Орля. Мопассан

8 мая. - Какой восхитительный день! Я провёл всё утро, растянувшись на траве перед домом под огромным платаном, который его покрывает, защищает и даёт тень. Я люблю этот край, я люблю жить здесь, потому что здесь - мои  корни, проникшие вглубь, которые связывают человека с землёй, где родились и умерли его предки, которые привязывают его к тому, что он думает и ест, к обычаям, местным выражениям, интонациям крестьянского говора, запахам почвы, деревням и самому воздуху.
Я люблю дом, в котором вырос. Из своих окон я вижу Сену, текущую вдоль моего сада, за дорогой, чуть ли не ко мне во двор – эту великую широкую Сену, которая течёт из Руана в Гавр, неся на себе суда.
Там, слева – Руан: большой город с голубыми крышами и множеством заострённых готических колоколен. Они бесчисленны, тонкие или крупные, а над ними возвышается чугунная игла собора, и колокола отзванивают утренний благовест, донося до меня нежное далёкое гудение и пение бронзы, которое мне приносит бриз: то сильнее, то слабее, в зависимости от того, пробуждается он или успокаивается.
Какое это было прекрасное утро!
К 11 часам длинная вереница кораблей на буксире, похожем на толстую муху, который хрипел от натуги, изрыгая тёмный дым, продефилировала мимо моей решётки.
За двумя английскими шхунами, красные флаги которых волновались на фоне неба, появился великолепный трёхмачтовый бразильский корабль, весь белый, великолепно чистый и сияющий. Я поприветствовал его, сам не зная – почему, настолько он мне понравился.

12 мая. - Вот уже несколько дней я чувствую небольшую лихорадку, мне нехорошо или, точнее сказать, грустно.
Откуда приходят эти тайные влияния, которые превращают наше счастье в отчаянье, а уверенность – в тоску? Можно подумать, что невидимый воздух полон неизвестных Сил, чьему таинственному соседству мы подчиняемся. Я просыпаюсь в радости, с желанием петь во всё горло. Почему? Я спускаюсь вдоль по реке и внезапно после короткой прогулки возвращаюсь опустошённым, словно дома меня ожидает какое-то несчастье. Почему? Это ли – дуновение холодного ветра, которое, освежив кожу, потрясло нервы и опечалило душу? Это ли - форма облаков или краски дня, краски окружающего мира, такие разнообразные, что они, проходя перед моими глазами, взбудоражили мысль? Как знать? Всё, что нас окружает, всё, на что мы смотрим и что мы не видим, всё, чего мы касаемся и не познаём, всё, что мы трогаем, не чувствуя, всё, что мы встречаем и не различаем – это оказывает на нас, на наши органы и через  них – на мысли, на сердце, - стремительный, необъяснимый, поразительный эффект.
Как глубока эта тайна Невидимого! Мы не можем измерить её своими жалкими чувствами, глазами, которые не умеют различить ни слишком маленькое, ни слишком большое, ни слишком близкое, ни слишком далёкое, ни обитателей какой-нибудь звезды, ни обитателей в капле воды… и ушами, которые обманывают нас, так как переводят вибрации воздуха в звонкие ноты. Они – феи, которые сотворяют это чудо: переводят движение в шум и этой метаморфозой дают жизнь музыке, которая делает молчаливое оживление природы поющим…  и нашим обонянием, которое намного слабее собачьего… и нашим вкусом, который едва может распознать возраст вина!
Ах, если бы у нас были другие органы, которые переводили бы в нашу пользу другие чудеса, сколько удивительного мы могли бы открыть вокруг себя ещё!

16 мая. - Я болен, определённо! В прошлом месяце я был здоров! У меня сильный жар или, скорее, воспаление нервов, которое заставляет мою душу страдать так же сильно, как тело! Я не могу избавиться от ужасного ощущения надвигающейся опасности, этого опасения несчастья или приближающейся смерти, этого предчувствия, являющегося, без сомнения, ожиданием ещё неизвестного зла, прорастающего в крови и в теле.

18 мая. - Я только что поговорил с врачом, так как не мог спать. Он констатировал учащённый пульс, расширенные зрачки, вибрирующие нервы, но ничего опасного. Мне прописаны обливания и пить бромид калия.

25 мая. - Никаких изменений! Моё состояние и впрямь странно. По мере того, как приближается вечер, меня охватывает непостижимое беспокойство, словно ночь уготовала для меня страшную угрозу. Я быстро ужинаю, затем пытаюсь читать, но не понимаю слова и с трудом различаю буквы. Тогда я хожу по гостиной туда-сюда, придавленный странным страхом перед сном.
Ближе к 22.00 я поднимаюсь в свою комнату. Едва войдя, я запираю дверь на 2 оборота и задвигаю засовы; я боюсь… чего?… Раньше я ничего не боялся… я открываю шкафы, смотрю под кроватью, слушаю, слушаю… слушаю что?… Не странно ли, что простое недомогание, возможные проблемы с кровообращением, раздражение нервного окончания, небольшое кровоизлияние и тому подобные мелочи в нашем организме способны вызывать меланхолию у самых весёлых и делать трусами храбрецов? Затем я ложусь и жду сна, как ожидают казни. Я с ужасом ожидаю его прихода, и моё сердце стучит, ноги дрожат, всё тело вздрагивает под тёплым одеялом до того самого момента, как я внезапно не погружусь в сон, как самоубийца падает в воду, в неподвижную пучину. Я больше не чувствую, как раньше, чтобы этот вероломный сон возвращался, скрытый передо мной, и подстерегал, чтобы броситься мне на лицо, закрыть мне глаза и уничтожить.
Я сплю – долго – 2-3 часа – затем сон – нет – меня сжимает кошмар. Я хорошо знаю, что лежу и сплю… я это чувствую и знаю… и я также чувствую, что кто-то приближается ко мне, смотрит на меня, трогает, поднимается на кровать, становится на колени у меня на груди, обхватывает меня за шею и давит… давит… изо всех сил, чтобы задушить.
Я отбиваюсь, связанный этим жестоким бессилием, которое парализует человека во сне. Я хочу кричать, но не могу, хочу двинуться – не могу; с ужасными усилиями, задыхаясь, я пытаюсь сбросить с себя это существо, которое меня душит – и не могу!
Внезапно я просыпаюсь, весь в испарине. Я зажигаю свечу. Я один.
После этого кризиса, который повторяется каждую ночь, я засыпаю, наконец, до  рассвета.

