19. Сашкин колокол. Из далёкого 1937. Повесть

                - гл.19/24 -

Он не знал, конечно же, что больше никогда уже не увидит своего дорогого, с таким риском спасённого им, колокола. Потому, что почти через три года после этой тёмной, памятной ему, октябрьской ночи, когда он бережно схоронил в землю свой колокол, его заберут на войну. Воевать. И он вскорости умрёт. Не провоевав даже и пол-года.

Умрёт он всё в том же месяце октябре. В оборонительных боях. При наступлении немецких войск на город Тихвин. Самую дальнюю, самую восточную, самую крайнюю точку их победного наступления в северо-западной России. И в этих же краях, где-то под прекрасным старинным городом Тихвином, в тихвинских болотах, он сложил свои белые косточки.

***********

Прошло почти три года с той тёмной памятной октябрьской ночи, когда Сашка закопал свой колокол во дворе родного дома. Три года страха и ужаса под злобной пятою усатого косноязычного диктатора. И его заплечных дел мастеров - энкавэдешников.

В начале июня 1941-го сыновьям Сашки было 10 и 7 лет. Младшенький, Сергей, собирался идти в школу в сентябре. В 1-й класс. Старший, Юрик, перешёл в 4-й класс. Жизнь потихоньку и со скрипом катилась по своим привычным, накатанным рельсам.

Совсем уже постаревшая, смирная лошадка Дунька умерла в феврале 1941-го. От пневмонии. Дед Гришка, которого друзья звали Кирилычем, конюх Дуньки, был неутешен. Он как-то сразу он одряхлел. Осунулся. Начал болеть. Не вставал с постели. Для медпункта начальство выделило другую лошадь. И другого конюха-извозчика. Кирилычу назначили мизерную пенсию. Только чтобы с голоду ему не умереть. Но он был абсолютно равнодушен к этому.

Сашка изо всех сил помогал сильно сдавшему старику своими порошками, микстурками, инъекциями. В больницу старик ложиться не пожелал. Хотел лечиться только у Сашки. К маю одинокий старик совсем разболелся. Лежал на постели, отвернувшись к стенке, и ни с кем не разговаривал. Ни с кем, кроме его друга и лекаря, фельдшера Александра. Он ни на что не жаловался, кроме общей слабости. И тоски.

В середине мая Кирилыч тихо угас. Умер. Ему было 79. Похоронили его на кладбище в Васильках. Он так пожелал. Ему оно нравилось. Около Белой церкви. Старенький худенький дедок Гришка пережил свою любимую животинку Дуньку всего лишь на три месяца. Умер от тоски.

Его хоронили дальние родственники. И старенькие, как и он, друзья-товарищи. А также, старик-гипертоник Климыч. И двоюродная сестра Климыча, Людмила. Постоянная жительница Васильков.

Медсестра Сашкиного медпункта Тоня. И, конечно же, неутешный в своём искреннем горе, Сашка. С женой своей Шурой. И с двумя мальчиками своими.

- Этого и следовало ожидать, - с глубокой грустью думал Сашка на похоронах своего пожилого друга, - дорогого ему Григория Кирилловича. Шурка тихо плакала по этому безобидному старичку. И хорошему человеку.

***********

В конце июня началась война с Германией. Несчастной этой страной, Германией, правил такой же тиран-убийца. Как и в такой же несчастной России. Два диктатора-хищника перегрызлись. Из-за раздела, практически беззащитной перед ними, всей остальной Европы.

Аппетиты обоих узурпаторов-злодеев были непомерны. И тот и другой желали власти над всей Европой. Вплоть до Атлантического побережья Франции, Испании и Португалии. Вплоть до северного побережья Норвегии. Опасались оба только одного. Вмешательства Американских Штатов в эту грызню двух хищников. Вмешательства не на своей стороне.

- Всё моё! Всё-всё моё! Всё-всё моё, а не его! - кричал, про себя, и тот и другой кровавый упырь, наделённый своими народами огромной властью. Каждый над своей страной. И каждый из них считал себя умным и дальновидным. А противника своего потенциального он считал тупицей и бездарем.

Но вслух они оба помалкивали. И до конца июня 1941-го улыбались друг другу. Натянуто и фальшиво. Эти два хищных звероящера друг друга стоили. Два сапога пара. Они могли бы быть двумя родными братьями. Они как два шахматиста. Старались переиграть друг друга. У кого не выдержат нервы.

Первым всё же не выдержал и сорвался бесноватый тиран Германии. Он плохо знал историю. Он плохо знал историю жизни ещё одного хищного зверя-диктатора. Диктатора начала 19-го века. Который напал на эту огромную аморфную массу. На эту огромную кучу липкого, дурно пахнущего, теста. На рыхлую и неповоротливую державу-динозавра под названием Россия.

