Одуванчик лети. Глава 3. Некуда бежать

Так незаметно наступила зима. В одно февральское утро Алька родила долгожданную дочь. Роды прошли так быстро и безболезненно, что счастливая Алька почти ничего не почувствовала, огромное и всепоглощающее счастье с головой накрыло её: ведь она теперь мама, у неё теперь есть дочь.

Девочка родилась здоровой и для Альки она была самой красивой на свете, её маленькой принцессой. Гордая Алька рисовала в своём воображении самые радужные картинки будущего их дружной семьи: у Владимира больше не будет причины для выпивки, ведь теперь их трое.

Алька назвала дочь Серафимой, ей всегда нравилось это царское имя. Через 3 дня Альку и Серафиму выписали из роддома, их встречала весёлая под хмельком свекровь, которая сказала, что Владимира срочно вызвали в командировку.

Алька сделала вид, что поверила: а что ей ещё оставалось? По приезду домой Алька решила тут же поговорить с мужем, как только он появится на пороге. Ждать пришлось долго, со времени родов прошёл почти месяц, а мужа как-будто и не было у Альки никогда.

Идти ей было некуда, своих денег не было, всё что скопила ушло на приданое для дочери, на коляску. Свекровь всё так же ежедневно подбухивала потихоньку, но продукты в дом покупала. Из этих продуктов Алька готовила нехитрые обеды, чтобы хоть как-то расплатиться за своё вынужденное бездействие.

Вскоре вернулся Владимир, за время "командировки" он изменился даже внешне, его чуть лихорадило, сказался больным, мол подхватил простуду в поезде. Алька не опровергала, старалась верить всему.

Когда Серафиме исполнилось 3 месяца Алька снова вышла на работу. Свекровь по возрасту была уже на пенсии и согласилась присматривать за внучкой, ради этого она даже решила бросить работу на спичечной фабрике, видимо из-за частых возлияний её уже попросту не хотели там держать.

Алька рада была вернуться на прежнюю работу, из-за быстрого замужества у неё почти не осталось подруг, если бы они с Владимиром остались тогда жить в общежитии, то было бы конечно всё по другому.

В перерывах на обед Алька сломя голову неслась домой к дочери, кормила Серафиму грудью, молока у неё было немного, но так Алька чувствовала ещё большую близость с дочерью.

Свекровь беззлобно ворчала, чтобы Алька сама хоть что-нибудь съела, тебе мол ещё работать надо, а с утра маковой росинки не съела ещё. За оставшееся время перерыва Алька быстро перекусывала и снова мчалась назад на работу.

Так прошло полгода, Серафиме незаметно исполнилось 9 месяцев, девочка росла смышлёной и спокойной, порывалась ходить и уже свободно вышагивала вокруг дивана.

Алька расстраивалась, что все новшества дочка осваивает в её отсутствие, но выхода не было, нужно было зарабатывать. Владимир конечно приносил деньги в дом, то что не пропивал, но этого катастрофически не хватало, свекровь свою пенсию откладывала на "смёртное", хотя была не такой уж и старой.

Алька всё так же мчалась домой на обеденных перерывах, но уже больше не кормила Серафиму грудью, молоко совсем пропало из-за тяжёлой работы и нервного истощения.

В один из таких перерывов Алька застала дома пьяно спящую свекровь и Серафиму с огромными ножницами в руках: девочка залезла в шкатулку с бабкиным рукоделием. Хорошо, что мать появилась на пороге вовремя, иначе не миновать бы беды.

Всё, сказала в сердцах Алька, больше так жить нельзя. Она собрала свои нехитрые пожитки и вещички Серафимы, её игрушки, покидала всё в коляску, одела дочку, сгребла её в охапку и ушла в осеннюю промозглость, в никуда.

Алька долго шла и шла, пока не вспомнила про отца, он давно переехал с семьёй из Бийска в Барнаул и в последнюю их встречу, на похоронах деда, приглашал её в гости, говорил, что поможет, если у неё возникнут трудности.