2 июня. - Моё состояние ухудшилось. Что же со мной? Бромид не помогает, обливания – тоже. Тогда, чтобы утомить и без того усталое тело, я пошёл гулять в лес Румар. Вначале я думал, что свежий воздух, наполненный запахами травы и листвы, вольёт новую кровь в мои вены, новую энергию – в сердце. Я шёл по широкой охотничьей тропе, затем поворернул к Ла Буй по узкой аллее, между двух рядов огромных деревьев, которые образовывали зелёную, густую, почти чёрную крышу между небом и мной.
Меня внезапно охватила дрожь, но не дрожь от холода, а странная дрожь от тревоги.
Я ускорил шаг, встревоженный находиться одному в этом лесу, напуганный без причины глубоким одиночеством. Внезапно мне показалось, что меня преследуют, идут по пятам, хотят тронуть меня.
Я резко обернулся. Я был один. Позади меня тянулась только длинная широкая аллея, ужасающе пустая, а с другой стороны она так же терялась из виду.
Я закрыл глаза. Почему? Я начал вращаться на каблуке, как юла. Я чуть не упал и открыл глаза: деревья танцевали, земля дрожала; я был вынужден сесть. Затем – ах! я не мог вспомнить, какой дорогой пришёл сюда. Странная идея! Странная! Странная идея! Я больше ничего не знал. Я пошёл по дорожке справа от меня и вернулся на тропу, которая привела меня в лес.

3 июня. - Ночь была ужасной. Я уеду на несколько недель. Небольшое путешествие пойдёт мне на пользу.

2 июля. - Я вернулся. Я выздоровел. Путешествие было прекрасным. Я посетил гору Сен-Мишель, где никогда раньше не был.
Какое зрелище открывается глазу, когда прибываешь, как я, в Авранш в конце дня! Город расположен на холме; меня проводили в публичный сад на краю города. Я издал крик восторга. Огромная бухта расстилалась передо мной, теряясь из виду, меж двух берегов, уходящих в туман, а в центре этой огромной жёлтой бухты, под золотым чистым небом возвышалась тёмная остроконечная гора среди песков. Солнце только что зашло, и на ещё горящем горизонте рисовался профиль этой фантастической скалы, на вершине которой зиждется этот фантастический памятник.
Я отправился к нему на заре. На море был отлив, как и накануне вечером, и я смотрел, как передо мной вырисовывается потрясающее аббатство по мере того, как я подходил. После нескольких часов ходьбы я достиг огромного скопления камней, образующих городок, который венчает большая церковь. Я пересёк узкий проход и вошёл в самое восхитительное готическое жилище, которое выстроили люди для Бога на земле: огромное, словно город, состоящее из множества низких сводчатых зал и высоких галерей, поддерживаемых тонкими колоннами. Я вошёл в эту гигантскую драгоценность из гранита, лёгкую, словно кружево, покрытую башнями, лёгкими колоколенками, куда ведут винтовые лестницы и которые возвышают в голубое дневное и чёрное ночное небо свои странные головы, ощеривщиеся химерами, дьяволами, фантастическими зверями, чудовищными цветами, и которые связаны между собой изящными арками.
Когда мы оказались на вершине, я сказал сопровождающему меня монаху: “Отче, как вам должно быть здесь хорошо!”
Он ответил: “Здесь очень ветрено, сударь”, и мы продолжили беседовать, глядя на прилив, бегущий на песок и покрывающий его стальной бронёй.
Монах рассказал мне много историй и сказаний об этом месте, его легенды.
Одна из них особенно поразила меня. Люди этого края, жители горы утверждают, что слышат по ночам, как в песках блеют две козочки: одна – громче, вторая – слабее. Неверующие заявляют, что так кричат морские птицы, и их крик похож то на блеянье, то на человеческую жалобу. Однако рыбаки клянутся, что встречали вечером в дюнах старого пастуха, который бродит вокруг этого маленького городка с непокрытой головой и ведёт за собой козла с мужским лицом и козу – с женским; у них длинные седые волосы, и они без конца говорят, ссорясь на незнакомом языке, а затем вдруг перестают кричать, чтобы заблеять со всей мочи.
Я спросил монаха: “Вы верите в это?”
Он прошептал: “Не знаю”.
Я продолжал: “Если бы на земле существовали другие создания, непохожие на нас, разве мы не узнали бы о них уже давно? Разве вы не узнали бы о них? Разве я не узнал бы?”
Он ответил: “Разве мы видели хотя бы стотысячную долю существующего? Смотрите, вот ветер: самая большая сила природы, сбивающая с ног людей, разрушающая  здания, вырывающая деревья с корнем, вздымающая горы воды в море, разбивающая скалы и большие корабли, - это ветер, который убивает, свистит, стонет, ревёт – видели ли вы его и можете ли увидеть? Однако он существует”.
Я замолчал от такого простого рассуждения. Этот человек был либо мудрецом, либо глупцом. Я не мог сказать точно, но замолчал. Я часто думал впоследствии о том, что он говорил.

3 июля. - Я плохо спал; определённо, здесь есть какое-то влияние, вызывающее лихорадку, так как мой кучер страдает так же, как я. Вернувшись вчера, я заметил его необычную бледность. Я спросил:
- Что с вами, Жан?
- Я не могу больше спать, сударь, и это делает меня таким усталым днём. Это продолжается с тех пор, как вы уехали.
Однако с остальными слугами всё в порядке. Я опасаюсь, что ко мне вернётся болезнь.

