М. Саидов. Медовая болезнь. Пер. А. Курбановой

             Катанухцы говорят: «Трудно содержать белого коня в сарае и в сакле девушку в годах». Матери спешат выдать дочек замуж раньше, чем сами дочки этого захотят. Считают, что так и голове спокойнее и на душе легче. Имацци тоже решил последовать примеру своих односельчан: дал согласие сватам, выдать дочку замуж, как только ей исполниться восемнадцать лет. Раз уж дал сватам слово, надо собирать приданое для дочери. Как назло, в моду вошёл обычай, включать в приданое старинную посуду и утварь.
              Чтобы не огорчить любимую дочку, Имацци стал ходить из аула в аул, выискивать и скупать старинную медную, бронзовую и особенно фарфоровую посуду. В поисках посуды он оказался в ауле Халамахи, что означает Большой аул. Гаджибахмуд из Халамахи, старинный кунак Имацци, вызвался помогать катанухцу. Вместе они обошли весь аул, но ничего подходящего не нашли.
              – Слушай, Имацци, у меня больше девочек нет, чтобы выдавать замуж. Пока новорожденные внучки подрастут, вряд ли этот обычай сохраниться. Давай я тебе продам нужную тебе посуду, и заодно сядем в тени, почаёвничаем.
Уставший и голодный Имацци обрадовался неожиданному приглашению. Гаджибахмуд первым делом принес старинную пиалу, доставшуюся от прабабушки.
              – Другому человеку я бы ни за что не продал: это как-никак семейная реликвия. Но для славного кунака ничего не жалко. Ты только посмотри, Имацци, какой здесь удивительный узор. В наши дни ничего подобного днём с огнём не поищешь.
              – Действительно, глубокоуважаемый Гаджибахмуд, ты мне предложил пиалу редкой красоты. Мне даже неудобно брать его у тебя.
              – Ничего, Имацци, бери: пиала красива, но деньги краше.
              Тем временем жена Гаджибахмуда принесла еду.
              – Давай, Имацци, перекусим и отведаем и вкус нашего мёда. Я никак не забуду, какой вкусный мёд поел я у тебя. Язык можно было проглотить с твоим мёдом. Да-да, никогда и нигде я не ел такого вкусного мёда, как в твоём доме…
              Имацци, который никогда не страдал от недостатка аппетита, сразу  набросился на мёд. Видя, как зачастила ложка кунака в горшочек с мёдом, у Гаджибахмуда гласа стали коситься. Он даже перестал трапезничать, невольно считая ложки, отправляющиеся в рот гостя.
              – Я слышал, почтённейший Имацци, не знаю, правда это или нет, но тот, кто употребление большого количества сладкого приводит к сердечным недугам…
Имацци с изумлением поднял голову, перевёл дыхание и улыбнулся своему кунаку:
              – Однажды, Гаджибахмуд, наш бригадир был в гостях у агронома. Хозяин дома предложил гостю кислое молоко с хлебом, сыр и сметану. Бригадир набросился на сметану. Уписывая хлеб и отправляя сметану в рот большой ложкой, гость ел, будто целый месяц сидел на голодной диете. Агроном, замечая, как опустошается тарелка со сметаной, промямлил:
              – Сметану лучше кушать чайной ложкой.
              – Так тоже неплохо, – ответил гость, не поняв намёка. Но я – не бригадир МТФ. Я понял твой намёк, многоуважаемый Гаджибахмуд, –  вновь улыбнулся Имацци, переставая кушать.
              Гаджибахмуд почувствовав, что камешки летят в его огород, стал оправдываться, назвал даже фамилию учёного-исследователя:
              – Честное слово, Имацци, я серьезно. Даже наш участковый врач рассказывал на годекане, как даже сахар, содержащийся в хлебе, может влиять на сердце. Поэтому больным, страдающим  сахарным диабетом, дают диетический хлеб и чай без сахара…
              «Хотел бы я посмотреть на наши сердца, чтобы узнать чьё сердце больше страдает. Моё, которое принимает мёд и на твоё сердце, которое чувствует, как уменьшается мёд в горшочке», – подумал Имацци, глядя с прищуром на хозяина дома.
              Через несколько дней Гаджибахмуд  приехал в Катанух и остановился у Имацци. Ашура приготовила кукурузный хинкал с сушеным мясом. Имацци налил в рог шипучую бузу.
              – Пусть приумножаются наши стада, дорогой кунак, и зреют поля, чтобы часто можно было готовить хинкал с мясом, от которого никогда не страдает сердце! Деркаб!