”. Твой мотоцикл готов, можешь приехать, забрать его!
- Серьезно?! Я думала, вам потребуется еще недели две, как минимум! - не веря своим ушам, я с восторгом в голосе была готова испариться, словно дым с места падения моих сегодняшних жертв, даже сказав “До свиданья!”, а вестник хороших новостей между тем продолжал радовать меня еще больше, - Да техническое обслуживание закончилось гораздо быстрее запланированного срока и все благодаря моему племяннику. К счастью, у моего хорошего знакомого оказалась нужная деталь для мотора, так что теперь он как новенький! Ну так что, приедешь, заберешь красавца?
- Конечно! Уже еду! - пребывая на седьмом небе от счастья, я пулей вылетела из L'amour de la fratrie”, бросив напоследок “До завтра!”, оставив своих подопечных в недоумении.
***
“Хроно Таксис”, располагался на окраине города и со стороны выглядел весьма не примечательно, однако это не мешало ему занимать лидирующие позиции в качестве не только магазина по продаже лучших мотоциклов в городе, но и мастерской, занимающейся их обслуживанием. И причиной тому являлся владелец по имени Марло И;мер, с которым я познакомилась совершенно случайно на одной из выставок мотоциклов, когда присматривала пополнение для своей семьи. В отличие от большинства присутствующих, Марло, высокий упитанный мужчина с густыми седыми усами и глубоко посаженными глазами цвета лазурита, одевался довольно скромно: рубашка в красно-синюю клетку, джинсовый комбинезон и видавшие лучшие деньки коричневые ботинки. Можно даже сказать, что своим внешним видом он не особо вписывался в местный контингент. Тогда мне даже показалось, что это, возможно, была этакая форма протеста против всех этих заносчивых снобов в элегантных костюмах, но его манеры говорили о совершенно обратном - он был простым человеком с простыми взглядами, без излишних предубеждений, внешне напоминающим доброго тучного медведя с лучезарной улыбкой - своей визитной карточкой, привлекшей мое внимание.
Когда он заметил мою заинтересованность экспонатами выставки, то решил подойти и завести беседу, из которой узнал причину моего визита. Оставив свою визитку, он рассказал, чем занимается и порекомендовал несколько моделей, которые могли бы удовлетворить мои запросы. Так я впервые и оказалась в “Хроно Таксисе”, где приобрела Сита, мой, цитирую Марло: “Мотоцикл серии Kawasaki Ninja H2 SX цвета графитового металлика с турбированным 998-кубовым мотором; адаптированным головным светом, подсвечивающим зону поворота на основе данных инерционного измерительного блока; цветной TFT-приборкой высокого разрешения с быстрым доступом к интегрированным режимам управления; электронной системой контроля старта KLCM, предотвращающей отрыв переднего колеса в момент старта на полном газу, а также усовершенствованным квикшифтером KQS, позволяющим осуществлять быстрое переключение трансмиссии вверх и вниз без использования сцепления”. Когда Марло мне это все рассказал, я только и смогла, что, ответив “Угу” и пытаясь сохранять выражение интеллектуальной особы, а не тупого оленя, каковым ощущала себя в этом момент, попросить оформить покупку. И вот так у меня появился новый друг.
Мне не хотелось приобретать стального зверя ради бахвальства, куда важнее для меня было, чтобы он отражал мою истинную природу не своим внешним видом, а внутренней яростью. Я хотела знать, что каждый раз, когда меня настигают кошмары, рядом окажется кто-то, кто мог бы унести меня на своих крыльях так далеко, как только можно. Хоть на самый край земли, где мир обретает свое новое начало, в место, где не существовало бы прошлого, настоящего или будущего, в место, где невидимый художник рисовал бы пейзажи, доступные лишь нашему с Ситом взору, где мы вдвоем, не говоря ни слова, наслаждались бы покоем, обретенным в этой безмолвной красоте. Но, пожалуй, я слишком часто пыталась сбежать от самой себя. Настолько, что мой друг, сдав свои позиции, однажды просто отказался заводиться. Мне тогда даже показалось, что еще немного, и у меня разобьется сердце. Разумеется, вещи, по сути своей, как и люди, заменимы, но я отказывалась расставаться с чем-то настолько для себя дорогим, поэтому, пребывая на грани нервного срыва, я привезла его к Марло, надеясь, что он сможет его спасти. Тогда, рассмеявшись и удивившись моей привязанности к чему-то, казалось бы, настолько простому, он успокоил меня, объяснив, что у Сита полетел мотор, но это, в общем-то, вполне исправимо.
Так прошло две недели, во время которых мне пришлось спуститься к простым смертным мира сего и даже разок прокатиться в метро, чуть не лишившее меня целомудрия, впрочем это уже совсем другая история. Сегодня же, к моей радости, Марло сказал, что Сит готов и ждет моего возвращения, хотя мне казалось, что на его ремонт уйдет гораздо больше времени, если учесть тот факт, что ему было уже четыре года. Как-никак, время никогда не стоит на месте и всегда отказывается от прошлого в угоду будущему, от чего с его течением нужные детали становится найти куда труднее.
Когда я приехала в “Хроно Таксис”, меня встретил до боли знакомый деревянный забор высотой около двух метров. Зайдя внутрь, я оказалась перед двухэтажным домом с пристройкой в виде небольшого склада, где механики и их подмастерья сновали туда-сюда в поисках необходимых инструментов. Несколько человек, видимо у них был перерыв, сидели за пластиковым столиком, попивая кофе и беседуя друг с другом. За мастерской располагался непосредственно сам магазин, выглядящий, само собой, гораздо презентабельнее. Там любой желающий мог приобрести уже выставленный товар или заказать понравившуюся модель из каталога. Ассортимент, надо отметить, был немаленький. В зависимости от цели вашего визита в “Хроно Таксис”, вы попадали внутрь со стороны либо магазина, либо мастерской. Поскольку Марло был управляющим, в его задачу входило общение с потенциальными клиентами и контроль качества выполняемой сотрудниками работы. Он трудился и жил в “Хроно Таксисе”, с его слов, уже более двадцати лет. Я была его постоянным клиентом и нередко отправляла Сита на техническое обслуживание, поэтому многие сотрудники знали меня в лицо.
- Ох, Шайен, привет! Приехала за байком? - обратился ко мне один из них.
- Да, Марло позвонил и сказал, что я могу его забрать. Кстати, где он? - поинтересовалась я, и паренек указал на дом, а сам вернулся к своим делам.
Поднявшись на террасу, я зашла внутрь, где за стойкой рецепции Марло с кем-то разговаривал по телефону. Увидев меня, он широко улыбнулся и попросил подождать пару минут. Кивнув, я решила скоротать досуг осмотром местных достопримечательностей.
Напротив стойки, на стене, висело множество фотографий из разных периодов жизни “Хроно Таксис”, которая славилась не только качеством своих услуг, но также ежегодными гоночными заездами на мотоциклах, призванными продемонстрировать весь потенциал и возможности новой продукции. Однажды я пришла на одно из таких мероприятий, не ради участия, разумеется, но надо сказать, зрелище было весьма… экзальтационным. Каждый хотел получить трофей победителя, или похвастаться своим байком, а некоторые прорекламировать себя и свою компанию. А так как “Хроно Таксис” выступал непосредственным организатором шоу, то и выторг у них был достаточный, чтобы в итоге разрастись до нынешних масштабов.
Прихожая, выполненная в стиле шале, где располагалась рецепция, была довольно скромной, как по размерам, так и по обстановке. Справа от входа примостилась стойка администратора, за которой виднелась деревянная лестница, ведущая на второй этаж, слева же стену занимала та самая мини-галерея, привлекшая мое внимание, а рядом с ней, уютно расположившись под стеклом стеллажа, поблескивали в электрическом свете несколько трофеев. Через находящиеся чуть дальше двухстворчатые двери с матовыми стеклами можно было попасть в ту часть склада, где творилась магия по воскрешению почивших мотоциклов.
По какой-то причине мне всегда нравилось это место, возможно, из-за царящей в ней атмосферы тепла и уюта, не последнюю роль в создании которой играл его хозяин, что, наконец закончив разговор, подошел ко мне со словами:
- В этом году мы готовим нечто поистине запоминающееся, тебе обязательно следует прийти.
- Это через месяц, верно? - уточнила я, на что Марло утвердительно кивнул, но был вынужден принять мой отказ.
- К сожалению, скорее всего, у меня не получится. Предстоит много работы, “L'amour de la fratrie” также готовит свое мероприятие и, увы, я должна на нем присутствовать, не говоря уже о подготовительном процессе.
- Что ж, очень жаль. Тогда в следующий раз, - с улыбкой Марло закрыл данную тему, перейдя к тому, ради чего я явилась сюда, - Идем, я попрошу племянника, чтобы он выкатил твоего красавца.
- Кстати говоря о нем, я не знала, что у вас есть племянник, - пока мы шли, я все никак не могла припомнить, видела ли его прежде, но мой спутник развеял мои сомнения.
- На самом деле он внук моей сестры, но, к сожалению, год назад ее не стало. Парнишка пытался как-то перебиваться, но в итоге поддался на мои уговоры и переехал сюда.
- А как же его родители? - когда я задала этот вопрос, Марло на несколько секунд погрузился в молчание, по прошествии которых, глубоко вздохнув, ответил, - Он сирота, возможно от того слегка дерзкий, а может дело в переходном возрасте и сопутствующей чувствительности. Хоть он и пытается казаться таким из себя важным, на деле он всего лишь восемнадцатилетний сопляк, не более. Только ему об этом не говори! С другой стороны, я рад, что он здесь.
- Из-за воспоминаний о бабушке? - по каким-то неведомым для меня причинам любопытство, не являющейся ярко выраженной чертой моего характера, взяло надо мной вверх, однако Марло, показав себя человеком понимающим и видимо желающим поделиться довлеющими над ним мыслями, решил рассказать немного больше, нежели того требовал простой ответ на вопрос:
- И это тоже, но… насколько я понял, у него не очень удачно сложилась личная жизнь. Я всех деталей, конечно же, не знаю, но, вроде как, девушка оказалась довольно специфической, и парня словно подменили. На самом деле он уже три месяца как здесь, и вот только недавно принялся за работу. Он всегда увлекался мотоциклами, был очень отзывчивым и жизнерадостным юношей, но когда я его увидел - это был словно другой человек, как если бы в нем угасла жизнь.
- Он настолько сильно любил ее? - мое любопытство нарастало.
