В Польше. Отрывок из повести

       Очередной  случай из серии «в рубашке родился» произошёл со мной в небольшом польском городке, где-то за Перемышлем.

       Измочаленную ожесточёнными боями, нашу часть отвели в тыл для пополнения личного состава и матчасти. Вымывшись в баньке, сменив бельё и немного отдохнув, я решил побродить по провинциальному тихому городку. Предприимчивые поляки уже успели кое-где открыть кабачки с выпивкой и закуской. В одно из таких заведений я и заглянул согреться и расслабиться. Посетителей в кабачке было немного. Выпивать одному как-то не с руки и я, испросив разрешения, подсел к армейскому капитану, одиноко скучавшему за столиком в углу.  К его графинчику с водочкой я добавил свой. Немудрёная закуска – сухарики, какая-то рыбёшка. Разговорились. Капитан отрекомендовался командиром стрелковой роты. Какой? Об этом на войне спрашивать не положено. Добрых пару часов мы вспоминали детство, годы учёбы и войны, опорожнив при этом не один графинчик.

 
       День клонился к вечеру, когда собутыльники, уже слегка покачиваясь, вышли из кабачка. В голове бродило, хотелось добавить, да и до окончания моей увольнительной времени ещё было вполне достаточно. Так что приглашение капитана - зайти к нему и продолжить, оказалось весьма кстати.


       Некоторое время офицер водил меня по переулкам потрёпанного войной городка, заваленным битым кирпичом, щебнем, искорёженной арматурой и прочим хламом. Наконец, спустившись в подвал разрушенного кирпичного дома, и миновав узкий коридорчик, мы оказались в небольшой комнате, оклеенной серыми обоями. Вся мебель - две простые железные кровати, стол и пара табуреток. В противоположной от входа в комнату стене - ещё одна дверь, узкая и почти незаметная. Вот в эту дверь капитан сразу и вышел, предварительно кивнув мне на одну из табуреток. Впрочем, он тотчас же вернулся, держа в руках две бутылки местной водки и тарелку с кусками жареной рыбы и уже разломанными, похоже несвежими,  пирожками. Присев за стол на свободную табуретку, мой случайный знакомый молча разлил зелье по стаканам, и застолье продолжилось.

 
       После первой бутылки сознание моё несколько помутилось, но я ещё держался. В этот момент узкая дверь тихо отворилась, и в помещение вошли три солдата в обмундировании, но без погон и головных уборов. Хозяин, слегка смутившись, пояснил, что это его бойцы, квартирующие по соседству. Одному из них, очевидно старшему, капитан предложил выпить с нами. Тот встал у стола, присесть было не на что. Второй солдат остановился у входной двери, а третий, самый крупный, расположился за моей спиной. Мне даже почудилось, что боец, смотрящий мне в затылок, загадочно усмехается. Почувствовав недоброе, и сразу несколько протрезвев, я постарался незаметно отстегнуть козырёк кобуры своего ТТ, хотя и понимал, что если что - шансов оказать сопротивление у меня немного. Однако минут через двадцать гости удалились. Я тут же, поблагодарив хозяина за угощение, стал прощаться. Был уже глубокий вечер. Провожая меня, капитан молчал и уже только на выходе из здания, не пожав руки на прощанье, хмуро обронил:  «Счастлив твой Бог, русский, понравился ты мне, а то не было бы тебя уже в живых». Ощущая противный холодок во всём теле, я зажёг карманный фонарик, взглянул в лицо своему загадочному собутыльнику и, с трудом припоминая дорогу, отправился по захламлённым переулкам в обратный путь.

 
       Кто были эти люди – власовцы ли, бандеровцы, просто бандиты, так и осталось для меня тайной. В одном сомнения не было – враги. *


       *Историю эту я впервые услышал от отца в нежном пионерском возрасте. На мой, естественный для «юного ленинца», вопрос: «Вы их потом нашли?» отец, замявшись, ответил - «На следующий день я вместе с группой СМЕРШ разыскал этот дом, но бандитов уже и след простыл!». Судя по тому, что в записках о «возмездии» ничего не сказано, думаю, что на самом деле отец столь коварно поступить, даже по отношению к врагу, не смог. От автора.