Рыцари слова

РЫЦАРИ СЛОВА (20-21.07.2013)

Поэтический турнир «Рыцари слова», который организовал Александр Морозов, проходит уже не первый год. Я уже несколько раз пытался вырваться на этот фестиваль, но всё как-то не получалось, то из-за работы, то наоборот из-за отдыха в Крыму, то из-за мероприятия, на котором я получал литературную премию, но в этом году я решил, что пора, заранее подав заявку на койко-место (фестиваль-то идёт 2 дня). К тому же в этот раз я зову с собой соратников из ЛитО «Стражи весны», но, увы, Александр Курапцев и Вера Агаркова, с которыми мы в прошлом году собирались, но не попали на фестиваль, в этом году не могут, но зато дали согласие Виктория Полякова, Оксана Егорцева и Ольга Рева.  А чуть позже решилась и Анастасия Клименко.
Итак, решено, выезжаем 20 июля поездом. Поезд – это условие Вики Поляковой, не любит она автобус, и мне приходится уступить, хотя это оказалось вполне удобным способом. Но всё-таки, Настя Клименко из-за проблем с устройством на работу, подъедет из Донецка сама, немного с опозданием, поэтому просит, чтобы мы её зарегистрировали.

***

Утро, я, Вика, Оля и Оксана на перроне Горловского вокзала встречаем нашего экс-стражевца Алексея Коломийца (исключённый по собственной инициативе), которого заставляем сфотографировать наш отряд. Все бодрые и нарядные, с минимальным набором вещей (у меня в сумке 2 запасные футболки с коротким и длинным рукавом, остальное – мои книжки на обмен с друзьями). Подходит поезд, мы набиваемся в одно купе, чтоб не сидеть по разным местам, которые у нас разбросаны по всему вагону. Летний сезон, вагон, скорее всего, дополнительный, затасканный и «убитый», в купе, которое мы оккупировали, нет стекла в «форточке». Наши соседи с верхних полок завешивали ночью это окно одеялами, но это им мало помогло, летние ночи в этом году сродни октябрьским.
Ехать нам недолго и уже через час мы высаживаемся на железнодорожном вокзале, где нос к носу сталкиваемся с Сашей Морозовым, а он в свою очередь встречает не только нас, но и макеевчан Елизавету Хапланову и Ирину Горбань, которые приехали этим же поездом. На площадке перед мостом в город уже кучкуется группа луганчан: Михаил Квасов с Татьяной Паршиной, Александра Фрольченкова и Наталия Мавроди. Саша говорит, мол, сейчас через пять минут подойдёт ещё один поезд с гостями, и можно будет идти в Школу искусств на регистрацию.
Итак, мы переходим по железнодорожному мосту в город, и почти сразу оказываемся на Центральной площади города, где располагается и «белый дом», и центральная библиотека, и Главпочтамт, и Школа искусств. И в этом храме культуры царит праздничная суета. Гости прибывают со всех сторон и регистрация идёт полным ходом, я слышу, что записались люди из Крыма и Ростовской области и география участников не может не радовать. Я радостно здороваюсь с Виталием Свиридовым, с Виктором Шендриком. Так же я вижу Андрея Шталя, с которым давно знаком, но только по переписке в соцсетях, Людмилу Логошу, Виталия Михайлова и других красноармейцев, появляются дончане, а среди них и наша Анаит Агабекян. Кругом радостные лица, предвкушающие незабываемое общение. И суета возле административных столиков. Вика записывается на «Детскую» номинацию и «Философскую».  Я записываюсь на две номинации: «Пейзажная и любовная лирика» и «Гражданская и философская». И Оля, и Оксана записываются туда же. Я звоню Насте Клименко, спрашиваю, куда её записать, и она также просится в эти номинации.  Я спрашиваю её: «А ты скоро будешь на месте?», на что она отвечает: «Мы только что въехали в Дебальцево». И я иду встречать нашу звёздочку на автостанцию. Настя, в отличие от нас, приехала с весьма объёмным чувалом, поэтому помогаю ей донести сумку. Сходу нас уже ждёт Оксана Егорцева перед залом, где идёт отбор в «Пейзажной» номинации, и говорит, чтобы мы поторопились – уже наша очередь на подходе, а они уже, мол, отстрелялись, и она уходит на второй этаж – занимать нам очередь на «Гражданскую».