Марло, покачав головой, выдвинул свою гипотезу:
- Мне кажется, здесь речь идет не о любви. Будь она настоящей, даже оставленные ею шрамы всегда служили бы фантомными секундантами для того, кто испытывал подобное прежде. Как следствие, ты невооруженным взглядом отличишь фальшивку от действительности. Даже когда любовь уходит, она оставляет по себе след в душе человека. В его же случае было нечто другое. Черт…
Внезапно он остановился, будто злясь на что-то. Испугавшись, что, возможно, перегнула палку со своими расспросами, я тут же попыталась извиниться, но он прервал меня, говоря: - Все хорошо. Это ты меня прости, за то, что выливаю на тебя все это… Просто… я не знаю, что мне делать. Едва приехав сюда, он заперся в своей комнате и практически не выходил оттуда. А когда наступала ночь, я нередко просыпался от его криков. Разумеется, на любые вопросы касательно такого поведения всегда следовал один и тот же ответ: “Оставь меня в покое!”. Но как я мог?! Любой на моем месте переживал бы и попытался вмешаться. Однако он отказывался раскрываться, поэтому мне оставалось лишь ожидать, что все как-то само собой пройдет. Вот только шли дни, за ними недели, а потом и месяцы, но ничего не менялось. Мне даже начало казаться, что он никогда не выйдет из этого состояния, и я уже подумывал, а не найти ли психолога или кого-то в таком духе, ну, знаешь, того, кто вправляет мозги. Я сам по себе человек старой школы, у нас не было времени сопли распускать, мы выживать пытались, возможно по этой причине мне просто не доставало опыта, чтобы ему помочь. Но услышав предложение посетить врача, он вообще перестал со мной разговаривать, бросив напоследок: “Я не одна из твоих сраных груд металлолома! Меня так просто не исправить!”. Тогда-то я наконец понял, что время, как бы банально это ни звучало, было единственным лекарством, способным ему помочь. Сколько бы ты не давил на близкого тебе человека, даже из самых лучших побуждений, как бы не пытался повлиять на его судьбу, как бы ни переживал, бывают те, кто попросту не нуждаются в твоей заботе. И не потому, что им все равно, но из-за того, что каждого время лечит по-своему. Теперь я понимаю, что его слова: “Оставь меня в покое!” были не проявлением агрессии или попыткой оттолкнуть меня, а просьбой не вмешивался, дав ему возможность плыть по течению в своем ритме.
Собственно, так я и поступил, просто ждал и надеялся. И спустя примерно два с половиной месяца однажды рано утром я, в привычной для себя манере, спустился в пустую мастерскую, проверить, все ли на местах, и увидел его, сидящего за сломанным мотоциклом. Прежний владелец сказал, что я могу оставить его себе на запчасти, если уж не получится отремонтировать. Он и правда больше напоминал груду ржавого железа, чем технику, пригодную к починке, и все же, не желая его спугнуть, я просто стал наблюдать, что будет дальше. К моему удивлению, он смог его отремонтировать, но не стал делать из этого некий повод для гордости в попытках привлечь к себе внимание, а совсем наоборот, закончив работу, молча принялся за другую. Владелец мотоцикла не мог поверить своим глазам, да и я тоже. Мне показалось, что он, пусть медленными, но уверенными шагами, начал возвращаться, если не к своей истинной природе, то хотя бы к подобию былого себя, возрождая жизнь не только в мертвых вещах, но и в своем сердце. Возможно благодаря этому, он смог наконец раскрыться, и однажды, решив опрокинуть пару стаканчиков после тяжелого дня, мы присели на террасе. Тогда-то, изрядно перебрав, он и рассказал мне, что произошло на самом деле. Я не буду внедряться в детали, но та девушка, насколько я могу судить, оказалась слегка неуравновешенной, хотя изначально все выглядело довольно невинно. Ему даже показалось, что, возможно, их встреча носила некий судьбоносный характер. После смерти Беллы, моей сестры, он оказался на распутье и именно тогда, в такой непростой период, встретил ту девушку. Как он тогда выразился: “Она была первой… во многих отношениях, и именно это стало причиной, по которой я сломался. Я больше не знаю, кто я… или даже что я такое. Марло, скажи мне, что я на самом деле? Видишь ли ты мое лицо? И если да, что именно оно выражает?”.
Его слова казались несуразицей, поэтому я, проявив себя последним глупцом, ответил так, как ответил бы любой другой на моем месте: “Разбитое сердце”.
Но, уткнувшись себе в колени, он лишь рассмеялся: “Ты имеешь в виду любовь? А что это такое? Разве вся это чушь о любви не должна возносить тебя к небесам, как сраную птицу? Или, как ты выразился, оставлять с разбитым сердцем? Если так, почему я больше его не вижу? Где это сердце или хотя бы то, что от него осталось? Почему вокруг царит одна лишь пустота? Почему я стою на этом прибрежье в окружении мертвой воды, где не видно даже моего собственного отражения? Кем мне теперь быть, Марло, когда меня самого больше нет?”.
Я не знал, что ответить, чувствуя себя, словно рыба из той мертвой воды, безудержно хватающая воздух, которым ей не дано обладать, пока юноша, полностью погрузившись в свои гнетущие мысли, еще какое-то время что-то бормотал себе под нос, прежде чем уснуть. На следующее утро он не помнил ничего из нашей беседы, я же впредь перестал задавать лишние вопросы, впервые разозлившись на самого себя за излишнюю простоту. Что я мог ему сказать? Я был трижды женат, но никогда не испытывал ничего подобного. У меня были простые отношения между простыми людьми, без какого-то скрытого подсмысла. Мы женились, заводили семьи, ссорились, расходились, сходились вновь или разводились и продолжали жить дальше. Поэтому его слова были за гранью моего понимания, и я боялся, что если скажу еще хоть что-то, то лишь усугублю и без того безрадостное положение.
- Марло… - тихо прошептала я, участливо взяв его за руку, на что он, невесело усмехнувшись, положил свою ладонь поверх моей.
- Еще раз прости за то, что вылил на тебя все это. Теперь все хорошо… кажется. Во всяком случае, мне остается только верить в это. Ха, кто бы мог подумать, что в моем возрасте я еще так далек от истинной мудрости. Надеюсь лишь, что однажды все-таки смогу не только сказать, что он есть, но и объяснить, почему. Еще раз, извини, - ссутулившись, он почесал затылок, пока в его голосе отчетливо слышались нотки смущения. Похлопав его по плечу, я улыбнулась, стараясь поддержать переполняемого сомнениями человека:
- Все в порядке. Иногда мы должны руководствоваться внутренним чутьем, и если оно говорит, что порой уместнее промолчать, то так оно и есть. Возможно время, когда ты сможешь стать его бодхисаттвой, еще не пришло, не зря же говорят: что ни делается, все к лучшему. Судя по тому, что ты описал, ему не нужны были слова или советы, да и достучаться до него сейчас у тебя вряд ли получится, но и злиться на себя за это тоже не стоит. Дай ему время разобраться в себе, и тогда он найдет в себе силы и желание выслушать тебя. Кто знает, быть может, в один из важнейших моментов его жизни, когда ему действительно понадобится тот, кто сможет указать ему верное направление, ты будешь готов выступить в ипостаси путеводной звезды. Ведь не только мы прокладываем себе путь. Чего уж там, самостоятельно сделать это фактически невозможно, нам необходимы люди, как преграды или наставники, исполняющие каждый свою роль в этом бесконечном театре жизни. Твоя - тебе еще не отведена, но, возможно, однажды настанет время, обстоятельства окажутся куда благоприятнее, и вот тогда ты протянешь ему руку помощи. А пока просто наблюдай за естественным ходом событий.
После моих слов Марло некоторое время молча стоял, а затем вздохнул так, как если бы избавился от тяжкой ноши и на его губах вновь заиграла так хорошо знакомая мне лучезарная улыбка
- Вот вечно ты со своими пуританскими выражениями! - покачал он головой, - Но… спасибо, Шайен, за то, что выслушала! Эх, заболтался я чего-то, совсем тебя отвлек. Один момент!
Он скрылся за воротами с криком: - Эй, Кей! Выкатывай Kawasaki! Хозяин вернулся!
Сидя в ожидании возвращения своего друга, я полностью погрузилась в свои, бушевавшие, словно вихрь, мысли. “Сердце...” - мысленно произнесла я, задумавшись о значении этого слова. В отличие от юноши, мое все еще билось, стучало несмолкаемыми гулкими и ритмичными ударами гонга, напоминая о своем существовании. Тем большее отторжение вызывал тот факт, что оно, как ни в чем не бывало, продолжало подавать признаки жизни, став последней уязвимой точкой этого насквозь прогнившего тела. Как бы мне хотелось, так же, как и мальчишке, не видеть собственного отражения, не чувствовать сердцебиения, став пустой оболочкой без личности и воспоминаний, вот только это неосуществимо. Какой бы отчаянной ни была моя жажда забыть, никто и ничто не исполнит столь тщетной мечты.
- Ха... - усмехнувшись своему внутреннему голосу, я достала из кармана пачку сигарет, возвращаясь к реальности, и та встретила меня с распростертыми объятиями, напомнив о сегодняшнем дне образом, что рисовали в воздухе клубы табачного дыма.
- Зачем ты пришел? Зачем я поддалась на твою уловку? Чего я хочу тем самым добиться? Это так бессмысленно! - шептала я себе под нос, вспоминая недавнюю встречу с Варуной и все гадая, чего такого было в этом юноше, что заставило меня остановиться, как будто, пройдя тысячи шагов, я ступила в средоточие высохшего соленого озера, наполняя его пороги водой, что отражала бы пролетающие мимо облака, свидетелей моего нескончаемого пути, достигшего своего пика, где я присоединилась бы к этим застывшим статуям из песка в ожидании, когда ветер унесет нас в далекие края. Вот только благосклонность его может растянуться на тысячелетия, оставив меня наблюдать за собственным отблеском, который я увидела в его глазах, как сегодня, так и вчера. Никакие сумерки не смогли затмить мою природу, которую он обнажил, даже не касаясь лживых этюдов на моем полотне.
- Черт бы его побрал..! Да и меня тоже... - потушив недокуренную сигарету в карманную пепельницу, я услышала, как ко мне обратился Марло, за спиной которого скрывался не только мой друг, но и причина его нескончаемого монолога, каковым он осыпал меня, подобно летнему дождю.
- Ох, Шайен, прости за задержку, вот твой красавец! Кстати, познакомься, это мой племянник, Кей! Кей, это Шайен, хозяйка Kawasaki! И не стоит так осуждающе смотреть, ты бы видел, как она на нем рассекает! - широко улыбаясь, расхваливал меня Марло, когда до меня донесся тихий, но глубокий, слегка хрипловатый и наполненный безразличием голос:
- Я никого не осуждал. Мне вообще насрать как-то. У меня перерыв, так что я пойду покурю.
