Аллочка

Завиток на ее шее дрожал. Как неподхваченная петелька, он выбивался из строгой учительской прически и придавал Аллочке слегка легкомысленный вид. Несколько рыжих волосков, один седой. Знай Аллочка о его существовании,  она наверняка запрятала бы завиток вглубь. Но она не догадывалась, и Сергей Иванович продолжал любоваться его прихотливым изгибом.

Он помнил его с молодости, когда подобных завитков у Аллочки было много. Мягких, игривых, от природы золотых. Тогда они свободно лежали на ее плечах и он имел право их трогать.  Целовать, расчесывать. От них пахло сиренью, сладко и нежно. Аллочка вообще была вся сладкая и нежная, и в юности и сейчас. Только тогда он сидел с ней рядом, а сейчас на ряд дальше. Как так получилось, что на педагогическом собрании она всегда оказывалась прямо перед ними? Или это он садился строго за ней? Сергей Иванович немного подумал и вспомнил, что они с супругой предпочитали места по центру, чтобы у той лишний раз не болела шея. Неужели у Аллочки тоже проблемы с позвоночником? Раньше не было.

Он снова посмотрел на женщину перед собой, в этот раз скользнув взглядом от затылка к плечам. Сквозь прозрачный шифоновый рукав блузки были видны родинки. Много старых, несколько новых. Вместе они смотрелись звездной картой, в которой, при желании, можно было прочитать всю их жизнь.

Они познакомились в институте. Учились на параллельных потоках, жили в одном общежитии.  То, что это любовь, он понял сразу и, если решился заговорить с ней только в октябре, то лишь потому что весь сентябрь собирался с духом.
–Я люблю тебя, Аллочка! – признался он, догнав после занятий в парке.
–Я знаю, – просто ответила она.

Им обоим все было ясно. Они встретились, чтобы провести жизнь вместе. В лёгкость, понимании и любви. Ссоры между ними  были невозможно, обиды мимолетны. Впереди им открывалась дорога тихого счастья. Сначала своя комната в общежитии, потом распределение в одну и ту же школу, совместная работа до старости. Дети, выучившиеся на глазах,  любимые внуки, пришедшие им на смену.

Сергей Иванович не мог сдержать сардонической улыбки. Все сложилось точно так, как мечталось. С единственной разницей, что порознь. Влюбленных разлучила отдельная двухкомнатная квартира их однокурсницы Люды, дочки большого начальника. Тогда, после жизни в комнате на семь коек, та квартира показалась ему раем. Столичная прописка, дача, спецпайки – соблазн был слишком велик.

У Сергея Ивановича засосало в желудке, и он развернул леденец. У него была репутация порядочного человека, избегающего конфликтов. Тогда в институте он позволил девочкам все решить между собой, и с тех пор все пристраивался, терпел, уступал, соглашался. Ведя супругу под руку, отставал на полшага, знакомясь с новыми людьми, заискивающе улыбался. Ему казалось, открой он рот, и все сразу узнают о совершенной им гадости, и тогда  придется оправдываться и за свою жизнь и за Аллочкину. Ее быстрое замужество и такой же скорый развод были на его совести – точно!

Он подумал о всех школьных праздниках, линейках, собраниях, встречах в коридорах. Как часто ему хотелось крикнуть ей: «Прости меня, Аллочка!».
Сергей Иванович ерзнул на стуле: а что, если сказать ей это на ухо прямо сейчас? Немного податься вперед и прошептать все, что столько лет лежало камнем на душе? Услышит? Поймет? От мысли о возможной дерзости у него похолодели ладони. Он медленно наклонился к Аллочке и в этот же миг услышал голос завуча по образовательной работе:
– Если других вопросов нет, объявляю собрание закрытым. Всем спасибо!
Супруга сразу поднялась на выход.
– Идёшь?
– Иду, Людок, иду, - послушно засеменил Сергей Иванович следом.