4 июля. - Решительно, я вновь болен. Мои старые кошмары вернулись. Этой ночью я чувствовал, как кто-то давит на меня и, прижавшись ртом к моему, пьёт из меня жизнь. Да, он пил её из меня, как пиявка. Затем он встал с меня, а я проснулся – настолько разбитый и уничтоженный, что не мог пошевелиться. Если это продлится ещё несколько ночей, я уеду вновь.

5 июля. - Сошёл ли я с ума? То, что произошло, что я видел прошлой ночью – настолько странно, что у меня кружится голова, вспоминая об этом.
Я запер дверь на ключ, как делаю теперь каждую ночь, затем мне захотелось пить, и я выпил полстакана воды; краем глаза я заметил, что графин полон до самой пробки.
Затем я заснул, погрузившись в один из своих ужасных снов, из которого меня часа через два выдернула ещё более ужасная дрожь.
Представьте себе человека, который спит, и его убивают во сне. Он просыпается с ножом в груди, весь в крови, хрипит и не может дышать; он вот-вот умрёт, он ничего не понимает – в таком состоянии был и я.
Когда ко мне, наконец, вернулся разум, я вновь захотел пить. Я зажёг свечу и пошёл к столику, на котором стоял графин. Я наклонил его над стаканом, но ничего не вылилось. Графин был пуст! Совершенно пуст! Сначала я ничего не понял, а затем меня охватил такой страх, что мне пришлось сесть или, скорее, упасть на стул! Вскоре я вскочил, чтобы осмотреться, затем вновь сел в удивлении и страхе, глядя сквозь прозрачное стекло сосуда. Я смотрел очень внимательно и пытался найти ответ. Мои руки дрожали! Кто же выпил воду? Я? Без сомнения. Никто другой не мог этого сделать. Значит, я был лунатиком, я жил двойной таинственной жизнью, сам не зная то второе существо в себе, незнакомое и невидимое, которое оживало тогда, когда засыпала душа, и начинало управлять моим телом.
Кто может понять мою тревогу? Кто поймёт чувства человека, который умственно здоров и просыпается в здравом уме, но смотрит с ужасом через стекло графина, откуда исчезла вода за время его сна? Я так и просидел на стуле до утра, не осмеливаясь вернуться в кровать.

6 июля. - Я схожу с ума. Этой ночью кто-то опять выпил всю воду. Скорее всего, это я! Я? Разве это я? Но кто тогда? Кто? О, Господи! Я схожу с ума! Что мне делать?

10 июля. - Я только что сделал удивительные открытия.
Решительно, я – сумасшедший!
6 июля перед тем, как лечь спать, я оставил на столике вино, молоко, воду, хлеб и клубнику. Кто-то выпил – я выпил – всю воду и немного молока. Вино, хлеб и клубника остались нетронутыми.
7 июля я повторил опыт, и результаты оказались такими же.
8 июля я убрал воду и молоко. Всё осталось нетронутым.
9 июля я поставил на стол только воду и молоко, тщательно обернув графины салфетками из белого муслина и перевязав пробки. Затем я натёр себе губы, бороду и руки свинцовым карандашом и лёг спать. Я погрузился в глубокий сон, но вскоре наступило ужасное пробуждение. Я не шевелился во сне – на простынях не было пятен. Я бросился к столу. Салфетки на графинах были нетронуты. Я развязал верёвки с пробок, задыхаясь от страха. Вся вода и всё молоко исчезли! Боже мой!..
Я немедленно уезжаю в Париж.

12 июля. - Париж. За те последние дни я просто потерял голову! Должно быть, воспалённое воображение сыграло со мной злую шутку, если я на самом деле не являюсь лунатиком, или же я испытал на себе одно из тех влияний, консатированных наукой, но необъяснимых до сих пор, которые называются “внушением”. В любом случае, я чуть было не лишился рассудка, и суток в Париже мне хватило для того, чтобы прийти в себя.
Вчера после походов по магазинам и визитов я почувствовал, что моя душа вновь ожила, и конец дня я провёл в Театре. Играли пьесу Дюма-сына*, и её мощный дух окончательно вылечил меня. Определённо, одиночество пагубно сказывается на работающей интеллигенции. Нам нужно, чтобы вокруг нас были люди с их разговорами и мыслями. Когда мы долго бываем одни, мы заполняем пустоту призраками.
Я вернулся в отель по бульварам, в прекрасном расположении духа. Пробираясь через толпу и задевая людей локтями, я не без иронии вспоминал прошлую неделю, когда верил в то, будто под моей крышей живёт незнакомое существо. Как слаб наш ум, как легко мы заблуждаемся, как нас может сбить с толку любой непонятный факт!
Вместо того, чтобы умозаключить: “Я не понимаю этого, потому что не знаю причины”, мы немедленно воображаем влияние пугающих, тайных, сверхъестественных сил.

14 июля*. - День Республики. Прогулялся по городу. Петарды и флаги веселили меня, как ребёнка. Как это глупо, однако: веселиться в определённый день, по распоряжению правительства. Люди – это глупое стадо, то необъяснимо терпеливое, то жестоко восстающее. Им говорят: “Веселитесь”. Они веселятся. Им говорят: “Нападайте на соседей”. Они нападают. Им говорят: “Голосуйте за императора”. Они голосуют за императора. Затем им говорят: “Голосуйте за Республику”. И они голосуют за неё.
Те, кто управляют этим стадом, так же глупы, только они подчиняются не людям, а простеньким принципам, слишком стерильным и фальшивым для реальной жизни, к которым относятся даже самые незыблемые законы, ведь в этом мире ни в чём нельзя быть уверенными, поскольку и свет, и звук – всего лишь иллюзии.