- Эй! Следи за языком, ты малолетний… Ииии... он ушел, - Марло развел руками, - Шайен, прости пожалуйста! Он слегка мизогинист… Ну, может и не слегка, однако я надеюсь, эта фаза у него скоро пройдет. С таким языком ему бы не в мотосалоне работать, а в парикмахерской! Черт бы его побрал! Вот почему дорога в магазин ему закрыта! Может, Господь и наградил этого засранца смазливой мордахой, зато характер у парня, как у моей бывшей жены, а та была той еще стервой! Еще раз, прости! - Марло чуть ли не умолял меня отнестись снисходительно к дерзкому поведению племянника, но грубовато-пренебрежительная манера парня не являлась чем-то, что могло бы лишить меня чувств или пробудить во мне ярую феминистку, напротив, оценивая рассказанную ранее историю, я отнеслась к словам Кея с пониманием. Можно даже сказать, что его поведение зажгло во мне искру любопытства, и попутный ветер, принесший на своих крыльях одного из работников, попросившего Марло подойти к телефону, раздул огонь еще сильнее.
- Прости, я сейчас вернусь! Это очень важный клиент, касательно новой поставки! Надеюсь, ты подождешь? Я быстро, а потом протестируем Kawasaki! - увидев мой утвердительный кивок, Марло скрылся за дверью, а я воспользовавшись моментом, осмотрелась по сторонам. Я быстро заметила юношу, сидящего на крыше первого этажа, опершись ногами о подставленную лестницу, прилегающую к багровой черепице. Взглянув на него, я ощутила, как легкая улыбка заиграла на моих губах при мысли о том, где это я достала такую наживку, чтобы отловить подобные предметы произведения искусства всего за каких-то два дня. Именно таким, сокровищем, представал для меня Кей, молча взирающий в пустоту. От него словно исходило благословение самой Бэйры, наградившей юношу духом зимы. Его кожу можно было бы сравнить с цветом фарфора, усыпанного, будто созвездиями, небольшими изъянами в виде родинок, видневшихся то тут то там на белоснежном покрове открытых участков тела. Контрастом между этаким эквивалентом дня и ночи служили длинные, доходящие до плеч, волосы цвета черной смолы, часть которых он собрал в пучок на затылке, как если бы Бэйра, приняв на себя лик Ню;кты, танцевала под звездопадом собственного хаоса, арестантом которого, быть может, не по своей воле, оказалось сознание этого внешне безразличного к окружающему миру молодого человека. У него был короткий, слегка широкий нос; выразительные губы, верхняя часть которых была немного тоньше нижней; овальное лицо, на котором резко выделялись острые скулы и, как мне показалось, слегка впалые щеки. Возможно, всему виной пережитый стресс, о котором рассказывал Марло или, быть может, это были всего лишь мои домыслы. Однако выглядел он и правда весьма истощенным, несмотря на крепкие руки и торс с ярко выраженным рельефом мускулов - признаком хорошей физической формы. В обоих ушах Кей носил пирсинг. Слева верхний хрящ и нижняя мочка были проколоты маленькими серебряными гантелями. Правое ухо повторяло практически тот же сценарий, с той лишь разницей, что в этот раз на мочке, вместо гантели, поблескивала пара миниатюрных серебряных колец. А вот что показалось мне действительно странным, так это два перстня, что украшали его безымянные пальцы - один цвета оникса, в форме когтей дракона, а другой из черненого серебра, чем-то напоминающий серп Луны. Но я решила не внедряться в детали подобного решения, а лишь молча продолжала оценивать этого юношу, пробудившего мой внутренний эстетизм. Разумеется, работа в мастерской не подразумевала наличие смокинга, поэтому на нем была простая испачканная мазутом и машинным маслом черная майка, рваные синие джинсы с клетчатой красной рубашкой, что он обвязал вокруг талии, и потертые черно-белые конверсы, но даже так Кей выглядел весьма благолепно. Я бы сказала, что он чем-то напоминал мне волка. Наверное, причина заключалась в его глазах, и я, сама того не желая, произнесла вслух: - Гетерохромия…, тем самым привлекши к себе внимание.
- Что? - его голос звучал совершенно равнодушно, а направленный на меня взгляд выглядел так, будто я была не более чем пустым местом. Но, решив не обращать на это внимания, я повторила ранее озвученное наблюдение:
- Такой цвет глаз, как у тебя называется гетерохромия.
- И что с того? - с тем же безразличием пробурчал он, но по-прежнему не испытывая никакого раздражения, я просто ответила:
- Да так, обычное наблюдение. Я редко встречала людей с такими глазами.
- Тебе потрепаться захотелось? Потому что мне не особо, - на этот раз я услышала отчетливую нотку недовольства, хотя внешне он оставался таким же невозмутимым, - У меня сейчас перерыв, если ты не заметила, и я с радостью провел бы его в одиночестве, так что тащи свою разукрашенную задницу обратно к байку, только смотри не сломай его снова, когда будешь валить отсюда, - даже не взглянув в мою сторону, он подтвердил слова, ранее сказанные Марло, о неправильном выборе профессии этой своенравной книжки, которую явно не стоит судить по обложке.
- Сказано такой же разукрашенной елкой! Интересно, как быстро посыпятся ее гирлянды? А то мне что-то в жизни фейерверков не хватает, - подойдя к лестнице, я пнула ее ногой с такой силой, что Кей немного пошатнулся, отчего на его лице появилось некое подобие эмоции, пусть это и было раздражение. Он ничего не сказал, лишь смерил меня взглядом, который при нормальных обстоятельствах должен был вызвать спонтанное самовозгорание, но в данный момент вызвал у меня лишь улыбку. Возможно, по той причине, что, как бы Кей ни старался скрывать истинного себя за тысячью масок, все они, до последней, рассыпались на моих глазах, подобно пеплу, слетавшему с тлеющей сигареты. Решив присоединиться к его “каждению”, пускай меня никто не приглашал, я прикусила фильтр и попыталась прикурить, подмечая:
- Кей, значит, а? Забавно.
- И что в этом забавного? - восстановив равновесие, спросил он, пока я вспоминала человека, обладающего несколько схожими с ним чертами, хоть со стороны они разнились, как небо и земля. Мне и самой данное сравнение показалось весьма неожиданным, но я решила не уделять ему излишнего внимания, просто ответив:
- Да так... Есть у меня один человек, с которым у вас имена похожие, правда первые буквы разные.
- Рад за него, - выдохнул он слова вместе с сигаретным дымом, вернувшись к своему типичному безразличию, а потом, к моему удивлению, выдал, - На кой черт ты себе такой байк взяла?! Пофанфарониться захотелось?
- А на кой черт ты себе всю левую руку, пол шеи и левую часть торса покрыл Йонгом, Йо и Кйо? - задала я встречный вопрос, став свидетелем еще одной эмоции на его лице - онемения от моих познаний в области имуги, так как он прекрасно понимал, о чем я говорю, дав мне возможность подытожить сказанное, - Вот поэтому - потому что на все есть своя причина.
- Откуда..? - теперь он с трудом подавлял любопытство, привнося реверсивность в наши роли.
- Увлечение корейским фольклором, - пояснила я, - одно из моих хобби. К тому же, у этой, как ты там сказал, разукрашенной задницы не с пустого места идеи для своего полотна родились.
- Зачем ты это сделала? Привлечь к себе внимание? - в этот раз не сводя с меня глаз, он замер в ожидании ответа, пока я рассматривала рубашку, из-под которой, пусть и нечетко, но просвечивали мои чернила. И все же, на подобные вопросы у меня всегда был один и тот же ответ:
- Пусть будет по-твоему.
И только я хотела улизнуть от беседы, которую сама же разожгла как костер, ведомая любопытством, удастся ли мне пробить в этом показном фасаде хотя бы маленькую трещину, как пришлось пожинать плоды своего посева.
- Я не спрашивал, как будет по-моему, я хотел узнать, как было по-твоему.
Глядя в его глаза цвета дымчатого кварца и цаворита , я ощутила, как в мое сознание, точно вор, закралось замешательство. С одной стороны, обретя желаемое, я не хотела его отпускать, с другой - намерения раскрывать все карты у меня тоже не было. Поэтому, подумав, что лучшей защитой, будет, как гласит мудрая пословица, нападение, я твердо решила не сдаваться, говоря напористо, но в то же время стараясь его не спугнуть:
- Знаешь, твои василиски тоже не из болтливых. Раз уж их Клио не хочет выходить на сцену, то и моему этносу на ней нечего делать.
Некоторое время, отведя взгляд, он молчал, погруженный в свои мысли. На какой-то момент я даже обрадовалась, что соскочила с крючка, однако:
- Суррогат былого себя, раз уж тебе интересно. Скажем так, я не в большом восторге от определенных событий, имевших место в прошлом, возможно, поэтому принял форму полотна, словно кистью закрашивая собственные ошибки. Однако того факта, что это было чертовски больно, не отнять, собственно, до тебя мне далеко.
- И как, помогло? - спросила я, пока Кей, все еще не смотря на меня, будто беседуя с горизонтом, задал встречный вопрос:
- А тебе?
Мне нечего было ответить. Более того, я отдала бы все на свете, лишь бы испариться или вновь принять на себя роль пустого места, каковым являлась в его глазах несколькими минутами ранее. Но выхода у меня не было, поэтому я проговорила, вполголоса:
- Так...проще... - на что он, хмыкнув, подвел черту, - Вот и я о том же.
После этой внезапной - насколько я могла судить, для нас обоих - откровенности мы замолчали, словно смущенные дети, считая пролетающие минуты, которым, казалось, не было конца. Я подумала, что на этом, наша беседа подошла к своему логическому завершению, и была рада узнать, что за этим показным безразличием таится ранимая душа, безгранично нуждающаяся во времени, а не та “жестокость”, дланью которой он касался каждого, кто пытался подарить ему хоть немного тепла, успешно отыгрывая роль истинного сына зимы. Мне оставалось лишь надеяться, что однажды он, быть может, обретет то, в чем нуждается, даже если сейчас убеждает себя, что не испытывает в этом потребности. Нечто, что смогло бы пусть и не избавить его от груза совершенных ошибок, но хотя бы положить конец дуумвирату его суррогата, вернув остатки былой личности.
- Послушай… Шайен... - несмотря на то, что голос его был тихим, он, как гром среди ясного неба, заглушил хор стаи птиц, несущих мои мысли на своих крыльях, задавая вопрос, - Тот человек, с именем, похожим на мое, как его зов…- но ему не дали закончить.
- Ох, Шайен, прости за задержку! Вечно он на ухо садится как тот слон! Еле отвязался! О! Кей ты все еще здесь? - слегка опешив от представшей перед его глазами картины, Марло обратился к своему племяннику, который, в привычной для себя пренебрежительной манере, будто юноша, с которым я беседовала несколькими минутами ранее, был не более, чем плодом моего воображения, чуть ли не в прыжке, спустился с лестницы, бросив:
- Да, немного задержался. Мой перерыв окончен, пожалуй вернусь к работе. А байк у тебя и правда отличный! Смотри слишком на него не наседай, все равно он мысли по ветру не развеет, как ни старайся. Пока!
