Немецкий язык и многое другое

Памяти учителя                Александра Андреевича Смирнова


Вспоминая Александра Андреевича Смирнова, преподавателя немецкого языка Звернихинской средней школы, как будто вижу, как он идет: быстро, легко, немного подавшись корпусом вперед. В нем все – и глаза, и порывистость, и быстрота движений  говорит  о доброй энергетике и азарте этого человека.
Живя в селе Лапшанга, Александр Андреевич ежедневно проходил пешком до школы и обратно по нескольку километров в любую погоду. Я прекрасно понимаю, какие чувства вызывали в нем утреннее пение птиц, запахи трав и луговых цветов в росах, запахи скошенной травы и соломы, когда он шел к школе не по проезжей дороге, а «напрямушки» – самым коротким путем.

Александр Андреевич  начал преподавать немецкий язык в Звернихинской  школе в конце 70-х годов прошлого века. Мой брат Валерий хорошо помнит, как впервые пришел к ним на урок  преподаватель немецкого языка Александр Андреевич Смирнов. Он энергично вошел в класс, поздоровался с учениками и представился им на немецком языке. Начав урок, также стал говорить с учениками на иностранном языке. Они во все глаза с изумлением  смотрели на нового преподавателя, да и не совсем понимали сказанного им, хотя до его прихода в школу их уже учили немецкому языку. К сожалению, так иногда бывает в школе и во многом от преподавателя зависит, будет ли у детей интерес к предмету и стремление его познать.

Для меня Александр Андреевич стал одним из любимых мною учителей, который преподавал нам немецкий язык и зоологию. Его мы любили. Он был хорошим педагогом, доброжелательным и веселым человеком. А сам Александр Андреевич, как мне сейчас думается,  самозабвенно любил свои предметы, особенно немецкий язык. Он рассказывал нам о Гёте, Гейне и Шиллере, читал на немецком языке стихи Байрона. А стихотворение «Лорелея» Генриха Гейне на немецком языке  Александр Андреевич читал образно, звучно, красиво. Не менее красиво звучало это стихотворение о девушке с золотыми волосами и в переводе Самуила Маршака.

  Знал наш педагог и много забавных шуток. С большим удовольствием он делал их перевод для нас. Запомнилась одна из них, в которой неверно сделанный перевод исказил смысл послания до следующего содержания:

Мир встал на дыбы.
Все ходят вверх ногами.
В лесах постреливает дичь
Охотников стадами.

Говорил Александр Андреевич на немецком языке, расхаживая по классу, напористо, энергично, но при этом не очень громко. Конечно, разговор с нами  носил характер игры «в одни ворота»: Александру Андреевичу   явно не хватало полноценных собеседников!

После знакомства с немецкой поэзией благодаря учителю мне захотелось знать больше о языке. Помню, как при каждом удобном случае бывая в Варнавино в книжном магазине, я покупала  книги для дополнительного чтения на немецком языке, усердно занималась со словарем.

Школьные знания немецкого языка мне очень пригодились в институте. С нашей подгруппой  по немецкому языку занималась очень обаятельная, красивая и молодая женщина Максимова Н.И. Быстро оценив наши способности, она заявила, что наши знания соответствуют нужному уровню  и предложила нам  свою схему проведения занятий: она объясняет нам тему, мы ответственно готовимся к занятиям, что сокращает время на проведение опросов. Высвободившееся время она посвящает нам, отвечая на наши вопросы, рассказывая нам о своих поездках за границу, просвещая нас как девушек (ребят в нашей подгруппе не было) в вопросах моды и житейских ситуациях. Надо ли говорить, что мы были без ума от такого общения? Доверие любимого преподавателя мы оправдывали на протяжении всего курса изучения немецкого языка.

После третьего курса института в летнее время я оказалась на производственной практике в Волгограде. В ту пору были широко распространены мероприятия, направленные на укрепление дружбы с молодежью других стран. Так, в Волгоград в рамках этой программы прибывал в момент нашего там нахождения «Поезд дружбы» с немецкой молодежью. Нас Волгоградский речной порт также привлек к участию в мероприятии. Нам выдали голубые пилотки и большие желтые косынки на шею и отправили на вокзал встречать гостей. Было конечно страшновато. Ведь нам вменялась встреча  молодых немцев, общение с ними и посещение совместных мероприятий.

Когда поезд остановился, на платформу высыпали парни и девушки, приветствуя нас. Вся неуверенность и робость вмиг улетучилась. Мы быстро все перезнакомились. К тому же немцы неплохо говорили по-русски. Получилась разговорная ничья в формате «50 на 50» или как по присказке Александра Андреевича Смирнова: «Варум ты не пришел, я зо тебя ждала (почему ты не пришел, я так тебя ждала)», т. е. немного русского языка и немного немецкого языка. Изъяснялись мы между собой без переводчиков и при этом прекрасно понимали друг друга. Несколько дней общения пролетели незаметно и с обоюдной пользой для обеих сторон в изучении языка. Неоднократно за это время  я с благодарностью вспоминала уроки и науку моих любимых школьного и институтского  преподавателей.