Мы заходим в тот самый рояльный (малый) зал, где в марте месяце чествовали ЛитО им. В. Сосюры, садимся в первом ряду. В жюри сидят Наталия Владимировна Мавроди и Александра Борисовна Фрольченкова. Наша очередь подходит быстро, я шепчу Насте: «Напротив рояля не становись, а то оконный свет размывает лица, становись перед колонной, а то у нас фото не получатся». И вот первая выходит Настя, реакция по-доброму хорошая, затем, передав камеру в руки Анастасии, читаю я, реакция зала есть, но есть и недоумённые вопросы, мол, а правильно ли писать Лаокоон, не Лакоон ли? Убеждаю, что моё написание-произношение правильное и, откланявшись, тихонько с Настей ретируемся, идём искать «гражданку».
Зал, где читают гражданскую и философскую лирику, значительно скромнее размерами, но зато переполнен желающими выступить в этой номинации (она оказывается самой многолюдной). За столиком жюри, вместо заявленных трёх судей, пока наблюдаются только двое: Виктор Шендрик и изящная темноволосая дама лет сорока, которую я вижу в первый раз. Она в голубой «фирменной» футболке клуба авторской песни «Капля» города Луганска и в кокетливой пышной юбке.
Мы занимаем места и сидим, внимая читающим. Буквально перед тем, как подходит моя очередь, Виктор Шендрик потихоньку поднимается и уходит на перекур, я выхожу, отдаю тексты даме в жюри, и успеваю прочитать её имя на оценочном листе «Татьяна Березовская». Начинаю читать произведения, почему-то реакция на мои стихи весьма бурная, я дочитываю третье стихотворение, отдаю тексты Татьяне и сажусь на своё место в зале. А в это момент заходит Шендрик и спрашивает заинтриговано у Татьяны Березовской: «А что тут за овации?», и Березовская отвечает: «Ну, так – Нечипорук выступал!». А я, усевшись в среднем ряду с камерой наперевес, продолжаю фотоохоту, слушая выступающих. Особо в память врезается выступление Андрея Шталя, а затем весьма интересную вещь читает Виталий Свиридов, которую он называет «Отрывок из поэмы «Голгофа Николая Гоголя». Мурашки идут по спине от текста и интонации автора, но подсознанием понимаю, это – не фестивальная вещь, слишком длинная она для подобного формата, но реакция зала восторженная. И я понимаю, что это – Вещь с большой буквы. Наконец-то появляется третий член жюри  – Толстоус Василий Николаевич, который, не мешая выступающим, просматривает работы уже отчитавшихся. Затем выступают наши «стражи весны» – Анаит Агабекян из Донецка, а затем горловчанки одна за другой: Оксана, Оля, Вика, после чего они начинают мне делать знаки, мол, не пора ли пойти освежиться? Дослушав выступление Насти Клименко, мы выходим на улицу, и принимаем решение, пока есть время – перекусить.
Рядом супермаркет, мы заходим и покупаем соки, сырки, булки и приобщаем всё это к заготовленным сухпайкам. Я покупаю пару банок пива, зная, что когда вечером появится спиртное, мне можно будет чем-то поддержать компанию. Размещаемся на скамейке под пышным каштаном рядом со Школой искусств и подкрепляемся. Вся Центральная площадь утопает в буйной  зелени, это даже не площадь, а сквер, учитывая, что лето не жаркое, сквер полон жизни, и в полдень достаточно отдыхающих и детей, а на некоторых скамейках возле школы уже то там, то сям раздаются гитарные аккорды, – у бардов тоже перерыв.
