Сашка, Вовка и дядя Лёня

Сашка, Вовка и «дядя Лёня».

Так случилось, что мы с Сашкой Иванцовым сотряслись мозгами.  Всё случилось до обидного просто: нас сшибла машина. Ну не то чтобы сшибла, а так, слегонца ударила.  Выпили мы у киоска по стакану «Пепси-колы» и побежали смотреть «Спортлото-82» в «Первомайский».

Тут как раз на углу, прямо перед кинотеатром, нас и стукнуло. Оклемались мы уже в машине «Скорой помощи», а в детской «Русаковской» больнице нас обоих окончательно отремонтировали и вновь ввели в строй, как какую-нибудь свиноферму на миллион свиней.

Но дело вовсе не в этом, а в том, что нам пришлось вместо пионерлагеря отправиться в детский санаторий для нервнобольных. Очень толстая и очень важная усатая тётя в очках долго колотила нас молоточкам по коленям, будто отбивные из них готовила. Потом потрясла усами и проговорила загадочную фразу: «НЭ исключЭНа ЭНцефалопатия!» Что это за зверь, мы с Сашкой не знали, но очень испугались, и в санаторий поехать согласились, не споря.

Тем более что санаторий оказался недалеко от Пицунды. Горы-море-красота!

Про санаторную жизнь рассказывать нечего- и так всё и всем известно. Процедуры, купания по секундомеру, линейки и политинформации. На последних Сашка Иванцов зевал, а я, наоборот, будучи политически грамотным и с юных лет помня наизусть весь состав Политбюро, задавал умные вопросы о всяких там пленумах и съездах КПСС, попутно отвечая на всякие каверзные вопросы нашего политинформатора Лидь Петровны Засанкиной. Сашка её страсть как не любил – и за глаза называл то Зассанкиной, то Засранкиной.

- Дети, - говорила Лидь Петровна, кто знает, сколько депутатов было избрано на XXVI съезд КПСС? Иванцов, не смотри в потолок, там ничего не написано! Ты знаешь?
- Нет, Лидь Петровна, - грустно отвечал Сашка, - не знаю. Вы лучше Вовку спросите, у него бабка-сумасшедшая, заставляет его газету «Правда» наизусть учить.
-Замолчи, Иванцов, - вскипала самоваром Лидь Петровна, - ты сам не знаешь, что говоришь! Тебе уже вот-вот 13 стукнет, а ты ещё не пионер!
- Лидь Петровна, у меня эта, энцефалопатия, со мной надо осторожно,- с укором произносил Иванцов. Энцефалопатия была его спасательным кругом- Лидь Петровна в ужасе замолкала.
- Лидь Петровна, я знаю,- робко вмешивался я.- Можно?- я по всем правилам поднимал руку - как в школе. Лидь Петровна потерянно кивала- мол, Володя, выручай.

-Ну, вообще-то на съезд было избрано 5002 депутата.- солидно начинал я. Но…

Лидь Петровна, зная мою дотошность, синела от страха…

-Что но?- спрашивала она с отчаянием.
– Но, - неумолимо продолжал я, - в первом заседании приняли участие только 4994 человека. – Как вы думаете, почему?- вопрошал я грозно. Лидь Петровна и остальные, разумеется, на такой страшный вопрос ответа не знали. У Лидь Петровны была, конечно, бумажка с ответами, одобренная в местном райкоме партии, но стенографического отчёта съезда она точно в глаза не видела. А мне бабуся моя такой экзамен устроила, что я мог без запинки, словно собака Павлова, на одну фамилию ГОРБАНЬ  Г.Я.- отбарабанить «сталевар Ждановского металлургического завода «Азовсталь» имени Серго Орджоникидзе, город Жданов Донецкой области Украинской ССР», дважды Герой Социалистического труда, член Президиума съезда»! Что касается остальной публики, поголовно поражённой детским церебральным параличом, то она лишь вяло хлопала глазами.

- Так знайте же, - говорил я сурово и тихо, - как сказал наш дорогой Леонид Ильич Брежнев, 8 депутатов отсутствовали…тут я делал МХАТовскую паузу…по болезни и иным уважительным причинам! Лидь Петровна светлела лицом и решала считать политинформацию проведённой.
 
Всё в санатории было, в общем, хорошо, но с отхожими местами – не очень. Неудобные они были- посидеть со вкусом и полистать брошюрку с материалами очередного пленума ЦК КПСС было негде. Но Сашка, который был не только старше меня, но и пронырливей, ухитрился решить этот вопрос окончательно и бесповоротно. Он свёл знакомство с местным аборигеном Автандилом, оболтусом оторви и брось. Они с Сашком нализались чачи, а закуску- сладкие пирожки с повидлом- Сандро (так его звал Автандил) стырил в кухне санатория.

В результате в одно прекрасное утро после завтрака Сашка умыкнул меня за собой. В одном укромном месте мы преодолели забор- и, отвалив какой-то камень, оказались в пещерке у основания горы. Пройдя буквально метров 200 с фонариком, Сашка юркнул в какое-то незаметное отверстие, и мы уткнулись носом в дверку, выходившую прямо в кухонный камин неизвестного дома.

Хозяев не было, зато сортир был как во дворце персидского шаха! Там было две отдельных комнаты с двумя разными унитазами! И на этих унитазах мы с Сашкой сиживали в течение нашей санаторной «смены», как короли на именинах!!! Остальной дом нас ни капельки не интересовал….

Сашку и меня уже официально выписывали из санатория, но уехать мы должны были лишь на следующий день после завтрака. Не заглянуть в сортирный рай напоследок было невозможно.