16 июля. - Вчера я видел кое-что очень волнительное.
Я ужинал у своей кузины, мадам Сабле, чей муж командует 76-м стрелковым в Лиможе. С нами на ужине присутствовали две молодые дамы, одна из которых была женой доктора Парана, специалиста по нервным заболеваниям и проявлениям таких малоизученных на сегодняшний день явлений, как гипноз и внушение.
Он долго рассказывал нам о поразительных результатах, полученных английскими учёными и специалистами из Нанси.
Факты, которые он привёл, показались мне такими странными, что я не смог верить им.
- Мы находимся на грани того, - заявил он, - чтобы раскрыть один из самых важных секретов природы – я имею в виду, существующих на Земле, так как среди звёзд, без сомнения, есть свои секреты.  За то время, что человек мыслит, умеет устно высказывать и записывать мысли, он чувствует себя уязвлённым тем, что его несовершенных грубых органов чувств касается непостижимая тайна, и он пытается замещать своё бессилие, напрягая разум. Когда его разум был ещё в зачаточном состоянии, эта одержимость невидимыми феноменами принимала банально-пугающие формы. Это породило народные поверья и легенды о всевозможных феях, гномах и призраках, даже легенду о Боге, так как наша концепция о Творце, из какой бы религии она ни происходила, представляет собой самую посредственную, глупую и неуместную выдумку испуганного мозга. Слова Вольтера как нельзя более правдивы: “Бог сотворил человека по Своему подобию, но человек хорошо Ему отплатил”. Но чуть больше века назад мы начали предчувствовать что-то новое. Месмер и иже с ним направили нас по неожиданному пути, и действительно, 4-5 лет назад мы наткнулись на удивительные результаты.
Моя кузина недоверчиво улыбалась.
Доктор Паран сказал ей: “Хотите, я попробую ввести вас в сон, мадам?”
- Да, охотно.
Он села в кресло, а он начал пристально смотреть на неё. Я почувствовал внезапное смущение, моё сердце колотилось, у меня перехватило дыхание. Я видел, как веки мадам Сабле тяжелеют, рот сжимается, грудь начинает часто дышать.
Через 10 минут она спала.
- Сядьте позади неё, - сказал мне врач.
Я сел. Он положил ей в руки визитную карточку и сказал: “Это зеркало. Что вы видите?”
Она ответила:
- Вижу моего кузена.
- Что он делает?
- Подкручивает ус.
- А сейчас?
- Вынул фотографию из кармана.
- Кто на ней изображён?
- Он.
Это была правда! Фотографию передали мне тем вечером в отеле.
- Как он изображён на ней?
- Стоит и держит шляпу в руке.
Значит, на этой визитной карточке, на этом кусочке картона они видела всё так ясно, словно смотрела в зеркало.
Женщины испуганно закричали: “Хватит! Хватит!”
Но врач приказал: “Завтра вы встанете в 8.00. Затем вы пойдёте в отель к вашему кузену и попросите его одолжить вам 5000 франков, которые у вас просит муж и которые он заберёт, когда приедет в следующий раз”.
Он разбудил её.
Вернувшись в номер, я вспоминал этот любопытный сеанс, и меня одолевали сомнения: не по поводу абсолютной искренности и веры моей кузины, которую я знал с детства, но по поводу возможного мошенничества со стороны доктора. Не спрятал ли он крошечное зеркало в руке и не передал ли его спящей женщине одновременно с визитной карточкой? Умелые фокусники иногда выделывают ловкие штуки.
Я лёг спать.
Сегодня утром примерно в половине девятого меня разбудил лакей:
- Сударь, пришла мадам Сабле. Она немедленно хочет видеть вас.
Я спешно оделся и принял её. Она села со смущённым видом, опустив глаза, не поднимая вуали, и сказала:
- Дорогой кузен, я пришла попросить вас о большой услуге.
- О какой, кузина?
- Мне неловко говорить об этом, но я должна. Мне абсолютно необходима сумма в 5000 франков.
- Значит, вы…
- Да, я или, скорее, мой муж нуждается в этих деньгах, поэтому он послал меня к вам.
Я был так изумлён, что еле сумел выговорить ответ. Я спрашивал себя, не насмехается ли она надо мной вместе с доктором Параном, не было ли это заранее подготовленным розыгрышем?
Но когда я пристально посмотрел на неё, все мои сомнения рассеялись. Она дрожала от волнения, настолько этот демарш был труден для неё, и я понял, что её горло сжимают рыдания.
Я знал, что она довольно богата, и спросил:
- Как же так, у вашего мужа нет такой суммы? Подумайте хорошенько. Вы уверены, что он послал вас ко мне?
Она помолчала несколько секунд, словно роясь в памяти с усилием, затем ответила:
- Да… да… я уверена.
- Он вам написал?
Она медлила с ответом, размышляла. Я мог видеть, с каким трудом работала её мысль. Она не знала ответ. Она знала только то, что должна занять у меня 5000 франков для мужа. Поэтому она осмелилась солгать:
- Да, он мне написал.
- Когда же? Вчера вы мне ничего об этом не сказали.
- Я получила его письмо сегодня утром.
- Можете ли вы показать мне его?
- Нет… нет… оно содержало интимные подробности… слишком личные… я его… сожгла.
- Значит, ваш муж наделал долгов.
Она помолчала, затем прошептала:
- Я не знаю.
Я внезапно заявил:
- В данный момент я не могу дать вам эту сумму, дорогая кузина.
Она издала крик, словно от боли:
- О! О! Умоляю, найдите деньги!..
Она возбуждалась, заламывала руки в мольбе! Я слышал, что её интонация изменилась: теперь она плакала, лепетала, на неё давил страшный приказ, который она получила.
- О, умоляю вас!  Если бы вы знали, как я страдаю… деньги нужны мне сегодня.
Мне стало жаль её.
- Вы скоро их получите, клянусь вам.
Она воскликнула:
- О, благодарю! Как вы добры!
Я продолжил:
- Вы помните, что произошло вчера вечером на ужине у вас дома?
- Да.
- Вы помните, что доктор Паран вас усыпил?
- Да.
- Так вот, он приказал вам прийти сегодня утром ко мне и занять 5000 франков. Сейчас вы подчиняетесь внушению.
Она подумала несколько секунд и сказала:
- Эти деньги просит мой муж.
Я с час пытался её переубедить, но так и не смог.
Когда она ушла, я побежал к доктору. Он собирался уходить и выслушал меня с улыбкой. Он спросил:
- Теперь вы верите?
- Да, теперь нельзя не верить.
- Пойдёмте к вашей кузине.
Она дремала на шезлонге, очень утомлённая. Врач пощупал пульс и смотрел на неё некоторое время, подняв руку к её глазам. Постепенно её веки отяжелели, не в силах сопротивляться магнетизму.
Когда она заснула, он сказал:
- Вашему мужу больше не нужны 5000 франков. Вы сейчас забудете о том, что ходили к своему кузену, чтобы занять эти деньги. Если он заговорит с вами об этом, вы ничего не поймёте.
Затем он разбудил её. Я вынул кошелёк из кармана:
- Дорогая кузина, здесь то, о чём вы меня просили сегодня утром.
Она была так удивлена, что я не осмелился настаивать. Однако я попытался оживить её память, но она всё отрицала и думала, что я смеюсь над ней. В конце концов, она чуть не рассердилась.
Вот так! Я только что вернулся к себе, но не могу есть – настолько я взволнован.

