Мне приснился Марк Бернес

Мне приснился сон, будто в сумерках сижу я на скамейке в совершенно чужом дворе и смотрю сквозь щели старого деревянного забора на заходящее солнце. Вдруг во двор с улицы зашел мужчина и сел рядом со мной. Я посмотрел на него и вид его меня поразил: лицо незнакомца было как будто было высечено из тёмного мрамора и на нём отражался отблеск заката. Лицо этого человека мне показалось очень знакомым, но кто это я никак вспомнить не мог.               

Я решил спросить его, мужчина мне тихо ответил: «Бернес». Я был поражен: со мной рядом сидел знаменитый Бернес! Тут же вспомнил, что зовут его Марк, а вот отчество забыл и сказал нерешительно: «Марк…» и замолчал, надеясь, что он подскажет, а обращаться же к нему без отчества мне было как то неудобно.

Бернес добавил: «Наумович». Я сказал: "Марк Наумович, мы Ваши песни любим и  помним с детства! А Ваши знаменитые «Шаланды полные кефали», мы очень часто пели. Но наши юные сердца особенно тронула Ваша новая песня, которую мы услыхали по радиоле "Чайка" на длинных волнах у моего приятеля Виктора Азова вечером 9 мая 1962 года. Это была песня про Серёжку с Малой Бронной и Витьку с Моховой". Спойте её пожалуйста!

И Марк Бернес запел:

-В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Серёжка с Малой Бронной
И Витька с Моховой

А где - то в людном мире,
Который год подряд
Одни в пустой квартире
Их матери не спят

Свет лампы воспалённой п
Пылает над Москвой
В окне на Малой Бронной,
В окне на Моховой               

Друзьям не встать,
В округе без них идёт кино                               
Девчонки, их подруги,
Все замужем давно               

Но помнит мир спасённый,
Мир вечный, мир живой               
Серёжку с Малой Бронной
И Витьку с Моховой...               

Бернес замолчал, склонив голову, задумался, а потом, словно очнувшись, запел:   

- Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью
Куда теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою

Пошел солдат в глубоком горе
На перекрёсток двух дорог
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок

Стоит солдат
И словно камни
Застряли в горле у него
Сказал солдат:
«Встречай Прасковья героя – мужа своего

Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол
Свой день, свой праздник возвращенья,
К тебе я праздновать пришел"

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал
И только тёплый летний ветер
Траву могильную качал

Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой

Не осуждай меня Прасковья,
Что я пришел к тебе живой
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой

Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам
И пил солдат из медной кружки
Вино с слезою пополам

Он пил солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил
Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил

Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд
А на груди его светилась
Медаль за город Будапешт

Марк Бернес пел, а я смотрел на него и вдруг заметил, как по его щеке покатилась слёза. Потом Бернес быстро поднялся и, не сказав ни слова, ушел в темноту.