Алька тогда не приняла всерьёз его слова, но сейчас выхода у неё просто не было и она зашагала по нужному адресу, который всегда знала наизусть, сердобольная бабка Лида заставила его таки выучить...

В доме отца её встретили не слишком радушно, новая жена и подросшие дети отца поглядывали на неё с опаской, они видели Альку впервые и она, как им казалось, представляла для их семьи угрозу.

Слабоумная сестрица Нина была девушкой полной, ей стукнуло почти 13, но ростом она была почти как Алька, а телосложением гораздо крупнее своей старшей сестры. Нина любила похрустывать пальцами и как-то так сжимать и разжимать свои ладошки, что вырывался звук, как у гармошки.

Нина с гордостью демонстрировала своё умение и непрерывно закатывалась в хохоте, когда в очередной раз могла извлечь незатейливую мелодию из своих пухлых рук.

Зрелище было не для слабонервных, но Алька вынужденно и вымученно улыбалась: пока она не найдёт другого выхода, ей предстояло с ними жить в этой городской квартире с удобствами, с большими светлыми комнатами и современной мебелью.

Алька никогда не жила в такой квартире, хотя ремонтов она сделала в них уже немало за свою пока ещё короткую жизнь. Алька в благодарность за приют на следующий же день принялась за дело, с работы её отпустили в отпуск на месяц, для того, чтобы Алька разрешила все свои жизненные неурядицы.

В квартире отца и мачехи Алька за три дня побелила потолки, поклеила новые обои, которые нашла в кладовке. Работать старалась в отсутствие хозяев, чтобы не слишком мешать ремонтной грязью своим новоявленным родственникам.

Мачеха Наталья неизменно поджимала губы, когда приходила домой и её взгляд наталкивался на забытый Алькой в углу валик, хотя Алька перед их приходом с работы старалась перемыть все полы.

Но вот ремонт был закончен, счастливая Алька с гордостью демонстрировала отцу и мачехе свою работу. Отец немногословно хвалил, мачеха милостиво улыбалась: честно сказать ремонт давно был ею запланирован, но всё никак не удавалось найти хорошую бригаду строителей, а тут всё само собой разрешилось, хотя несмотря на ремонт, падчерица со своим отродьем не может здесь долго оставаться.

Но Наталье приходилось терпеть, потому что муж Сергей даже стукнул кулаком по столу и цыкнул на неё, когда она попыталась заикнуться, что Альке пора бы уже уйти назад к мужу. Видимо Сергея всё это время мучила совесть и ему было стыдно перед дочерью за то, что он её бросил. Но скоро всё разрешилось само собой...

Альке снился дед Алексей, сначала за окном послышался скрип его телеги и ржание коня, потом хлыст кнута и дедово ворчание. Алька лежала на печке и хитро щурила глаза, притворяясь спящей: она ждала, когда добрый дед начнёт её будить и щекотать, а потом даст хохочущей любимице кусок сахара, который он припрятал специально для неё.

Дед долго не заходил в избу и Алька снова уснула, а потом проснулась оттого, что её стали сильно тормошить дедовы руки. Девочка, удивлённая, что добрые руки деда неожиданно причиняют ей боль, резко открыла глаза - это Алька проснулась в городской квартире отца.

Она еле волоча ноги встала и прошла на кухню, где ужасно воняло газом. - Хорошо, что газ ещё не успел заполнить всю кухню и не проник дальше в комнаты, хорошо, что дед её быстро разбудил, - с ужасом думала Алька. На плите были повёрнуты ручки всех газовых горелок - это сестра Нина повернула их и спокойно ушла сидеть на лавочку, стоявшую у подъезда, ведь папа и мама были на работе, а брат в школе.

Дома оставалась только Алька с этой орущей девочкой, с которой сюсюкался отец Нины. Пока их не было, в доме сюсюкались только с Ниной. Больная Нина сообразила, как можно избавить их дом от назойливых гостей...