 После  нашего полевого ланча возвращаемся к Школе, где на крыльце уже собираются «отстрелявшиеся» литераторы, мы общаемся, делимся новостями и впечатлениями, и ждём, когда жюри подготовят списки финалистов и объявят открытие фестиваля. Появляются на перекуре и члены жюри, значит, вот-вот начнётся открытие. Тут ко мне подходит Виктор Шендрик и интересуется, мол, не против ли я, если он в своей повести, где нарочито будут мелькать непривычные зашифрованные топонимы, Горловку он назовёт Нечипоруковкой. Конечно же, я не против, и  говорю, дескать, что заинтригован и буду ждать момента, чтобы ознакомиться с его произведением.
И вот, наступает момент официоза. В большом зале Школы начинается официальное открытие Турнира. Выступают представители городских и районных властей, а затем Александр Морозов предоставляет слово членам жюри, которые объявляют финалистов в каждой из номинаций и все финалисты приглашаются для выступления на сцену. Я попадаю в финал и в одной, и в другой номинации, так же как и Настя Клименко, поэтому на сцену мы выходим по два раза. И вдруг, финалисты заканчиваются, и мне становится очень обидно за моих горловчанок-соратниц. Я знаю потенциал «своих» девочек, и результат меня огорчает. И девочки мои заметно приуныли. Но, фестиваль – это не литературный конкурс, тут многое зависит от субъективности и от качества подачи материала…  Хотя… Хотя, Виталий Свиридов, который своей поэмой пронзил меня подачей до дрожи, тоже не попал в число финалистов, увы – неформат!
Стихи прочитаны, песни спеты. После участников выступают члены жюри, а потом нас просят с вещами на выход. Мы собираемся на крыльце в ожидании транспорта, который повезёт нас на место дислокации, и где будут проведены основные мероприятия. Как нам сообщают, жить мы будем в Детском оздоровительном лагере «Салют». Дело в том, что за год до этого фестиваль проводили на берегу Углегорского водохранилища в Светлодарске, там есть и гостиница, и общежитие для участников. Но в этом году весною на Углегорской ТЭС (градообразующее предприятие) случился глобальный пожар, и сейчас ведутся восстановительные работы, рабочие заняли все гостиницы и общаги городка. Поэтому в этом году место дислокации располагается на границе  Дебальцевского района Донецкой области с посёлком Чернухино, в небольшом байрачном лесу на берегу тоненькой речки (по-моему, речушка тоже так и называется Чернухина). В этом лагере уже проводился самый первый турнир. С койкоместами в лагере сложновато, а потому, когда набралось определённое количество заявок на участие, Александр Морозов начал предлагать либо приезжать с палаткой, либо воздержаться от участия в этом году, так как спать будет негде. Одним словом – форс-мажор. И вот Лиза Столетова из Алчевска трубит в горн (с этого года она у нас главный горнист Союза писателей), и мы грузимся в два автобуса, в «Богданчик» и «ПАЗик», и покидаем город. Едем по трассе недолго, после резкого виража мы сворачиваем по узкой ленточке асфальта в лесок. Дорога настолько узка, что автобусы едут сквозь объятья лиственных деревьев, и ветви рвутся в салоны сквозь окна и верхние люки. Ну, вот и ДОЛ «Салют», выходим из автобуса и поёживаемся, после относительно тёплого  городского климата, в лесу чувствуется свежесть, да нет, даже не свежесть – настоящий июльский холод! И я понимаю, что зря я пожалел места в сумке для джинсовой куртки. Когда мы проходим возле речушки, протекающей по территории, я понимаю, что чистая и быстрая вода добавляет холодка к лесному климату. Лесок, в принципе, остаётся за воротами, сами корпуса находятся на взгорье, и только по краю этого холма растут лиственные деревья. Один корпус, похожий на инопланетный корабль, в данный момент не жилой, для нас подготовлен другой, обыкновенный п-образный корпус без удобств, но в два этажа.