19 июля. - Многие люди, кому я рассказал эту историю, насмехались надо мной. Я не знаю, что думать. Мудрецы говорят: “Может быть”.

21 июля. - Я ездил на ужин в Буживаль, затем провёл вечер на балу с гребцами. Решительно, всё зависит от места и окружения. Верить в сверхъестественное в “Лягушатнике” - это ли не верх безумия?… А на горе Сен-Мишель?… А в Индии? Мы подчиняемся влиянию того, что нас окружает. На следующей неделе я возвращаюсь домой.

30 июля. - Вчера я вернулся домой. Пока всё хорошо.

2 августа. - Ничего нового. Погода великолепная. Я провожу дни, созерцая Сену.

4 августа. - Мои слуги ссорятся. Они говорят, что кто-то по ночам бьёт стаканы из шкафа. Лакей обвиняет кухарку, та – прачку, а та – ещё двоих. Кто же виновен?

6 августа. - На этот раз я не сошёл с ума. Я видел… видел… видел! Сомнений больше нет… я видел!.. Меня до сих пор пробирает холод до кончиков пальцев… страх разливается по телу… я видел!..
Я прогуливался в 2 часа дня среди розовых клумб в саду… в аллее осенних роз, которые только что распустились.
Когда я остановился, чтобы полюбоваться “Богатырём”, на котором благоухали 3 великолепных цветка, я отчётливо различил, как один из стебельков рядом со мной согнулся, словно его пригнула невидимая рука, а затем сломался, словно эта рука его сорвала! Затем цветок поднялся в воздух, описывая дугу, словно его поднесли к невидимому рту, и остался висеть в прозрачном воздухе – неподвижное алое пятно в трёх шагах от моих глаз.
Не помня себя, я бросился вперёд, чтобы схватить розу! Но я не смог – она исчезла. Меня объял сильный гнев, я сердился на самого себя, так как разумному и серьёзному человеку не позволено иметь подобные галлюцинации.
Но действительно ли это была галлюцинация? Я обернулся к стеблю и немедленно увидел, что он сломан и торчит между двух других бутонов.
Я вернулся домой в смятённых чувствах. Теперь я уверен – так же, как уверен в смене дней и ночей, - что рядом со мной есть невидимое существо, которое питается молоком и водой, может трогать предметы, брать и переставлять их, и, следовательно, имеет материальную природу, непостижимую для наших органов чувств, и живёт под моей крышей…

7 августа. - Спал спокойно. Оно выпило воду из графина, но не потревожило мой сон.
Я спрашиваю себя, сошёл ли я с ума. Когда я прогуливался вдоль реки, ко мне вернулись сомнения, только уже не смутные, как раньше, а определённые. Я видел сумасшедших; я знал таких, которые оставались умными, рациональными, даже ясновидящими во всём, кроме одного пункта. Они говорили обо всём с ясностью, с гибкостью, с глубокомыслием, но внезапно их мысль, коснувшись рифа их сумасшествия, разлеталась на куски и тонула в тёмном, яростном, страшном океане, полном бущующих волн, мглы и шквалов, который называется “безумием”.
Решительно, я посчитал бы себя сумасшедшим, если бы не находился в сознании, если бы полностью не понимал своё состояние, если бы не мог измерить и проанализировать его. В общем, я был всего лишь разумным человеком с галлюцинациями. В моём мозге произшёл неизвестный сбой, один из таких, которые с трудом могли быть описаны и объяснены физиологами современности, и он вызвал глубокую трещину в порядке и логичности моих мыслей. Подобные феномены обычно происходят во сне, когда мы проходим через невероятные фантасмагории, не удивляясь им, потому что орган контроля спит, а воображение бодрствует и работает. Возможно, какая-то кнопка клавиатуры моего мозга вышла из строя? После несчастных случаев люди часто теряют память и забывают имена, глаголы и цифры или же только даты.  Все участки мозга, отвечающие за различную работу мысли, открыты сейчас. Что же может быть удивительного в том, что моя способность конролировать нереальность некоторых галлюцинаций отяжелела во мне!
Я думал об этом, гуляя по берегу. Солнце блестело на воде, луг был очарователен, и мой взгляд наполнился любовью к жизни, к ласточкам, чей стремительный полёт так радовал меня, и к речным травам, которые шумели так приятно для уха.
Однако постепенно в меня проникло какое-то беспокойство. Мною словно завладела какая-то оккультная сила, которая не давала идти дальше и звала назад. Я испытал неприятное чувство, словно мне надо вернуться, как это бывает, если дома остался больной друг, и вам вдруг начинает казаться, что ему стало хуже.
Я вернулся против воли, уверенный в том, что узнаю дома плохую новость, получу письмо или телеграмму. Но ничего такого не было, и я испытал ещё большую  удивлённую встревоженность, чем если бы меня вновь посетило какое-нибудь фантастическое видение.

