Мне приснился Марк Бернес

Мне приснился сон, будто я поздним вечером сижу на скамейке в незнакомом дворе. Перед моим лицом старый деревянный забор, сквозь щели которого вижу закат солнца. Вдруг с улицы во двор зашел мужчина и сел рядом со мной. Я посмотрел на него и вид незнакомца меня поразил: лицо его было будто высечено из тёмного мрамора и лучи заката отражались на нём! Интригующим было и то, что лицо этого незнакомца мне показалось очень знакомым, но кто это я не мог вспомнить.               

Тогда я решился спросить его, мужчина тихо ответил: «Бернес». Я был поражен: со мной рядом сидел знаменитый Бернес! Тут же вспомнил, что зовут его Марк, а вот отчество забыл и нерешительно сказал: «Марк…» и замолчал, надеясь, что он подскажет. Обращаться к неиу без отчества мне было неудобно.

Бернес сказал: «Наумович». Тогда я обратился к нему: "Марк Наумович, мы Ваши песни любим и помним с детства! А знаменитые Ваши «Шаланды полные кефали...», мы часто сами  пели! Я хорошо помню тот день, когда на длинных волнах мы с моим приятелем Виктором Азовым впервые услышали Вашу новую песню. Это было вечером 9 мая 1962 года, я был у Виктора дома, когда он включив радиолу "Чайка", настроил на Москву и зазвучал Ваш голос.  Это была Ваша знаменитая новая песня про Серёжку с Малой Бронной и Витьку с Моховой". Спойте её пожалуйста!

И Марк Бернес запел:

-В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Серёжка с Малой Бронной
И Витька с Моховой

А где - то в людном мире,
Который год подряд
Одни в пустой квартире
Их матери не спят

Свет лампы воспалённой п
Пылает над Москвой
В окне на Малой Бронной,
В окне на Моховой               

Друзьям не встать,
В округе без них идёт кино                               
Девчонки, их подруги,
Все замужем давно               

Но помнит мир спасённый,
Мир вечный, мир живой               
Серёжку с Малой Бронной
И Витьку с Моховой...               

Бернес замолчал, склонив голову задумался, а потом, словно очнувшись, снова запел:   

- Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью
Куда теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою

Пошел солдат в глубоком горе
На перекрёсток двух дорог
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок

Стоит солдат
И словно камни
Застряли в горле у него
Сказал солдат:
«Встречай Прасковья героя – мужа своего

Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол
Свой день, свой праздник возвращенья,
К тебе я праздновать пришел"

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал
И только тёплый летний ветер
Траву могильную качал

Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой

Не осуждай меня Прасковья,
Что я пришел к тебе живой
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой

Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам
И пил солдат из медной кружки
Вино с слезою пополам

Он пил солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил
Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил

Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд
А на груди его светилась
Медаль за город Будапешт

Марк Бернес пел, а я смотрел на него и вдруг заметил, как по его щеке скатилась слёза. Потом Бернес быстро поднялся и, не сказав ни слова, ушел в темноту.