Мы поднимаемся по ступеням к этому основному корпусу, и мужчин заселяют всего за 30 гривен в тридцатиместную (!) палату. Я успеваю занять в углу под стенкой кровать и тумбочку, потому что в центре между  кроватями такие минимальные проходы, что если кто-то из соседей будет спать беспокойно и размахивать руками во сне, то можно весьма неожиданно получить по сопатке. Но спасибо и за это, учитывая, какая холодрыга на дворе, располагающимся в палатках на берегу речушки конкурсантам не позавидуешь. И если в городе возникали вопросы, мол, далеко ли до озера, до пляжа, не глубоко ли там, то вкусив до дрожи атмосферу этих мест, вопросы о купании растворились, как и не бывало.
Кстати, у девочек, девушек, женщин условия немного лучше: шести- и семиместные номера. У членов жюри вроде бы четырёхместные.
И вот объявляют, что сейчас привезут обед, хотя по времени скорее полдник. Так как турнир рыцарский, на обед предлагается традиционный казачий кулеш. Мы дружно, переодевшись, выходим на территорию лагеря и идём в открытый театр со сценой-ракушкой и навесом, где уже устанавливают столы и скамейки. Из города специальным рейсом привозят два сорокалитровых молочных бидона с кулешом, а также другие продукты питания и пластиковые канистры с компотом и квасом. Хотя при такой температуре, около +18 градусов в середине лета, вместо кваса подошёл бы кофе или чай. Уставшие и голодные, мы едим с большущим аппетитом, кулеш настолько вкусен, что даже девчонки просят добавки, не говоря уж за парней. Эта вся «рыцарская» кухня – дело рук супруги Александра Морозова – «почти что ангела»* Марины. А после обеда небольшой перерыв и почти сразу начинается презентация пятого тома поэтической антологии «Рыцари слова». Ведёт презентацию Александр Морозов, он вызывает соавторов книги, и вручает авторские экземпляры. Когда я выхожу на сцену, мне Саша вручает сразу несколько экземпляров книги (для меня и для других моих литературных друзей, ныне отсутствующих), я читаю свои стихи, потом стихи тех горловчан, которые не смогли участвовать в фестивале. Отчитавшись, я собираюсь уходить, но Саша подзывает и просит, чтобы потом, когда закончится презентация, сразу после перерыва организовать «Свободный микрофон», так как он с членами жюри соберутся на большой совет, делить «слонов».
Презентация заканчивается, объявлен получасовой перерыв. Красноармейцы, поучаствовав в презентации, уезжают домой. Они вовремя не забронировали себе места, и так как им спать негде, уезжают на микроавтобусе, остаётся только Виталий Михайлов.
А я иду в номер, отнести полученные книги, утеплиться и взять свои сборники в качестве шпаргалки, и по дороге к корпусу я догоняю макеевчанок Елизавету Хапланову и Ирину Горбань. И я сразу беру быка за рога: «Ну что, Лиза, мы книжками меняться будем?», на что получаю утвердительный ответ. Они заходят в свою комнату, я в свою и, взяв книжки, иду к Лизе и Ире меняться. Ирина Горбань дарит мне свою книгу «Весенняя осень», а я и ей и Лизе «Каждым нервом», а Лиза дарит мне коллективный сборник и книгу своего отца Николая Хапланова, выпущенную совсем недавно. После чего я возвращаюсь в номер, беру пиво и свои книжки и иду назад, к «ракушке», предварительно опустив пиво в речушку, чтобы хоть немного его охладить. При этом из-за пазухи у меня вываливаются несколько книжек «Вопреки» прямо на мокрый бережок, хорошо хоть не в воду. Выпачканные книжки тут же разбираются, одну просит Андрей Шталь, а вторую забирает Виталий Свиридов.
Итак, поначалу нас мало. Человек 10 жителей белокаменных палат (вернее белосиликатных) и человек около 10 насельников туристических палаток, чей лагерь расположен тут же возле навеса. Я, как лицо делегированное координатором фестиваля, начинаю наши посиделки «Свободный микрофон» без микрофона. Мы не выходим на сцену, а размещаемся на передних рядах и читаем произведения в тесном контакте. Первый читаю стихи я, потом Настя Клименко, потом Андрей Шталь, а потом «свободный микрофон» самоорганизовывается настолько, что можно расслабиться, и, заняв места чуть подальше, попивать в душевной компании не очень прохладное пиво и не очень тёплое вино. Люди подтягиваются, становятся в очередь, каждый рвётся выступить, и по второму кругу выйти уже не получается. А после 23.00 решено закруглятся.
