8. 4 Работа над собой. Две личности

              Из книги «В поисках чудесного» П.Д. Успенского (слова Г.И. Гурджиева):

(стр. 187)  «Пока человек принимает себя за одну личность, он не сдвинется с места. Его работа над собой начинается с момента, когда он ощутит в себе двух человек. Один из них пассивен, и самое большое из того, что он может делать, - это регистрировать или наблюдать происходящее с ним.  Другой, который активен и говорит о себе в первом лице, - это в действительности, только «Успенский», «Петров» или «Захаров».

Вот первое, что необходимо глубоко понять человеку. Начав правильно думать, он вскоре увидит, что пребывает во власти своего «Успенского», «Петрова» или «Захарова». Неважно, что он планирует, что намерен сделать или сказать, - не «он», не его «я» будет выполнять это, делать или говорить, а его «Успенский», «Петров» или «Захаров»; и уж конечно, они сделают или скажут это не так, как сделало или сказало бы «я», по-своему, со своими собственными оттенками значений, которые зачастую совершенно изменяют то, что хотело сделать «я»».

              Интересно, «я» человека это понимает, осознаёт? Как осознают свои имя и своё «я» маленькие дети?

«С этой точки зрения существует определённая опасность, возникающая с первого момента самонаблюдения. Начинает самонаблюдение «я»; но его немедленно подхватывает и продолжает «Успенский», «Петров» или «Захаров». А «Успенский», «Петров» или «Захаров» с первых же шагов вносят в это самонаблюдение небольшое изменение, которое кажется незначительным, однако же коренным образом меняет всё дело.

Вообразим, например, что человек по имени Иванов услышал описание этого метода самонаблюдения. Ему сказано, что человек должен разделить себя: с одной стороны «он», или «я», с другой  -  «Успенский», «Петров» или «Захаров». И он разделяет себя буквально так, как слышит. «Это я, - говорит он, - вот это Успенский, Петров или Захаров. Он никогда не скажет об Иванове, то есть не назовёт своего имени».

             А надо бы было, так как он самонаблюдает себя. Фамилия Успенского дана для примера.

«… когда человек понимает свою беспомощность перед лицом «Успенского», его отношение к себе и к «Успенскому»   в нём перестаёт быть безразличным или равнодушным.

Самонаблюдение становиться наблюдением за «Успенским». Человек понимает, что он – это не «Успенский», что «Успенский» - всего лишь маска, которую он носит, роль, которую он бессознательно играет и, к несчастью, не в силах перестать играть; роль, которая управляет им и заставляет делать и говорить тысячи глупостей, тысячи вещей, которые сам он никогда бы не сказал и не сделал».

             Такая личность сформировалась под воздействием внешней среды, а возможно, и  благодаря некоторым сущностям.

«Если он искренен с самим собой, он чувствует, что находится во власти «Успенского», и в то же время чувствует, что он – это не «Успенский». Он начинает бояться «Успенского», воспринимать его своим «врагом». Ведь что бы он ни захотел сделать, всё перехватывает и изменяет «Успенский». «Успенский»  - его «враг», ибо желания, вкусы, симпатии, мысли и мнения «Успенского» или противоположны его собственным мнениям, взглядам, чувствам и настроениям, или не имеют с ними ничего общего. И в то же время «Успенский» - это его господин, а он оказывается рабом «Успенского». У него нет собственной воли, Он не имеет возможности выразить свои желания, так как всё, что он хотел бы сделать или сказать, будет сделано за него «Успенским».

На этом уровне самонаблюдения человеку необходимо понять, что его цель заключается в освобождении от «Успенского». И поскольку он не может освободиться от «Успенского,  ибо «Успенский» - это он и есть, постольку он должен  подчинить себе «Успенского» и заставить его делать не то, что хочется  в данный момент «Успенскому», а то, что хочет делать он сам. Из господина «Успенский»  должен стать слугой».

            Допустим, что всё это так. Но где та грань, что разделяет желания «я» и «Успенского»? Как узнать, где чьи желания?

«Первая часть работы над собой заключается в том, чтобы отделить себя от «Успенского», отделиться от него на самом деле, держаться от него в стороне. Но следует помнить о том, что всё внимание должно быть направлено  на «Успенского», потому что человек не в состоянии объяснить, что же такое в действительности представляет собой он сам. Однако он может объяснить себе, что такое «Успенский» - и с этого ему следует начать, памятуя в то же время, что он – не «Успенский».

Опаснее в данном случае полагаться на собственное суждение. Если человеку повезёт, рядом с ним может оказаться кто-то другой, кто сумеет сказать ему, где находится он и где «Успенский». И не только по отношению к себе, но и по отношению к другим он будет думать, что знает и видит их «Успенских». Конечно всё это самообман. На этой  стадии человек не может ничего видеть ни в себе, ни в других. И чем больше он убеждён, что видит что-то, тем больше он заблуждается. Но если он способен хотя бы в малой степени быть откровенным с собой, если он на самом деле желает знать истину, тогда он может найти точное и безошибочное основание для того, чтобы правильно судить о себе, а затем и о других людях. Однако всё дело упирается в то, чтобы стать искренним с собой, а это никоим образом не легко. Люди не понимают, что искренности  необходимо учиться. Они воображают, что искренность или неискренность зависит от их желания или решения. Но как человек может быть искренним с самим собой, если он вполне искренне не видит в себе того, что должен видеть? Кому-то нужно показать всё это человеку; а отношение последнего к показывающему ему истину должно быть правильным, таким, что поможет увидеть  показываемое, не помешает его увидеть, как это редко бывает, когда мы думаем, что уже всё знаем.

Это очень серьёзный момент в работе. Тот, кто в подобное мгновение потеряет направление, впоследствии никогда его не найдёт. Нужно помнить, что человек, каков он есть, не располагает средствами отличить «я» от «Успенского» внутри себя. Даже пытаясь это сделать, он будет лгать самому себе и сочинять всякий вздор; он никогда не увидит себя в истинном свете. Следует уяснить себе, что без помощи извне человек никогда не сумеет увидеть себя.

Чтобы узнать, почему это так, вы должны припомнить многое из того, что было сказано раньше. Как говорилось выше, самонаблюдение приводит человека к пониманию того, что он не помнит себя. Неспособность человека вспомнить себя – одна из главных характерных черт его бытия и причина всех прочих его недостатков. Неспособность вспомнить себя проявляется во многом. Человек не помнит о своих решениях, не помнит те обещания, которые давал самому себе, не помнит того, что говорил или чувствовал месяц, неделю, день или даже час назад. Он начинает какую-нибудь работу, а немного спустя уже не помнит, зачем он её начал. В особенности часто это происходит в связи  с работой над собой. Человек в состоянии вспомнить обещание, данное кому-то другому, только с помощью искусственных ассоциаций, которые в нём воспитаны, а они, в свою очередь, связаны с искусственно созданными понятиями «чести», «честности», «долга» и так далее. Вообще же говоря, можно утверждать, что если человек вспоминает одну вещь,  он забывает десять других, помнить которые для него гораздо важнее. И особенно легко человек забывает то, что относиться к нему, все «умственные фотографии» самого себя, которые он, возможно, сделал раньше.
А это лишает взгляды и мнения человека устойчивости и точности. Человек не помнит того, что думал и говорил; и он не помнит того, как он думал и как говорил.

Это, в свою очередь, связано с одной из особенностей отношения человека к себе и ко всему окружающему, а именно: он постоянно «отождествляется», с тем, что в данный момент привлекает его внимание, его мысли, желания, воображение».