***********

На эту средневековую, полуазиатскую империю. Детище и наследие ханов и полководцев 13-го века. Чингисхана и Батыя. Тот диктатор-хищник, хищник из Франции начала 19 века, в жадности своей непомерной, сломал все свои зубы об этого динозавра. Его победил генерал Мороз. И огромные пустынные просторы этой евроазиатской империи.

Из которой, в своё время, постоянно появлялись завоеватели Европы с раскосыми глазами, на быстрых лошадях своих. Злобные и безжалостные, жадные и похотливые. Не соблюдающие никаких правил войны. Завоеватели-кочевники. Гунны и скифы. Сарматы и булгары. Угры и хазары. Печенеги и половцы. Киммерийцы и аланы. Монголо-татары.

Вот далеко не полный перечень выходцев из этих загадочных бескрайних просторов Евразии. Они молниеносно и неожиданно налетали на Европу, как саранча. А затем они либо откатывались назад, в свою Тартарию. Как называли в Европе эти бескрайние земли. Восточнее Польши, Литвы и прибалтийских немецких Орденов. Название это, Тартария (или гораздо позже, Московия), всегда фигурировало на старинных европейских географических картах. Тартар, по-гречески, это ад.

Либо часть из этих пришлых кочевых племён ассимилировалась с местным европейским народом. И исчезала, растворялась в нём. Как кофе, или же чай в стакане молока. Так получилась Венгрия. Так получилась Болгария. И т.д.

**********

И кончил тот узурпатор-хищник начала 19 века весьма плохо для себя. Он был побеждён коалицией европейских стран. И сослан на пустынный остров в необозримой Атлантике. Где вскоре и окончил свою земную жизнь. Потихоньку отравленный англичанами мышьяком. На всякий случай. Чтоб не сбежал, разбойник эдакой. Окончил он дни свои земные, суетливые, в полезных для него размышлениях.

В размышлениях о том, что агрессором быть всё же плохо. Могут и побить. И больно побить. И что не надо было ему наскакивать на эту здоровенную империю из тестоватой глины. Как молодой и агрессивный, глупый бычок на тореадора. Как справедливо сказал господин Солженицын, совсем конечно по другому поводу : - "Бодался телёнок с дубом."

Огромная армия этого, якобы гениального вояки-полководца начала 19 века, растворилась в здоровенной евразиатской империи, в этих немыслимых просторах-расстояниях. Как пригоршня соли в озере. Как кусочек сахара в колодце.

***********

Вот этого-то и не учёл наш новый герой, теперь уже германский. И сдуру наскочил на эту огромную империю-реликт. Наследницу Большой Орды 13-14 веков. Не понимая того, что он только что совершил суицид. Самоубийство. Не им она была создана. Эта рыхлая и потому непобедимая империя. Не ему было и наскакивать на неё. Как и его французскому предшественнику 19 века.

Как говорят: "Не буди лихо, пока оно тихо". А также: "Не тронь г0вно, не завоняет". Окрылённый и ослеплённый своими предыдущими победами над небольшими по территории и ресурсам странами, он раздулся, как павлин. И решил потягаться силами со страшной страной-монстром. Со страной-бронтозавром. Занимающей 1/6 земной суши на нашей планете.

И он жестоко ошибся. Впрочем, как и его предшественник, начала 19 столетия. Не может гениальный полководец, если он действительно гениален, если он таковым считается, не учесть все эти реалии. При нападении на такого огромного противника. Безграничная территория. Зимние азиатские морозы. Гигантские материальные ресурсы. Огромные людские ресурсы в азиатских и кавказских колониях империи.

Сто раз надо было подумать и тому, и этому завоевателям империи-монстра, прежде чем решиться на такой самоубийственный для них шаг. История никого ничему не учит. И этому хищному зверю тоже захотелось погулять по диким полям, лесам и болотам необозримой империи. По территории, давно уже помеченной, как у вечно озабоченных псов-кобелей, другим. Таким же злобным хищным зверем. Даже более злобным и кровожадным.

***********

Погулял. Нагулялся. Нагулялся так, что пришли из этой империи. Уже к нему. И за ним. В его дом родной.

- Тук-тук-тук. А это мы. Большевики. Пришли за вашим мальчиком. Застрелился? Очень жаль. Хороший был человек.

Российский тиран хитроумно выиграл во все эти политические шахматы к 1945-му году. Всех надурил, всех надул он в этой войне кровавой. В том числе и Американские Штаты. Которые, фактически, и спасли коммунячью, сталинскую, гнилую красно-коричневую империю от полного разгрома в начале этой кровавой войны.

