Полонянка. Глава26. Сыновья

Время действия - 1865 год.

Весь день за окном крутила и выла метель, бросая в окна горсти сухого колючего снега. Поднимались между домами вихри, словно фигуры сказочных существ. Словно десятки казахских шаманов - баксы бесновались, стуча в свои бубны и играя на струнах кобыза*. Рыдали, оплакивая потерявшихся в степи путников.

__________________________

кобыз* - струнный смычковый музыкальный инструмент, считался инструментом шаманов, так как играть на нём очень сложно
__________________________

Дуняша сидела за швейной машиной, шила детскую рубаху, изредка поглядывала на разбушевавшийся за окнами буран. В такую погоду лучше сидеть дома, в тепле. Уютно топилась печь, пел на плите большой блестящий чайник. В дальней комнате играли под приглядом Кадиши дети. Уже почти четыре года прошло с тех пор, как родился Дуняшин сынок, первенец, названный отцом Нурали.

Крепкий и плотненький мальчик унаследовал от отца черты лица, а от матери взял белоснежные волосы и светлые глаза. Не синие, конечно, а серые, но всё равно – не чёрные, как у Есима. Дуняша вспомнила, каким маленьким он был тогда, и волна нежности захлестнула её душу. Родненький, славный мальчик!

Помня наставления доктора Штифеля, Дуня целый год купала его каждый день, то чистой водой, то отваром казачьей травы-чабреца, растирала его тельце привезённым из Оренбурга специальным маслом, разминала все суставчики. И рос Нурчик чистеньким, упругим и ладным, словно мячик.

Вспомнила Дуняша, как праздновал Есим рождение сына, как съезжались на той** гости со всей степи. Богато угощал гордый отец и гостей, и своих аульчан. Много подарков привезли маленькому человечку: коней, богато украшенную сбрую, оружие.

А когда мальчику исполнилось сорок дней, и ему впервые состригли его волосики, подарки делала Дуня. Для детей по обычаю собрали торбочку со сладостями и надели её на шею собаке. Ребятня с криком бросилась к собаке, а та, испугавшись, пустилась наутёк. Дети догоняли, весело гомоня, а собака бежала всё быстрее. Подарки достались тому мальчику, который догнал пса и снял с него торбу. Вспомнила Дуняша, как бежали дети и расхохоталась – уж очень уморительная картина была. Конечно, и остальные ребятишки тоже получили сладости.

Она исполняла все обычаи, связанные с рождением ребёнка. И разрезание пут проводила, когда сынок сделал первые шаги. Свила тогда Кадиша из белой и чёрной пряжи пёструю верёвочку, обвязала ножки Нура и поставила мальчика на белое длинное полотенце.

Один из уважаемых аксакалов разрезал эту верёвочку со словами:

- Пусть твой жизненный путь будет гладким и чистым, как эта дорожка, а ты никогда на ней не споткнёшься!

Летом мальчик играл с детьми на солнышке, и его белоснежная кожа розовела, а соседский старик смеялся:

- Нурали-бай, тебя и солнце не кусает! Все дети летом чернеют, один ты розовеешь!

А мальчик добродушно улыбался в ответ и бежал дальше по своим детским делам. Дуня не переживала за сына чрезмерно – дети и должны бегать, быть вольными, свободными. Мужчину к юбке не привяжешь. Какой же из него вырастет глава рода, если он с детства будет приучен за женскую юбку прятаться!

Теперь Дуняша ждала своего второго ребёнка. Неважно, кто это будет – сын или дочь. Он будет дорог ей в любом случае.

В дверь постучали. Кого принесло в такую метель? Дуняша открыла дверь. За порогом стояла Айша. Крупинки снега таяли на её лице и мешались со слезами, губы дрожали.

- Айша! – вскрикнула Дуня, - Что случилось? Да входи же, входи! – втащила она Айшу в дом. И тут только заметила, что держит старшая жена в руках свёрток, из которого слышалось кряхтение.

- Господи! По такой погоде ребёнка принесла! Проходи же в комнату! – подталкивала Дуня стоявшую столбом Айшу.

А та вся тряслась, нервно клацала зубами, не в силах ничего говорить.

Давно потеряла Айша маленькую Айсулу. Не захотела лечить её так, как сказал доктор Штифель, не подпускала к дочери никого, кроме старух, пытавшихся врачевать девочку заговорами и окуриваниями.

Малышке становилось хуже, и знахарки принесли новое лекарство – тяжелую жидкость, похожую на расплавленное серебро. Шариками каталась она в пиале. Старухи сказали, что эти шарики, как зеркало, отразят болезни Айсулу, и стали нагревать их, а потом давали девочки дышать. Но лекарство не помогло, и на следующий день девочки не стало.

Осиротевшая мать была страшна в своем горе. Она рвала на себе волосы и выла раненой волчицей. И никакие увещевания не помогали ей. Много месяцев прошло, прежде чем Айша вернулась к обычной жизни. И ещё больше, прежде чем она снова почувствовала, что станет матерью.

И через четыре года после Айсулу родился маленький Жалгас. Дикий страх за его жизнь омрачал радость матери. Мальчику исполнилось три месяца, когда Айша опять увидела признаки надвигающейся болезни. Отчаянию её не было предела. Металась по дому в ужасе. Как спасти сына? Что делать? Почему у этой русской бабёнки сынок растёт здоровый, а её дети не держатся на этом свете?

И всё чаще приходила к ней мысль – только она, Дуния, и сможет спасти его. К ней нужно идти.

И вот Айша в её доме. Едва смогла она выдавить из себя:

- Возьми его. Расти его как сына. Ты сможешь вылечить его, - и, положив свёрток с сыном на ковёр, опрометью кинулась вон.

А дома разрыдалась, стала рвать на себе волосы, причитая. Что-то говорили старухи, но Айша их не слышала.

- Ты мудрая женщина, Айша! – вдруг услышала она, - Ты всё правильно сделала!

- А? – подняла глаза на старуху Айша.

- Если она примет Жалгаса как родного сына, то не сможет навредить ему. Теперь он в безопасности. Ты вырвала зверю зубы! Я преклоняюсь перед твоей мудростью!

Об этом Айша не думала раньше. А ведь и верно! Теперь уже и сама байша уверилась, что поступила она правильно, что поступила она умно. И сознание собственного превосходства над соперницей укрепило её и придало сил. Конечно, она, Айша, так и будет матерью мальчика. А кто вырастил – неважно. У казахов часто отдают детей в другую семью. Это не страшно. И Айша, в последний раз всхлипнув, вытерла слёзы.

А Дуня тем временем разворачивала свёрток с маленьким Жалгасом.

Вышла из своей комнаты Кадиша:

- Что там? Кто это был?

- Айша принесла своего сына, - растерянно говорила Дуня, - Сказала, расти, мол, как родного.

- И что же? Возьмёшь? – Кадиша испытующе смотрела на Дуняшу.

- Мне его жалко, ведь помрёт у неё!

- Смотри, Дуня! Айша не изменится, и благодарна она тебе не будет никогда.

- Ну и пусть. Это сын Есима, его кровь. Пусть живёт, - решительно сказала Дуня и принялась готовить воду для купания мальчика.

Продолжение следует...
__________________________

той** - праздник