Памяти В. Г. Танкаяна

Моё знакомство с Валентином Гавриловичем Танкаяном произошло осенью 1975 года, когда я в качестве студента-третьекурсника архитектурного факультета ЛИСИ вместе со своими товарищами по группе 2-А-III начал постигать предмет "архитектурное проектирование". Перед этим мы за два года под водительством архитекторов-преподавателей Г.И.Алексеева, Е.Н.Лукьяновой и С.П.Одновалова благополучно осилили "введение в архитектурное проектирование".

Помнится, в ту пору довелось слышать от одного старшекурсника: "Тому, кто скажет, что такое архитектура, тут же вручат нобелевскую премию!" Из сегодняшнего далека я бы назвал это бездоказательным завышением премии господина Нобеля! На банкетах в Доме Архитектора Санкт-Петербургского Союза Архитекторов мне не раз приходилось слышать вопрос: "А что ты построил?" Я честно отвечал, что построил в конце 1980-х годов три временных деревянных сооружения на дачном участке моего отца и столько же на своём собственном. Почему-то никто не спрашивал: "А что ты проектировал?" Боюсь, что и в этом случае ответ был бы не слишком вразумительным, ибо в России существует феномен "архитектура ЗАТО", которую я ласково называю "потаённое зодчество". Уходя на пенсию в 2017 году, я заявил коллегам, что был приличным профи, поскольку одно моё немаленькое здание в Питере на Охте уже снесено, а ещё большее в Таллине ждёт такой же участи! И в этом смысле я продолжаю линию моего учителя Почётного архитектора РФ С.П.Одновалова (мачты кировского стадиона), академика архитектуры А.С.Никольского (сам стадион), Заслуженного архитектора России С.И.Евдокимова (ресторан "Олень" и др.), Народного архитектора СССР Д.Н.Чечулина и т.д. и т.п. Хотя... недавно до меня дошёл слух, что в 2019 году почти завершено строительство весьма большого и в достаточной степени красного здания города Сарова - по моему проекту. Мне раньше других довелось попасть в виртуальный архитектурный мир, в котором считалось, что автору не обязательно знать, что делается из его проекта в натуре. Более того: никакого автора нет, автор – институт!

Итак, наша группа 2-А-III получила в 1975 г. новых наставников: руководителя творческой мастерской профессора Лазаря Марковича Хидекеля (1904-1986), профессора Бориса Викторовича Муравьёва (1908-1993), доцента Валентина Гавриловича Танкаяна (1932-2019) и архитектора-практика Михаила Всеволодовича Чернова (1927-1994). Танкаян был самым молодым из них, самым деловитым и самым активным (весь на пружинках). Частенько у него в руках оказывался блокнот, куда он вносил какие-то записи. Помню, как он мгновенно ответил за Хидекеля на мой каверзный вопрос о том, хороша ли в искусстве "лёгкость" (хороша!). Или такой случай. Учебный проект – детский сад. Что делал обыкновенный, "незадумчивый" студент? Находил какую-нибудь "литературу" (интернета не было!) и что-то сдувал (хорошо, если не один в один). В решении тогдашнего детсада я остановился на павильонной структуре из параллелепипедов, соединённых галереями. В рисунке плана этого детсада мне виделся какой-то забавный ослик. Фасады, увы, были на уровне панельных серий первого поколения. Эскиз - на планшете, планшет лежал на столе. Танкаян и Хидекель подошли к столу, уселись. Танкаян нахмурился и начал разнос. Так, мол, нельзя, всё ужасно, - надо переделать! Между тем, Лазарь Маркович добродушно произнёс: "Ну почему, вот ведь и у Корбюзье..." Валентин Гаврилович чуть не взорвался: "Где Корбюзье, а где Федотов?" (Ну прямо как поручик-порох из Ф.М.Достоевского – "Вспылил, вскипел, сгорел - и нет!). И уже на следующий день Танкаян собственной рукой пытался облагородить мои худосочные фасады. Тут я и ляпнул дурацкую фразу, что хотел бы видеть свой фасад слегка "рябым" (не помню, что на меня нашло). И в ответ я услышал вполне нейтральное, но и достаточно художественное: "Чтобы придать фасаду рябость, надо сделать то-то, то-то и то-то, ..." (Профессионалы понимают друг друга, невзирая на кривые слова.)

Его "южный" темперамент, стремительность заражали нас. Ко всему прочему он был автомобилист (редкость для преподавателей тех времён) и время от времени смешил меня непривычным моему уху словом "жми", что означало "поспешай", быстрее делай свой проект. Поэтически говоря: "Дави на газ, всё будет джаз". Но до стихов (господи, прости!) дело тогда ещё не доходило! Помню, защищать диплом мне выпало в первый день кампании - 20.02.1979 г. Как и многие, не успевал доделать "подачу". Многие дипломники использовали так называемых помоганцев с младших курсов, но я действовал по-своему. На помощь призвал приятеля по тишкинской ДХШ Володю Зенкевича, окончившего факультет двумя годами ранее. Он с олимпийским спокойствием оглядел мои восемь планшетов и сказал: "Твоя четвёрка у тебя в кармане! А отмывать ты не умеешь..." Я заказал ему главную надпись моего проекта шрифтом "arial" (hand-made). И довольно быстро получил её в виде, заставившем сомневаться в благоприятной оценке, но дальнейшее показало, что мастер лучше меня знал дело.