А уже после того, после Второй Мировой, очень сильно они пожалели об этом. Очень сильно. Когда русаки на много десятилетий оккупировали половину Западной Европы. Когда русаки коварно, вероломно украли у них чертежи их атомной бомбы. И по-быстрому сварганили, по их чертежам, свою. Точно такую же. Хитрожопые ордынцы и здесь обдурили весь честнОй мир.


***********

Как часто говорят о российской здоровенной империи-динозавре:

- С их бардаком. С их лютой зимой. С их страшными для европейца морозами азиатскими. С их бескрайними просторами-расстояниями. Они непобедимы! Победить их могут только они сами. Утонуть-захлебнуться в своём бардаке.

В своей бесконечной грызне за верховную власть в этой стране. В Азиопе. В этой огромной копии Персии-Ирана. И гигантской копии Турции. Только они сами могут победить себя же. И развалиться, как глиняный горшок. На множество кусков-осколков.

***********

Царёвы слуги забрали фельдшера Сашку на войну. Воевать с немецкими войсками. В начале июля 1941-го. И выдали они ему новую шинель. Заместо старой, отцовой. Которой он накрыл, три года тому назад, спасённый им колокол. Выдали ему другую шинель. Уже образца 1941-го года. А не отцовскую, образца 1914-го. Последние две цифры поменялись местами. Свою, личную, шинель выдали уже именно ему, Сашке. Выдали ему шинель, как когда-то и отцу его. В далёком от него 1914-м.

И одел он уже не отцовскую, которая много лет висела в его дровяном сарае. На старом гвозде. И которая бережно накрыла церковную святую реликвию, колокол с Успенской церкви села Лукинское. Что невдалеке от деревеньки Старая Мельница, где он скромно и тихо жил со своей женой Шуркой, и с двумя сыновьями, 10 и 7 лет от роду.

Одел он в 1941-м уже не отцову шинель, закопанную им в землю вместе с его бесценным колоколом. Ради которого он рисковал свободой своею. Жизнью своею. Семьёю своею. И всем-всем на этом белом свете.

***********

После мобилизации Сашки на войну, его определили в дивизионный медсанбат. Воевал недалеко от родных мест. На Северо-Западе.

После 10-дневной учёбы, он стал ассистировать в операционной. Помогать врачу-хирургу. В бесчисленных и бесконечных его операциях. Над ранеными солдатами и офицерами. С изувеченными, рваными, раздавленными, разрезанными, разрубленными молодыми телами своими. Ещё живыми. Ещё дышащими. Кричащими от ужасной боли. Страдающими от жестоких ран.

День и ночь. Круглые сутки напролёт. Он стоял у операционного стола. Помогая смертельно уставшему врачу-хирургу.

Помогал ампутировать размозжённые и раздавленные руки и ноги. Пальцы и уши. Носы и мошонки. Зашивать страшные, проникающие в полости раны. Промывать эти же полости от попавшей в них чёрной грязи. Перевязывать хлещущие кровью сосуды. Выводить раненых солдат из болевого шока. Обрабатывать страшные ожоговые раны. И т.д. и т.п.

А также, накладывать раненым эфирные и хлороформные маски для наркоза. Ведь в те времена не было, не существовало ещё врачей анестезиологов-реаниматологов. Дающих сегодня, в наше время, наркоз при операциях.

Тогда было всё гораздо проще. Проволочная железная маска, с вложенными в неё несколькими слоями марли. И накладываемая ассистентом хирурга на нос и рот оперируемого. На которую ассистент накапывал определённое количество эфира или же хлороформа. Пока больной не забудется в глубоком наркозном сне своём.

***********

В октябре 1941-го, их медсанбат, вместе со своей дивизией, попал в страшные оборонительные бои под городом Тихвин. Это был самый далёкий к востоку город на Северо-Западе России, куда смогли прорваться, до которого дошли, а затем и взяли его, немецкие войска. С бесчисленными потерями в живой силе и технике. Они рвались к реке Свирь. На соединение со своими союзниками, финскими войсками. Недавно форсировавшими широкую Свирь. И занявшими город Подпорожье.

Немецким боевым генералам очень хотелось замкнуть второе, дальнее кольцо вокруг Питера. И тем самым усилить, укрепить блокаду Питера. Осаду. Измор города-столицы на величественной Неве. Город Тихвин был взят немецкими солдатами 8-9 ноября 1941-го.

А всего лишь через месяц русская армия изгнала их из этого своего древнего города. Важнейшей новгородской крепости и монастыря. Это была самая первая большая победа русских войск в этой войне. Это был самый первый похоронный звонок германскому бесноватому диктатору.