Кивнув ему на прощание, я осталась наедине с недоумевающим Марло.
- Что это сейчас было?! - воскликнул он спустя несколько секунд.
- Недостаток времени, пожалуй, - хлопая своего еще больше озадаченного друга по плечу, я пыталась вернуть того на землю, и, словно увидев во мне мессию во плоти, он взял меня за руки, щебеча, будто птичка, - Может будешь почаще приходить, а?! Я такого еще не видел! Обычно он всех на хрен посылает, да и вообще не разговаривает, если только не напьется вусмерть! А тут: “Байк и правда отличный?”, “Мысли по ветру не развеет?”, да еще и с легкой улыбкой на лице?! Шайен, сколько стоят все услуги?!
- Ха-ха, сбавь обороты, Марло, я тут вовсе не при чем! Да и не мне отведена роль того человека, потребность в существовании которого он еще даже не осмыслил. Как я и сказала - наблюдай за прогрессией и дай ему время, сколько бы ни потребовалось. Прежним, может быть, ему уже не стать, но и утверждать, что его срок годности подошел к концу, тоже не стоит. Пусть он продвигается в удобном для себя ритме, планомерно вылепляя скульптуру той личности, которая ему ближе по душе. В любом случае, мы все вынуждены так поступать, иначе и ломать будет нечего.
Подытожив и улыбнувшись посмурневшему Марло, я наконец подошла к Ситу, нежно поглаживая его по графитовому покрытию, чем-то напоминающему перья черного ворона.
- Здравствуй! Прости, что так задержалась. Ну что, давай проверим? Марло? Ау! Возвращайся на бренную землю!
- Ох, да, прости! Заводи! - после того, как он пришел в себя, я села на Сита, повернула ключ зажигания, и мотор взревел так, как если бы по земле разнесся крик феникса, возрождающегося из пепла. Выехав из мастерской и удостоверившись, что ремонт прошел успешно, я поблагодарила проводившего меня Марло.
- Не стоит! Всегда рад тебе помочь! Хоть в этот раз не я им занимался, но поверь, невзирая на всю эту его напыщенность, в ремонт он вложил сердце и душу, пускай парнишка и отрицает их существование. Хотелось бы сказать - до скорой встречи, но лучше уж заглядывай просто так, без особого повода. А тебе, приятель, здоровья покрепче! - Марло похлопал Сита по бензобаку, - Такую барышню возить - одно удовольствие! Вот будь я помладше... Эх!
Я рассмеялась и вновь поблагодарила своего друга, как раз в тот момент, когда из мастерской вышел один из сотрудников, уведомив начальника о своем уходе:
- Босс, ну все, я пошел!
- В смысле, ты пошел? Так рано еще! - недоуменно воскликнул Марло, на что мужчина, устало вздохнув, с ноткой обреченности в голосе ответил:
- Да я вас еще неделю назад предупреждал, что сегодня уйду пораньше! У моей дочки день рожденья, а жена сказала, если я не приду к половине седьмого, она подаст на развод! И кто потом за меня будет алименты платить?! Вы?!
- Ах да! Точно-точно, совсем я замотался! Прости, что тут скажешь, забыл! Конечно иди! И передай мои поздравления дочурке!
Дождавшись, пока работник скроется за дверью, я обратилась к Марло:
- Он сказал - к половине седьмого? Марло, а не подскажешь, который сейчас час? Ам… черт, куда подевался мой мобильник?
Пока я пыталась отыскать своего падшего героя, мой друг, спокойно посмотрел на наручные часы и как ни в чем не бывало изрек:
- Ох, уже ровно шесть!
В ту же секунду меня будто облили холодной водой, и я, пытаясь унять внезапную дрожь и беспрестанно мысленно повторяя “Твою мать!”, выпалила:
- Черт! Я очень опаздываю! Да, какой там нахрен опаздываю - уже опоздала! Марло, прости, но мне срочно нужно убегать! Еще раз спасибо! До встречи!
Кивнув в ответ, он проводил меня взглядом, а я, заведя мотор, на полном ходу ринулась в сторону “Акогарэ”, к собственному удивлению, не желая смиренно принимать предначертанность судьбы, которой, вроде как, сама же умышленно поспособствовала.
***
Название “Akogare” носил центральный парк общей площадью около трех с половиной квадратных километров, вокруг которого располагался город. Можно сказать, это место являлось, в буквальном смысле, сердцем нашего никогда не спящего мегаполиса. Любой желающий ступить под сень раскидистых крон этого произведения искусства был встречен несколькими рукотворными озерами, часть которых узкими каналами соединялась с гаванью, охватывающей Окура. Благодаря такому простому, но изящному решению прогулки на лодках и небольших катерах, позволяющие осмотреть не только столицу, но и ее окрестности, служили одним из самых распространенных видов развлечения туристов. Помимо этого, в “Akogare” было множество аллей, пара ледовых катков, лужайки, детские игровые площадки, исторический музей, всевозможные галереи, как уличные, так и закрытого типа, бессчетное множество кафе и даже свой небольшой парк аттракционов. В общем, “Akogare” славился тем, что мог угодить даже самому избалованному сердцу, покоряя его своим невообразимым очарованием, красотой ландшафтов, буйством красок и умиротворением от созерцания живой природы. Еще одним из его достоинств являлся фестиваль времен года, именуемый “Koun”, эмблемой которого был четырехлистный клевер - символ удачи. В зависимости от сезона менялось и название фестиваля. К примеру, нынешнее, летнее празднество именовалось “Natsu no Koun” и длилось около трех дней. Когда наступало время фестиваля, весь парк наполняла какофония из тысяч голосов снующих туда-сюда людей. Кто-то отправлялся на аттракционы; кто-то к уличным лавкам со всевозможными традиционными сладостями и закусками, а кто-то, решив предаться романтике - уютно устраивался в деревянных лодках в форме лебедей, отправляясь в чудесное путешествие по зеркальной поверхности изумрудных озер, с распростертыми объятиями встречающих не только новых гостей, но и плавно дрейфующие бумажные фонарики, исполняющие роли их неизменных спутников. Одним словом, вокруг царила поистине волшебная атмосфера, когда индустриальность и бешено пульсирующий ритм города, на какой-то момент решив притормозить свой бег, становились заложниками природы в этом переливающемся всеми цветами радуги уголке земли, завершающем свою праздничную симфонию яркими ханаби.
Но, невзирая на всю красноречивость сказанных слов, целомудренности тех, что последовали за ними, явно не было места в моем скромном сознании.
- Твою мать! - было единственным, что я могла выдать, остановившись у ворот “Akogare”, когда моим глазам предстала реалия, вылетевшая, как пуля из моей головы. Сегодня шел третий день “Natsu no Koun”, о чем свидетельствовала пестрая толпа людей, которые растеклись по аллеям парка, подобно тому, как акварель расплывается по мокрой рисовой бумаге. На меня накатило запоздалое осознание того, куда я, по собственной беспечности, отправила Варуну.
- Черт бы побрал все это дерьмо! Почему именно сегодня?! - мой поступок был отнюдь не злонамеренным, я действительно напрочь позабыла о фестивале. Меня переполняли отчаяние и сожаление, что, будто силой, сдвинули меня с места, как если бы я отказалась от обреченности сложившейся ситуации, хоть и сама не понимала, почему. Вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, я задыхалась от мысли, что больше никогда его не увижу. “Разве не этого ты хотела?” - вопрошал внутренний голос, - “Разве не таков был замысел - поставить ему невыполнимую задачу, чтобы избавить себя от этой обреченности?” И все же, какой бы ни была причина, времени на размышления у меня не оставалось, поэтому я без промедлений шагнула за ворота.
Здесь людей оказалось даже больше, чем я предполагала. Вдоль парка располагалось множество прилавков со всевозможной едой, безделушками, игрушками и развлечениями, такими, как ловля золотых рыбок в цветных шариках. Вокруг бегали дети с вертушками, некоторые из взрослых запускали в воздух яркие бумажные фонарики или просто сидели на траве, устроив свой личный пикник за дружелюбной беседой.
Но все это было неважно, пока я пробиралась через толпу, даже не зная, с чего начать. Часы на экране телефона показывали без пятнадцати семь, затем без четырнадцати, без тринадцати. А после и вовсе наступило семь часов вечера, и пускай меня окружал смех и веселье, в душе царила пустота. Я снова почувствовала, как оказалась под толщей воды, одна, среди холода и тьмы - в привычном для себя состоянии, где сердце, о молчании которого я мечтала, настойчиво подавало признаки жизни, нарушая своими ударами безмолвие. После бесконечных, как мне показалось, блужданий по парку, игнорирования всяческих приглашений присоединиться к этому празднику жизни, словно на перекрестке между желаемым и действительным, я остановилась в тот момент, когда небо окрасилось в цвета сапфира, лазурита и янтаря, рассекших тьму вспышками ночного фейерверка.
Задрав голову, истощенная и поверженная, стоя посреди бесконечного потока людей, восторженно взирающих на ханаби, я улыбнулась, будто смирившись со своей участью, которую сама же возвела, словно песчаный замок, что теперь разрушал безжалостный прилив.
- Хаа… - мне оставалось лишь тяжко вздохнуть и убедить себя, что так даже лучше. Чего я надеялась обрести, когда дать ничего не могла? - вновь заговорил голос в моей голове. Но если я это понимаю, почему тогда мне так грустно? От чего у меня щиплет глаза? Из-за обжигающего пурпура, которого я не достойна? Что ж, это я и так знала…
- Можно было и не подтверждать… - прошептала я, сама не понимая, обращаюсь ли к себе или к невидимому спутнику, что, быть может, насмехался над моими жалкими попытками обрести пристанище, под этими алыми крыльями, в тени которых мне никогда не было места.
- Прости…- с моих губ слетело единственное слово, что я смогла из себя выдавить, полностью приняв судьбу, как тот маленький ягненок, застывший при виде надвигающегося стада, готового лишить его жизни. Тысячи голосов, что ранее звучали, подобно ударам колокола, в моей голове, затихли, растворившись в звенящей тишине, оставляя лишь мой собственный шепот:
- Прости… прости… прости...
- Это у кофе извинения проси, а то, он тебя совсем уже заждался, бедняга. Надеюсь, холодный тебе по душе?
Застыв на месте, я не могла поверить собственным ушам, когда ко мне внезапно обратился знакомый голос и знакомая рука протянула бумажный стакан, в котором поблескивал бликами от фейерверков ранее горячий кофе. Набравшись храбрости, я подняла голову и увидела осуждающую улыбку на губах, с которых затем слетел вполне ожидаемый упрек:
- Знаешь, если это была шутка такая, то отдам тебе должное, она удалась. Я, конечно, парень настойчивый, но даже это выше моих сил.