25 февраля 1979 г. "тёпленькие" выпускники архитектурного факультета ЛИСИ праздновали со своими учителями окончание института в ресторане Дома Журналиста на Невском проспекте. Валентин Гаврилович, подняв перед собой рюмку водки, поздравил своих учеников, сказал, что сам он всегда в жизни обходился без алкоголя и поставил водку на стол. Не знаю, как другие, а я его примеру не последовал. Следующая наша встреча была в ноябре того же года на 75-летии Л.М.Хидекеля в Доме Архитектора. Я как раз купил первую в жизни фотовспышку и упоённо снимал плёнку за плёнкой. Эти фотографии, опубликованные мной в Сети, быстро стали "народными".

Один раз, в студенческий период, я был с одногруппниками в квартире Валентина Гавриловича на Загородном проспекте. Такого мне не доводилось видеть ни до, ни после - Ленинград, XX век, в многоэтажном доме топится настоящий, старинный камин! В 1981 году я увидел в продаже стройиздатовскую книжку Валентина Гавриловича и немедленно её приобрёл. Название - "Новые материалы в архитектуре Севера". Если память мне не изменяет, я дочитал её до конца и порадовался первым росткам советского хайтека, взращённым славным  ЛенЗНИИЭПом и лично В.Г.Танкаяном. Для себя я отметил, что студенческие проекты именно такого толка вызывали у Танкаяна наибольший энтузиазм (наряду с нарождавшимся постмодерном).

Следуя за поэтом Николаем Глазковым, "вопрос я ставлю: о чём не писать?" Стараюсь держаться "бытия", а не оценок, не архитектурных, художественных или, шире, духовных принципов, идеалов, предпочтений. Но, думаю, что Валентин Гаврилович Танкаян был в своём роде идеалист и подвижник. Обладал довольно редким и ценным качеством: зазор между словом и делом у него был минимальным, что называется: "DICTUM FACTUM".

После смерти в 1986 году Л.М.Хидекеля доцент В.Г.Танкаян, канидат архитектуры, возглавил учебную мастерскую и вскоре вынес на защиту свою докторскую диссертацию. Это был, по его словам, самый драматический эпизод в его жизни. Защититься не удалось, и он хлопнул дверью, уйдя из вуза. Кажется, его трудоустроили друзья из НИИПГрадостроительства. Потом "лихие девяностые", пенсия и участь свободного художника. Тут-то и нахлынули стихи. Нет, конечно, они писались и в 70-е годы, но не так яростно. Замечу, что выпуск АФ ЛИСИ 1956 года, к которому относится Валентин Гаврилович, был урожайным на поэзаров, т.е. архитекторов-поэзодельцев. Могу назвать троих, подаривших читателям по несколько стихотомов: Г.И.Алексеев, С.И.Дубовская, В.Г.Танкаян.

Для меня осталась загадкой роль Валентина Танкаяна в популяризации поэтического творчества его сокурсника Геннадия Алексеева. История такова. В 1991 году был напечатан тираж (5000 экз.) поэтической книги Г.Алексеева "Я и город". Как-то мне это стало известно, и я рыскал по нашему основательно свихнувшемуся городу в поисках книги. Её не видел никто и нигде! Года через два-три я всё-таки отыскал и приобрёл её в какой-то богемной лавочке. Ещё лет через пять эту книгу стали продавать в Лавке писателей на Невском по цене, близкой к цене трамвайного билета. Потом я встречал пачки этих книг на подоконнике Центра книги и графики на Литейном (их разрешалось уносить бесплатно, но никто не брал). Кто-то видел подобное и в Доме Архитектора, и ещё где-то. Случайно встретив в одном из таких мест Валентина Гавриловича, я спросил, что он об этом думает. Оказалось, что вдова Алексеева, Майя Абрамовна, отъезжая на п.м.ж. в США, оставила Танкаяну весь тираж в его квартире (без инструкций и обязательств, в пожарном порядке). Как дальше развивались события Валентин Гаврилович не захотел мне рассказывать (скорее всего, конфликтно). Художник Лев Авидон, заявленный в книге "Я и город" как её оформитель, на мой вопрос о странностях её судьбы не нашёл ничего лучше, как сказать, что в первый раз от меня про неё слышит...

