М. Саидов. Странное наказание. Пер. А. Курбановой

                Долго не мог Имацци решиться на реконструкцию отцовского дома: ведь этот был молчаливым свидетелем его беззаботных детских шалостей и бесшабашной молодости. Но в один из прекрасных весенних дней он поднялся на пригорок перед аулом и стал осматривать весь аул.
                «Среди двухэтажных домов, построенных из пиленного дербентского камня, моя ветхая сакля со скошенными окнами и плоской глинобитной крышей, кажется совсем уродливой. Мой дом портит вид аула, как плешивый телёнок портит вид целое стадо. Нужно немедленно обновить дом, доставшийся мне от отца», – подумал Имацци, планируя купить стройматериалы и созвать каменщиков из соседнего аула. Реконструкцию начать он решил начать, посоветовавшись с мастерами.
                Пока он договаривался в соседнем ауле о цене предполагаемой работы, его конь, привязанный к калитке, скинул с головы уздечку, и зашел в колхозный сеновал. Сторож Куса поймал нарушителя и привёл в колхозный хлев. Председатель колхоза решил наказать пришельца из соседнего села и заодно показать односельчанам, что их ждет, если их скотина окажется на колхозном сеновале.
                – Кунак Имацци, я могу оказать все почести, которые нужно оказать гостю, но конь твой забрался не в мой двор, а поел колхозное сено и нагадил на колхозной соломе. Поэтому на тебя, как на хозяина коня, я налагаю штраф в размере пятнадцати рублей.
                – Уважаемый Муса, у меня в карманах только пять рублей.
                – А ты, кунак Имацци, вернись в Катанух, принеси все пятнадцать рублей и забери своего коня.
                – Катанух отсюда далёк. Как я могу вернуться в свой аул, если вы не возвращаете мне коня.
                – Пока, здесь, на этом столе, не будут деньги, коня мы не отпустим, правильно я говорю, Куса?
                – Совершенно правильно, товарищ Муса.
                – Если вы не вернете моего коня, то я сделаю то, что сделал мой сосед, когда ваши сельчане заперли его коня в конюшне, – спокойно ответил Имацци.
Сторож Куса удивленно посмотрел на Мусу, а Муса – на Кусу. А потом оба вместе – на уборщицу Басират, которая стояла у дверей и, разинув рот, слушала пререкания взрослых мужчин.
                Но ни Муса, ни Куса, на  Басират, оказалось, не знали ничего о наказании, которому подвергли соседа Имацци.
                – Да продлит Аллах твои годы, дорогой кунак, скажи, пожалуйста, какому наказанию подвергся твой сосед, когда задержали его коня.
                – О том, что сделал мой сосед, я не буду рассказывать. Да и время неподходящее для разговоров. Но…  если вы не вернете коня, я сделаю то же самое, что сделал мой сосед, Тогда уж, не вините меня…
                Председатель колхоза Муса взволновался, сторож Куса растерялся. А уборщица  Басират лишилась покоя, пытаясь узнать о таинственном наказании, что глаза у неё заблестели, как у совы при виде суслика. Они все вместе решили вернуть коня, а потом попросить Имацци, рассказать о столь любопытном наказании.
Как только Имацци получил уздечку, он оседлал коня, сел верхом и пришпорил коня во весь опор.
                Крупнотелая Басират тут же схватила коня под уздцы и прошипела:
                – Нет, дорогой кунак, никуда ты не поскачешь, пока не расскажешь, что же такого сделал твой сосед.
                – Когда ваши сельчане заперли коня моего соседа, он оставил им коня, взвалил на свои плечи седло и пошёл пешком домой, – улыбнулся Имацци, вырывая из рук Басират уздечку.
                – Всего лишь пошёл пешком домой? – засмеялся Муса.
                – Я-то думал, что он придумал какое-то необычное наказание, – захохотал Куса.
                – Оставил целого коня, чтобы не заплатить мизерный штраф? – всплеснула руками  Басират.
                – Но я – не мой сосед, чтобы повторить его наказание, – пришпорил коня Имацци.
                – Имацци любого из нас оседлает, но с седлом за спиной не уйдет,- восхищенно покачал головой Муса.