Бабочкам любви посвящается

Это просто был пустырь… Кусочек пространства на планете, на окраине небольшого городка, рядом со столицей… Слева – полотно железной дороги, справа – трасса, соединяющая отдалённый микрорайон с центральной частью городка. И как грань этого треугольного необжитого места торчала кучка невысоких клёнов. Дети окрестных домов любили строить в молодой кленовой поросли шалашики, а иногда собаки уходили создавать среди веток пристанище для появления потомства. Охраняли вход в это всеми брошенное место великаны-тополя, что росли вдоль дороги. Одинокий  фонарь по вечерам тускло освещал самый краешек пустынного места. И каждую весну весь пустырь заполняли бабочки  – их было так много, и прилетали они так рано, что дети так и звали это место «Бабочкин пустырь».  Взрослые люди проложили тропу через пустырь – от автобуса к многоэтажкам. Никто из них не разглядывал, что там справа и слева растёт, красив или нет пустырь. Есть он, и ладно. Утром – на работу по тропинке, вечером – домой. А осенью все спешащие по тропе тихо ругались: «Никакой цивилизации, только грязь под туфлями и сапогами. Бурьян из цикория, осоки и чертополоха!» Никому не было дела до того, какие тайны хранил в себе этот кусочек планеты.

И вот однажды сильнейший ураган повалил трёх охранников-великанов, вырвав их с корнем. Несколько дней тополя жалобно шелестели зелёными листиками, жалуясь на судьбу. Распилили, увезли, подмели… А на следующий день в полдень на этой проплешины планеты началась новая жизнь: пришли рабочие и вбили колышки. Не успели жители оглянуться – появился забор. Почти всё пустынное место спряталось за рабицей. Ограда не порезала тропинку, но психологически стала давить на прохожих. Ох, как все сразу заметили и возмутились: «Зелени лишают!»
Да, в планах городской администрации – поставить здесь торговый центр. Появился на боку забора огромный рекламный щит с проектом переделки пустыря. Это произвело эффект взорвавшейся банки с варёной сгущёнкой. Картинка будущего счастья потребления впечатлила всех. Теперь за стройкой следили пристально, но без ворчания. Два года работала техника, сновали люди, рылись котлованы и возводились стены. А люди терпеливо ждали…
Вот и выросло на бывшем пустынном месте к концу второго лета необычное здание. Две ноги из стекла и бетона переходили в общее круглое тело на уровне третьего этажа. Лилово-стальное чудо получило название «Лиловый». Торжественное открытие ТЦ привело к зданию всех – и старушки, и дети с родителями, и даже две пары молодожёнов отметились тем сентябрьским днём. Правая нога – огромный продуктовый магазин и расчётный центр – включились в работу с первого дня. Левая нога прятала в себе  миникинотеатр, а большая таблетка третьего и четвёртого этажа, как ожидалось, должна была вскоре приютить дюжину магазинчиков. Но осень плавно перешла в зиму, а торговая площадка и кинотеатр никак не могли полностью заработать. И виной тому была необычная конфузия. После трёх недель вполне приличного товарооборота продуктового магазина, привлечения новых покупателей и хорошей выручки в кабинет директора торгового центра ворвался старший менеджер продуктового магазина:
– Михаил Степанович! У нас ЧП! Два кассира не могут возобновить работу, покупатели убегают из зала – там невозможно находиться! Там воняет … адски! Мерзкий запах заполнил весь торговый центр.
С того момента начались проблемы. Запах держался три дня: немного сладковатый, какой-то фруктовый, но к нему примешивался исподволь гнилостный смрад. И через некоторое время от вдыхания этой адской смеси человек терял голову – так хотелось избавиться от удушливого аромата. И ещё ... страх. Он будто вырастал из этого дурмана и просачивался внутрь с каждым вздохом. Директор, как человек рассудительный, поднял все документы возведения здания, переговорил без свидетелей с компанией-застройщиком, прошёлся по продуктовому складу. На четвёртый день пришли делать пробы воздуха, а запаха …нет. Всё исчезло, работа продолжилась, но в следующем месяце вонь повторилась…
Впереди уже замаячила предновогодняя суматоха. Однако торговый центр не мог похвастаться продажами. Люди старались в магазинах не задерживаться, выбирая к новогоднему столу деликатесы и новогоднюю атрибутику. Цены падали, любые скидочные акции не привлекали новых посетителей – в народе прополз слушок, что продукты сюда скидывают несвежими, а вещи в отделах висят после химической обработки. Сторонились люди, ехали в центр города за всем, что нужно к празднику. Психанул директор «Лилового» и оставил на праздники только продуктовый отдел. А вечером, прочитав на сон внучке сказку, позвонил тестю. Тот в семье считался эдаким Шерлоком Холмсом – любителем разгадывать всякие загадки.