8 августа. - Вчера я провёл ужасный вечер. Оно больше не проявляет себя, но я чувствую его рядом с собой, как оно следит за мной, подстерегает, проникает в меня, всё ещё прячась, и это – страшнее, чем если бы оно сигнализировало сверхъестественными феноменами о своём невидимом постоянном присутствии.

9 августа. - Ничего, но мне страшно.

10 августа. - Ничего; что будет завтра?

11 августа. - Всё ещё ничего; я больше не могу оставаться дома с этих страхом и мыслями в душе. Я собираюсь уезжать.

12 августа, 22.00. - Весь день я хотел уехать и не смог. Я хотел исполнить этот акт освобождения, такой лёгкий: выйти и сесть в экипаж до Руана, но я не смог. Почему?

13 августа. - Когда человека поражают некоторые заболевания, то все пружины, поддерживающие физическое здоровье, кажутся сломанными: его энергия иссякает, мышцы слабеют, кости становятся мягкими, а тело – жидким. Я испытываю то же самое в моём моральном состоянии, странным образом. У меня больше нет сил, смелости, самоконтроля, я даже не могу сделать усилие воли. Я не могу желать, но что-то желает за меня, и я подчиняюсь.

14 августа. - Я погиб! Кто-то управляет моей душой! Кто-то контролирует все мои движения, поступки и мысли. Теперь я – всего лишь порабощённый зритель, испуганный всем тем, что я совершаю. Я хочу выйти. Я не могу. Оно не хочет – и я остаюсь в кресле, растерянный и дрожащий, где оно держит меня. Я хочу всего лишь встать, чтобы вновь почувствовать, что я способен управлять своими поступками. Я не могу! Я прикован к креслу, а кресло приклеено к полу с такой силой, что я не могу подняться.
Затем внезапно я осознаю, что мне надо, надо, надо пойти в сад, собрать клубнику и съесть. Я иду туда. Я собираю клубнику и ем. О, Боже! Боже мой! И если Бог на свете? Если есть, пусть спасёт меня! Пусть сжалится! Пусть смилостивится! Спасите меня! О, какое страдание! Какая мука! Какой ужас!

15 августа. - Теперь я понимаю ту силу, которая заставила мою бедную кузину прийти ко мне за 5000 франками. Она подчинялась неизвестной воле внутри себя, словно в её душе поселилась душа-паразит. Неужели скоро конец света?
Но кто он, тот невидимый, который живёт во мне? Этот неизвестный пришелец сверхъестественного происхождения?
Значит, Невидимое существует! Тогда как, с начала сотворения мира, эти существа не проявили себя так определённо, как со мной? Я никогда не читал о чём-либо, похожим на то, что произошло в моём доме. О, если бы я только мог сбежать, уехать и не возвращаться! Я был бы спасён, но я не могу.

16 августа. - Сегодня мне удалось ускользнуть на 2 часа, словно пленнику, который случайно обнаружил, что дверь его темницы незаперта. Я чувствовал, что я свободен теперь, что оно – далеко. Я приказал немедленно запрягать и отправился в Руан. О, какая это радость - приказывать кучеру, повинующемуся тебе: “В Руан!”
Я приказал остановиться у библиотеки и попросил труды доктора Германа Герештаусса о неизвестных обитателях древнего и современного мира.
Затем, когда я вновь садился в экипаж, мне захотелось сказать: “На вокзал!”, и я крикнул (я не мог говорить, я крикнул – таким громким голосом, что прохожие обернулись): “Домой!” Я упал на подушки, терзаемый тревогой и страхом. Оно меня нашло и вновь завладело мной.

17 августа. - Ах, какая ночь, какая ночь! Однако мне кажется, что я должен радоваться. Я читал до часу ночи! Герман Герештаусс, доктор философии и теогонии, написал историю и виды проявлений всех невидимых существ, рыскающих рядом с человеком или увиденных им во сне. Он описал их происхождение, места обитания, силу влияния. Но ни одно из них не напоминает того, кто преследует меня. В книге говорится, что с тех пор, как человек начал мыслить, он предчувствовал и боялся какое-то новое существо, сильнее себя, которое вытеснит его из мира. Чувствуя, что оно уже близко и что нельзя предугадать его природу, человек создал от страха фантастический сонм оккультных существ, смутных фантомов.
Когда пробило час, я сел перед открытым окном, чтобы свежий ночной ветер освежил мой лоб и мысли.
Было так хорошо, так тепло! Как я любил такие ночи раньше!
Луна не светила. Звезды поблёскивали на чёрном фоне неба. Кто населяет эти миры? Какие формы, живые существа, растения и животные есть там? Те, кто мыслят в этих далёких вселенных - что они знают такого, чего не знаем мы? Что они могут такого, чего не можем мы? Что они видят? Один из них, пролетев через пространство, не появится ли однажды на нашей планете, чтобы завоевать её, как норманы однажды переплыли море, чтобы поработить более слабые племена?
Мы – такие слабые, безоружные, невежественные, маленькие на этой крупице грязи, которая крутится, погружённая в каплю воды.
В этих мечтаниях я задремал.
Я проспал около четверти часа и вновь открыл глаза, так как меня разбудило какое-то странное ощущение. Сначала я ничего не видел, затем мне показалось, что страница книги, которая лежала открытой на столе, сама собой перевернулась. Ветер не задувал в окно. Я был удивлён и ждал. Примерно через 4 минуты я увидел собственными глазами, как страница поднялась и опустилась на предыдущую, словно её перевернули пальцем. Моё кресло было пустым или казалось таковым, но я понимал, что оно – здесь, на моём месте, читает книгу. Я вскочил, как разъярённый зверь, который готов вспороть живот своему дрессировщику, и пересёк комнату, чтобы схватить, задушить, убить его!.. Но кресло опрокинулось перед моим носом, слово оно сбежало… столик задрожал, лампа упала и погасла, а окно захлопнулось, словно преступник выскользнул в ночь.
Итак, он сбежал, он испугался меня!
Тогда… тогда… завтра… или потом… когда-нибудь я смогу схватить его и раздавить! Разве собаки иногда не набрасываются на своих хозяев?