- Прости… - не веря своим глазам, я снова увидела собственное отражение в изумруде, настолько знакомом, будто знала его всю свою жизнь. В ответ на мое извинение, он вновь улыбнулся, сказав, - Ты забыла имя добавить.
- Прости, Варуна! Я не специально… просто… у меня и в самом деле вылетело из головы, а когда приехала сюда, то оказалось уже слишком поздно, - пытаясь оправдаться и подавить внутреннее удивление, обратилась я к нему, все еще не веря в такое невообразимое стечение обстоятельств, на что он, взяв мою руку, поместил в нее стакан с уже остывшим кофе, говоря:
- Будь поздно, нас бы здесь уже не было.
С этими словами он взглянул прямо мне в глаза, и, как по щелчку пальца, ход моих мыслей, движение мира, само время остановились, будто симфонический оркестр, прервавший кантилену, повинуясь воле дирижера. Я словно оказалось в царстве неспешно протекающей эпохи. Ранее бегавшие вокруг дети, теперь словно возвысились над землей, подобно перьям медленно парящей на ветру птицы; люди, минуту назад сновавшие туда-сюда, напоминали плавный поток живого серебра, неторопливый, будто шелка, потревоженные легким прикосновением. Даже ханаби, рассекающие ночное небо, приняв на себя облик Авроры, расплывались бутонами фантастических цветов в бескрайней пустоте. Но как бы красива не была представшая перед моими глазами картина, реальность, напомнившая о своем присутствии обжигающими путами, не позволила безучастно бушевать моим мыслям, завороженным красотой окружающего мира. Поэтому, наградив его улыбкой и осознавая, с чем мне предстоит столкнуться, я проговорила:
- Здесь слишком многолюдно. Может поищем место поспокойнее?
- Прям с языка сорвала! Я тоже не поклонник настолько людных мест, так что указывай дорогу, - оглядевшись по сторонам, Варуна будто съежился, демонстрируя легкие нотки дискомфорта от обилия любопытных глаз проходившей мимо нас толпы.
Мы зашагали вдоль по дороге. Я сделала глоток кофе, и, словно иней, резкий холод коснулся кончика моего языка, заставив ухмыльнуться:
- Ха, и правда остыл, - немного помолчав я добавила, - Честно говоря, не думала, что мы встретимся, - это была моя попытка завести непринужденную беседу, которую он с радостью поддержал:
- Аналогично. Видела бы ты выражение моего лица, когда я сюда пришел. Ты уверена, что это было не умышленно?
- Уверена, иначе меня бы здесь не было. Еще раз, прости, - несмотря на повторное извинение, Варуна не смог уступить соблазну поиронизировать над моей беспечностью:
- О, право, не стоит! С тем количеством смертей, которым я тебя подверг в своей голове, ты уже Летучим Голландцем должна была стать. Давно я себя таким идиотом не чувствовал. Мне даже показалось, что сама карма вышла на сцену, чтобы надрать мне задницу.
- Это ты сейчас о своих былых грешках вспоминаешь? - выразила я интерес к его предположению
- Да, - ответил он, почесывая затылок, - Если посмотреть со стороны, я тот еще кусок дерьма.
- Но тебе не кажется, что мы сейчас примерно в аналогичных ситуациях? Правда, я с ролями еще не определилась, - оценивая примерное количество людей, я вспомнила истории о том, как девушки, желающие выставить его предметом хвастовства, нередко заманивали Варуну в публичные места, но, к моему удивлению, он заявил:
- В данном случае мы с тобой в одном и том же положении. Ты обратила внимание на все эти взгляды? Поскорее бы найти укромное место, а то еще немного, и у меня спина расплавится.
- И часто так происходит? - сделав еще один глоток горьковатого кофе, я решила прощупать почву своего собеседника, немного больше узнав о его личности.
- Да постоянно, словно я витрина на колесиках! Как я и говорил ранее, будучи помладше, я, естественно, рассуждал куда наивнее, нежели сейчас. Тогда мне казалось, что внешность - это не самое главное в жизни. Может, от того, что сам я ей обладал, не знаю, хотя до сих пор так считаю. Со временем,однако, я научился ей пользоваться. Хотелось бы сказать, что не в корыстных целях, но, когда тебя принимают за объект бахвальства, в конце концов устаешь игнорировать это, да и соблазн куда выше. А как у тебя?
Немного опешив от встречного вопроса, может, потому что внимала каждому сказанному им слову, я несколько секунд пребывала в прострации, прежде чем прийти в себя.
- Ну, если меня не сравнивают с проституткой или порно актрисой, то просто воспринимают как экзотическую зверюшку или аксессуар, не более. Однако меня это уже давно не задевает. Хотя бывают и исключения из правил, как вчера, например, но чаще мне просто плевать. Вот, скажем, сегодня, когда я забирала свой мотоцикл из ремонта, познакомилась с весьма дерзким парнем, которого другой человек при аналогичных обстоятельствах с радостью впечатал бы в асфальт, но…
- У тебя есть мотоцикл?! - резко прервал меня Варуна, на что я, утвердительно кивнув, указала в сторону главных ворот.
- Да, припарковалась у входа. Когда будем уходить, покажу.
- Извини, что перебил. Так… что это был за парень? - заинтересованно и с нотками чего-то такого, что я предпочла бы проигнорировать, осведомился он о моей сегодняшней аудиенции с представителем внеземного
- Это был юноша немногим младше тебя. Он племянник хозяина мастерской, где Сит проходил техническое обслуживание. Я так мотоцикл называю, и не нужно осуждающе на меня смотреть! - я слегка ткнула его кулаком в плечо. Варуна усмехнулся:
- Прости, просто это забавно. Продолжай.
- Забавно ему! - хмыкнула я, - У всех свои причуды. Ну так вот, как и сказала, паренек оказался весьма дерзким, но, в отличие от метрдотеля, его поведение меня ничуть не оскорбило, совсем даже наоборот, заинтриговало. Может, все дело в откровении его дяди, поведавшего мне о тяготах бытия своего племянника, а может, от того, что было в нем нечто такое... как бы так сказать… Как если бы он был не от мира сего.
- Что ты имеешь в виду? - прозвучал простой, казалось бы, вопрос, но, вынуждена признать, он меня озадачил. А ведь и правда, чего такого было в этом восемнадцатилетнем юноше, кроме, само собой, предупреждающего знака “Смотреть можно, трогать нельзя!”, настолько притягательного, что от него невозможно было отвести взгляд? И речь здесь шла не о личной симпатии, которую я к нему не ощущала и не о порочных мыслях, которым не было места. Просто от него исходила аура манящей загадочности, даже тогда, когда мне удалось пробить трещину в этом фасаде, которым он отгородился от окружающих. Но мой, на первый взгляд, триумф, в действительности вызвал лишь еще больше вопросов, когда в мимолетном фрагменте реального “Кея”, свидетелем которого я стала, не нашлось места для открытой книги.
- Шайен? - голос Варуны вернул меня из потока мыслей, и я осознала, что, возможно, благодаря своему кратковременному вояжу в воспоминания, мне удалось отыскать нужные слова:
- Когда я смотрела на него, то все никак не могла избавиться от навязчивой идеи о парадоксальности его там пребывания. И речь шла не только о мастерской, но и о мире как таковом. Странно, не так ли? На самом деле это далеко не первый раз, когда во мне просыпаются подобные мысли. К примеру, моя протеже, Рей, та, что с повязкой на глазах, тоже подходит под это описание.
- А почему она носит повязку? - поинтересовался Варуна, вновь заставляя меня осознать, что я не знаю, как ответить на его вопрос. Поэтому, решив быть откровенной, я сказала, как есть:
- Если честно, кроме Ма-маа, не знает никто, а она, несмотря на свое радушие, никогда не была особо откровенным человеком. К тому же, в “L'amour de la fratrie” действует негласное правило: неважно, откуда ты пришел и что тебя сюда привело, главное, что ты здесь. Поэтому у нас нет привычки ковыряться в чужом грязном белье, но из того, что удалось узнать, для Рей так… проще. Хааа…. Забавно.
Увидев его недоумевающий взгляд, я поспешила объясниться:
- Просто этот юноша, Кей из мастерской, сказал примерно то же самое. Знаешь, бывает, встречаешь таких людей, которые будто созданы для чего-то большего, как Луна посреди мириад звезд. Словно суть, квинтэссенция их существования в том и заключается, чтобы сиять. Но когда ты видишь, как они тонут во вполне земных, обыденных сомнениях, неуверенности или воспоминаниях о прошлом, которое в юности отпустить гораздо проще, чем спустя годы, невольно задаешься вопросом: “Почему вы не стремитесь к мандорле? Почему вы застыли на месте, как ледяные статуи, в то время как именно вам отведена роль скульптора?!”
- Может потому, что жизнь, она как поезд, - задумчиво проговорил Варуна, - Вечно откуда-то сходишь или куда-то садишься, а иногда, устав от бесконечной езды, просто останавливаешься и праздно стоишь на перроне, совсем один, будто в ожидании чего-то. Может, того самого поезда без номера, что увезет тебя за край горизонта, к которому стремятся души тех, кого ты описала. Просто у каждого свой путь к осознанию протекает по-своему. От того-то ритм и скорость продвижения к этим самым великим свершениями тоже свои, - после этих слов он замолчал, указав на стоявшую в стороне лавочку.
Мы, наконец, покинули людское столпотворение, полной грудью вдохнув свежий воздух, как если бы выбрались на поверхность из-под толщи воды. К тому моменту я успела допить окончательно остывший кофе и, вытряхнув из пачки сигарету, закурила, сделав глубокую затяжку, прежде чем выпустить фимиам горьковатого аромата, подытоживая сказанное им словами: “Наверное ты прав”.
- Знаешь, о тебе ведь можно сказать примерно то же самое. То, что я сегодня увидел на репетиции, не столько меня поразило, сколько озадачило. Почему ты преподаешь, а не выступаешь самостоятельно? - его нисколько не смутила моя вредная привычка, что прибавило ему очков к карме. Я, недолго думая, ответила:
- Роль созерцателя мне больше по душе.