– Да, вонища знатная, – подвёл итог экскурсии тесть, попивая в кабинете зятя кофе с коньячком. Пообещал подумать, и после праздников предложить свои версии.
И ведь не забыл подумать!
– Михаил, зашёл бы ты к нам! Разговор есть. Кое-что раскопал я тут по твоему делу. Но смотреть можно лишь у нас дома…
Вот так и выплыла эта память пустыря наружу. Верхние пласты истории снимались легко – тесть и краеведов нашёл, и материалы в библиотеках города перелопатил, но интересного не обнаружил. Ну, был этот пустырь заброшенным местом лет шестьдесят. Ранее дорогу здесь железную проложили, а вдоль неё выстроился блошиный рынок. А ещё пару десятилетий отмотать – во время войны сарай стоял, сюда из завода ящики с оборудованием для фронта приносили. Сарай охраняли пуще царского дворца. Ещё раньше тут выпасали лошадей, потому что неподалёку была фабрика, с которой товар – льняные и хлопковые ткани – отвозили в разные стороны. Так добрался добровольный помощник до времён революции…
– А дальше пришлось искать со всеми фонарями, Миша. Я не одну газету в Ленинской библиотеке пролистал, не одну старинную книгу просмотрел. И вот какая история всплыла…

То, что поведал тесть на кухне за чаем с пирогами своему дорогому зятю, вполне пригодно для большого романа или драматической постановки на сцене МХАТа… Сложно сказать, сколько художественных дополнений вплёл человек в исторические факты, повинуясь своему воображению. Но некоторые детали рассказа он подтверждал фотографиями документов, с которыми работал в библиотеках по всей области…
«Московский листок» – газетка конца XIX века – часто опубликовывала и сплетни, и фривольные объявления, и куски больших романов. Так вот там впервые и просочилась страшная история… А далее дотошный тесть Михаила Степановича уже копал по перепискам москвичей того периода…





Итак, XVIII и XIX века – период, когда фабрики и заводики появлялись в России так же споро, как грибы после тёплого дождя на исходе лета. Так и два брата С*** решили поставить на Клязьме шёлкоткацкую фабрику. Помочь им организовать это предприятие вызвался чрезвычайно ловкий француз – некий Луи. Отличался этот малый набором удивительных качеств: знал французский, шведский и польский языки в совершенстве, а также неплохо понимал по-турецки. Второй талант этого человека – заводить нужные знакомства с превеликой лёгкостью, и также быстро переводить их в ему выгодные контракты. Обаятельный, хитрый и умный француз имел и третью особенность, граничащую с талантом: обворожить мог практически любую барышню. Совокупность всех его качеств привела его в важную должность при братьях. Он нашёл нужное место для фабрики. Затем следил за строительством всех зданий, а попутно выбил себе право на постройку «бани для процедур по иноземному способу», преимущества которой ярко расписал московским купцам и князьям. Баню он строил споро, якобы из остатков леса от постройки общего дома для работников фабрики… Но его постройка выросла быстрей! Да какая! Узорчатая, пахнущая свежим деревом, с резным крылечком! Рядом с маленьким зданием для «полезных для здоровья банных процедур» выросло ещё одно двухэтажное аккуратное строение. «Это чайный домик. Надо же где-то отдыхать после расслабления», – так объяснил постройку француз. Только там не только чаем можно было насладиться, там и жить семейством площадь позволяла. Как он всё успевал – загадка. Но и по наказам своих начальников – купцов С*** – он ездил, и себя не забывал, и дела все у него спорились.

Как-то на исходе осени отправлен был Луи в Ярославль, и не доехал до города. Морозец и холодный ветер сделали чёрное дело: скрутило молодца на середине пути. В Переславле его уложили в доме купца Ш*** и послали за лекарем… Вот отсюда и начался новый этап приключений француза в России.
Младшая из дочерей купца – Варвара – случайно на третий день  разбудила француза тихим пением. Он подкрался, подсмотрел за молодушкой и … влюбился с первого взгляда. С его обаянием и настойчивостью спорить любой столичной красавице было трудно, не то что неопытной юной провинциалке. Вот и Вареньку он уломал сначала на вечерний чай, затем на прогулки вдоль озера, в следующие приезды они уже встречались тайно. Варенька знала крутой нрав своего отца! И по весне младшая купеческая дочь вдруг исчезла! Уже позже выяснилось, что карета чужая была на соседней улице на рассвете, и Варенька пропала, прихватив с собой шкатулку с драгоценностями… Похитителя не нашли. Отец беглянки во всеуслышание обещал покарать и дочь, и её «полюбовника», если найдёт их…