Ну мы и заглянули. Когда мы вылезли в кухне (сортирный отсек к ней примыкал), неожиданно дверь открылась и…я почувствовал, как волосы у меня на голове зашевелились от ужаса, а Сашка- Сашка стать белеть всей своей веснушчатой физиономией. Ужаса добавлял странный шум за его спиной.

- Ну здравствуйте, -ласково сказал вошедший и протянул мне свою руку.
Тут я несколько пришёл в себя, вспомнив с благодарностью свою сумасшедшую бабку.
- Здравствуйте, дорогой товарищ Леонид Ильич!- выпалил я радостно, осторожно пожав протянутую мне руку. Сашка, дрожа, тоже пожал руку Генерального секретаря ЦК КПСС.
Брежнев улыбнулся, брови его добродушно изогнулись.
- Ну какой я вам, ребятки, Леонид Ильич? – сказал он с лёгким укором. Для вас я «дядя Лёня», лады? Мы кивнули и тоже представились.

«Дядя Лёня» тяжело опустился на табуретку у небольшого кухонного столика, а мы стояли рядом -и ожидали страшной кары за своё поведение. Шутка ли- забрались без спросу в дом руководителя партии и государства. Сашке-то что, а меня-из пионеров попрут, да и из школы исключат, а родители…Про них мне вовсе не хотелось думать.
- Вы что, посрать ко мне на огонёк заходили, что ли?-  в голосе Брежнева не было, однако и намека на желание с нами расправиться.
- Да, дядя Лёня!!- ответил я, поняв, что с ним лучше не выкручиваться, а чистосердечно во всём признаться.
- Да,- промычал негромко «дядя Лёня», - сортиры здесь неплохие, не то что в вашем санатории. Расколол нас, как детей! – Я сюда редко заезжаю, чтобы одному побыть,- продолжал он так же тихо, -совсем одному. Хорошее здесь место, я здесь себя молодым чувствую. Про этот лаз только я один знаю - даже охрана- ни-ни.

- А нам всем,- сказал он неожиданно шутливо,- подождать придётся полчасика. Трубу прорвало, сортиры оба не работают. - Вот почему, - удивленно продолжал он,- и у Никсона был, и у Форда был, а у них в Америке сортирные трубы не лопаются?
- Потому что у них эксплуатация человека человеком, - ответил я бойко.
- Да, - неожиданно быстро согласился «дядя Лёня», - наверное, ты прав, Вова.

Неизвестно, куда бы нас завела беседа, но тут вбежал насмерть перепуганный папа Автандила- местный сантехник- и сказал, что сортиры можно использовать по назначению.

Справив нужду, мы долго благодарили «дядю Лёню» за гостеприимство, а потом хотели убраться подобру-поздорову, ибо не чаяли так дёшево отделаться. Но «дядя Лёня» нас остановил. У него на лице вдруг появилось строгое и даже скорбное выражение. Я почувствовал, что рубашка липнет к спине.

-Вы когда выписываетесь? – спросил он в лоб. Отступать было некуда.
- Завтра утром - и тут же уедем.
- А сегодня не хотите?- неожиданно поинтересовался генеральный секретарь.- Я подвезу!
Мы тут же подумали, что товарищ Брежнев решил сдать нас своей охране и препроводить куда следует. Но что мы могли поделать?
- Тогда пусть Санька сбегает за вещами- он-то тут каждый камешек знает. – распорядился Брежнев. – Если кто спросит, можешь сказать- моё личное распоряжение. Сашка мигом исчез, а я увидел, что генсеку по-прежнему не очень.
 - Что-то случилось, дядя Лёня?- спросил я осторожно.
- На душе хреново у меня, - ответил он откровенно. –Чую, что что-то не так. Нехорошо мне здесь, в первый раз за много лет нехорошо. Потому и уезжаю. И вас забираю. Я когда в Молдавии работал, одна цыганка мне нагадала, что смерть я долго обманывать буду…

Тут ворвался Сашка, таща наши убогие чемоданчики, и сообщил, что Лидь Петровна при попытке задержать его с вещами упала в обморок.
-А ты что,- усмехнулся «дядя Лёня» -сказал ей, что действуешь по моему указанию?
- А как же! -осклабился Сашка.
-Тогда понятно, - подытожил «дядя Лёня», - она- любовница местного секретаря райкома, и от него, наверное, знает, что я здесь на официальном отдыхе. И про то, что ты не соврал. Ничего, она крепка, как местная чача, ничего ей не будет.

«Дядя Лёня» сел за руль какой-то иностранной машины и на жуткой скорости помчался по горной дороге, управляя с фантастической ловкостью. Через минут 15 мы были уже в аэропорту. - Ну, прощайте, Вовка и Санька, дела государственные, - сказал «дядя Лёня». –Если родители спросят о чём-то, скажите, что государственная тайна и моё указание. Мне он, как и прежде, протянул руку, а Сашку- погладил по рыжей голове. Нас посадили в отдельный закуток самолёта, а во Внуково - на правительственную машину, и развезли по домам.

Родители наши были слегка удивлены нашим чуть более ранним возвращением, но стоило нам произнести вслух фамилию «Брежнев», как вопросы замерли у них на губах.

На следующий день я загулял с Сашкой и вернулся домой со двора поздно вечером, ожидая выволочки от родителей.

Но мама кинулась ко мне и молча обняла, а отец - сидел неподвижно за столом- серый и осунувшийся.

-Звонили из Русаковской,- чужим голосом сказала мама, - Сегодня ранним утром произошёл непредвиденный сход каких-то потоков с гор. Все в вашем санатории погибли, разрушено много домов в окрестностях. Ты с Сашей - тоже был в списке погибших.
-Пусть они меня из него вычеркнут,- сказал я, и неожиданно сообразил, что только что, вместе с «дядей Лёней», обманул смерть.