Мы приходим в корпус, а по номерам наши собратья уже устроили междусобойчики, в комнате макеевчанок собрался женский коллектив, на террасе пьянствуют мужчины, тосты чередуются со стихами, а наш горловский десант собирается в комнате у девчонок и мы под чай начинаем читать стихи. Но в этот вечер читаем стихи не свои, а любимых поэтов. Кто-то читает по памяти, кто-то из телефона, хотя интернет здесь в лесу из рук вон плохой. Читаем по кругу, звучат строки Есенина и Гумилёва, Маяковского и Мануйлова, Башлачёва и Рождественского. А я ещё умудряюсь почитать даже стихи Вики Поляковой и Андрея Икрина. Ближе к двум часам ночи, когда все валятся с ног, я ухожу в свой номер, на ощупь пробираюсь к койке и под нестройный хор сопения и храпа проваливаюсь на несколько часов в небытие.
Из небытия меня выбрасывает часов в восемь утра. Многие ещё спят, но «жаворонки» и невыспавшиеся «совы» уже совершают утренний туалет, и я тоже иду к умывальнику, бреюсь в ледяной воде, после чего уже не могу прийти в себя от холода. Я поверх зелёной футболки с длинным рукавом натягиваю оранжевую футболку с коротким, получается то ли по-попугайски, то ли по-клоунски, зато теплее (я ещё не был знаком с сериалом «Теория большого взрыва», поэтому ассоциаций с Шелдоном Купером возникнуть у меня не могло). Я нахожу работника лагеря, прошу чайник. У меня с собой запас чайных пакетиков и несколько кофейных стиков. Иду проведать девчонок и зову их пить кофе. Виктория и Ольга уже на ногах, Анастасия и Оксана подняться не в силах. Так как солнце ещё не взошло высоко, нижняя терраса в тени, то мы как рептилии, тянущиеся поближе к солнцу, поднимаемся на верхнюю террасу со своими порциями кофе. На верхней террасе курит Татьяна Березовская, которая оказывается весьма общительной и компанейской, и мы дружно беседуем о жизни, о Луганске, о фестивалях. Вика поражена рассказом Татьяны об её семье и об её перипетиях трудовой деятельности, а когда Татьяна озвучивает свой возраст, мы просто теряемся  (Вика думала, что они с ней сверстницы, а оказалось, что Татьяна намного старше). 
На территорию лагеря высыпает уже практически весь поэтический контингент, все одеты тепло, потому что температура на дворе сродни сентябрьской. Просыпается Оксана Егорцева и выходит в не по сезону лёгком сарафане, и присоединяется к нам. А народ помятый после беспокойной ночи, невыспавшийся уже гудит, как улей. На террасе становится шумно и весело, мы фотографируем и фотографируемся. А потом раздаётся команда: «Завтракать!». И весь табун голодных литераторов выдвигается к столам под навесом. Настя Клименко не в силах подняться с койки, и мы уходим без неё.
Уха. Та уха изначально в программе значилась, как светлодарская. Учитывая, что Светлодарск уплыл от нас в пучину обстоятельств, нам представляют уху дебальцевскую. Я не любитель отварной рыбы, но аппетит, нагулянный с утра на свежем лесном воздухе, делает своё дело, и я с наслаждением съедаю большую порцию ухи, и девчонки тоже с удовольствием наяривают её. К концу завтрака появляется  Анастасия Клименко. А после приёма пищи все дружно высыпают на лужайку в центре лагеря, где при свете вышедшего в зенит солнца, пасутся бетонные звери и стоит избушка на куриной ноге. Фотосессия продолжается около получаса, все животные оказываются осёдланными по нескольку раз. Кто-то восседает на олене, а кто-то возлегает на спине у льва и т.д.