- Это и есть причина, по которой ты оказалась среди этих людей? - своим вопросом Вару в считанные секунды окунул меня обратно в прошлое, о котором я попыталась поведать с максимальной осторожностью:
- Можно сказать, что на том этапе это они стали свидетелями моего декаданса. Я оказалась в “L'amour de la fratrie” около тринадцати лет назад. Скажем так, увидь ты меня тогда, то не узнал бы сегодня. Я пребывала в весьма плачевном состоянии, но каким-то образом те, кого считали - и по сегодняшний день негласно считают - отбросами общества, вдохнули в меня новую жизнь. Я бы даже сказала, что без них меня бы здесь не было. В жизни каждого человека иногда наступает такой период, когда он теряет всякий смысл собственного существования, которого априори и так нет. Возможно, мы сами это понимаем на неком подсознательном уровне, но все равно строим вокруг себя хрустальные стены самообмана, отказываясь принимать действительность, сокрытую за иллюзией, столь же хрупкой, как этот хрусталь. Однажды он разобьется, а вместе с ним и наше “я”, как бы банально это не звучало. На том этапе я достигла своего предела в неосознанном стремлении обесцветить собственную личность и пыталась стереть остатки фантома, что сама же и создала. Именно в этот момент меня нашла Ма-маа. Тогда-то, пусть и не сразу, наблюдая за жизнями этих людей, я поняла, что смысл в том и заключается - в его отсутствии. Нет ничего плохого в иллюзорности возводимых хрустальных стен или даже замков. Покуда ты жив - продолжай писать картины своей собственной судьбы на полотне из стекла, даже если они обречены быть размытыми дождем истины, помни, что краски - это ты. Так я и начала рисовать не только картины своей личности, но и скрываемый за ними смысл. После пережитого опыта я пришла к заключению, что мне хватило яркости впечатлений, поэтому села на поезд, идущий в сторону чего-то более приземленного.
На какое-то время Вару замолчал. Хотелось бы мне сказать, что он погрузился в раздумья о смысле сказанных мною слов, однако я заметила в его глазах легкий оттенок элегии, что явственно ощущался в последующем вопросе:
- Тебя когда-нибудь осуждали за твой круг общения?
- Ты имеешь в виду их ориентацию? - уточнила я, на что он молча кивнул.
- Разумеется, но я всегда придерживалась мнения, что душа, если таковая действительно существует, не совсем вписывается в рамки половой принадлежности. Я даже шутку придумала, что если так посмотреть, то, в общем и целом, мы все пансексуалы. Но, само собой, скажи я нечто подобное в какой-нибудь религиозной общине, жертвоприношения вновь войдут в тренд. А если серьезно - какая разница, пока ты не переступаешь нормы морали, следуй собственному евангелию, я так считаю. К тому же, думаю, ты сам заметил, что они ничем не отличаются от остальных, если не считать невинного флирта Лиру. Надеюсь, тебя это не сильно оскорбило. Он та еще шлюха, но одно из его достоинств как раз в том, что он этого не скрывает.
- А тот парень с каштановыми волосами, ну тот, что прильнул к тебе, он тоже один из таких?
Я даже не знала, как правильнее ответить, поэтому сказала первое, что пришло на ум:
- Лео, он… никто.
- Никто? - Варуна вопросительно взглянул на меня, тем самым призывая к еще большей осторожности в подборе последующих слов.
- Знаешь, есть такие люди, они как фриволите: элегантные, изысканные и манящие к себе, подобно звездам, своей непосредственностью, искренностью и чистотой души. К сожалению, чаще всего, охотником за подобной чистотой становятся чудовища, словно питающиеся целомудрием их сердец. Когда такое происходит, фриволите, подобно прекрасной центаурее, опадает, лишаясь каждого лепестка. И самое грустное заключается в том, что лишь им подвластно возродить себя из этого запутавшегося клубка. Поэтому Лео, пока что, никто, а приписывать ему те или иные ориентиры - это как пытаться рисовать звезды на пустом небе, все равно капли утонут в земле. Я лишь надеюсь, что однажды этот комок сможет воссоздать хотя бы половину своего личного цветка. Но, пожалуй, пришла пора мне задавать вопросы, тебе так не кажется?
Словно догадываясь о чем я хочу спросить, Варуна, ничего не говоря, просто ждал, когда я подтвержу сказанное ранее, разрушив хрустальные стены, за которыми, с моих слов, не существовало смысла
- Я конечно не против провести время за приятной беседой, в компании с хорошим другом, - начала я, - Вот только дело в том, что мы не друзья. Ты обвел меня вокруг пальца, а я клюнула на наживку лишь потому, что хотела как можно скорее стереть вчерашний день из памяти. Мне казалось, что я предельно четко дала понять свое отношение к сложившейся ситуации. Тогда какой во всем этом смысл? Зачем ты пришел, раз у тебя нет никакой сестры? Или у тебя привычка такая - игнорировать собственные уветы? Потому что лично я не лгала, когда говорила, что дети меня не интересуют, но даже будь иначе, в своем настоящем я ничего не могу предложить - ни будущего, ни постоянства, ни стабильности. И потом - взгляни на меня! Не такую партию детки показывают своим мамочкам. Более того, чувства мне чужды, или ты наивно полагаешь, что сможешь обратить меня и сделать верующей? Не слишком ли самонадеянно с твоей стороны?
- Так ты поэтому сюда пришла? Чтобы поставить мое детское сознание на место? Могла бы и у гавани все сказать, - его слова полоснули, как лезвие бритвы, разрезая меня на части, будто это я оказалась тем, кого только что поставили на место. Но, решив так просто не сдаваться, неустанно убеждая саму себя, что так будет лучше и что есть силы игнорируя свою последнюю уязвимость, я сказала:
- Мне показалось, что место и время встречи прекрасно отражало мое к этому отношение.
- Что ж, извини, что я оказался немного настойчивее, чем ты предполагала. С другой стороны, как я уже говорил, ты пришла, а значит, я оказался прав, тебе также, как и мне, любопытно. Почему, несмотря на фестиваль, я сразу же не ушел и почему, несмотря на невыполнимость поставленной задачи, ты все равно дала мне шанс ее достичь? Или у тебя тоже привычка такая - противоречить собственным уветам? Хороший вопрос, а? Возможно, наше обоюдное любопытство ни к чему не приведет, а может и наоборот, сказать сложно. Пока что все, чего я хочу - это получить шанс удовлетворить его.
Он будто прочитал краткий ликбез на тему “Женщина и ее причуды. Том второй”, и какую бы ноту протеста не вызывали сказанные им слова, я понимала, что Варуна оказался прав. Все было намного проще, и, быть может, камнем преткновения служило мое отрицание, но разумеется, я не могла позволить ему, и уж тем более самой себе, стать свидетелем собственного поражения. Возможно, по этой причине воспоминания о былых ошибках, возвратившись, заставили слететь с моих губ: “Еще один трофей, значит?”.
- Ха-ха, это кто для кого еще трофей?! - рассмеялся он, отчего я ощутила легкий привкус раздраженности, а этот заносчивый засранец лишь подлил еще больше масла в огонь, говоря:
- Ну перестань, не нужно кукситься! Я ничего такого не сделал, всего лишь констатировал факт, и так уж вышло, что тебе оказалось нечем его парировать. Разве что тебе по духу театральность, тогда сценарий и место встречи резко принимают логически объяснимый оборот. Однако чутье мне подсказывает, что это не в твоем стиле.
Не в состоянии подобрать нужных слов, я смогла лишь горько усмехнуться от осознания того, что сама загнала себя в пустую клетку, ведомая тем, что, как казалось, давно истлело в моей памяти. Когда эта мысль наконец достигла моего разума, я просто застыла на месте, не понимая, как поступить и вообще о чем думать. Я всегда была хладнокровной, расчетливой, порой дерзкой, со своим шармом и слегка прямолинейным юмором. Я всегда знала, чего хочу и как мне этого достичь, и уж тем более, меня никогда не обременяли мысли о чьих-то там чувствах и интересах ко мне. Да, поначалу было иначе, когда чернила все еще обжигали мою кожу, а ощущение уязвимости после пережитого пока не притупились, но… Чем старше я становилась, тем больше мужчины в моих глазах принимали на себя роль предмета развлечений, без привязок или отторжений. Бывали, разумеется, и те, кого не устраивала подобная участь, как следствие, они нередко выражали свою симпатию экстравагантными поступками, что порождало во мне лишь раздражение или оскорбительный смех, отражающий мое абсолютное безразличие. Но сейчас, сидя здесь, рядом с ним, я гадала, насколько было бы проще дать этому юноше то, чего он хочет, сделав еще одной куклой в своей коллекции и став такой же для него. Насколько проще было бы пойти в ближайший мотель и покончить со всем этим как можно быстрее, а то и вовсе послать все к чертовой матери, не ныряя в этот водоворот демагогий, приводящих меня лишь в еще большее замешательство. Однако, вместо этого, меня словно неведомой силой приковало к земле, в то время как все мои мысли и даже тело отвергали саму идею сделать его одним из них. Но почему?
- Ха… забавно… - скрестив пальцы и опустив руки между коленями, я посмотрела на землю, будто в поисках символов, что помогли бы разгадать загадку этого противоестественного для себя состояния, вырвавшегося в виде легкого смешка, который отнюдь не озадачил Варуну, напротив, последующий его поступок ввел меня в дрожь, когда он, медленно поправив мои ниспадающие волосы, нежно провел тыльной стороной указательного пальца по моей щеке.
- Шайен, тебе не говорили, что ты слишком много думаешь? - снова вопрос, ставящий в тупик. Мне не нашлось, что ответить. Я все еще явственно ощущала на своей коже тепло, оставленное его прикосновением, в то время как вся остальная часть моего тела будто бы очутилась в объятиях ниласа. “Что мне делать?” - были единственные слова, звучащие в моей голове. Снова и снова, словно бешеный зверь, сорвавшийся с цепи, они ударялись о стены моего сознания. Не потому, что я не знала ответ на этот вопрос, а по той причине, что прежде мне никогда не доводилось выходить за рамки простоты, будто потерявшемуся ребенку на опустевшей игровой площадке, оставленному и всеми позабытому.
Решив перестать мучить себя бесконечными терзаниями, я пыталась найти повод, чтобы покинуть это место, а впоследствии придумать любую отговорку, которая смогла бы положить конец нарастающему в моем сердце диссонансу.
- Послушай, Варуна... - но только я начала приводить свой план в действие, как вдруг все мои намерения в одночасье нарушил внезапный телефонный звонок.
- Ой, да ладно! Опять что ли?! Я же сказала - понедельник! - с нескрываемым раздражением в голосе я достала телефон и хотела нажать сброс, прервав назойливую мелодию рингтона, которая сейчас была явно не к месту, но из-за нервного истощения, вызванного этим юношей двадцати с чем-то там лет, второпях нажала видео-ответ. - Черт! Твою мать!
- И я тоже рад тебя видеть! - ухмыльнулся мне с экрана Соума, - Ну надо же, царица наконец-то взяла трубку! Поди опять на вибро поставила, положила в карман и забыла о его существовании? С другой стороны, почему нет, целлюлит нынче не в моде! Правильно, дорогая, надо совмещать приятное с полезным! Я, конечно, польщен внезапной сменой сценария и очень рад тебя видеть, но ты могла бы и просто... А ну ка стоп! - внезапный крик Соумы чуть не лишил меня не только слуха, но и сознания, однако мой друг, никогда не славившийся излишней тактичностью, все тем же альтовым тембром прокричал:
- К черту твою мордашку, насмотрюсь еще! А ну направо поверни! Да не себя, камеру! Шайен… я сейчас включу все свое очарование и скажу не менее очаровательным тоном… любовь моя, если ты сейчас же не повернешь камеру направо, я тебя уволю!