Новая грань увлечений Александра Андреевича открылась для меня совсем недавно. Прогуливаясь в парке в день празднования Варнавинской годины (мероприятия  в честь преподобного Варнавы Ветлужского 24 июня в п.Варнавино), остановилась я у столика Михаленинской сельской администрации  с краеведческими материалами Сигаевой Е.В. Перелистывая одну из папок, увидела давнюю статью журналиста З.К. Ераполовой  в районной газете «Новый путь» от 2 октября 1976 г о Смирнове А.А. Я с большим интересом прочитала эту статью. Зоя Константиновна отмечает, что Александр Андреевич - человек увлеченный и атмосфера творчества характерна для всех его уроков: «и на занятии немецким языком, и на экскурсии по природоведению он не просто помогает усвоить новый материал, но и  будит познавательный интерес учеников, ищет струнки увлеченности. Потому что сам Александр Андреевич в полном смысле этого слова человек увлеченный»
Оказывается, Александр Андреевич был большим любителем природы, травником-энтузиастом. При встрече с Зоей Константиновной я поинтересовалась, помнит ли она ту статью  в газете об А.А.Смирнове. Зоя Константиновна тут же живо отреагировала на мой вопрос. Она прекрасно помнила, как Александр Андреевич с воодушевлением рассказывал ей о своем увлечении травами,  усадив ее у курти'ны.

В ответе Зои Константиновны меня поразило слово «куртина». Ведь выйдя замуж,  я сменила фамилию Березина на Ку'ртину, а это русское слово  полностью подтверждало мою версию происхождения фамилии Куртин, которая связана с лесом. Ранее я встретила строки о куртине в «Евгении Онегине»  А.С.Пушкина:

"В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе...
На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор ..."

Снег действительно "в тот год" 19 века, впервые выпал в ночь с 15-го на 16-е января по современному календарю, что было нехарактерно для погоды  тех лет.
 
В большой советской энциклопедии приводится одно из толкований слова «куртина» как свободно стоящей группы деревьев, кустов.  Выходит, присела Зоя Константиновна под деревом, которое ее собеседник назвал очень красивым русским словом «куртина»!

Правда, у башкир слово «курт» означает пчела,  и по другой версии фамилия Куртин могла быть производной и от этого слова, а в ее корне мог лежать пчелиный промысел – бортничество. Вот такие мои исследования по происхождению фамилии Куртин. 

Биология со школьной скамьи также стала для меня  увлечением на всю жизнь. Ведь я выросла в лесном поселке Бродовое, где жили лесозаготовители, а рядом был любимый лес и речка Лапшанга. Очень нравилось мне собирать гербарии растений, а в поселковой библиотеке нашелся даже настоящий Определитель растений. Травами и цветами я интересуюсь всю жизнь,  причем  моя душа больше лежит к дикоросам – растениям живой природы.

В своей статье Зоя Константиновна Ераполова пишет о том, как Александр Андреевич Смирнов увлеченно рассказывал ей и о растении тысячелистник, называя его венериными ресницами, легионерской травой, серповником. Для русского человека название серповник самое что ни наесть правильное, так как серпом жали все - и взрослые, и дети; и жали всё - и траву, и лен, и жито.

Первым средством при лечении  порезов от серпа был, конечно, тысячелистник. Жаль, что я в детстве об этом не знала! Жать  траву для теленочка я очень любила, но мешали заросли ивняка у озера и серп, скользнув по ивовому пруту,  больно и глубоко  резал пальцы рук. У родителей на такие случаи  всегда  под рукой были водочный настой березовых почек да корней калгана. Следы порезов видны до сих пор, напоминая мне о детстве и моих горючих слезах.
 
Вот как эти воспоминания об Александре Андреевиче Смирнове  напомнили мне о разных историях из моей жизни! Но и это еще не всё. А как же зоология и преподаватель А.А. Смирнов? И я, ученица 7 класса?

Александр Андреевич также как и другие свои предметы увлеченно преподавал нам ещё и зоологию. Правда, наглядный материал в ту пору был небогат, но при изучении скелета кролика учитель принес в класс его настоящий скелет на деревянной лаковой подставке.