С весны заметили московские благородные друзья Луи, что он стал менее гостеприимен. Сбор московских юных купцов и прочих представителей сливок общества в баньке, а потом в чайной уже несколько раз был отменён. Сам французик стал какой-то рассеянный, и несколько угрюмый. Всё вскрылось в конце сентября….
Как-то раз старший из братьев-фабрикантов прихворал, а младший был в отъезде. Вот Луи пришлось взять на себя одного очередную заботу: встретить оборудование на вокзале из Европы, привезти на фабрику и разгрузить. Казалось бы, ничего сложного… Но неожиданно случился конфуз: на вокзальной площади его сильно толкнули, он ударился головой и, потеряв сознание, свалился в канаву. Выбрался из грязи человек, уже совершенно не напоминающий внешним обликом делового. Пьяньчужка в платье из дорогого сукна, не более. И, кроме того, речь стала у него странной – будто с ватой во рту. Отвезли его в Голицынскую больницу. Рана на голове небольшая, но существенно повлияла на здоровье. На двадцатые сутки вдруг разум, речь и память стали к нему возвращаться. Он как бешеный выскочил из палаты, накинулся с криками на сторожа, отобрал у того ватник и бегом побежал за угол. Поймали, скрутили, отвели в психиатрическое отделение… Ещё три дня он доказывал, что умом не болен. Но, узнав о проведённых в больничных стенах почти трёх неделях, неожиданно удивился, что его не искала полиция… Луи был уверен: девчушка должна была устать его ждать и пойти искать людей. А там уже и расправа была бы близко – за больничной дверью.

В газетах того времени упоминался процесс над приказчиком французского происхождения, который обманом увёз девицу 16 лет из Ярославской губернии в Московскую, спрятал в своём доме. Девушка оказалась случайно заперта в небольшом подсобном помещении на много суток. Домов рядом нет, дорога в это время года разбита совсем, прислугу они не держали… Так как помещение сие не отапливается, а на дворе уже первые морозы, то девица замёрзла и умерла. Нашёлся её дневник, где юная особа писала сестре письма, только не отправляла. Там было указано, что Луи увёз по согласию с её стороны. Первым делом поехали показываться директору театра, но он был приглашён к великому князю на охоту. Возвращаться на этом этапе под отцовский ремень – страшно… Чувства у них были взаимны, друг в друге души не чаяли. Француз ей стихи сочинял и оставлял каждое утро, спеша на работу. «Впереди тебя ждёт карьера певицы, и мне придётся отбивать тебя от поклонников!» – шептал он после каждой вечерней песни любимой. «Только «дел у моего друга» много, оттого и некогда на аудиенцию в театр идти». Также девушка писала, что в этой стороне очень много бабочек: «Я так люблю этих малышек. Вот бы очистить от леса рядом с домом большую поляну, высадить там всяких цветов, чтобы разноцветные малышки всё лето там порхали!» В доме было две просторные комнаты. И в одной стояло фортепиано, ширма, за которой висели нарядные платья – француз готов был скупить своей Вареньке пол-Москвы. Шкатулочки, платочки, безделицы… Он действительно влюбился тогда, полгода назад, в юную прелестную девчушку. Вот только авторитета ему не хватило устроить будущее своей пассии: трижды он ходил на разговор в труппу театра, а его и принимать не хотели. Понял, что заигрался в хорошенькую барышню приказчик через месяц. Но как найти путь всё вернуть обратно? Оставалось лишь одно – сделать ей предложение и жениться. Но этот шаг ему было делать заказано контрактом. Он отчаянно копил деньги, чтобы попробовать с их помощью решить задачу.
Сейчас бы назвали это, наверное, «доведением до смерти по неосторожности». Обман привёл к гибели красивой, молодой девушки. Луи был раздавлен и этой смертью, обрушением своей карьеры, полным крахом и безропотно пошёл за решётку. Говорили, что купец от горя поседел и умом тронулся. Тот домик, в котором пленница глупой любви погибла, так дурно пах и так злобно скрипел, что братья-фабриканты приказали сжечь дотла и дом, и баньку. Остался на том месте пустырь, который с тех пор никогда не зарастал деревьями, как плешь… Только бабочек всегда кружилось много на этой поляне.




– Мда…. Неужели есть в этой истории хоть доля правды? – Михаилу Степановичу не удавалось уснуть после погружения в историю вековой давности три ночи подряд.
Не выходила у него из головы картинка тех давних ужасов: красавец черноусый, элегантный, глаза с хитринкой и русоволосая девчушка, преданно вручившая свою судьбу влюблённому проходимцу. Не хотелось говорить: «Сами виноваты!» Было желание переписать историю. На четвёртую ночь пришло решение в голову! После этого два месяца ушло на оформление всех бумаг, ещё несколько месяцев на то, чтобы правое крыло торгового центра переделать. 8 июля рядом с кинотеатром распахнулись двери не пивного ресторанчика, как было запланировано ранее, а … ЗАГСа!
– Пусть никогда любовь не разобьётся о рифы незаконности отношений. Пусть каждую пару всю жизнь сопровождают бабочки любви! – сказала на крыльце организатор свадебных церемоний.
«Пусть это будет утешением той любви наивного девчачьего сердечка!» – подумал директор «Лилового».