В 2000 г. в санкт-петербургском издательстве "Знак" Валентин Гаврилович выпустил сборник своих стихотворений "Ваше одиночество" (тираж 100 экз.), а в 2001 г. – сборник стихотворений Геннадия Алексеева "Пригородный пейзаж" (тираж 100 экз.) – книжки-близнецы! Странно: новый "пейзаж" по содержанию повторял "пейзаж" 1986 года, но первый-то тираж был 10 000 экз. Остаётся предположить, что Валентин Гаврилович сделал артистический жест – дал ценителям Г.Алексеева коллекционное издание "Пригородного пейзажа", а себе, вероятно, – "напарника певчего" (чтоб быть "силой вдвоём").

25 ноября 1994 года Валентин Гаврилович провёл в санкт-петербургском Доме Архитектора феерический "Вечер поэтического творчества петербургских архитекторов", в котором принимали участие: С.Дубовская, В.Зотов, С.Кравец-Кравчевский, В.Лелина, Г.Петров, В.Танкаян. Незабываемая акция! У меня нет сомнений, что Валентина Ивановна Лелина, чуть позже меня обучавшаяся архитектуре у Танкаяна, как литератор была в этой команде вне конкуренции. Недаром она стала членом профессионального писательского союза. Приобретённая в писательской среде высокая требовательность к печатному слову побудила её изобразить в одной своей вещице нашего преподавателя незадачливым сочинителем, графоманом.

В первые годы XXI века в полной мере проявился общественный темперамент Валентина Гавриловича: он защищал дом Дельвига, читал свои стихи на улицах, возле памятника Пушкина (на Мойке, 12), заседал в обществе "Мемориал" и Клубе Петербуржцев, рисовал с натуры музыкантов на филармонических концертах, создавал проекты интерьеров квартир выдающихся деятелей культуры (et cetera). Именно в этот период я услышал от него задиристые слова (иронический вызов политическим оппонентам): "Я лицо кавказской национальности!"

В 2010 году ко мне обратилась студентка режиссёрского факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета Кино и Телевидения Мария Смушкова, которая, ознакомясь в интернете с моей статьёй о Геннадии Алексееве, захотела привлечь меня сняться в её курсовой работе "Поэт другого времени" в качестве алексеевского ученика-вспоминателя. Я согласился и порекомендовал ещё несколько кандидатур. Не только учеников, но и соратников, в том числе Валентина Гавриловича. "Курсовик" получился на славу и стал позднее просто ютюбовским фильмом, где и я, и Валентин Гаврилович Танкаян получили каждый свою полновесную минуту из всех одиннадцати.

В литературном творчестве В.Танкаяна для меня наиболее привлекательна такая сторона, как его вдохновенные автографы, которых немало в моём архиве. Имеются и две записи Валентина Гавриловича, сделанные в памятный день – открытия выставки "Триглиф", 20.03.2001 г. в петербургском Доме Архитектора (выставки трёх архитекторов, учеников Хидекеля-Танкаяна-Муравьёва: Е.Ю.Меркурьева, Н.В.Ромашкина-Тиманова, Н.А.Федотова).

Всем троим В.Г.Танкаян написал:

     "Дорогие Триглифовцы!
     Высшая радость в жизни быть
     свидетелем достижений близких людей
     и знать, что они также трепетно отно-
     сятся к красоте, как и все, кто кос-
     нулся нашей поразительной профессии.
     Всегда Ваш и с Вами"

     20.03.001.                ВТ-подпись

Валентин Гаврилович сочинил шутку и повторял, как бы пробуя на вкус: "Триглифом по голове, триглифом по голове!" Я отвлёк его, подсунув на подпись его новенькую книжку "Архитектура глазами человечества", на которой автор начертал:

     "Триглифовцу
     Николаю на
     долгую память в
     день открытия выставки"

     20.03.001.                ВТ-подпись

Почерк Валентина Гавриловича до конца его дней был узнаваемый, чёткий, "писарский". Памятен последний, из виденных мною, неожиданный для меня автограф. Осенью 2016 года в Выставочном зале ЦБС Московского района СПб проходила выставка "Модная изба" художниц Татьяны Коротковой и Надежды Кураковой. Я, само собой, заглянул на выставку жены и дочери своего знакомца по ДХШ Виталия Куракова (1950-2009). В книге отзывов рукой В.Танкаяна было крупно выведено: "Таланту Поклон 2.10.2016 ВТ-подпись". Неясно, что его привело в отдалённый выставочный зал, но удивила универсальность художника, широта его художественных интересов.

Как-то я спросил Валентина Гавриловича, не знал ли он, где расположена могила Геннадия Алексеева на Большеохтинском кладбище. Ответил, что не знал, добавив: "Я не кладбищенский человек". И выдержав данный принцип, Валентин Гаврилович Танкаян ушёл из жизни 29.04.2019 года незаметно и бесшумно. Никто из тех, с кем я учился в ЛИСИ, не проводил его в последний путь. Лишь в самом конце 2019 года я узнал, где покоится его урна и постоял возле безликой ячейки западного колумбария СПб крематория.