К этому уроку я не готовилась, так как меня спрашивали по предыдущей теме, поэтому я была уверена, что меня не спросят. Оказывается, в этот день многие были уверены в том, что их не спросят. Однако Александр Андреевич вызывал к макету кролика и вручал указку одному за другим трем моим товарищам и поставил им заслуженные двойки. Я почувствовала, что следующей буду я. Лихорадочно, глядя на картинку в учебнике, в оставшиеся минуты я пыталась соотнести названия костей кролика с их нахождением на скелете, но…

- Березина, к доске, - пригласил  Александр Андреевич, и, облегченно вздохнув, вручил мне указку. Он-то думал, что я отвечу наконец-то урок, а я… Но, и я не хотела ударить в грязь лицом!
Взяв в руки указку, я уверенно начала двигать ею по кролику.
- Это передние лапы,- сказала я, поглаживая опять-таки передние лапы кроля.
- Люда, вот это что?- спросил Александр Андреевич, подняв вверх до уровня моего лица свои руки.
- Руки,- бодро ответила я.
- Не-е-т! А вот ЭТА часть рук как называется!?- потрясая перед моим лицом кистями рук, спросил Александр Андреевич.
- Ладонь! - невозмутимо сказала я.
- Кисть, Люда, ки-и-сть! - сокрушенно произнес учитель.
Согласившись с ним, я ту же перешла к задним конечностям.
- Это кисти!- говорю, уверенно поглаживая кролика по задним лапам.
- Люда, ЭТО что? – топнув выставленной передо мной ногой, спросил Александр Андреевич.
- Нога !- утвердительно заявила я.
- Люда, какая нога!! Кака-а-я нога-а?! Как называется нижняя часть ноги?-  вопрошал Александр Андреевич.
- Ступня-я! - пораженная незнанием педагога удивленно протянула я.
- Не ступня, Люда, а стопа! Сто-па! - членораздельно выдохнул Александр Андреевич.
- Это…это…,- мякала я дальше, водя указкой по большой берцовой кости кролика.
Класс воспрянул духом, и, все больше приходя в восторг от нашего диалога с Александром Андреевичем, начал подсказывать мне.
- Бе'рцевая, берцевая, - шептали мне отовсюду.
- Пе'рцовая кость! - радостно воскликнула я.

Ну откуда, не прочитав зоологии, могла я знать про такую кость? В детских книжках я не встречала таких определений, а в повседневной жизни также мне ничего подобного не встречалось.

Александр Андреевич  достал из кармана носовой платок  и, развернув его, смахнул с глаз слезу. Все уже смеялись в голос, и педагог сам уже не мог сдерживать смех и смеялся до слёз. Но тут я увидела позади кроличьей головы  с обеих сторон от позвоночника  две небольшие пластинки, скрепленные блестящей пружинкой. Я ткнула в одну из них указкой, и они ритмично закачались.

- Это лопатки! - обрадовалась я и тут же засомневалась.
- Ой, нет! Это не лопа-а-тки…,- разочарованно покачав головой, уныло протянула я.
- Люда, а что же это тогда?! - чуть не рыдая от смеха, спросил Александр Андреевич.
- Не зна-а-ю… Лопатки должны срастаться! - осенило меня.

Класс от хохота лег на парты. Одноклассникам было хорошо надо мной смеяться, когда перед ними лежал открытый учебник! А я была  почти что первооткрывателем кролика!

Александр Андреевич тоже хохотал и непрестанно промокал носовым платком глаза…
- Все, Люда, нет больше сил! Садись! Ставлю «3» за то, что уморила нас всех! - воскликнул  Александр Андреевич.
А тут и звонок прозвенел.

На том уроке моя оценка оказалась самой высокой в классе! Меня распирало от гордости.

Историю со скелетом кролика я часто рассказывала своим детям, когда те ходили  в школу в качестве назидания  и примера как надо готовиться к урокам.

До сих пор, когда заболит у меня в верхней части спины, я вспоминаю урок зоологии и Александра Андреевича и говорю: «Ой, лопатки болят! Наверное, срослись!». Правда, я иногда  слышала от тех, кто знал, что стоит за такими моими высказываниями, что «наверное, всё же это крылья режутся». Крылья не крылья, а название в точку попало. Бабушка моя, да и мама бывало лопатки и верхнюю часть спины «кры'льцами» называли.

- Крыльца устали! - говорили они, когда приходилось  на спине тащить на веревке тяжелую ношу травы либо сена или долго работать внаклонку.

 Зато мы в детстве были «беспозвоночными»! Бывало, пожалуешься взрослым, что спина болит, а в ответ услышишь:
- Какая спина? У тебя ещё и спины-то нет, не выросла!
А она болела. Наверное, это была болезнь роста!

Вот такие школьные истории живут в моей памяти вместе с памятью о хорошем человеке, об одном из моих любимых учителей Александре Андреевиче Смирнове.
Александр Андреевич Смирнов был человеком с многогранными интересами, что, несомненно, сказалось и на жизненном выборе его сыновей. Так и должно быть, если ты воспитываешься на примере родителей, увлеченных своим делом.