illusion

Пациент не жив, не мёртв.

По телу мурашки от шеи до кончиков пальцев; из обители обречённых выхода нет, как бы сильно не сбивались рёбра и плечи о колючие стены, как бы сильно не хотелось выбраться. Всё, что остаётся — это крик, ставший в итоге хрипом, растворяясь в небытие.
И наступает опустошение.
Кофе в кружке давно остыл, а стрелка часов перешагнула за полночь. Дэйзи и не заметила, как практически все врачи разошлись по домам, остались лишь дежурные медсестры и санитарки. Иногда она задумывалась о том, для чего делает всё это. Строит из себя спасителя, хотя ей больше подошла бы роль линчевателя.
Дэйзи пытается загладить вину перед Софией (она не спасла её, так хотя бы попытается спасти других).
Дэйзи успокаивает себя этим.
Ложь.

Иллюзия спасения: пересчитай по пальцам, скольких ты на самом деле спасла. Потом вспомни, скольких ты погубила.
Дэйзи трёт веки, пальцы скользят вверх, путаются в волосах — она откладывает в сторону очередную историю болезни, буквы начинают смешиваться в новые (безумные) слова; кажется, Дэйзи сходит с ума, кажется, ей в хоспис давно пора — неизлечимо больна душой, изнутри гниёт. Всё, что ей остается — газовая камера в Освенциме.
Иллюзия безопасности: Дэйзи бредёт в половине третьего ночи по пустым улицам, словно под защитой самого Господа. Но Всевышний отрёкся уже давно, Всевышний будет равнодушно смотреть, как её тело протыкают лезвиями или насилуют на грязной улице, заедая зрелище попкорном.
А Дэйзи и возразить не сможет. Это всё, что ей осталось.

Пустая улица, свежие лужи от прошедшего дождя, полнейшая тишина — вот, что Дэйзи сейчас нужно. Закрывает глаза, вдыхает запах мокрого асфальта, грязнит лёгкие частицами пыли, и выпускает всё обратно — медленно, размеренно. Спешить некуда, и Дэйзи замедляет свои шаги.
Последние несколько лет только одиночеством и живёт, лишь сестра время от времени его разбавляет, но её практически не бывает дома, поэтому Дэйзи одна — одна наслаждается одиночеством, одна предается скорби, одна срывается на крик, рвёт горло, на полу ванной — это то, к чему она привыкла. Разделять боль свою с самой собой.
Стон.
Иллюзия одиночества по швам трескается.
Дэйзи останавливается, вглядывается в темноту — ей начинает казаться, что это всего лишь галлюцинации, последствия нескольких бессонных ночей, уже десятой (сбилась со счёта) кружки холодного горького кофе, который глотает на автомате, наверное, не чувствуя вкуса. Дэйзи кажется, что она сходит с ума, но очередной стон смешивается с хрипом.
Помоги ему, Дэйзи.
(я лишь всё разрушаю)

Пациент скорее мёртв, чем жив.

— Нет, нет, не вздумай терять сознание, держись, я придумаю что-нибудь.
А что ты можешь придумать, Крамер? Ты жалкая. Не лучше сидящего в луже собственной крови, разбитого и размазанного Джареда. Думаешь, если спасёшь его, то добавишь плюс одну душу в копилку с извинениями перед Софией?
Чёрта с два.

И всё-таки Дэйзи не даст ему умереть. Только не сегодня.
Иллюзия спасителя пропитывает влажный воздух.=