18 августа. - Я думал весь день. О, да, я буду подчиняться ему, всем его импульсам, выполнять все его желания, стану послушным и трусливым. Оно сильнее меня. Но настанет час…
 
19 августа. - Я знаю… знаю… я всё знаю! Я только что прочёл вот эту статью в “Обозревателе научного мира”: “Довольно любопытная новость пришла из Рио-де-Жанейро. Эпидемия безумия, похожая на ту, которая поразила Европу в Средние века, свирепствует в данный момент в провинции Сан-Пауло. Напуганные жители покидают свои дома и поля, утверждая, что их преследуют невидимые, хотя и осязаемые существа, разновидность вампиров, которые питаются их жизнями, пока они спят; впрочем, эти существа пьют также воду и молоко, не трогая других продуктов.
Профессор дон Педро Энрикес в сопровождении нескольких известных врачей отправился в провинцию Сан-Пауло, чтобы изучить на месте природу и проявления этой всеобщей мании и предложить императору меры, которые лучше всего смогут воззвать к разуму обезумевшего населения”.
Ха-ха! Я помню, помню красивое трёхмачтовое бразильское судно, которое проплыло мимо моих окон 8 мая! Оно показалось мне таким белым и весёлым! Существо было там, на нём, прибыв из страны, где зародилось! И оно увидело меня! Оно увидело мой белый дом и спрыгнуло с борта в Сену. О, Боже!
Теперь я знаю, я догадался. Власть человека закончилась.
Оно пришло, это существо, напугавшее сначала наивные племена; существо, которое изгоняли встревоженные священники и которое вызывали колдуны безлунными ночами, но так и не смогли увидеть; существо, которого воображение людей наделило отталкивающими или привлекательными формами гномов, духов, фей, гоблинов. Грубые концепции, порождённые первым примитивным страхом, сменились более ясными. Месмер предугадал их, а медицина 10 лет назад открыла природу этой силы, ещё не проявившей себя тогда. Врачи играли с этим оружием нового Властелина, загадочной волей,  порабощающей человеческую душу. Они назвали это гипнозом, магнетизмом, внушением… Я видел, как они по-детски забавлялись с этой страшной силой! Горе нам! Горе человечеству! Это существо пришло, это… как его зовут?… мне кажется, что оно кричит мне своё имя, а я не слышу… да… оно кричит… я слушаю… я не могу… повтори… Орля… я услышал… Орля… это оно… оно пришло!
Ах, стервятник пожирал голубку, волк пожирал барашка, лев пожирал быка с острыми рогами; человек убил льва стрелой, мечом, порохом; но Орля превратит человека в то, во что мы превратили лошадей и волов: в своего слугу и свой корм – одним усилием воли. Горе нам!
Однако порабощённое животное иногда бунтует и убивает своего поработителя… я тоже хочу… я смогу… но надо знать его, чувствовать, видеть! Учёные говорят, что зрение животных отличается от нашего, что они могут различать только чёрный цвет… И мой глаз не может различить этого пришельца.
Почему? О, теперь я вспоминаю слова монаха на горе Сен-Мишель: “Разве мы видели хотя бы стотысячную долю существующего? Смотрите, вот ветер: самая большая сила природы, сбивающая с ног людей, разрушающая  здания, вырывающая деревья с корнем, вздымающая горы воды в море, разбивающая скалы и большие корабли, - это ветер, который убивает, свистит, стонет, ревёт – видели ли вы его и можете ли увидеть? Однако он существует”.
Я размышлял: мой глаз так слаб, так несовершенен, что не может различать даже плотные формы, если они прозрачны как стекло!… Если бы на моём пути поставили зеркало без амальгамы, я бы ударился о него, как птица ударяется об оконное стекло. Тем более, глаз так часто обманывается. Что же удивительного в том, что я не могу различить тело, через которое проходит свет?
Какое-то новое создание! Почему нет? Оно должно было прийти! Почему мы должны быть последними? Мы не различаем его, как и все прочие существа до нас? Это значит, что его природа более совершенна, его тело – более тонко, чем наше, а наше – так слабо, так неуклюже сложено, отягощено постоянно усталыми органами, его постоянно должны приводить в действие какие-то пружины, и оно живёт, как растение или животное, мучительно питаясь воздухом, травой и мясом, будучи жертвой болезней, деформаций, гниения, оно импульсивно, наивно и странно, очень плохо сделано и похоже на грубо-деликатное творение, как эскиз существа, которое могло бы стать умным и совершенным.
Нас так мало в мире, начиная от устрицы и заканчивая человеком. Почему не должен был появиться кто-то ещё, завершая период, когда появляются последователи из других вселенных?
Почему нет? Почему не должны появиться новые деревья с огоромными цветами, ароматизируя целые регионы? Почему не должны появиться новые элементы, кроме железа, воздуха, земли и воды? Их всего 4, этих основ, питающих всё живое! Какая жалость! Почему их не 40, не 400, не 4000? Как всё жалко, убого вокруг! Как скупо дано, как сухо создано, как громоздко сделано! Ах, сколько “грации” в слоне и в гиппопотаме! Как “элегантен” верблюд!
Но вы скажете: бабочка. Летающий цветок! Я мечтаю о бабочке, которая была бы огромна, как 100 вселенных, с крыльями неописуемой формы, красоты и цвета. Я её вижу… Она перелетает с планеты на планету, освежая их гармоничным и лёгким движением своего полёта!.. А жители этих планет смотрят, как она пролетает, восхищённые и очарованные!
…
На чём я остановился? Это оно, Орля преследует меня, вызывает эти безумные мечты! Оно проникает в меня, становится моей душой; я убью его!