Стальная волна немецких войск впервые за всю эту войну захлебнулась. И отхлынула назад. На запад. Это была первая большая победа русских войск, 7-9 декабря 1941-го.

***********

Но Сашки к тому времени уже не было на свете. Уже полтора месяца, как он умер. В оборонительных отчаянных боях за старинный красавец Тихвин.

Немецкий гаубичный шальной снаряд случайно попал прямо в их палатку-операционную. Во время очередной сложнейшей операции по хирургической обработке огромной проникающей раны правой половины грудной клетки. С пневмотораксом. У очередного полумёртвого солдата. Уж которого по счёту за сегодня. На этом, никогда не пустующем за последние дни, операционном столе.

Взрывом этого снаряда разметало-разбросало-разнесло всё вокруг. Одни рваные кровавые клочья-месиво из человеческой плоти, и каких-то неузнаваемых обгоревших грязных тряпок. Мелкие окровавленные  куски человеческого мяса и внутренностей, висящие на ветвях, окружающих площадку, елей и кустарника.

***********

Дымящаяся, только что бывшая живой, кровь. Везде кровь. Везде смерть. И страшный, душный, горелый запах войны. Запах гари. Запах разорвавшегося артиллерийского снаряда. Запах смерти. Каловый запах, разорванных в клочья, человеческих кишок.

От хирургической палатки ничего не осталось. А также и от хирурга. И от ассистента его. И от, оперированного ими, тяжелораненого солдата. Тоже ничего не осталось. Похоронили всё это кровавое месиво в одной большой яме. Спешно вырытой вечером, в сумерках. Под, нудно моросящий, грустный октябрьский дождик.

Все найденные второпях, впопыхах, кровавые останки. Бывшие, всего несколько часов назад, медсанбатовским врачом-хирургом. Его ассистентом-фельдшером. И, почти что полностью прооперированным, с зашитой тяжелейшей рваной раной грудной клетки, рядовым солдатом-бойцом.

Сгребли всё, что нашли поблизости, совковыми лопатами. Сбросили в эту импровизированную общую могилу. И засыпали влажной осенней тихвинской землёй. Вбили колышек с дощечкой, на которой чернильным химическим карандашом написали инициалы погибших. И дату смерти.

**********

Так внезапно закончился жизненный путь нашего героя, фельдшера Сашки. Почти как у весёлого, и никогда не унывающего, королевского мушкетёра Д'Артаньяна. Знаменитого героя Александра Дюма.

Это произошло во второй половине октября 1941 года. Ровно через три года после захоронения им в своей родной земле, спасённого им, колокола. Спасённого от большевистских бандитов-осквернителей. Провоевал Сашка на этой войне всего-то неполных четыре месяца. Светлая память этому безвестному герою. И сотням тысяч таких же, как и он.

Он не рвался в бой, как в пропагандистских кинофильмах. Насквозь лживых. Он не кидался грудью на пулемётные амбразуры. Он не бросался со связками гранат под немецкие танки. Он не дрался врукопашную одновременно, сразу с десятками немецких солдат, конечно же легко побеждая их. Как нагло лгут совковые писаки-шелкопёры. Специализирующиеся на этой теме. Кормящиеся от этой неисчерпаемой темы. Темы второй мировой войны и героизма в ней.

Он был как все. И герой. И, одновременно с этим, не герой. Но он был правдив и естественен в своих поступках и в своей жизни. И он просто и тихо умер. Не успев даже вскрикнуть. Не успев даже поднять свои уставшие и невыспавшиеся глаза от страшной осколочной раны в груди очередного, оперируемого ими, простого солдата. Не успев даже ничего понять в произошедшем с ними.

Светлая память неизвестному и незаметному, тихому и некрикливому солдату. Медику. Спасавшему своих, искалеченных в бою, братьев по оружию. Там, в Тихвинских болотах, в братской могиле, и лежат его, раздробленные взрывом шального немецкого снаряда, косточки. Так погиб молодой и полный сил станционный фельдшер Сашка. Из южно-приладожской деревеньки Старая Мельница.

Так погибли родные отцы и родные деды, сыновья, братья, мужья, женихи у сотен тысяч людей России. А также, Германии. С обеих сторон воюющих стран. Смерть не выбирает. Она слепа. И беспощадна. Так умирали простые солдаты, сержанты и офицеры Второй Мировой войны.

***********

А Сашкин колокол спокойно и тихо, словно горюя о своём спасителе и хозяине, так рано умершем на войне, пролежит в его тайнике ровно 15 лет. С октября 1938-го. По октябрь 1953-го. Но об этом после.


(Продолжение следует)

***********

5.11.12. СПб