- Ты меня никогда не уволишь, - словно пропуская его угрозу мимо ушей, отмахнулась я, но видимо сегодня космос решил наградить меня не только произведениями искусства, но и заносчивыми задницами.
- Ладно, тут ты права, не уволю, я же без тебя в депрессию впаду... Но, мать твою, если ты сейчас не повернешь камеру, то уверяю, в бутике ты у меня на постоянном месте жительства пропишешься!
Эта угроза звучала уже куда более правдоподобно и не оставляла мне иного выбора, кроме как удовлетворить требование Соумы, показав объект его ярой заинтересованности. Реакция не заставила себя долго ждать:
- Ух ты, Шайен! Гляжу, у тебя засуха закончилась, а я переживал! - затем он нацепил одну из своих самых обаятельных улыбок и обратился уже к Варуне, - Пока она меня не послала - здравствуйте, меня зовут Соума Аконэ! А вас, молодой человек? - вся эта ситуация вызывала во мне двойственные чувства, я, будто ощутив комок в горле, хотела кинуть тираду о засухе и его легендарной тактичности, однако Варуна, удивленно смотря то на меня, то на экран телефона, представился.
- О, очень приятно! Вам Шайен рассказывала о том, кто я такой? - щебетал Соума, и от его излишней любезности у меня мурашки бегали по коже, потому что я слишком хорошо знала о его режиме “милого мальчика”, а также о том, что у подобного поведения с его стороны никогда не бывает благоприятных последствий… в особенности… для меня.
- Боюсь, что нет, прошу прощения, - всем своим видом демонстрируя непонимание, как следует себя вести в подобной ситуации, но сохраняя учтивость, сказал Варуна, еще не подозревая о том, что ему, да и мне тоже, уготовил этот человек “нахрен мне такое счастье”, в миру известный под именем Соума Аконэ.
- Я начальник Шайен, она управляет моим будиком. Послушайте, буду откровенным, я чуть дара речи лишился, когда... Ой, простите, только обратил внимание, что лежу нагим в постели! Как неловко вышло, ха... Одну секунду, я срам прикрою! - пока мы оба имитировали слабоумие по поводу его беспечности, Соума, прикрывшись пледом, продолжил, - Ну так вот, вряд ли Шайен рассказывала, но я последние полгода работал над созданием новой мужской коллекции. Это моя специализация, я модельер. Вот только проблема в том, что эта стерва, вместо того, чтобы уделить хотя бы пять минут времени и подтвердить мои слова, даже не соизволила… В общем, не суть, по моему скромному мнению…
- Которое у тебя ни хрена не скромное! - прервала я его тираду, на что он, взъерошившись, как злой цыпленок, прочирикал:
- Молчи, женщина, я тут агитацией занимаюсь! - а после продолжил, как ни в чем не бывало, - Так вот, это одна из лучших когда-либо созданных мною коллекций. Вы когда-нибудь слышали о доме мод “SOM;”? Вижу по глазам, слышали! Это я, еще раз здравствуйте! Вот только есть одно маленькое но - все претенденты на звание рекламного лица моей коллекции будто из задниц жирафов повылезали! Не смейся, Шайен, я серьезно! Они либо совсем откровенные геи, либо пластики на одном только лице больше, чем пиджаков в моем шкафу, а ты видела мой шкаф! Я ищу что-то естественное, не заносчивое и не готовое по щелчку пальца мне отсосать! Правда-правда, нечего ехидно ухмыляться! Только оно заходит, так сразу взгляд, как у голодного волка, а я себя чувствую, что та хренова красная шапочка! Это ужас просто! Дни моей распутной жизни остались в прошлом. Нынче все мои развратные помыслы сосредоточены только на одном человеке! Кхм... К чему я это все... такое стечение обстоятельств невозможно игнорировать! Вы, молодой человек, будто посланы мне свыше, да что уж там, я чуть веру не обрел, как вас увидел! По этой причине, не окажете ли честь стать лицом моей новой коллекции?
Опешив от столь внезапного предложения, Варуна оказался в ситуации, когда, при нормальных обстоятельствах, человек не знает, что ответить, впрочем, Соума не предоставил ему даже секунды на раздумье:
- Только представьте - ваше лицо будет на главном билборде центральной улицы и не только! Магазины, бутики, рекламные компании, да чего уж там, целые страны о вас узнают! Вы станете настоящей сенсацией! Ну и разумеется, все это не за бесплатно, как же иначе! Весь мир падет к вашим ногам, во всяком случае, пока я не выпущу новую коллекцию! Но если мы сработаемся, то я бы хотел обладать эксклюзивными правами на вашу мордашку!
- Но… я не модель. Я никогда не ходил по подиуму и… - хотел, было, возразить Варуна, однако “Мистер Деликатность” даже не дал ему закончить фразу:
- А вам и не нужно. На то вы и “лицо”, ходить за вас будут другие!
После этого я наконец решила вмешаться:
- Послушай, не наседай на парня! Тебе не кажется, что тебя слишком много? Дай ему хотя бы дыхание перевести!
- Да, нет, все нормально, просто слегка неожиданно, - отозвался Варуна, который сидел, подперев ладонью подбородок, обдумывая слова, льющиеся на него потоком, судя по всему, неиссякаемым:
- Если вы волнуетесь, то не стоит! У Шайен богатый опыт, она вам поможет!
- А я-то тут причем?! - сама того не подозревая, я стала участником сценического этюда “Оторопевшая женщина и эмпазантный мужчина”.
- Ну так на тебе же будет рекламная компания и за съемку отвечать тоже будешь ты! - будто избалованный ребенок, ехидно ухмыляясь, Соума донес до меня эту новость так, как если бы это было нечто само собой разумеющееся. Не знаю, что он там себе навоображал, но вот моя последующая реакция была вполне закономерной:
- Постой-ка! Попридержи коней! Это же ты же всегда отвечал за данные вопросы, разве не так?! Какого черта я тут нарисовалась?! Это вообще не по моей части!
- Теперь по твоей! Не зря ведь говорят: век живи - век учись! Вот и научишься! - подмигнув мне, Соума потянулся за сигаретой, прикурив которую, продолжил:
- Так что, дерзай, дорогая! Уговори Варуну на эту дивную авантюру и организуй мне лучшую рекламную кампанию сезона, да такую, чтобы любая стерва, посягнувшая на мое королевское ложе, подавилась собственной желчью! Я свою часть работы уже выполнил, и поверь, задницу пришлось напрячь еще как! Пришла пора тебе сменить меня на посту!
- Послушай, Соума, это вне моей компетенции! Я раньше никогда…
- Я не могу приехать и заняться этим сам, и ты сама прекрасно знаешь, почему! Ам… прости... - внезапно от его лучезарной улыбки не осталось и следа, когда он прервал меня, напомнив о причине своего отсутствия, - Ты ведь догадывалась, что так и случится, верно? Я не могу… пока что не могу. Может, однажды это изменится, но…не сейчас. Пожалуйста, Шайен, помоги мне! Перестань изображать из себя капитулянта, тебе эта роль плохо удается! Просто сделай свою работу, ладно?! - затем он повернулся к Варуне, - Друг мой, возможно, я произвожу впечатление весьма дерзкого и настойчивого человека, но вы вправе отказаться, если пожелаете... Впрочем, ей это с рук, конечно же не сойдет. Так уж вышло, что сколько бы я не искал, мне все никак не удавалось найти подходящего кандидата, и вот, когда я уже совсем отчаялся, появляетесь вы! Ну разве это не послание свыше?! Сказать, что у вас сногсшибательная внешность - ничего не сказать! Однако даже через экран я вижу, насколько вы энигматичный молодой человек, и это именно то, что мне нужно! Как я и сказал, у Шайен богатый опыт, так что вы в надежных руках. К вам и пальцем никто не прикоснется, что не редкость в нашем бизнесе, должен признать, но за это можете не переживать.
- Хорошо… я... могу подумать? - вздохнул Варуна, пристально глядя в экран.
- Ну разумеется! - воскликнул Соума, как вдруг до нас донесся звук открывающейся двери, - Ох, прошу простить, мне пора уходить!
- Пошел приводить свою распутную жизнь в действие? - напоследок подшутила я, вернув улыбку на лицо своего друга.
- И это тоже! Шайен, я тебе завтра позвоню! Если Варуна согласится, договоритесь, когда ему будет удобно снять мерки и пришли их мне! А пока - хорошего вечера! - на этих словах он повесил трубку.
У меня не хватило духу посмотреть на Варуну, поэтому, издав глубокий вздох, я облокотилась о спинку лавочки и взглянула в небо, где распускались яркими бутонами огни ханаби. Некоторое время никто из нас не говорил ни слова, лишь молча наслаждаясь представшей нашим глазам картиной. Каждый был стеснен бременем выбора и максимально оттягивал момент принятия решения. Первым тишину нарушил Варуна:
- Ну так что, как уговаривать собираешься?
- Натурой не расплачиваюсь, даже не рассчитывай! - усмехнувшись, я наконец решилась посмотреть на него, озаренного перламутровым светом, и он, улыбнувшись в ответ, тихо произнес:
- Ну к натуре мы вернемся позже…
- Что значит, “позже”?! - вспылила я, принимая легкие нотки юмора, в котором каждый из нас нуждался, пока мы прятались в уголках подсознания, пытаясь принять верное решение и переварить произошедшее. Разумеется, представленная Соумой возможность была хорошим шансом для нас обоих, но с другой стороны, глядя на Варуну и понимая его отношение к всеобщему вниманию, я осознала, насколько мне посчастливилось оставаться в тени все это время, если не считать легкие блики, от которых никто не застрахован.
Вновь скрестив пальцы и опустив голову, я сказала, - Если не хочешь, тебя никто не заставляет. Более того, я пойму. Согласившись на это предложение, ты лишь увеличишь свои шансы стать объектом теперь уже всеобщего вожделения. А я, может и не настолько, но все же знаю, как это порой удушает.
- Ты из-за чернил? - я не успела осознать, когда это тема приняла такую радикальную смену сценария, а он, между тем, продолжил, - Я обратил внимание, что ты не ликуешь от собственного изобразительного искусства, особенно, когда в нем принимают участие другие.