19 августа. - Я убью его. Я его видел! Вчера вечером я сел за стол и притворился, что пишу с большим вниманием. Я знал, что оно придёт и начнёт рыскать вокруг, совсем близко, и я смогу его коснуться или даже схватить. И тогда!.. тогда во мне проснётся сила, вызванная отчаяньем, и я использую мои руки, колени, грудь, лоб, зубы для того, чтобы его задушить, раздавить, укусить, разорвать.
Я пострегал, все чувства во мне обострились.
Я зажёг 2 лампы и 8 свечей на каминной полке, словно этот свет помог бы мне его различить.
Напротив меня стояла моя старая дубовая кровать со столбиками, справа – камин, слева находилась тщательно запертая дверь – до этого она долго была раскрытой, чтобы приманить его. Позади меня стоял высокий шкаф с зеркальными дверцами, в которые я каждое утро смотрелся, чтобы побриться или одеться и на которые я бросал взгляд каждый раз, когда проходил мимо.
Итак, я притворился, что пишу, чтобы обмануть его, так как оно тоже подстерегало меня, и внезапно я почувствовал, что оно – рядом, за моим ухом, читает с моего листа.
Я встал так резко и быстро, вытянув руки, что чуть не упал. И что же?.. В комнате было светло как днём, но ничего не отражалось в зеркале!.. Зеркало было пустым, светлым, глубоким, полным света! В нём не было моего отражения… а я стоял напротив! Я смотрел на стекло сверху донизу. Я смотрел с безумными глазами и не осмеливался сделать шаг вперёд, чувствуя, что оно – здесь, но что оно вновь ускользнёт от меня – оно, чьё невидимое тело заслонило моё отражение.
Как я испугался! Затем я вдруг начал различать в дымке в глубине зеркала, словно смотрел через мокрую салфетку, и мне казалось, что эта вода скользила слева направо, делая моё отражение более чётким с каждой секундой. Это было, как конец затмения. То, что пряталось от меня, казалось, не имело чётких контуров, но было прозрачно-тёмным и мало-помалу прояснялось.
Наконец, я смог полностью увидеть себя, как видел каждый день.
Я видел его! Во мне остался страх, который до сих пор вызывает дрожь.

20 августа. - Убить его? Но как, раз уж я не могу его схватить? Яд? Но оно увидит, как я подмешиваю яд в воду, да и разве этим можно поразить неосязаемое тело? Нет… нет… вне всяких сомнений… Тогда?.. тогда?..

21 августа. - Я вызвал мастера из Руана и заказал железные задвижки, какие есть в некоторых Парижских отелях, на дверях первого этажа, чтобы защититься от воров. Он мне сделал такую дверь. Я проявил себя как трус, но я смеюсь над этим!..
…
10 сентября. - Руан, отель “Континенталь”. Свершилось… свершилось… но убил ли я его? Вся моя душа всколыхнулась от того, что я видел.
Вчера, когда на двери уже была задвижка, я оставил её открытой до полуночи, хотя становилось прохладно.
Внезапно я почувствовал, что оно – здесь, и меня охватила безумная радость. Я медленно встал, пошёл направо, налево, медленными шагами, чтобы оно ничего не заподозрило. Затем я снял туфли и небрежно надел тапочки. Затем закрыл задвижку и, спокойно подойдя к двери, закрыл и её на 2 оборота. Вернувшись к окну, я закрыл его на висячий замок и положил ключ в карман.
Внезапно я осознал, что оно начало волноваться, что оно испугалось, что оно приказывало мне отпереть замки. Я чуть было не уступил, но не уступил, прислонился с двери и приоткрыл её, чтобы я мог пройти бочком. Так как я достаточно высокого роста, моя голова коснулась притолоки. Я был уверен, что оно не смогло ускользнуть, и запер его в комнате одного. Какая радость! Я его пленил! Я сбежал с лестницы и взял в гостиной 2 лампы. Я разлил масло по ковру и мебели, бросил спичку и сбежал, закрыв входную дверь на 2 оборота.
Я побежал в сад, чтобы спрятаться в зарослях лавра. Как это было долго! Как долго! Всё было чёрным, немым, неподвижным; ни ветерка, ни звёздочки, и лишь тяжёлые невидимые тучи давили на мою душу.
Я смотрел на дом и ждал. Как это было долго! Я уже начал думать, что огонь погас сам или что его погасило Оно, когда одно из окон внизу вдруг треснуло от пожара, и вдоль стены на крышу взвилось красно-жёлтое пламя. По кронам деревьев пробежал отблеск и дрожь страха. Просыпались птицы, начала выть собака, и мне показалось, что наступил рассвет! Два других окна осветились тоже, и я увидел, что весь первый этаж превратился в огромный костёр. Но тишину вдруг прорезал пронзительный женский крик, и открылись окна  мансарды! Я забыл о слугах! Я видел их обезумевшие лица и размахивающие руки!..
Тогда, вне себя от ужаса, я бросился в деревню, крича: “На помощь! На помощь! Пожар! Пожар!” Я встретил людей, которые уже бежали на свет пламени, и вернулся с ними, чтобы увидеть!
Теперь дом был весь объят пламенем, как чудовищный костёр, освещая всю землю, и в нём кричали люди и оно, мой пленник, новое существо, новый властелин, Орля!
Крыша провалилась с треском, и вулкан искр взвился до небес. Во всех окнах я видел пламя и думал, что оно там, в этой печи, мёртвое…
Мёртвое? Возможно ли?.. Его тело? Разве его тело, через которое проходили лучи света, можно убить средствами, убивающими нас?
А если оно не умерло?.. Возможно, над страшным невидимым существом властно только время. Зачем ему иметь это прозрачное неощутимое тело, если оно тоже боится боли, ран, болезней и увядания?
Увядание? Все человеческие страхи происходят отсюда. После человека – Орля. После того, кто может умереть в любой день, час и минуту в результате несчастного случая, пришёл тот, кто должен умереть в свой срок, когда будет закончен срок его существования!
Нет… нет… вне всяких сомнений… оно не умерло… Тогда… тогда… тогда должен умереть я!..

25 мая 1887

*Пьеса Дюма-сына  - "Дама с камелиями"
*14 июля - День взятия Бастилии.

(Переведено в апреле 2020)