Солнышко делает своё дело, и уже к торжественному подведению итогов мы все переодеваемся в парадные одежды, поснимав с себя лишние предметы гардероба. «Зал» заполнен на сто процентов. Торжественный момент наступает и объявляется начало подведения итогов. Вручается Гран-при енакиевчанке Ирине Рубан. Затем объявляют лауреатов в номинациях. Первыми вызывают победителей «Гражданской и философской». У меня первое место, я выхожу, получаю подарки, диплом и золочёную статуэтку, и по причине излишней скромности занимаю своё место в зале, ничего не прочитав со сцены. Второе место у Андрея Шталя, и он тоже, получив призы, садится. А когда объявляют победителей любовной и пейзажной лирики, победители, получив подарки, начинают читать стихи, и я шепчу Шталю: «Андрей, а мы почему читать не стали?», на что Андрей пожимает плечами. Кстати, в любовной лирике среди победителей двое «стражей весны» Анаит Агабекян – 1 место и Настя Клименко – 2 место. А после того как все лауреаты номинаций награждены, Александр Морозов объявляет, что от Союза молодёжи Украины предоставляется приз для специальной номинации молодым перспективным авторам. Как озвучивает придуманное название для этой номинации Виктор Шендрик: «Есть на кого оставить державу». И победителем в этой номинации объявляют Анастасию Клименко. Призы получены, и выступления членов жюри заканчиваются, Александр Морозов выступает с прощальным словом и все расходятся собирать вещи. Фестиваль завершён. Собираться-то особо и нечего. Я складываю свои футболки в сумку, книжные подарки и фестивальные трофеи. Помимо книг, диплома и статуэтки, в подарок входит набор средств для душа, большой квартальный календарь, а так же значок и ручка с логотипом фестиваля. Всё, я собран. К площадке, где стоят автобусы, ведёт укороченный вариант Потёмкинской лестницы, и вот те, кто готов к «отплытию» домой, и стоят на нижней площадке, начинают делать групповые фото на несколько аппаратов сразу. На первых кадрах нас всего человек пятнадцать, а под конец фотосессии нас более полусотни. И вот, дают отмашку: «По коням!» и мы грузимся в наши автоомнибусы, и едем в Дебальцево. На Центральной площади мы выгружаемся и прощаемся с друзьями-соратниками. Настя идёт на автостанцию, чтобы ехать в Донецк, а мы с девчонками идём на ж/д вокзал.
Здание вокзала (которое всё равно сохранило первоначальный облик, задуманный архитектором в последней четверти ХІХ века, кстати, об авторстве много споров, и несколько версий чей это проект) в детстве поражало меня своим величием, я не понимал, почему у такого маленького городка такой уникальный архитектурный изыск. А потом, когда с возрастом до меня дошло, что Дебальцево не просто станция, а солнечное сплетение стальных дорог Донбасса, всё встало на свои места. Мы покупаем билеты на поезд. В запасе у нас час, и мы идём в привокзальное кафе, берём бутерброды, заказываем пиццу, Вика и Оля заказывают чай, а я и Оксана хотим кофе, но, как ни странно – в кафе нет кофе. И мы идём в зал ожиданий, где стоит кофейный автомат,  покупаем напиток в нём и возвращаемся к нашей компании.
Перекусив, идём в зал ожиданий, где я начинаю делиться подарками, чтоб у девочек хоть какая-то память о фестивале осталась, кроме фото. Набор для душа делю пополам между Викой и Олей, а Оксане, по её просьбе отдаю, не без сожаления, значок с эмблемою фестиваля и настенный квартальный календарь. А мне хватит этого золочёного рыцаря, диплома и книг!
Поезд приходит на 15 минут ранее, и мы занимаем места. Едем домой, а я подумываю уже, как бы уговорить Сашу Морозова на следующий год восстановить номинацию «Духовная поэзия».





_______________
«Почти что ангел» *  - строка из стихотворения Александра Морозова «Чудо в перьях», посвящённого супруге Марине.