- Если ты про вчера и кардиган, который я успешно забыла вернуть, то…
- Вернешь потом. Я про тот момент, когда мы впервые встретились у дороги, - уточнил он, и эти слова ввели меня в замешательство, провоцируя соответствующий вопрос:
- У дороги? А, ты про “Mo;se”! Странно, что-то я не помню, чтобы там была…
- Я говорю о том моменте, когда ты в меня влетела, споткнувшись о бордюр; о зоомагазине “Маленький Хвостик”; об испачканной куртке; о нескольких трещинах на экране телефона, угодившего в витрину, и о чувстве глубокого дискомфорта по дороге к “Mo;se”, когда ты, съежившись, точно неоперившийся птенец, пыталась как можно скорее скрыться от любопытных глаз, во всяком случае, такое у меня сложилось впечатление.
Я не могла поверить собственным ушам, в то время, как в сознании, подобно вихрю, поднимающему опавшую листву, пробудились воспоминания о вчерашнем дне, расставившие все по своим местам.
“А, это были какие-то школьники, я в них влетела, когда этот кретин сигналить начал. Откуда я знаю, симпатичные они или нет! Как я мог упустить ее из виду, черт возьми! Слушай, ты ведешь себя, как капризный ребенок. Да, не спорю, она была красивой, но неужели на ней свет клином сошелся? Жизнь полна сюрпризов, не так ли? Меня зовут В;руна, для друзей - просто В;ру. А ты реальна?”.
Уставившись на него, как на призрака, я наблюдала, как Варуна улыбнулся, указывая пальцем в небо, говоря: “Смотри”.
Когда я подняла голову, последняя симфония ханаби, отыграв свой этюд, попрощалась с нами финальным вальсом семицвета, прежде чем окрасить небо во все оттенки мрака.
- Ну что, пойдем? - тихо спросил он у женщины, которая, не найдя в себе сил ни ответить ни узнать о принятом им решении, лишь молча кивнула, а затем мы оба встали и зашагали по направлению к главным воротам.
На протяжении всего пути Варуна молчал. Иногда он оглядывался по сторонам, когда его зазывали узнать свою судьбу или выиграть плюшевую игрушку “для возлюбленной”, но даже это предположение из уст незнакомца не вызвало во мне желание опровергнуть или подтвердить его. Все чего я хотела - лишь молча прокладывать дорогу сквозь пелену, которой сейчас был окутан мой разум.
- Так вот он какой? - внезапно, пока я скрывалась в собственной тьме, лишенной даже внутреннего монолога, до меня донесся голос, возвращая обратно в реальность, и я осознала, что мы уже стояли рядом с Ситом.
- Почему ты ничего не сказал? - сами по себе сорвались с моих губ слова, которые я предпочла бы не произносить, на что он, внимательно рассматривая моего друга, беспечно пожал плечами:
- А разве это что-то бы изменило? Скорее, тебя бы это напугало, как, например, сейчас.
Повернувшись, он подошел и осторожно положил руки мне на плечи, стараясь говорить как можно тише, - Видишь, ты дрожишь, а зря. Шайен, я ведь ничего не требую и ничего не жду, мне просто любопытно. Когда казалось, что ты была не более, чем плодом плодом моего воображения, мы встретились вновь, значит на то была своя причина, тебе так не кажется? И потом, когда еще выпадет возможность прокатиться на таком байке?
- А?! - окончательно выбитая из колеи резкой сменой темы, я начала смотреть то на Сита, то на него, совершенно не понимая, как реагировать и даже не желая представлять, насколько тупое у меня, вероятно, было выражение лица, но он лишь рассмеялся:
- Это значит, что я согласен на предложение твоего начальника. Вот только… есть у меня одно маленькое условие, если не возражаешь.
- Какое? - не без труда выдавила я, пока он обжигал меня оценивающим взглядом своих изумрудных глаз, в которых мелькал подозрительный блеск.
- Знаешь, я всегда хотел почувствовать себя на месте этих неуемных девиц, а то нечестно как-то получается.
- О чем ты? - глядя на него, я ощущала нарастающее с каждой минутой чувство неловкости, которое зачастую ни к чему хорошему меня не приводит. И тем не менее, не желая делать поспешных выводов, я дала ему возможность и дальше выражать свое негодование в адрес несправедливости бытия.
- Сама подумай! С какой стороны не посмотреть, вечно только женщины принцессами становятся! Это дискриминация, не иначе! Вот я и подумал, а почему бы тебе не стать моим принцем?
Эти слова вконец шокировали меня, и единственное, что смогло соскочить с моих губ, было: “Чего?!”
- Ам, не одолжишь ли свой телефон на секунду? - словно став марионеткой в руках безумного кукловода от накатившей на меня, подобно лавине, информации о внезапной смене пола, я стояла как вкопанная, позволяя событиям идти своим чередом. Подойдя впритык, Варуна прижался так близко, что мне удалось услышать его учащенное сердцебиение и ощутить теплое дыхание на своей шее, пока он доставал телефон из моего заднего кармана. Затем он попросил меня ввести пароль, и я вновь, словно заколдованная, нажала на виртуальные клавиши, в то время как он что-то начал вводить, приговаривая:
- Ну, если мне придется стать достоянием общественности, то, хотя бы сделаю это по-королевски.
После его слов внезапно раздался телефонный звонок, однако мелодия не была похожа ни на одну из мне известных. Именно в этот момент, к своему ужасу, я наконец осознала, что мы только что обменялись номерами.
- Готово! Так вот, Соума там что-то говорил о мерках. Полагаю, их придется снять в твоем бутике, вот только, понимаешь, проблема в том, что я в городе плохо ориентируюсь… так что... - стоя там и внимая каждому его слову с выражением очевидного недоверия в адрес его ориентиров, пока в моем сознании витала мысль “Ну-ну, продолжай”, я примерно догадывалась, о чем меня сейчас попросят. И кто бы мог подумать, что я выбрала себе не ту профессию!
- Боюсь, тебе придется меня сопроводить, - прозвучало подтверждение моих мыслей, - Скажем в эту среду? Это наименее загруженный день в университете, там сейчас экзамены и дипломные работы в разгаре, поэтому я буду очень признателен, если ты заберешь меня, ну, скажем, часа в три на стоянке у входа в главный корпус. Желательно… на нем, - посмотрев в сторону Сита, Варуна вновь обернулся ко мне с улыбкой невинного ребенка, в то время как я, придя в чувства, уже не единожды мысленно сбросила его со скалы.
- Впрочем, можешь этого и не делать, я думаю, Соума не сильно расстроится. К тому же, только посмотри, сколько вокруг красоты! Уверен, среди нее вы отыщите свою, ты не согласна? С таким-то опытом вряд ли у тебя возникнут с этим проблемы. - отойдя на несколько шагов, иронично проговорил он, и хотелось бы мне сказать, что выбор у меня был, однако своими словами он мне его не оставил.
- Хо... рошо, - пробурчала я себе под нос.
- Что, прости? - я знала что он прекрасно меня расслышал и не могла передать словами степень своего раздражения по поводу этого невинного лица. Но, решив взять себя в руки, повторила ранее сказанное, лишь для того, чтобы получить очередную издевку, - Прости, ты так тихо говоришь, что я ничего не слышу.
- Хорошо-хорошо, принцесса! Твоя взяла! Я заеду за тобой на своем пегасе! - не выдержав, я крикнула так, что проходящие мимо люди обернулись. Некоторые из них даже хихикнули, вот только мне было не до смеха. А кому было бы, когда карма раз за разом клюет тебя в задницу, да еще и иронизируя:
- Только смотри, мой дорогой принц, не опаздывай, а то принцесса расстроится!
- Да я тебя сейчас… - хотела я уже прокричать все, что о нем думаю, но резко, словно вспышка молнии, Варуна подошел, приложив палец к моим губам и вновь посмотрел мне в глаза. Он становился все ближе и ближе, пока мы уже чуть ли не касались друг друга кончиками носов, а потом тихо прошептал:
- Тогда буду ждать вас с нетерпением, мой дорогой принц!
Все что мне оставалось, это издать протяжный вздох, стараясь сохранять самообладание от накативших на меня раздражения, усталости и знакомого желания сбежать из хватки его изумрудных глаз, но почему-то в этот раз тело отказывалось сдвинуться с места. Решив пойти у него на поводу и отплатить Варуне той же монетой, я медленно отодвинула его палец в сторону, заключив в своей руке, а затем подошла так близко, что наши губы едва не соприкоснулись, отчего он слегка вздрогнул. Наблюдая, как у меня на глазах растворяется ранее самонадеянная улыбка, я обрела собственную, говоря:
- До встречи, принцесса! - прежде чем поднести его руку к своим губам и нежно поцеловать. Когда я вновь посмотрела в его глаза, в них отобразился легкий оттенок замешательства, вызвавший у меня лишь еще большее желание поддразнить своего самонадеянного спутника, поэтому, наградив его самой чувственной улыбкой, которую только могла изобразить, я провела тыльной стороной ладони по его щеке, а затем, резко отстранившись, направилась в сторону Сита.
Когда мой друг был готов увезти меня прочь от этого обжигающего взгляда, что я ощущала каждой пядью своего тела, и от охватившего стыда за совершенный минутой ранее поступок, Варуна внезапно окликнул меня:
- Эй, Шайен, ты опять кое-что забыла.
- И что же? - я посмотрела в его сторону
- Обернуться.
Глядя, как он уходит и сказав на прощание “До встречи”, я испытала легкое чувство дежавю. Разумеется, в моем сознании бушевало множество вопросов, и в какой-то степени я даже злилась на саму себя за бессчетные противоречия, что сковывали меня в присутствии этого юноши, до тех пор, пока он не скрылся из виду. И как только это произошло, словно по щелчку пальца цепи, ранее сдавливавшие мое горло, с грохотом пали, обнажая истинную природу моего естества, стирая любые признаки улыбки на лице.
- Хаа… - выдохнув, словно после марафонского забега, я облокотилась о Сита, перелистывая события сегодняшнего дня в своей голове. Со стороны могло сложится впечатление, будто я была простой женщиной, не знающей, чего она хочет, когда на самом деле все было ровно наоборот. Я то как раз знала чего хочу, и все сопутствующие сомнения с противоречиями были ярким тому подтверждением.
- Не стоило сегодня приходить... - тихо прошептала я, вновь посмотрев в обнаженное небо, где, как казалось, не осталось ни единой звезды. И все же сквозь густую листву, нависшую надо мной, подобно взору могучего колосса, одна единственная - словно его глаза - светила особенно ярко, будто открывая затянувшиеся раны, в которых прятались мои истинные чувства, слетевшие с губ внезапным порывом теплого ветра.
“И как прикажешь поступать?”.
Но, разумеется, ответа не последовало, впрочем, я и так его знала. Предвестником ему служили непрекращающиеся удары моего ранее бесцветного сердца, ожившего перед неистовым водоворотом судьбы.
Глава 2 Дети Стигмы
© Copyright: Елизавета Кардева, 2020
Свидетельство о публикации №220042800141
Свидетельство о публикации №220042800141
Рецензии